Глава 36. Ворвавшись в Яму из тоннеля, Вишес вытер окровавленное лицо ладонью, прежде чем продолжил свой путь к спальням

Ворвавшись в Яму из тоннеля, Вишес вытер окровавленное лицо ладонью, прежде чем продолжил свой путь к спальням. Хорошо, что он угодил в самый центр зеркала, ведь это значило, что в коже еще осталось несколько осколков, но на самом деле, ему было все равно.

Подойдя к двери Бутча и Мариссы, он постучал. Громко.

– Минуту.

Бутчу не понадобилось столько времени, чтобы открыть дверь, и он все еще натягивал халат, когда сделал это:

– Что… – И на этом он проглотил язык. – Господи Иисусе… Ви.

За плечом парня Марисса села на их постели, к ее щекам прилила краска, длинные светлые волосы спутались, она прижимала к себе одеяло, подтянутое к груди. Сонливое удовольствие быстро сменилось шоком.

– Мне следовало просто позвонить. – Ви впечатлился спокойным тоном своего голоса, он ощущал привкус меди во рту. – Но я не знаю, где мой телефон.

Встретившись взглядом со своим лучшим другом, он почувствовал себя диабетиком, отчаянно нуждающимся в инсулине. Или, может, скорее героинщиком, жаждущим дозы. Плевать на метафору, ему нужно выбраться из себя, или он сойдет с ума и вытворит что-нибудь криминально тупое.

Например, возьмет лезвия и порубит того хирурга в капусту.

– Я застукал их вместе, – услышал он самого себя. – Но не волнуйся. Человек все еще дышит.

И потом он просто стоял там, а вопрос, который он хотел задать, был столь же очевиден, как и кровь на его лице.

Бутч посмотрел на свою шеллан. Она без колебаний кивнула, в ее глазах отражались печаль, доброта и такое понимание, что Ви был на мгновение тронут, даже в состоянии оцепенения.

– Иди, – сказала она. – Позаботься о нем. Я люблю тебя.

Бутч кивнул ей. Возможно, прошептал «я люблю тебя» в ответ.

Затем он посмотрел на Ви и угрюмо пробормотал:

– Жди во дворе. Я подгоню Эскалейд… и захвачу из ванной полотенце, ага? Ты выглядишь как Фрэдди-мать-его-Крюгер.

Когда коп кинулся к шкафу и сбросил халат, Ви перевел взгляд на шеллан мужчины.

– Все хорошо, Вишес, – сказала она. – Все будет хорошо.

– Я не жажду этого. – Но нуждался в этом, пока он не стал опасен для самого себя и окружающих.

– Я знаю. И я тоже тебя люблю.

– Ты благословение, равного которому нет, – произнес он на Древнем Языке.

А затем поклонился ей и отвернулся.

Когда, спустя какое-то время, мир снова стал различимым, Ви понял что сидит на пассажирском сидении Эскалейда. Бутч был за рулем, а педаль, вжатая в пол, означала, что они покрыли довольно серьезный километраж. Огни центра Колдвелла находились не просто на расстоянии; они были повсюду, мерцая сквозь лобовое и боковые стекла.

Тишина во внедорожнике была столь же напряженной, как боевая рука, и столь же непроницаемой, как кирпич. И, несмотря на то, что они приближались к пункту назначения, Ви с трудом осмысливал эту поездку. Но обратного пути нет. Ни для кого из них.

Вниз, в подземный паркинг Коммодора.

Двигатель заглушен.

Две двери открываются… две двери закрываются.

А затем вверх на лифте. Дорога от особняка к Коммодору, как и все остальное, не отразилась в сознании Ви.

Следующим до него дошло, что Бутч использует медный ключ, чтобы открыть дверь в пентхаус.

Вишес зашел первым и усилием мысли зажег черные свечи на их стойках. Как только свет упал на черные стены и пол, он трансформировался из зомби в ходячий провод под напряжением, его чувства ожили настолько, что собственные шаги раздавались, словно взрывы бомб. При звуке двери, закрывающей их обоих, казалось, что рушится само здание.

Каждый сделанный им вдох был порывом ветра. Каждый стук сердца – ударом боксера. Каждый глоток – спиртом, стекающим по его горлу.

Вот как чувствовали себя подчиняющиеся? Слишком живыми, живыми до боли?

Он остановился около своего стола. Ни куртки, чтобы ее снять. Только окровавленная больничная сорочка.

Бутч позади него нависал, словно гора.

– Не одолжишь телефон? – резко спросил Ви.

– Держи.

Ви развернулся и поймал подброшенный БлэкБерри своей ненормальной рукой. Зайдя в сообщения, он выбрал Док Джейн из адресной книги.

Его пальцы замерли на кнопке. Мозг заволокли эмоции. Крик, который ему нужно было выпустить, прокладывал свой путь и превращал его обыкновенную сдержанность в решетки из твердой стали, запиравшие его внутри самого себя.

Но, опять же, они здесь именно поэтому.

Тихо выругавшись, он нажал на отмену.

Когда он подошел, чтобы вернуть телефон, Бутч стоял около кровати, снимая одну из своих многочисленных смазливых кожаных курток. Никакой байкерской хрени с шипами для копа в отставке – куртка была длиной до бедра и идеально сидела на его бочкообразной груди, материал глаже масла и мягкий, словно облако. Ви знал это, потому что не раз передавал эту вещь.

Парень не сражался в ней.

И снял он ее по веским причинам.

Незачем пачкать кровью нечто подобное.

Когда Ви положил телефон на кровать и отошел, Бутч свернул куртку осторожными, аккуратными руками, и положил кожу на черное одеяло так, будто укладывал малыша. А потом эти сильные, грубоватые пальцы подтянули черные брюки с ремнем и пригладили черную шелковую рубашку.

Тишина.

Отнюдь не уютная.

Вишес взглянул на зеркальные стекла по периметру пентхауса и внимательно посмотрел на отражение лучшего друга.

Спустя мгновение, коп обернулся.

Их взгляды встретились в стекле.

– Оставишь ее на себе? – мрачно спросил Бутч.

Вишес потянулся к завязкам на задней стороне шеи и развязал узел, державший вместе две половины сорочки. Затем проделал то же самое на пояснице. Когда ткань сползла с его тела, коп с другого конца комнаты наблюдал, как та упала на пол.

– Мне, блин, нужно выпить, – заявил Бутч.

У бара коп налил себе Лагавулина. И еще раз. А затем оттолкнул толстый стакан, взял бутылку и присосался к ней.

Вишес оставался на месте, рот был приоткрыт, воздух рывками входил и выходил из него, пока он пристально смотрел на своего лучшего друга.

Бутч поставил бутылку, но не отпустил ее, его голова упала вперед, будто он закрыл глаза.

– Ты не обязан этого делать, – прохрипел Ви.

– Нет… обязан.

Коп поднял темноволосую голову и развернулся.

Начав двигаться, он оставил выпивку в баре, а затем, оказавшись позади Вишеса, остановился. Он был близко… достаточно близко, чтобы чувствовать жар его тела.

Или, может, это его собственная кровь начинала закипать.

– Каковы правила? – спросил коп.

– Их нет. – Вишес утвердился на полу и собрался с духом. – Делай, что хочешь… но ты должен сломить меня. Должен разорвать меня на части.

***

В особняке, Мэнни переоделся в очередную хирургическую форму. Если все и дальше так пойдет, ему следует приобрести акции чертовой швейной компании. Или прачечной.

Прислонившись к бетонной стене коридора, он уставился на свои Найки. Мэнни совсем не думал, что подошвам следует воодушевиться, ему казалось, что они с Пэйн никуда не пойдут. По крайней мере, не вместе.

Дочь божества.

Ииииии… для него это не имело значения. Да хоть отпрыск страуса.

Потирая лицо, он не мог решить, впечатлен ли он собой, или же в ужасе от того, как легко воспринял подобную новость. Возможно, здоровее испытывать шок, неверие, и неустанно твердить «черт, нет». Но его мозг легко переварил это, а, значит, либо его представления о реальности становились действительно гибкими, либо серое вещество впало в состояние уже знакомой беспомощности.

Скорее, первое. Потому что в целом он… Проклятье, он чувствовал себя лучше, чем когда-либо. Несмотря на то, что он оперировал в течение десяти часов кряду и проспал на стуле часть ночи… или дня, да без разницы… союз тела с разумом был силен, здоров и остр, как шпилька. Даже когда он потянулся, не было никакого отека… скрипа или треска. Будто он месяц находился в отпуске, ходил на массаж и занимался йогой на берегу океана.

Ни следа того, что он провел вечер в полусогнутом состоянии.

Ииииииииии на этой ноте в его голове всплыл действительно невероятный, совершенно развратный образ Пэйн. Когда его член приветственно поднял руку, Мэнни подумал, что, несомненно, будет хорошей идеей не устраивать Пэйн экскурсию, скажем, по его спальне. Вообще-то, принимая во внимания недавние события, где он стоял на коленях… ванная, возможно, тоже не рассматривалась как вариант. Может, ему следует избегать комнат с кафелем? Значит, его кухня тоже отпадает. Как и передний холл…

Пэйн буквально выскочила из офиса, держа в руках его портфель и другие вещи:

– Мы свободны!

Она побежала к нему со всей грацией атлета, волосы развевались позади нее, походка была такой же плавной, как темные волны на ее голове.

– Мы свободны! Мы свободны!

Когда девушка бросилась к нему в объятья, Мэнни поймал ее и закружил:

– Они разрешают нам выйти? – спросил он.

– Именно! Мы можем забрать отсюда твой автомобиль. – Протянув ему его вещи, она улыбнулась так широко, что мелькнули клыки. – Я подумала, может, это понадобиться тебе. И телефон теперь работает.

– Как ты узнала, что они мои?

– Они носят твой запах. И Роф сказал мне о какой-то карточке, которую вынул мой близнец.

Телефон-патефон. То, что она узнала его по запаху, завело Мэнни, напоминая о том, как близко они были…

Так, пора остановить пленку.

Она положила руку ему на лицо:

– Знаешь что?

– Что?

– Мне нравится, как ты смотришь на меня, Мануэль.

– О, правда?

– Из-за этого я постоянно вспоминаю о твоих губах на моей плоти.

Мэнни застонал и чуть не потерял самообладание. Поэтому, чтобы держать все под контролем, он обнял ее за талию:

– Пойдем. Давай уедем, пока еще есть шанс.

Она беззаботно засмеялась, и почему-то это раскрыло его грудь и обнажило сердце, бьющееся за ребрами. Еще до того, как Пэйн наклонилась и поцеловала его в щеку:

– Ты возбужден.

Он взглянул на нее:

– А ты играешь с огнем.

– Мне нравится быть в пылу.

Мэнни усмехнулся:

– Что ж, не волнуйся… ты как раз там.

Когда они подошли к пожарному выходу, он положил ладонь на перила:

– Она действительно откроется?

– Попробуй и узнаешь.

Мэнни наклонился… и надо же, щеколда открылась, и тяжелая металлическая панель распахнулась.

Когда вампиры с пушками и мачете не кинулись на них со всех флангов, он покачал головой:

– Как, черт, возьми, тебе удалось?

– Король не был счастлив. Но я здесь не заключенная, я достаточно взрослая, и нет причин, по которым не могу покинуть особняк.

– И в конце вечера… что тогда? – Когда ее веселое настроение испарилось, он подумал, ага, вот как ей это удалось. Получается, она провожает его домой… Это их прощание.

Он пригладил ей волосы:

– Все нормально. Все… нормально, bambina.

Она, казалось, с трудом сглотнула:

– Я не должна думать о будущем, не должен и ты. У нас еще есть часы и часы.

Часы. Не дни, недели или месяцы… или годы. Часы.

Боже, он совсем не чувствовал себя свободным.

– Пойдем, – сказал Мэнни, выходя наружу и взяв ее за руку. – Не будем терять времени.

Его машина была припаркована в тени справа, и, подойдя к ней, он увидел, что та не заперта. Да ладно, будто в нее кто-то собирался залезть?

Он открыл дверь с пассажирской стороны:

– Позволь помочь тебе сесть.

Взяв ее за руку, как джентльмен, Мэнни усадил девушку, а затем перекинул ремень безопасности через ее грудь и пристегнул его.

Пока она осматривала интерьер и поглаживала сиденье, он подумал, что это возможно ее первая поездка в машине. И это ли не круто?

– Бывала когда-нибудь в одной из них раньше? – спросил он.

– Честно – нет.

– Что ж, не буду гнать.

Пэйн поймала его руку, когда он выпрямился:

– Это ездит быстро?

Он чуть не засмеялся:

– Это Порше. Скорость – его конек.

– Тогда ты должен нести нас быстрее ветра! Это должно напоминать мои дни верхом!

Мэнни мысленно запечатлел в памяти неприкрытое счастье на ее лице. Она сияла – и не в прямом смысле, а просто как все люди от радости.

Он наклонился и поцеловал ее:

– Ты так прекрасна.

Пэйн обхватила его лицо:

– И я благодарю тебя за это.

О, но он тут совсем не причем. Это свобода, здоровье и оптимизм освещали ее – и именно этого она заслуживала от жизни.

– Я хочу, чтобы ты кое с кем встретилась, – выдал он.

Пэйн улыбнулась ему:

– Тогда вперед, Мануэль. Вези нас навстречу ночи.

Бросив последний взгляд на Пэйн… он так и сделал.

Поиск по сайту: