О том, как Рейнеке продолжал свою исповедь, повествуя о страшных своих грехах, особливо о том, как он обманул волка

И Рейнеке-лис продолжал: "Не скрою,

Я короля не щадил порою.

Мной опозорена и королева,

За что я достоин презренья и гнева.

А что я сделал с Изегримом,

Которого дядею звал любимым,

Хоть он мне ни дядя, ни брат, ни сват?

Я в низком двуличии виноват.

Пусть буду господней подвергнут каре.

Помню, в монастыре, в Элемáре,

Где я какое-то время жил,

Я волку, так сказать, "удружил".

"Помоги, - говорит, - мне на ноги встать.

И я хотел бы монахом стать.

А то, - говорит, - с голодухи пухну.

Дай-ка попробую, в колокол бухну,

Я об этом прошу не зря.

Сделай-ка из меня звонаря!"

Со мною он на колокольню взобрался,

Бухнул в колокол - гул раздался.

"Опыта нет у тебя, гляжу,

Дай-ка лапы твои привяжу, -

Говорю я ему, - к колокольной веревке.

Нельзя без тщательной подготовки.

Удар у тебя покуда слаб.

Звони-ка, не отрывая лап,

И станешь, в труде обретя сноровку,

Намного уверенней дергать веревку".

Как бешеный, волк принялся звонить

(Ну, как мне, скажите, себя не винить?).

Трезвон услышав, сбежались люди

(Нет прощения мне, иуде!).

Все бежали, и млад и стар.

Что происходит: потоп? пожар?

Ну, а как поняли, в чем тут дело,

На волка накинулись оголтело,

И новоявленному звонарю

Каждый поставил по фонарю.

Волк даже не успел объясниться,

Что он отныне решил поститься

И навсегда в монастырь уйти,

Греховную душу свою спасти.

Да... А потом попросил он сдуру,

Чтобы я сделал ему тонзуру.

Я отвечаю: "Не тратя времени,

Выжги, как следует, шкуру на темени!"

Вот это был ожог так ожог!

О многом еще рассказать бы мог.

По Юлихскому бродили мы краю...

Я, кажется, со стыда сгораю,

Вспоминая, сколь я его огорчил,

Когда его рыбу ловить учил.

А как ему отутюжили спину,

Когда он хотел сожрать солонину,

Забравшись однажды к попу в амбар.

Это немыслимый был удар!

Через дыру он в амбар забрался.

Пролезть-то пролез, но так обожрался,

Что располнел и вылезть не смог.

А тут крестьяне к нему - со всех ног!

(Конечно, все это я подстроил:

Попа нарочно побеспокоил,

Чтобы на волка его навести.

Господи! Низость мою прости!)

А через год волк пришел мириться:

Это, мол, не должно повториться!

То есть: плевать мне на гордость, на честь,

Курятинки хочется мне поесть.

Ах, вот как! Действовать способом лести?!

И я рассказал ему о насесте,

Что находился невдалеке

И был расположен на чердаке.

На этом насесте и в самом деле

Семь кур со своим петухом сидели.

И вот я волка завел туда,

Где с ним большая случилась беда.

Дело в самую полночь было.

Помню: ровно двенадцать било.

Вот оно и оконце чердачное.

"Охота, надеюсь, будет удачная!

Добыча будет вам - первый сорт!.."

Ставень оконный был планкой подперт.

Я притворился, что лезу первым,

У волка огонь пробежал по нервам.

Жадность за глотку его берет.

Тогда я его пропустил вперед.

Говорю: "Смелее, дядюшка, лезьте!

Курочки там, в глубине, на насесте".

Волк в темноту полез наугад,

А я в это время скорей назад.

Выскочил мигом, подпорку вынул,

Горестным взглядом окрестность окинул.

Ставень захлопнулся с грохотом. Ох,

Какой поднялся тут переполох!

Прибежал хозяин и слуги хозяина.

Бедный волк пострадал отчаянно.

Чудом он вырвался наконец.

Какой же все-таки я подлец!

Мои ужасающие злодеяния -

Нет ни числа им, нет и названия!

И еще я вам кое-что расскажу:

К госпоже Гирмунде я захожу,

Чем подвергаю ее бесчестию.

Судите ж меня, похотливую бестию!

Что бы там ни было, я не струшу.

Исповедь мне очистила душу.

Поэтому гнев на милость смените

И грех мой безмерный с меня снимите.

Смирятся душа и рассудок мой

С любой, самой тяжкой епитимьей.

Я умоляю в ужасном смущении:

Пожалуйста, дайте мне отпущение!"

Гримбарт был опытен и умен.

Прутик сорвал по дороге он

И так сказал: "Эй, дядюшка! Нуте-ка,

Извольте с помощью этого прутика

Трижды себя отхлестать по спине.

Трех раз, полагаю, хватит вполне.

Затем перепрыгните через него -

Больше не требуется ничего.

Теперь прутик нá землю положите

И трижды, целуя, его оближите.

Это и есть епитимья.

Вам грехи отпускаю я.

От всякой кары, во имя господне,

Освобождаетесь вы сегодня!"

"Всевышнему, - Рейнеке молвит, - хвала!"

"Ох, дядя! Нужны не слова, а дела:

Соблюденье постов, чтенье псалмов,

Непосещенье дурных домов,

Помощь страждущим, неимущим -

Вот что завещано всемогущим.

Все это крайне важно. К тому ж

Важно спасенье заблудших душ.

Но еще важнее владенье собою,

Недопущенье себя к разбою,

К грабежам, воровству, убийству, измене,

Чтоб в огненной не гореть геенне,

А божьим праведником в рай попасть,

Как указует господня власть!"

И Рейнеке молвил: "С этого дня

Вам не придется краснеть за меня.

Призвавши небо господне в свидетели,

Вступаю я днесь на стезю добродетели!"

Поиск по сайту: