Ты не можешь идти, куда хочешь

ерковь нас встретила цветами, и это стало нашей традицией. Сейчас цветы у нас везде: возле кафе­дры, на подоконниках, на улице перед церковью. Ког­да мы, два узника, вошли в зал, нас приветствовали стоя. Нас ждали. Церковь все эти годы без нас сто­яла, как полки со знамёнами, и выстояла, не пошла в регистрацию. Она знала, что мы там, в узах, сто­им твёрдо. Церковь переходила Чермное море, воды которого расступились. Когда ко мне в лагерь при­езжал сотрудник КГБ Александр Петрович, он был сильно озабочен тем, что за эти годы церковь сильно выросла, и я, вернувшись, увидел много неизвестных мне людей, с которыми мне еще предстояло познако­миться. Слава Господу, живая церковь никогда не пе­рестанет распространять свои шатры вширь и вдаль. Иисус наблюдает за ней и благословляет её.

Дома меня посетил оперуполномоченный из ми­лиции, который объяснил мне, что я поставлен под надзор. Это означало, что я целый год должен был соблюдать установленный для меня режим: в шесть

часов утра мог выйти из дома и не позже семи часов вечера должен был уже возвратиться. Четыре раза в месяц я должен был отмечаться в милиции. Прове­ряющий мог в любое время прийти и проверить, где я нахожусь. Чтобы выехать в другой город, я должен был отпроситься, написав заявление.

Дома я много работал, читал Библию, делал вы­писки, постился и молился и почти никуда не выхо­дил, выполняя инструкции надзора. Я настолько был увлечён духовной работой, так истосковался в лагере по Библии, что однажды, когда прошло уже одиннад­цать месяцев, забыл отметиться. Комиссия, разбирая моё дело, обрадовалась: ещё одно нарушение, и мож­но посадить на три года за нарушение надзора. Хотя нарушения фактически не было, а просто забыл я в условленный день прийти в милицию, но они сдела­ли бы, что хотели, нашли бы еще, в чём меня уловить, если бы не Господь.

Однажды мне позвонили из Москвы и сказали, что из Америки, из Ассамблеи Божьей, приехал епископ Карлсон, который желает встретиться с московскими руководителями подпольной церкви. Поскольку они от встречи отказались, позвонили мне. Я пошёл на нарушение надзора, семь бед - один ответ, и мы с Владимиром Мурашкиным поехали на эту встречу.

Карлсон расспрашивал меня о том, как я живу, и я ему всё откровенно рассказал. Сказал также о том, что за нарушение надзора следующая наша встре­ча может произойти только через три года, потому что, как только я приеду в Малоярославец, тут же буду арестован. Он после этого посетил Куроедова, уполномоченного по культам СССР. Тот позвонил в администрацию Малоярославца, а они, в свою оче-

редь, - в милицию. В то время я об этом не знал, но по приезде из Москвы меня пригласили в милицию и сказали:

- Распишись, мы с тебя сняли надзор.

- Я не расписывался, когда вы его назначили, не буду расписываться и за его снятие, - ответил я.

Мне терять было нечего, я шёл в узы в четвёртый раз, но сработали международные политические силы, и сразу после снятия надзора я поехал по церквам.

Поиск по сайту: