О моей дружбе с И.П.Федотовым

заместитель начальствующего епископа ОЦХВЕ России,

президент Российской Ассоциации Миссий ХВЕ,

главный редактор журнала «ЕВАНГЕЛИСТ»

В.Г. Мурашкин

тому времени, когда моя учёба в Строгановском художественном институте подходила к концу, я уже два года был членом Московской церкви пяти­десятников и посещал группу пастора Владимира Говорушко. Уверовал я у баптистов и крещение принял у них же, в г. Горьком, куда нас с Павлом Свельевым

пригласил наш однокурсник Вениамин Пузанков на праздник Пасхи, в семью старшего областного пре­свитера. Там мы и приняли окончательное решение посвятить себя Господу, и тогда нас пригласили при­ехать на праздник Жатвы, чтобы принять водное крещение вместе с другими приближёнными.

Но к лету в Москву приехал пресвитер из Бело­руссии Пётр Стаскевич, который посещал своего сына-пятикурсника Илью, члена Центральной бап­тистской церкви в Маловузовском переулке. Но ро­дом Илья был из семьи пятидесятников, именно он и познакомил нас, группу студентов, со своим от­цом, собрав всех на моей служебной квартире, ко­торую я имел, подрабатывая дворником. Так впер­вые состоялась моя встреча с человеком, крещёным Духом Святым, больше того, с человеком имевшим дары духовные, и мы имели возможность испытать в нашей среде проявление откровения и пророче­ского дара. Проявление Духа Святого произвело на нас неизгладимое впечатление. На наших глазах застенчивый, скромный пожилой человек преоб­разился в мудрого старца, знавшего ТАЙНЫ ДУХА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО.

Зимой мы обычно собирались по квартирам, на подмосковной станции Малаховка или в Томилино, а летом уезжали по курскому направлению, подаль­ше в лес. Наша группа была небольшая, до пятиде­сяти членов, но богатая дарованиями и духовными действиями, благодаря одаренности самого пастора, умевшего руководить проявлениями, действиями и служениями духовными.

Особенно запомнилось мне мое первое членское собрание в 1971 г., которое проходило на одной из станций курского направления, на квартире у верую-

щих, которые принадлежали к «костяку» этой груп­пы и по давности своего уверования и по жертвенно­му служению своей квартирой, что в то время было далеко не безопасно. На этом собрании я впервые услышал о брате Федотове, который тогда как раз освободился из уз.

Я с трепетом ехал на первое моё членское собра­ние и, будучи по натуре своей идеалистом и художни­ком, как всегда, представлял событие наперёд, при­чем в самых идеальных образах. Я уже не раз разо­чаровывался и разбивался о жестокую реальность жизни, но, тем не менее, не спешил расставаться с моим запоздалым «детством» и долго продолжал и после уверования вести мечтательный образ жизни. Так было и на этот раз. Я жестоко поплатился за мою мечтательность, ибо на сей раз пришлось расстаться с нарисованной в моём воображении картиной иде­алистического духовного братства, которую я себе успел представить. Я всем сердцем предвкушал го­раздо большего и удивительного, что мне и на ум не могло бы придти, однако произошло всё неожиданно прозаично и приземлённо.

Началось собрание с искреннего покаяния па­стора Говорушко перед всеми членами - за своё не­совершенство. Он искренне и со слезами рассказал нам, как готовился провести на этом собрании бесе­ду о любви Христовой. Он молился об этом и подо­брал тексты Писания, и, когда садился в электричку, так хотел не расплескать, но донести эти мысли до нас, сохранить до начала собрания, что помолился Господу, сказав:

- Господи, только не дай, чтобы мне попасть в тамбуре на Зиновия! Он, такой занудливый, что враг уж точно обворует меня через него...

И когда подошла электричка и он зашёл в неё, как раз в эту дверь бегом устремился по платформе брат Зиновий со словами:

- Брат Володя, вот хорошо, что я тебя увидел! Я как раз хотел с тобой поговорить перед членским со­бранием.

Владимир Антонович признался с великой горечью в сердце, что в этот самый момент, чего он так не хотел и чего боялся, произошло мгновенно и неотвратимо: от благодати не осталось и следа, любовь куда-то исчезла, а бурное негодование на Зиновия и сетование, что он, как всегда, появился не вовремя, уже не мог скрывать, но обрушил на него все накопившееся. Зиновий, на са­мом деле, провинился, и притом сильно. Однако Вла­димиру Антоновичу сразу стало понятно, что беседы о любви Христовой уже не получится, да и Зиновий не мог сдержать своих возбуждённых речей. И всё член­ское собрание было вынуждено выслушать суть кон­фликта, возникшего между пастором и Зиновием.

Оказывается, на прошлом членском собрании было очень ясно и доходчиво доведено решение стар­ших братьев: ни в коем случае не встречаться и не приветствовать освободившегося из уз Ивана Федо­това. Как стало известно накануне, Зиновий, нарушив это решение, встречался с освободившимся узником и приветствовал его святым лобзанием. Более того, он не считал это грехом. Зиновия трудно было оста­новить, он доказывал свою правоту и возмущался тем, как можно было принять такое решение против брата, при служении которого он уверовал, видел его ревность, мужество и помазание, который был осуж­дён кагэбистами в Дрезне, вместе с другими верую­щими, прошёл десятилетние узы и, наконец, живой и невредимый вернулся в Москву.

Однако пастор Говорушко имел другое мнение о Федотове, и он был не одинок в таком суждении, счи­тая, что с Федотовым нужно быть осторожными. При­знаться, я не знал ничего ни о суде 1960 года, ни о том человеке, о котором шла речь. Мне в тот момент было бы только выжить после такого членского собрания, не разбиться полностью в вере, ибо мой идеализм тре­щал по швам, я не понимал, как при таких благослове­ниях на воскресных собраниях в членах церкви ужи­вался мятежный дух непослушания. Откуда между братьями столько неприязни? Как далеки проповеди о Божьей любви от реальной действительности... Да и кто такой Федотов, который своим появлением мог сделать братьев непримиримыми недругами?

Всё это мне трудно было не только понимать, но и вмещать. И то первое моё членское собрание стало для меня первым огненным искушением, было послано мне для испытания. Я и предположить тогда не мог, что именно с этим человеком, из-за которого на членском собрании спорили до потери мира, Господь свяжет мою судьбу более чем на тридцать лет. Он станет для меня вторым пастором, после Владимира Говорушко, более того, учителем мужества, самоотверженности и образцом преданного служения Господу. При этом па­сторе, Иване Федотове, я пройду много классов в школе Христа - Его Церкви, всегда ощущая твёрдую руку по­мощи, поощряющую для служения. И если мне пред­стоит говорить о моём служении, о достижениях, если они случатся в будущем, о перенесенных искушениях или страданиях за веру, которые имели место в про­шлом, то всегда эти воспоминания будут неотделимы от реального влияния на меня, присутствия и лично­го примера И.П.Федотова. На суде 1981 года прокурор к своей обвинительной речи назвал нас последовате-

лями Воронаева, одинаково опасными для советского общества, только Мурашкин, по его оценке, отличается от Федотова тем, что у него «труба пониже и дым пожи­же». В этом он, конечно, был прав и тогда и, как оказа­лось, через десять и даже двадцать лет. А с идеализмом мне со временем пришлось расстаться - в пользу одно­го Христа Иисуса, но это отдельная тема.

В свои семьдесят семь лет И.П.Федотов крепок и сейчас. Сказывается хорошая атлетическая под­готовка. Его часто можно видеть в церкви, по улице Зелёной 3(6), или на фабрике «Русский подарок» по улице Подольских Курсантов 7, в центре реабилита­ции. И.П.Федотов совершил немало поездок как по России, так и в другие страны. В Швеции, Германии, США слышали его великолепные проповеди о нашем Отце Небесном и Его Сыне Иисусе Христе.

Поиск по сайту: