Глава 11. Ravasz. Sbarduno. Grilletto

Ravasz. Sbarduno. Grilletto. Trekker.

Словосочетание «спусковой крючок» прокручивалось у Ви в голове на всех известных ему языках, мозг приправлял словарный запас всяким вздором… ему приходилось отвлекать себя подобной чушью, иначе бы его чайник вскипел и взорвался.

Пока он пытал свой «Переводчик Гугл», ноги вновь и вновь выписывали круги по его пентхаусу в Коммодоре, непрекращающаяся ходьба превратила место в эквивалент колеса для хомяков стоимостью не в один миллион долларов.

Черные стены. Черный потолок. Черный пол. И приходил он сюда вовсе не для того чтобы насладиться видом ночного Колдвелла.

В кухню, гостиную, спальню и обратно.

Снова. И снова.

В свете черных свечей.

Он купил этот пентхаус около пяти лет назад, когда здание еще строилось. Как только около реки возвели каркас, он решил завладеть половиной верхнего этажа небоскреба. Но не в качестве дома… у него всегда было место помимо того, где он спал. Даже до того, как Роф и Братство въехали в старый особняк Дариуса, у Ви имелась привычка разделять то, куда он заваливался на день и где прятал оружие, и … то, где он занимался другими видами деятельности.

Этой ночью, чувствуя себя так, как сейчас, явиться сюда было одновременно и логично, и абсурдно.

За прошедшие десятилетия и века среди расы Ви заработал не только определенную репутацию, но и постоянных мужчин и женщин, нуждавшихся в том, что он мог им дать. И как только он приобрел этот пентхаус, то приводил их сюда, в эту черную дыру для очень специфичного секса.

Здесь он пускал им кровь.

И заставлял их кричать и всхлипывать.

И трахал их, физически или умственно.

Ви остановился около своего рабочего стола, старое дерево было повреждено и отмечено не только его профессиональными инструментами, но также кровью, оргазмами и воском.

Боже, иногда единственный способ оценить достигнутый прогресс – это вернуться в место своего прошлого обитания.

Протянув руку в перчатке, он взялся за толстые кожаные веревки, которые использовал, чтобы держать подчиняющихся там, где ему хотелось.

Когда-то использовал, поправил он. В прошлом. Теперь, когда у него есть Джейн, он больше не занимался этим… желания не возникало.

Взглянув на стену, Ви осмотрел свою коллекцию игрушек. Хлысты, цепи и колючая проволока. Зажимы, кляпы и лезвия. Плети. Длинные цепи.

Игры, в которые он играл – когда-то играл – были не для слабонервных, новичков или же просто любопытных. Для подчиняющихся в хард-коре грань между сексуальной разрядкой и смертью очень тонка – и то, и другое приносило облегчение, но последнее уже навсегда. Буквально. И он был непревзойденным мастером, способным довести своих подчиняющихся до нужной им точки… и на какой-то дюйм дальше.

Вот почему все они приходили за ним.

Когда-то приходили за ним…

К нему, поправил он.

Черт.

И поэтому его отношения с Джейн стали открытием. С ней он не чувствовал жгучей потребности во всем этом. Ни в относительной анонимности, ни в контроле, который он осуществлял над подчиняющимися, ни в боли, которую ему нравилось себе причинять, ни в том ощущении власти или мощных оргазмах.

Столько времени прошло, и он думал, что изменился.

Он ошибался.

Тот переключатель все еще внутри него и находится в режиме «включен».

Но с другой стороны, желание убить свою мать очень огорчает и погружает его в печаль, особенно когда нет возможности удовлетворить эту потребность.

Наклонившись, Ви провел пальцем по кожаной плети, на концах которой висели шарики из нержавеющей стали. Его замутило, когда кожаные полосы прошли сквозь пальцы его нормальной руки… потому что стоя здесь сейчас, он бы все отдал, чтобы еще раз испытать то, что было раньше…

Нет, погодите. Взглянув на свой стол, Ви пересмотрел эту мысль. Ему захотелось стать тем, кем он когда-то был. До Джейн он занимался сексом только в позиции Доминирующего, потому что лишь так чувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы пережить акт… и щелкая хлыстом во время сессий, какой-то частью себя Ви всегда интересовался причинами того, почему подчиняющиеся хотели того, что он им давал.

Теперь он понимал. То, что бурлило под его кожей, было столь ядовитым и жестоким, что требовало выпускного клапана, вырезанного из его собственной плоти…

Он подошел к одной из черных свечей, даже не отдавая себе отчета в том, что его ботинки стучат по полу.

А затем свеча оказалась в ладони прежде, чем он понял, что сжимает ее.

От его жажды зажглось пламя… которым он провел по своей груди, горячий черный воск упал на ключицу и стек вниз под майку.

Закрыв глаза, Ви позволь голове откинуться назад, и сквозь клыки вырвалось шипение.

Больше воска на обнаженной коже. Больше жгучей боли.

Когда он возбудился, часть него желала происходящего, другая же чувствовала себя неимоверно грязной. Но рука в перчатке не имела никаких проблем с раздвоением личности. Она двинулась к молнии на кожаных брюках и освободила член.

В свете свечи он наблюдал, как опускает ее и держит над своей эрекцией… а затем наклоняет горящий фитиль в сторону пола.

Черная слеза отделилась от жаркого источника и оказалась в состоянии свободного падения…

– Черт…

Когда веки расслабились достаточно, чтобы их открыть, Ви опустил взгляд и увидел на кончике своей головки застывший воск, маленькая капля проложила путь, а после стекла на пол.

В этот раз он низко застонал, наклоняя свечу…. Потому что знал, что последует дальше.

Больше стонов. Больше воска. За громким проклятьем последовало очередное шипение.

Нет нужды пользоваться подручными средствами. И без их применения боли достаточно, периодически капающий на член воск посылал электрические разряды к его яйцам, мускулам бедер и задницы. Время от времени он проводил пламенем вверх и вниз по своему стержню, чтобы обеспечить ему новую дозу убийственных ощущений, возбужденная плоть подрагивала при каждом соприкосновении… и затем настала пора перейти от прелюдии к делу.

Коснувшись свободной рукой своего мешочка, он встал на ноги.

Воск капнул прямо в нужное местечко, а внезапная агония была столь невыносимой, что он едва не упал на пол… и лишь накативший оргазм не позволил его ногам подкоситься. Кончая, он задеревенел с головы до пят от мощи разрядки.

Черный воск был повсюду.

Руки и одежда залиты семенем.

Как в старые добрые времена… за исключением одного. Происходящее сейчас было совершенно бессмысленно. Нет, погодите. Это тоже часть СДВ[32]. Только тогда он не знал, что из этого можно извлечь нечто большее. Что-то, что Джейн…

Звонок мобильника словно выстрелом ударил в голову, и, хотя звук был не громким, тишина разбилась вдребезги, будто зеркало, и его осколки являли Ви отражение, видеть которое он не хотел. Счастливо женат, он все же здесь, мастурбирует в своих хоромах извращения.

Он отклонился назад и броском послал свечу через комнату в стиле Курта Шиллинга[33], пламя в полете погасло, и лишь поэтому все это гребаное место не загорелось.

А потом он увидел, от кого звонок.

Его Джейн. Без сомнений, с отчетом из человеческого госпиталя. Господи Боже, достойный мужчина сидел бы у операционной, ожидая пробуждение сестры, поддерживал бы свою женщину. Вместо этого он потерял контроль над собой, за что его выгнали, и пришел сюда, чтобы хорошо провести время с черной свечой и возбужденным членом.

Ви принял вызов, запихивая все еще твердый член в брюки:

– Да.

Пауза. В течение которой ему пришлось напомнить себе, что Джейн, слава Богу, не умеет читать мысли. Господи, что он только что сделал?

– Ты в порядке? – спросила она.

Ни капли.

– Да. Как Пэйн? – Пожалуйста, пусть это не будут плохие новости.

– Эээ... она справилась. Мы на пути в особняк. Она хорошо себя чувствует, и Роф накормил ее. Жизненные показатели стабильны, и ей, кажется, довольно удобно, хотя спрогнозировать ее дальнейшее самочувствие пока невозможно.

Вишес закрыл глаза.

– По крайней мере, она все еще жива.

И затем воцарилась тишина, нарушаемая лишь слабым шумом машины, в которой она ехала.

