Несостоявшийся процесс

о время войны в школах, кроме холода, ученики испытывали нехватку тетрадей, карандашей и ру­чек, а также учебников. Часто бывало три учебника на весь класс. И учились дети, понимая, что вся эко­номика работает на Победу, и терпеливо ждали хо­роших перемен. А писали на газетах - в свободных местах, между строчками.

Со времён войны прошло много лет, И.В.Сталина сменил Н.С.Хрущёв, а его сменил Л.И.Брежнев и т.д. Экономика была поднята на весьма большую высоту. В школах было тепло и уютно, ученики рвали свои тетрадки, если учительница ставила им двойку, и за­водили новые тетради, благо их было много. Много­численные типографии и издательства выпускали учебники, которые тоже были в избытке. Ученики их чиркали фломастерами, иногда рвали, но их заменя­ли новыми.

И только христианская литература была изгнана из страны этими и подобными правителями. Иногда издавались Библии, но таким мизерным тиражом, что заполучить её было невозможно. Эти отпечатан-

ные Библии направляли в университеты, Академии наук, на исторические факультеты, в партийные шко­лы, где готовили атеистов, и, может быть, отдельные экземпляры попадали в руки православных служи­телей культа, а также в зарегистрированные баптист­ские общины. Наверное, поэтому и считалось, что в Советском Союзе существует свобода вероисповеда­ния. Духовную литературу невозможно было достать. Ни в каком книжном магазине она не продавалась.

Однако стихийно возникали подпольные изда­тельства. Делалось это очень просто. Брат или сестра покупали в магазине общие тетради и вечерами, после работы, от руки переписывали Евангелие. Для этого было истрачено много бессонных ночей. Евангелие помещается в четырёх общих тетрадях, по девяносто шесть листов каждая. И когда берёшь в руки такое Евангелие, согретое любовью издателя, и говоришь проповедь, то испытываешь необыкновенные чув­ства: ты не одинок, рядом с тобою локоть твоего друга! Его уже нет в живых, он умер в лагере, а память о нём - вот она, в твоих руках. И проповедь тогда течёт, как ручеек, достигая глубин человеческого сердца.

От царя-батюшки нам досталась духовная литера­тура, написанная на старославянском языке, сбере­жённая нашими бабушками в сундуках и тайниках. Старославянский язык, не многие его уже помнят. Тогда ещё цифры стихов буковками обозначали. При­смотрись повнимательнее, читатель, и ты поймёшь, так писали наши прапрабабушки. Здесь в тексте на­писано: «Аллилуйя. 1 Хвалите имя Господне, хвали­те, рабы Господни, 2 стоящие в доме Господнем, во дворах дома Бога нашего. 3 Хвалите Господа, ибо Го­сподь благ; пойте имени Его, ибо это сладостно, 4 ибо Господь избрал Себе Иакова, Израиля в собствен-

Старославянский текст

ность Свою. 5 Я познал, что велик Господь, и Господь наш превыше всех богов. 6 Господь творит все, что хочет, на небесах и на земле, на морях и во всех без­днах; 7 возводит облака от края земли, творит мол-

нии при дожде, изводит ветер из хранилищ Своих. 8 Он поразил первенцев Египта, от человека до скота, 9 послал знамения и чудеса среди тебя, Египет, на фа­раона и на всех рабов его, 10 поразил народы многие и истребил царей сильных: 11 Сигона, царя Аморрейского, и Ога, царя» (Псал. 134).

Тогда не было сборников духовных песен, а были Гусли, Тимпаны, Кимвалы. То наши братья, а, в основном, сестры брали штук пятнадцать-двадцать ученических тетрадей и сшивали их в одну общую тетрадь, так получалась книга. И из Тимпанов, Ким­валов, Гуслей в такую тетрадь переписывали люби­мые псалмы. Собирали их, где только могли. Да и сами сочиняли. В настоящее время подобные книги, так называемые сборники духовных песен, изданные в типографиях, стали называть - «Песнь возрожде­ния», и это название соответствует истине.

Для того, чтобы переписать Евангелие - без оши­бок и красиво, целый год требовался, а сборник ду­ховных песен годами собирался. Производитель­ность труда была довольно низкой. Наши братья за границей наладили выпуск Библии на русском языке, да передать их в СССР было практически невозмож­но. Так нас ещё и шпионами называли, если кому-то повезёт встретиться с христианином-иностранцем! Вот и изобретали наши христиане, как могли, своё издательское дело. Чаще всего печатали литературу на печатной машинке. Через копирку закладывали сразу листов шесть и печатали текст. Производи­тельность сразу возрастала в несколько раз, по срав­нению с рукописным вариантом.

Печатных машинок в Советском Союзе хватало, они были в каждой организации. Но достать или купить их было непросто. Обычно нам доставались

Василий Иванович и Маргарита Михайловна Щёголевы

списанные машинки, которые в умелых руках бра­тьев приобретали вторую жизнь. А если удавалось вдруг приобрести новую или почти новую печатную машинку, то это было счастье.

Подпольные типографии тоже были, но крайне редко, и создавать их было очень трудно. И всё это делалось не для подрыва государственной мощи, а для удовлетворения души, мы заботились о будущем, которое Бог приготовил нам в Царстве небесном.

В Малоярославце наши братья и сестры также пе­чатали духовную литературу. Само печатание на ма­шинке не является преступлением, но если речь шла о запрещённой, духовной литературе, то человек уже считался преступником. Я и Владимир Григорьевич Мурашкин уже сидели. Это был мой третий срок, а у Владимира - первый, но готовился процесс ещё на семерых человек: Василия Ивановича, Маргариту Михайловну и Анатолия Васильевича Щёголевых, мою супругу Валентину Борисовну Федотову, Ольгу

Алексеевну Мурашкину, Веру Михайловну Анохину и Марию Смирнову.

В.И.Щёголеву в то время был уже пятьдесят один год. Когда-то к нему, молодому солдату, служившему на Сахалине, приехала его невеста Маргарита Есы-пова, там и свадьбу сыграли. После демобилизации Василий и Маргарита Щёголевы переехали с Сахали­на на материк, в г. Белев. Заехали к его отцу Ивану, который за веру в Бога по статье 58, пункт 10, отси­дел восемь лет (1940-1948 гг.) и находился тогда на поселении. Вот там и уверовала невестка в Бога, со слов своего тестя, и стала служить Ему.

Василий Щёголев никогда не был противником Богу и всегда верил в Него, но исполнять Его волю стал в Малоярославце, с 1974 г., куда семья переехала из Белёва. Здесь Василий получил духовное крещение и стал членом церкви. Он очень сожалел, что поздно стал Богу служить. Вначале трудился регентом хора, а с 1986 г. - дьяконом церкви, а вскоре и пресвитером. Маргарита была преподавателем воскресной школы. Посадить её хотели за печатание духовной литерату­ры, но при обыске печатную машинку не нашли. За сутки до обыска эту машинку унесли в другой дом. Зато всякой духовной литературы следователи на­брали целый мешок.

- Дело закрыли, - сказал следователь, - за недо­статком улик.

Нашлись бы и улики, а если бы даже и не нашлись, то подбросили бы. Суд всё равно бы состоялся. И си­деть бы им, миленьким, в разных лагерях, отбывая срок от трёх до пяти лет, да здесь сработал другой фактор, о котором я уже писал выше.

А их сын Анатолий Васильевич Щёголев, 1960 года рождения, с детства верующий, провинился перед

Бракосочетание второго сына семьи Щёголевых

советской властью тем, что был ответственным за церковную библиотеку, а также хранил принадлеж­ности детской воскресной школы. Он был активным тружеником в церкви, вот это и стало главной при­чиной возбуждения против него дела. При обыске у него отобрали духовную литературу и наполнили ею два мешка, а это уже улики. При этом считалось, что веровать в Бога в нашей стране не запрещено! Но его дело также закрыли. В 1983 г. он был избран дья­коном церкви в Малоярославце, а после окончания Библейской школы в 1993 г. был мною рукоположен пресвитером церкви и избран руководителем моло­дёжи. Он женился на сестре по вере - Ольге Михай­ловне, дочери Валентины Анохиной, и в настоящее время они имеют семерых детей.

У моей супруги Валентины Борисовны Федотовой, ничего не нашли - ни литературы, ни печатного стан­ка. Но она обладала большими организаторскими способностями, и этого было достаточно, чтобы возбу-

дить против неё дело. К тому же Валентина была книгоношей. Раз­давала духовную литературу и рас­сказывала лю­дям о Боге. Да и мне, сидевшему в тюрьме третий срок, было бы

очень вольно узнать, что моя Валентина отправлена в лагерь, отбывать второй срок. На это власти тоже рас­считывали. Они утверждали, что за веру в Бога в на­шей стране не судят, но состряпали бы уголовное или бытовое дело, а, может, даже и шпионаж приписали. Её тоже вызывали на допросы и следователь ей гово­рил:

- Мы вас тоже уберём!

Её хотели судить по статье 227 Уголовного кодекса РСФСР, пункт 2, - от трёх лет и выше (за сознатель­ное причинение вреда здоровью граждан).

А как же было трудно тем, кто впервые попадал в руки следователей! Много лет спустя, в гостях у Мурашкиных, - я тогда уже отсидел мою последнюю пятёрку, - услышал я рассказ Ольги Алексеевны:

- После нашего бракосочетания с Владимиром
написала я письмо сестре Тамаре и подробно опи­сала ей, как проходил наш брак - при открытых
окнах, с евангелизацией, которая как-то стихийно
получилась. Это письмо оказалось у следователя по
фамилии Хорьков. Я тогда не знала, что на нашу по­
чту наложен арест и всё проверяется. Его фамилия
Хорьков совпала с его характером, но не курочку он

поймал, а напал на безвинную овеч­ку. Воспитанная в интеллигентной семье, я бранных слов никогда не слышала и разных уголовных законов и статей не знала. Хорьков кричал на меня, стучал кула­ком по столу, обзывая меня «сволочью» и как только ему хотелось. Я не привыкла к подобному обраще­нию и никогда ранее не сталкивалась с подобной си­туацией. Следователь запугивал меня, рассказывая о самых страшных карах в зоне, и мне стало плохо. Да так плохо, что я слегла в больницу и пролежа­ла там четыре месяца. Об этом узнала моя сестра по вере и подруга Валентина Федотова. Она пошла к тому следователю и разговаривала с ним резко и твёрдо, как власть имеющая. Она уже сталкивалась с разными следователями и отсидела три года, зна­ла она законы и порядки. Теперь уже следователь сидел за столом, испуганный и бледный, окутанный сигаретным дымом.

- Хотя бы здесь вы подышали свежим воздухом, а дыма и в аду вам будет больше, чем достаточно, за то что, вы уже сделали! - сказала ему Валентина. - Так покайтесь же в грехах ваших и не обижайте христиан!

После этого Хорьков больше не вызывал Ольгу Мурашкину. Но когда мы с Владимиром находились в лагере, её тоже готовили к осуждению, да только теперь она уже ничего не боялась.

Христианка Анохина Валентина Алексеевна, муж Михаил, мама и дети. 1960 год.

Прежде чем писать о Вере Михайловне Анохи­ной, надо рассказать о её матери Валентине и отце Михаиле. Валентина Алексеевна живет сейчас в Малоярославце. В приговоре она отмечена как «не принимавшая никакого участия в общественной жизни коллектива», в котором работала. В то же время подчеркивалось, что она принимала актив­ное участие в деятельности церкви. На суде ничего не было сказано о том, что во время войны Вален­тина Алексеевна воевала в партизанском отряде, защищая Родину и их, этих самых судей, от смерти и фашистского насилия. О ней забыли, её почему-то считали если не врагом, то никем, а о Валенти­не Алексеевне Анохиной можно книгу написать. И только демократическая власть уже хоть как-то от­метила её заслуги: 9 мая 2005 г. она получила медаль и поздравления.

До моего приезда в Малоярославец там прожи­вало несколько верующих семей, в частности, Мат­вей Владимирович Чинарёв, который и пригласил Михаила и Валентину Анохиных, с их детьми, из

г. Рудня Смоленской области, где их гнали и преследовали за веру в Бога. Михаил там был рукоположен на дьякона, а брат Чинарёв уже был дья­коном. Таким образом церковь составили три семьи, которым было очень трудно нести весть Евангелия людям.

Брат Михаил Анохин имел мотоцикл, и с моим приездом в Малоярославец мы вместе стали ещё активнее тру­диться для Господа в городе и области, чем сильно досаждали советским органам.

Вера Михайловна Анохина родилась в марте 1959 г., с детства верующая. Когда в июле 1981 г. меня и Владимира Мурашкина посадили, 17 августа в Ма­лоярославце устроили показательный товарищеский суд над активными членами церкви. Это была обяза­тельная процедура перед народным судом.

- К этому времени у нас в доме сделали обыск, -вспоминает Вера Михайловна. - У меня изъяли три печатные машинки, конфисковали всю литературу и

заготовки к книгам, которые поместились в восьми мешках. Ведь я была секретарем-ма­шинисткой и книго­ношей, рассказывала людям о Боге, о грехе и покаянии, прощении грехов и вечной жиз­ни. Говорила так, как написано в Библии.

Вот мне и инкриминировали это преступление.

При обысках у активных членов группы В.И. и А.В.Щёголевых, а также В.М.Анохиной были обна­ружены и приобщены к делу детская игра «Чей улов больше?», которая состояла из удочки с магнитом и самодельных рыбок с задачами библейского содержа­ния, брошюра «Правила пересаживания живых мыс­лей» и ее рукописная копия, расписания уроков - «Пе­дагогика», «Разбор Слова» и других, а также методика уроков и другая литература, «свидетельствующая о целенаправленном и систематическом обучении де­тей религии», как отмечалось в протоколе суда.

Мария Ивановна Смирнова, 1926 года рождения, была осуж­дена по ст. 107 Уголовного кодек­са РСФСР. Ранее она уже была подвергнута лишению свободы сроком на пять лет. А теперь ей готовили второй срок. В это вре­мя ей было уже 59 лет. Её осудили вместе с этой группой из семи че­ловек, о которой я написал выше. Но, попав под амнистию, она вы­шла на свободу.

В то время М.И.Смирнова несла служение дьяко­ницы. А сейчас, в 80 лет, она неутомимо посещает одиноких старушек, неся им евангельскую весть и делая добрые дела для инвалидов. Ходит в магазины за покупками и в аптеку за лекарствами. Несмотря на свой возраст, она ещё энергичная женщина.

- Я страдала для Господа, от Него и награду полу­чу, так как положила в сердце своём духом, душой и телом отдать себя на служение Богу и оставаться Ему верной всю жизнь, не вступая в брак, - говорит она.

Поиск по сайту: