|
|||||||
АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция |
Право нового тысячелетияПраво третьего тысячелетия может быть названо правом цивилизованных народов. Эти слова (право цивилизованных народов) еще в первой половине прошлого века прозвучали в одной из работ немецкого правоведа, специалиста по цивилистике и сравнительному правоведению, в сущности, нашего современника – Эрнста Рабеля. Приведу их (оборванные в конце фразы многоточием) в одном из оригинальных переводов с немецкого1: "Переливающиеся многоцветием под лучами солнца и трепещущие от дуновения ветра живые организмы права цивилизованных народов составляют вместе единое целое..."1 По первым впечатлениям, как будто бы – фраза как фраза, некая, пожалуй, даже нарочитая красивость. Я же смею утверждать, что перед нами – одна из самых основательных характеристик права в современную эпоху. Конечно, выражение "право цивилизованных народов" – условное, с некоторым даже этически небесспорным, проблемным акцентом (потому и поставленное в кавычки). Но оно все же с необходимой определенностью обозначает особенности ныне существующих юридических систем, которые уже состоялись как "демократические" и "правовые". Притом – состоялись в качестве реально высокозначимого звена современного гражданского общества2. Три момента в таком понимании "права цивилизованных народов" с юридической стороны являются наиболее существенными. Первое – это то, что в них уже состоялась или, во всяком случае, с достаточной строгостью определилась перенастройка юридической системы в соответствии с началами права человека. Состоялась или определилась не в декларациях, лозунгах, объявленных намерениях, а на деле, в самом "живом организме права, т. е. в действующих юридических механизмах, принципах, нормах, в конечном итоге – в решениях судов, иных юрисдикционных органов по конкретным жизненным ситуациям. Следовательно, "право цивилизованных народов" – это по своей общей социальной характеристике последовательно гуманистическое право (в том значении понятия гуманистическое, когда оно означает приоритет и высшую юридическую значимость неотъемлемых прав и свобод человека). Такое значение, по всем данным, имеют решения судебных инстанций Великобритании в 1998—1999 гг. по делу Пиночета (а теперь, в 2000—2001 гг., также и Верховного Суда Чили), аналогичные по значимости решения Конституционного Суда и других высших судебных инстанций Германии. Как отмечается в литературе по сравнительному правоведению, в Германии вообще указанное понимание права связывается не только с правонарушениями; оно касается права в целом, распространяется и на частное право. Так, "в решениях Верховного федерального суда... развивается принцип посильного возмещения ущерба в случае нарушения основных прав человека". Примечательно (и это в полной мере согласуется с идеей права цивилизованных народов), что "этот принцип Верховный федеральный суд (Германии. – С. А.) защищал ссылкой на то, что (дальше приводится выдержка из решения суда. – С. А.) "почти во всех правовых системах, в которых, как и в нашей, ценности отдельной личности отводится центральное место, возмещение морального ущерба за оскорбление и унижение, физическое и моральное, признается в качестве гражданско-правовой санкции"1. Вот и сейчас, в наши дни, судебные и иные государственные инстанции Германии с опорой на требования права человека решают правовую ситуацию, связанную с компенсациями за рабский труд, использованный немецкими фирмами и иными организациями при фашистском режиме. Второе, что характеризует "право цивилизованных народов" с юридической стороны, – это центральное положение права как регулятора в обществе. Центральное – и с точки зрения признания общезначимости права во всем обществе, во всем "народе" (когда только и возможно говорить о "праве народа" или "народов"). И одновременно центральное – с точки зрения положения права во всем комплексе институтов и средств социальной регуляции. Прежде всего (и притом с атрибутами – "абсолютно", "безусловно") – в сфере принуждения, особенно государственного, которое в гражданском обществе в условиях демократического режима должно выступать исключительно в виде правового принуждения, со всеми присущими ему характеристиками – ответственностью за персональную вину, на единых для всех субъектов юридических основаниях, реализуемой только в строгих процессуальных процедурах и т. д. Здесь требуется такая отработанность и главное – такое состояние действующих юридических форм и конструкций, которые исключают из жизни общества произвол, и в особенности насилие, не допуская ни под каким видом и предлогом легализацию и использование насилия для решения жизненных проблем, в том числе и применение методов войны с использованием регулярной армии и ее тяжелой техники для решения внутригосударственных дел, конфликтов (за исключением, понятно, пресекательных и оперативных полицейских действий и военных действий в действительных ситуациях войны; и там и здесь, впрочем, жестко "обставленных" законодательными ограничениями и процедурами). Третье, характеризующее современное право, это концентрация в юридических системах развитых демократических стран оптимальных юридических средств и механизмов, совершенных юридических конструкций, в том числе – соединение "чистых" правовых форм с культурой прав человека, а в итоге – явление крупномасштабного порядка, которое может быть охарактеризовано как процесс правовой конвергенции. Это значит, что развитие правовых систем (в особенности в странах, "продвинутых" по пути модернизации, демократического развития, на Западе – в романо-германском праве и в общем, прецедентном праве) идет, хотя в разных темпах и с различными вариациями, но все же в одном направлении. Причем так, что происходит взаимное обогащение права в различных ареалах и в конечном итоге – своеобразная интеграция в праве, при которой соединяются в единые правовые образования, в целостные юридические конструкции преимущества и достижения различных сфер права, разных систем. Подчас – такие преимущества и достоинства, которые, казалось бы, отличаются чуть ли не полярной противоположностью, несовместимостью. Весьма отчетливо эти процессы дают о себе знать в сфере публичного права. И в странах с традиционно монархической формой правления, и в странах с республиканским государственным устройством, при всем, казалось бы, качественном различии существующих здесь государственных систем, одинаково вместе с развитием демократии складываются, в принципе, однотипные юридические режимы, основанные на принципах народовластия, свободных выборов, разделения властей, приоритета прав и свобод человека и гражданина. Аналогичные процессы происходят в сфере частного права. Здесь наукой раскрыто в общем-то поразительное явление, которое получило название презумпция идентичности. Дело в том, что при всем многообразии, универсальности правовых средств, в частном праве существуют на каждом этапе развития общества "единые правовые потребности"1, которые обусловливают необходимость выработки адекватных правовых решений, и, следовательно, одинаковых, порой совпадающих юридических конструкций. И вот – поразительное явление (называемое подчас "основным законом сравнительного права"). Суть этого явления – в том, что "различные правопорядки, несмотря на все различия в своем историческом развитии, доктринальных взглядах и стилях функционирования на практике, решают очень часто одни и те же жизненные проблемы, вплоть до мельчайших деталей, одинаково". Словом, так, когда складываются и действуют единые юридические конструкции. Понятно, при этом нужно принять во внимание, что на содержание юридического регулирования оказывают влияние различные факторы, нередко сугубо субъективные или этические, религиозно-философские. Но "...если исключить эти сугубо субъективные и этически обусловленные вопросы – преимущественно семейного и наследственного права, – а к остальным областям права применить в сравнительном плане "неполитическое" частное право, то вновь подтвердится констатация: одни и те же юридические проблемы одинаково или в значительной мере сходно решаются во всех развитых правовых системах мира". Это и позволяет говорить о "презумпции идентичности" (ргезитрИо зтнШисИшз), причем даже "как инструменте для принятия практических решений"1, т. е. едином для права цивилизованных народов его юридико-конструктивном содержании (жаль, что поддавшись модному критическому настрою в отношении "юридического позитивизма", авторы цитированных выше положений не обратились к этой принципиальной стороне правового развития, ограничившись тезисом об "одинаковых" или "сходных" решениях). Отмечая принципиально новые черты права наступающего тысячелетия, необходимо вместе с тем обратить внимание на следующее. Высокое положение права в жизни общества предполагает в целях обеспечения строго правового порядка, в том числе прежде всего по вопросам государственного принуждения, сохранение и упрочение фундаментальных (непреходящих, "вечных") юридических ценностей, максимальное использование всего богатства юридической культуры, всех накопленных человечеством достижений в области юридических гарантий и юридических средств, юридических механизмов и конструкций, обеспечивающих действительную реализацию правовых идеалов и ценностей. А отсюда – признание на практике твердыми и незыблемыми действующих юридических принципов и механизмов, выражающих такого рода правовые идеалы и ценности. Первое место среди таких идеалов и ценностей занимает принцип законности. Здесь мы по ряду пунктов, помимо всего иного (в сложном переплетении социально положительного и негативного), встречаемся с глубокой драмой права. Это – возможность произвольного в ответ на факты геноцида (как это случилось в 1999 г. со стороны стран НАТО в Югославии), применение вооруженной силы в отношении суверенного государства. Надо полагать, что как бы ни были значительны основания для реакции на факты нарушения права человека, указанные соображения ни на йоту не устраняют фундаментальную значимость основных достижений мировой юридической культуры – начал законности как таковой, других фундаментальных правовых ценностей, включая требования правосудия, изначального равенства всех в праве, действующие юридические порядки (в том числе – действующий порядок применения вооруженной силы в международных отношениях). А следовательно – понимание того, что при игнорировании этих правовых ценностей и порядков перед людьми, всем обществом вновь открывается, быть может, самая страшная в жизни людей беда, несчастье и проклятие – бездна произвола, а значит и насилия. Со всеми губительными последствиями, имеющими здесь, как и в иных случаях игнорирования глубинных законов человеческого бытия, неизбежный характер, – такими, в частности, последствиями, как безвинные людские жертвы, гигантские материальные потери, экологические беды. И вот на данной стадии мирового правового развития, когда на первый план выступают гуманистические характеристики современного права ("права цивилизованных народов" или, что то же самое – гуманистического права), его существенной неотъемлемой чертой, наряду с рассмотренными ранее передовыми юридическими формами, должны остаться, в частности, и требования строжайшей законности как таковой. А также, следует добавить, и иные аналогичные принципы – такие как принцип правосудия (при установлении истинности фактов и определении юридических последствий), принцип равенства в праве, презумпция невиновности. И конечно же, должен прочно утвердиться в современном правосознании и в действующих правовых порядках такой жесткий настрой, связанный с приданием непосредственного юридического значения правам человека, когда бы абсолютно (на уровне безоговорочного "табу") исключалась сама возможность с одной лишь ссылкой на "права человека" и другие гуманитарные мотивы внесудебного применения государственно-принудительных мер и, в особенности, использования по одному лишь усмотрению управленческих, исполнительных органов вооруженных сил для решения внутригосударственных политических и иных проблем. Поиск по сайту: |
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.003 сек.) |