– По меньшей мере, – наконец, сказала Джейн, – мы преодолели первое препятствие, и операция прошла так гладко, насколько это было возможно… Мэнни показал класс.

Ви рассудительно проигнорировал последнюю фразу:

– Есть проблемы с больничным персоналом?

– Нет. Фьюри поколдовал. Но на случай, если мы что-то или кого-то упустили, наверное, неплохо будет последить за записывающими устройствами какое-то время.

– Я об этом позабочусь.

– Когда ты придешь домой?

Застегивая молнию, Вишесу пришлось стиснуть зубы. В ближайшие полчаса его яйца посинеют настолько, что цветом будут напоминать форму Университета Кентукки. Одного раза ему никогда не хватало. Обычно требовалось пять или шесть раз, чтобы получить необходимое… а сегодняшняя ночь с «обычной» даже отчасти не сравнима.

– Ты в пентхаусе? – тихо спросила Джейн.

– Да.

Затем наступила напряженная пауза.

– Один?

– Да. – Ну, свеча – предмет неодушевленный.

– Все нормально, Ви, – прошептала она. – В сложившихся обстоятельствах тебе можно думать так, как ты думаешь.

– Откуда ты знаешь, что у меня на уме?

– А с чего там быть чему-то другому?

Господи… какая же достойная женщина.

– Я люблю тебя.

– Я знаю. И это взаимно. – Пауза. – Ты бы хотел… быть там с кем-то?

Спокойствие почти скрыло боль в голосе Джейн, но для него она звучала, словно в мегафон.

– Это в прошлом, Джейн. Поверь мне.

– Я верю. Безоговорочно. Прежде чем обмануть, ты бы сначала отрубил себе нормальную руку.

В таком случае, зачем ты спрашиваешь, подумал он, зажмурившись и повесив голову. Что ж, м-да. Она слишком хорошо его знала.

– Боже… я тебя не заслуживаю.

– Нет, заслуживаешь. Вернись домой. Повидайся с сестрой…

– Ты была права, когда велела мне уйти. Прости, что был таким придурком.

– Тебе можно. Это тяжело…

– Джейн?

– Да?

Он попытался подобрать слова, но не смог, и между ними в очередной раз повисла тишина. Черт возьми, как бы он ни пытался сложить предложения, Ви понимал, что нет никакой магической комбинации слов, которая бы в точности выразила все, что кипело в нем.

Может, дело не столько в функционировании словарного запаса, сколько в том, что он только что сделал с собой. Ему казалось, будто он должен ей в чем-то признаться, но никак не мог этого сделать.

– Приходи домой, – нарушила а тишину Джейн. – Приходи, встреться с ней, и если меня не будет в клинике, найди меня.

– Хорошо. Так и сделаю.

– Все будет хорошо, Вишес. И тебе нужно кое-что помнить.

– Что?

– Я знаю, за кого вышла. Знаю, кто ты. Нет ничего, что может меня шокировать… а теперь повесь трубку и возвращайся домой.

Попрощавшись и нажав на клавишу «завершить», Ви не был уверен насчет «не может шокировать». Сегодня он сам себя удивил, и сюрприз был не из приятных.

Отложив телефон, он свернул самокрутку и похлопал по карманам в поисках зажигалки, а потом вспомнил, что оставил свой Бик в тренировочном центре.

Мысль о возвращении в особняк казалась правильной. Это был хороший, надежный план.

Вот только от этого ему хотелось кричать до потери голоса.

Докурив сигарету, он намеревался потушить ее и сразу вернуться домой. Честно намеревался.

Но не сделал этого.

***

Мэнни спал. Однозначно спал.

Он смутно осознавал, что находится в своем офисе, лежа лицом вниз на кожаном диване, на который постоянно заваливался, чтобы немного вздремнуть. Как и всегда, подушку под головой заменяли скомканные хирургические формы, а сам он валялся без своих Найков.

Все нормально, все как обычно.

Вот только сон окутал его… и внезапно его одиночество было нарушено. Под ним лежала женщина…

Когда он с удивлением отпрянул, она взглянула на него этими ледяными, пылающими глазами.

– Как ты здесь оказалась? – резко спросил он.

– Я в твоем подсознании. – Ее иностранный акцент был чертовски сексуален. – Я внутри тебя.

И тогда до него дошло, что она совершенно обнажена, такая теплая… и, Боже праведный, несмотря на свое замешательство, он хотел ее.

И больше он ничего не понимал.

– Научи меня, – загадочно произнесла она, ее рот приоткрылся, бедра обернулись вокруг его собственных. – Возьми меня.

Ее рука опустилась между ними и нашла его эрекцию, затем погладила ее, вызвав грудной стон Мэнни.

– Я пуста без тебя, – произнесла она. – Наполни меня. Сейчас.

Поощренный таким приглашением, он не стал терять время на сомнения и раздумья. Нащупав руками край брюк, он спустил форму с бедер, а затем…

– О, черт, – застонал он, когда его возбужденный член скользнул по ее лону.

Одно движение, и он войдет в девушку, но Мэнни заставил себя не проникать в нее. Сначала он ее поцелует, и, более того, сделает это правильно, потому что… ее раньше никто никогда не целовал…

Откуда он это знает?

Кому какое дело.

И уста не единственная часть ее тела, к которой он хотел прикоснуться губами.

Немного отодвинувшись, Мэнни прошелся взглядом по ее длинной шее, вниз, к ключице… и даже ниже… ну, или, по крайней мере, попытался.

И это послужило первым сигналом, что что-то не так. Он отчетливо видел каждую деталь ее сильного прекрасного лица и длинной черной косы, но вот ее грудь – очень смутно. И как бы он ни щурился, зрение ясность не обретало. Но она все равно была идеальной под ним, независимо от того, как выглядела.

Идеальна для него.

– Поцелуй меня, – выдохнула она.

Его бедра дернулись при звуке ее голоса, эрекция скользнула по самой жаркой части девушки, и это соприкосновение заставило его застонать. Боже, то, как она прижималась к нему, как головка его члена разделяла складочки и скрывалась в них, пытаясь добраться до того сладкого местечка…

– Целитель… – выгнувшись, прохрипела она, а ее язычок, показавшись, обвел нижнюю губу…

Клыки.

Те два белых кончика были клыками, и он замер. Та, что в ожидании и готовности лежала под его телом, не являлась человеком.

– Научи меня… возьми меня…

Вампир.

Это должно было шокировать и ужаснуть его. Но нет. Пожалуй, именно поэтому он так желал оказаться внутри нее, что покрывался потом. И было что-то еще… он отчаянно хотел оставить на ней метку.

Что бы это ни значило.

– Поцелуй меня, целитель… и не останавливайся.

– Не буду, – простонал он. – Я никогда не остановлюсь.

Когда он наклонил голову, чтобы соединить их губы в поцелуе, его с поразительной силой накрыл оргазм, семя выстрелило из него и оказалось на ней…

Мэнни проснулся, ахнув так громко, что мог бы разбудить мертвеца.

И, вот дерьмо, он кончал, и сильно, бедра терлись о софу, когда восхитительные, смутные воспоминания о девственной любовнице заставляли его чувствовать на своей коже ее руки. Да уж, несмотря на завершение сна, оргазм продолжался, пока ему не пришлось стиснуть зубы и поднять колено, подергивающиеся сокращения члена сжимали упругие мышцы бедер и груди до тех пор, пока он не смог дышать.

Когда все закончилось, он упал лицом на подушки и изо всех сил попытался вдохнуть немного воздуха, потому что чувствовал, что второй раунд не заставит себя долго ждать. Остатки сна дразнили его, распаляя желание вернуться к тому, чего не существовало, но все же казавшемуся столь реальным, как и сознание, в которое он теперь пришел. Сунувшись в банк воспоминаний, Мэнни потянул ниточку, ведущую туда, где он был, возвращая женщину обратно…

Головная боль, взорвавшаяся в висках, буквально вырубила его… и, конечно же, если бы он не лежал, то наверняка грохнулся бы на чертов пол.

– Ааааадское пекло…

Боль была всепоглощающей, будто кто-то заехал ему по голове свинцовой трубой, и эти ощущения усиливались по мере того, как он нашел в себе силы перевернуться на спину и попытаться сесть.

Первая попытка принять вертикальное положение оказалась для него унизительной. Вторая была успешной только потому, что он уперся обеими руками, чтобы снова не рухнуть. Когда его голова повисла на плечах словно сдутый шарик, он посмотрел на восточный ковер, и подождал, пока не почувствовал, что сможет добраться до ванной и схватить немного Мотрина.

У него уже были эти головные боли. Перед тем, как умерла Джейн…

Мысль о бывшем главвраче травматологии принесла с собой новую волну пожалуйста-кто-нибудь-всадите-мне-пулю-промеж-глаз.

Мелко дыша и намеренно думая только лишь, черт, да ни о чем, он каким-то образом смог устоять. Когда агония почти прошла, он осторожно сделал попытку поднять голову… просто на случай, если минутное изменение в высоте снова активизирует работу перфоратора в его голове.

Часы в античном стиле за его столом показывали четыре-шестнадцать.

Четыре утра? Какого черта он делал всю ночь с тех пор, как ушел из ветлечебницы?

Оживив в памяти прошлый вечер, он вспомнил, что выехал из Куинса, когда Глори пришла в себя, направляясь домой. Очевидно, этого не произошло, и он понятия не имел, как долго спал в своем офисе. Взглянув на форму, Мэнни повсюду обнаружил пятна крови… а на скинутые Найки натянуты бахилы, в которых он всегда оперировал. Значит, он работал над пациентом…

Новая вспышка боли возникла в голове, заставляя Мэнни напрячь каждый мускул тела и бороться за контроль. Зная, что биологическая обратная связь была его единственным другом, он, дыша медленно и ровно, позволил всем когнитивным процессам замедлиться.

Сконцентрировавшись на часах, он посмотрел, как стрелки перешли на семнадцать… затем на восемнадцать… девятнадцать…

Двадцать минут спустя он наконец смог встать и доковылять до ванной. Внутри его личная уборная была великолепна, даже по меркам Али Бабы - мрамора, хрусталя и меди в изобилии, так что сортир хорош и для замка… или же, как в нынешнем настроении Мэнни, лишь заставлял проклинать все это сверкание.

Пройдя через стеклянные двери душа, он повернул краны, а затем подошел к раковине, чтобы открыть зеркало и достать баночку Мотрина. Пять таблеток за один прием превышали рекомендованную дозу, но он, в конце концов, врач и прописал себе принять больше двух.

Горячая вода стала благословением, смывшим не только следы невероятного оргазма, но и напряжение последних двенадцати часов. Боже… Глори. Он очень надеялся, что с ней все хорошо. И та женщина, которую он опе…

Почувствовав очередной приближающийся удар, он отбросил собирающуюся пустить корни мысль, будто флакон с ядом, и сконцентрировался на том, как струя воды ударяла в затылок и стекала по плечам, омывая спину и грудь.

Его член все еще был тверд.

Как скала.

Ирония, заключавшаяся в том, что эта штука все еще была в состоянии готовности, а в его основной голове творился полный бардак, не вызывала смеха. Последнее, что Мэнни хотелось делать, так это заниматься аэробикой для ладони, но казалось, что этот стояк будет, словно садовая скульптура: возвышаться, пока о нем кто-нибудь не позаботится.

Когда мыло соскользнуло с медного держателя и упало у его ног, словно наковальня, он выругался и развернулся… затем наклонился и подобрал кусок.

Скользкий. О, такой скользкий.

Положив Дайал на место, Мэнни позволил руке опуститься и обхватить член. Пока он водил ладонью верх и вниз, теплая вода и скользкое мыло помогали ему, но все же это было жалкой заменой тому, каково было находиться рядом с той женщиной...

Меткий. Выстрел. Прямо в лобную долю.

Боже, будто каждую мысль о ней окружала вооруженная стража.

С проклятьем он отключил свой мозг, потому что знал, что должен закончить начатое. Опершись рукой о мраморную стену, он позволил голове поникнуть, пока шел процесс самолечения от каменностоячей болезни. Мэнни всегда обладал громадным сексуальным желанием, но этот голод был совершенно иным, он пробивался сквозь каждый слой цивилизованности, уходя к самой его сути, незнакомой ему ранее.

– Вот дерьмо… – Стиснув зубы, он прислонился к влажным стенам душа, испытывая оргазм, столь же интенсивный, как и на диване. Он истощал его тело, пока член не стал единственной частью, которая бесконтрольно подергивалась. Каждый мускул, казалось, участвовал в этом, и Мэнни пришлось закусить нижнюю губу, чтобы не закричать.

Когда он наконец выбрался из этого сумасшедшего торнадо, его лицо было прижато к мрамору, и он дышал, будто пробежал из одного конца Колдвелла в другой.

Или, может, даже до Канады.

Повернувшись к струе воды, он снова ополоснулся и вышел из душа, схватил полотенце и...

Мэнни посмотрел на свои бедра.

– Да. Ты. Издеваешься.

Его член был возбужден так же, как и в первый раз: невзирая ни на что. Горд и силен, как может быть только бесчувственная рукоять.

Неважно. Он больше не станет обслуживать его.

В конце концов, можно ведь просто спрятать чертову штуку в своих штанах. Очевидно, такой метод не работал, и у него уже не осталось сил. Черт, может, он подхватил простуду или еще что-то? Бог его знает, работая в больнице, можно много чего подцепить.

Включая амнезию, как оказалось.

Мэнни завернулся в полотенце и вышел из ванной в офис… только чтобы застыть на месте. В воздухе витал странный аромат… что-то вроде темных специй?

Не его одеколон, это точно.

Пройдя по ковру босиком, Мэнни открыл дверь и выглянул наружу. В административных офисах было темно и пусто, не чувствовалось и намека на этот запах.

Насупив брови, он оглянулся на свой диван. Но знал, что не стоит думать о только что произошедшем на нем.

Десять минут спустя, Мэнни переоделся в чистую форму и побрился. Мистер Счастливый, все еще прикидывающийся Монументом Вашингтона, был упрятан под брюками и прижат к месту, как пойманное животное, кем он и являлся. Взяв свой портфель и костюм, который носил на скачки, Мэнни был более чем готов оставить позади сон, головную боль и весь проклятый вечер.

Выйдя из офисов хирургического отделения, он спустился на лифте до третьего этажа, где располагались операционные. Члены его команды занимались своими делами, оперировали в неотложке, принимали или перевозили пациентов, прибирались, готовились к работе. Он кивнул присутствующим, но проронил всего пару слов… поэтому никто не заметил ничего необычного. Какое облегчение.

И он почти дошел до парковки, не утратив его.

Однако стратегия ухода затрещала по швам, когда он оказался у палат, где восстанавливались больные после операций. Он хотел пройти мимо, но ноги просто замерли, а мысли смешались… и вдруг Мэнни почувствовал побуждение зайти в одну из них. Когда он повиновался импульсу, головная боль тут же ожила, но он не стал обращать на нее внимания, ворвавшись в отдельный бокс, находившийся у запасного выхода.

Койка у стены была идеально заправлена, простыни так сильно подоткнуты, что казались выглаженной равниной на матрасе. Никаких записей на доске, ни пиканья оборудования, и компьютер не подключен.

Но в воздухе витал запах Лизола. А также какой-то парфюм…?

Здесь кто-то был. Кто-то, кого он оперировал. Сегодня.

И у нее был…

Агония захватила его, и Мэнни снова пошатнувшись, ухватился за дверной косяк и прислонился к нему, чтобы удержаться на ногах. Когда мигрень, или чтобы это ни было, усилилась, ему пришлось наклониться вперед…

И тогда он увидел это.

Сморщившись от боли, он доковылял до прикроватного столика и опустился на корточки. Протянув под него руку, он нащупал согнутую жесткую карточку.

Он понял, что это, еще до того, как посмотрел на нее. И по какой-то причине, пока Мэнни держал визитку в ладони, у него что-то тоскливо сжималось в груди.

Разглаживая складку, Мэнни посмотрел на свое выгравированное имя, название и адрес больницы, телефон и факс. На белом пространстве справа, где размещался логотип Святого Франциска, он приписал номер своего мобильника.

Волосы. Темные волосы, заплетенные в косу. Его руки распускают…

– Да что за гребаный ад. – Он выбросил руку в сторону пола, но все равно упал, сильно ударившись о линолеум прежде, чем перекатиться на спину. Качая головой, обхватив ее руками, и пытаясь преодолеть агонию, он знал, что его глаза широко раскрыты, но все равно ничего не видел.

– Шеф?

При звуке голоса Голдберга, снайпер в висках поумерил пыл, будто мозг нашел слухового спасителя, и его оттащили от акул. По крайней мере, на время.

– Привет, – простонал он.

– Ты в порядке?

– Ага.

– Голова болит?

– Не особо.

Голдберг усмехнулся.

– Слушай, здесь что-то происходит. У меня четыре медсестры и два администратора поцеловались с полом, прямо как ты. Я вызвал замену и отправил остальных домой.

– Мудро с твоей стороны.

– Отгадай, что.

– Не говори. Я иду, иду. – Мэнни заставил себя сесть, и, настроившись, поднял свою жалкую задницу с пола при помощи поручня больничной кровати.

– У тебя же вроде отгул на эти выходные, шеф.

– Я вернулся. – К счастью, Голдберг не спрашивал о результатах забега. Опять же, он не знал, что здесь есть новости, какими Мэнни мог бы поделиться. Никто понятия не имел о том, чем занимался Мэнни за больничными стенами, преимущественно потому, что он никогда не думал, что это важно по сравнению с их работой.

Почему вдруг его жизнь оказалась такой бессмысленной?

– Подбросить? – спросил главврач травматологии.

Боже, он скучал по Джейн.

– Эээ… – Какой там вопрос? Да, точно. – Я принял Мотрина… справлюсь. Пиши, если понадоблюсь. – По пути к выходу, он похлопал Голдберга по плечу. – До завтра, до семи утра ты тут главный.

Ответ Голдберга остался незамеченным.

Как оказалось, такова была тема сегодняшней ночи. Мэнни совсем ничего не воспринимал, когда нашел северные лифты и спустился на одном из них на парковку… как будто тот последний заход боли отправил в нокаут все, кроме ствола его мозга. Выйдя из лифта, он начал переставлять ноги, пока не дошел к своему месту…

Где, черт возьми, его машина?

Он огляделся. Всем главам отделений выделялись свои парковочные места, и «Порше» на месте Мэнни не было.

Как и ключей в кармане формы.

И единственной хорошей новостью было то, что когда он здорово рассердился, головная боль окончательно отступила… хотя это точно Мотрин постарался.

Где. Черт. Возьми. Его. Машина.

Бога ради, просто выбить окно, завести ее без ключа и уехать нельзя. Нужно приложить карточку, которую он хранил в своем…

Бумажник тоже пропал.

Прекрасно. Как раз то, что нужно: украденный бумажник, «Порше» на пути к мастерской, где разбирают угнанные авто, и разговор с копами.

Охрана была на выезде из гаража, поэтому он пошел туда пешком, вместо того, чтобы позвонить, потому что мобильник, конечно, тоже украли…

Он замедлил шаг. Затем остановился. На полпути к выезду, там, где парковались пациенты и их семьи, стоял серый «Порше 911 Турбо». Точь-в-точь как его. Такой же стикер Нью-Йоркской Ассоциации Гонщиков на заднем стекле.

Тот же номерной знак.

Он подошел к автомобилю так, будто к его дну приделана бомба. Двери были не заперты, и он осторожно открыл ту, что со стороны водителя.

Его бумажник, ключи и мобильник лежали под передним сиденьем.

– Док? Вы как?

Лаааадно. Очевидно, у сегодняшней ночи было две темы: никаких воспоминаний, и люди, задающие вопросы, на которые он точно не ответит правдиво.

Посмотрев наверх, он задумался, что именно может сказать охраннику: «Эй, со мной что, кто-то решил сыграть в Бюро находок?»

– Что вы делаете на этой парковке? – спросил парень в голубой униформе.

Без понятия.

– Мое место кто-то занял.

– Черт, вам стоило позвонить. Мы быстро бы это исправили.

– Спасибо, вы незаменимы. – По крайней мере, это не было ложью.

– Что ж, берегите себя… и отдохните. Не так уж круто выглядите.

– Превосходный совет.

– Мне нужно было стать доктором. – Охранник махнул фонариком. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Мэнни сел в свой призрачный «Порше», завел двигатель и включил задний ход. Подъехав к выезду из гаража, он вытащил пропуск и без проблем открыл ворота. Затем, на авеню Святого Франциска, повернул налево и направился в центр, в Коммодор.

Мэнни был уверен лишь в одном неоспоримом факте.

Он терял свой драгоценный разум.

Поиск по сайту: