Уникальные функции

Право в своем "высшем назначении" – это цель наиболее высокой ступени сообщества людей – граж­данского общества. Общества, в центре которого – человек с высоким достоинством и неотъемлемыми правами'.

Именно здесь, в гражданском обществе, право в полной мере раскрывает свои уникальные социальные возможности (способности) и, следовательно, при их практической реализации – уникальные, не имеющие альтернатив функции.

Таких функций у права в обществе, находящемся в гражданском состоянии, три. Это:

во-первых, право способно и призвано быть но­сителем и гарантом свободы человека в оптимальных разумных формах. Иного института регуляции, кроме права, способного по максимуму выразить, закрепить, гарантировать и тем самым обеспечить в соответствии с высокими требованиями цивилизации реальность инди­видуальной свободы каждого человека (да притом – в гармонии с такими же правами всех других людей) в жизни общества, не существует. Ни морали, ни корпо­ративным нормам, ни обычаям и традициям, никаким иным способам социальной регуляции осуществление такой задачи "не дано" – не под силу, не это их пред­назначение;

во-вторых, назначение права, определив усло­вия и границы свободы человека, отсечь от нее "явле­ния зла и несчастья" —- вольницы, злоупотреблений, преступлений во всех их разновидностях. И дело не толь­ко в том, что в праве заложена потенция противостоять произволу, насилию, и вместе с тем юридический инст­рументарий создает надлежащие цивилизационные ус­ловия и возможности для профилактической и каратель­ной деятельности правоохранительных государственных органов, оформляют эту деятельность с максимальным учетом прав людей, но и в значении самой формы (права как формы) которая, по словам М. Мамардашвили, не содержит в себе "оснований зла и несчастья"¹;

в-третьих (пункт, к которому хотелось бы при­влечь внимание), право оказывается способным – и это тоже качество уникального порядка – переводить "свободу вообще" в деловую активность, в творчество, в созидательное дело. Сами по себе правовые институ­ты собственности, контрактного права, возмещения при­чиненного вреда, компенсаций и многих других (в силу конструктивной расстановки прав, обязанностей, от­ветственности), втягивая людей при оформлении и реа­лизации тех или иных отношений в соответствующие юридические конструкции, тем самым вводят их в та­кие социальные структуры, где оптимальным вариан­том поведения является созидательная деятельность по достижению позитивного результата.

2. Есть доказательство!

Существуют достаточные основания полагать, что события второй половины XX в., происшедшие в демокра­тических странах после окончания Второй мировой вой­ны, дают убедительное доказательство могущества со­временного права – права человека! – в решении слож­нейших проблем экономического и социального развития.

Во второй половине XIX – начале XX в. в усло­виях продолжающегося процесса перехода человечества к цивилизациям последовательно демократичес­кого, либерального типа, все более стали проявлять­ся пороки, изъяны промышленного капитализма, ба­зирующегося на экономической свободе по нравам "вольницы".

В этой связи человечество в конце XIX – в пер­вые же десятилетия XX в. оказалось перед вызовом вре­мени. Этот вызов во всей своей жуткой наготе выступил в виде кровавой бойни Первой мировой войны, Великой депрессии начала 1930-х гг., подведшей человеческое общество к черте тотального разрушения цивилизации, ее ценностей, разложения культуры и морали. Обанк­ротились и те течения общественной жизни, которые в представлении немалого числа людей, казалось бы, да­вали ответ на вызов времени, – коммунистический строй и фашистские режимы. Напротив, тот и другой вариан­ты общественного развития, при всем их действитель­ном и кажущемся различии, породив и поддерживая некоторые процессы модернизации, а еще более види­мость благополучия и даже иллюзию будто бы близко­го "грандиозного будущего", обернулись на деле по­рядками диктатуры, беззакония и мракобесия. Режи­мом рабства и истребления целых народов, наций – по идеологии и практике фашизма.

И уж совсем похоронным маршем общественному прогрессу стала новая мировая бойня 1939—1945 гг., по сути – кровавая схватка фанатичных идей, безумия вооруженного насилия, принявшая невиданный в исто­рии истребительный характер. В согласии с логикой Ис­тории эта новая мировая бойня завершилась в 1945 г. разгромом цитадели насилия и истребления народов, наций – фашизма. В какой-то мере оказалась подо­рванной и коммунистическая идеология, так как борьба Советского Союза с фашистской Германией, сыграв­шей в разгроме фашизма решающую роль, проходила в союзе с демократическими странами под общими ло­зунгами "свободы" и "демократии".

Но в целом все же многие регионы нашей планеты после Второй мировой войны оказались в состоянии раз­рухи, тотального экономического упадка, морального падения.

И вдруг спустя одно-два десятилетия после окон­чания разрушительной Второй мировой войны в ряде демократических стран (притом оказавшихся "полем" наиболее обширных разрушений, и прежде всего стран, сбросивших иго фашистских диктатур, – таких как Германия, Италия, Испания) началось стремительное возрождение, быстрое восстановление экономики, пе­реход ее на постиндустриальную стадию, на стадию устойчивого экономического и социального развития. Как так? В чем дело? Каковы причины этого порази­тельного феномена?

Конечно, одна из причин – это то, что еще в предвоенные годы, во время войны начал набирать силу, а в 1950—1960 гг. ворвался в жизнь общества многих стран могучий поток научно-технической мысли, откры­тий, изобретательских свершений во всех сферах тех­ники и передовой технологии, охватывающих источни­ки энергии, материалы, машинную технику, электро­нику и т. д., а главное – информатику, управленчес­кое дело. И это стало существенным фактором резкого повышения производительности труда, экономии энер­гии и материалов, быстрой и плодотворной "товарной отдачи" от производительной активности, предприим­чивости, творчества.

Но спрашивается – каковы все же основания для этой производительной активности, предприимчивости, творчества?

И вот здесь, на мой взгляд, в условиях утвержда­ющегося современного гражданского общества, его цен­ностей, идеалов и проявило свою творческую энергию право, которое как раз в 1950 —1960 гг. стало все более утверждаться в качестве права человека. То есть пра­ва, благодаря которому в центре жизни общества ста­новится человек – творец и созидатель, гражданин, личность с высоким статусом, достоинством и неотъем­лемыми правами.

Вот и совпали, совместились – как это, к счас­тью, нередко происходит в Истории – два, казалось бы, довольно отдаленных друг от друга процесса в жизни общества – фантастический взлет научно-техническо­го прогресса со всеми вытекающими из него поразительными экономико-социальными последствиями, и одновременно – развитие культуры прав человека.

Получилось, стало быть, что ключевыми, пово­ротными для права в середине и во второй половине XX в. оказались события 1950—1960 гг., явившиеся как результатом общего постиндустриального прогресса об­щества (и в чем-то, увы, прогрессом в связи с "требова­ниями истребительной войны"), так и процессом утвер­ждения гуманистических ценностей, своего рода пра­вовой реакцией на кровавый кошмар фашистского и сталинского тоталитаризма.

И главное здесь – то, что культура прав человека в том виде, в каком она стала выстраиваться в 1950– 1960 гг., резко возвысила, придала новое высокое качество юридически защи­щенному статусу человека, сообщила проч­ность и надежность его "суверенности", самостоя­тельности и независимости, уверенность во всех сто­ронах его активного творческого поведения, персональ­ную ответственность за него. В том числе поведения в сфере современного "рынка", основанного на риске и персональной ответственности человека за результа­ты его деятельности.

Выходит, в действительности передовую экономи­ческую и социальную значимость имеет не "просто ры­нок", а рынок, развивающийся на основе научно-тех­нического прогресса, в условиях утверждающегося со­временного гражданского общества и потому – облаго­роженный современным правом, единым с культурой прав человека (когда корректнее утверждать не о "ры­ночной экономике", а о частноправовой орга­низации народного хозяйства, о чем еще в начале XX в. говорил замечательный русский правовед-мысли­тель И. А. Покровский).

Благодаря "такому" праву экономическая свобода (свобода защищенной, уверенной, ориентированной на право личности) не соскальзывает по некому общему бесовскому проклятию в базарно-разбойничью вольни­цу, а в полной мере оказывается способной раскрыть природные творческие силы человека, его производи­тельную активность, нацеленность на напряжение сил и ума, его нацеленность идти на риск во имя экономического успеха, его персональную ответственность за результаты собственного дела¹.

Поиск по сайту: