Глава 32. В особняке, в спальне Куина, повисло молчание что обычно происходит, когда бросаешь бомбу, настоящую или метафорическую

В особняке, в спальне Куина, повисло молчание… что обычно происходит, когда бросаешь бомбу, настоящую или метафорическую.

Господи Иисусе, он не мог поверить, что сказал это: даже несмотря на то, что они были с Лейлой наедине, Куин чувствовал себя так, будто забрался на крышу высотки в Колдвелле и прокричал заявление в мегафон.

– Твой друг, – прошептала Лейла. – Блэйлок.

Сердце Куина застыло. Но спустя мгновение он заставил себя кивнуть.

– Да. Это он.

Он ожидал отвращения, гримасы или… даже шока. Будучи выходцем из Глимеры, он был хорошо знаком с гомофобией… ради всего святого, Лейла была Избранной, а на их фоне консервативное дерьмо Глимеры выглядело полностью свободным от предрассудков.

Ее красивые взгляд задержался на его лице.

– Думаю, я знала. Я видела, как он смотрел на вас.

Ну, так было раньше. И…

– Это не беспокоит тебя? Что он – мужчина?

Последовала короткая пауза. А потом ее ответ изумительным образом преобразил его:

– Вовсе нет. Почему это должно беспокоить меня?

Куин отвел взгляд. Потому что его волновало то, что блестело в его глазах.

– Спасибо.

– За что?

Он мог лишь пожать плечами.

Кто мог бы подумать, что принятие принесет столько же боли, сколько раньше – неприятие.

– Думаю, тебе лучше уйти, – хрипло сказал он.

– Почему?

Потому что он серьезно думал, что пустит течь, и не хотел превращаться в плакучую иву при свидетелях. Даже при ней.

– Господин, все нормально. – Ее голос был каменно-серьезным. – Я сужу вас не по полу вашего любимого… а по тому, как вы любите его.

– Тогда тебе следует ненавидеть меня. – Господи, почему его губы все еще шевелятся. – Потому что я разбил его гребаное сердце.

– Так… он не знает о ваших чувствах?

– Нет. – Куин сузил глаза и посмотрел на нее. – И он не узнает, ясно? Никто не узнает.

Она склонила голову.

– Со мной ваша тайна в безопасности. Но я хорошо знаю, как он относится к вам. Может, вам следует…

– Позволь уберечь тебя от жесткого урока, который я выучил на себе. Порой бывает поздно. Сейчас он счастлив… и он заслуживает это. К черту все, я хочу, чтобы у него была любовь, даже если мне придется наблюдать за этим со скамейки запасных.

– А как же вы?

– Что я? – Он собрался пропустить пальцы сквозь волосы и осознал, что обстриг их. – Слушай, достаточно об этом… я сказал тебе лишь потому, что ты должна знать, это дерьмо между нами творится не из-за того, что ты недостаточно хороша или привлекательна. Честно говоря, хватит с меня сексуальных отношений с другими. Я не буду этим больше заниматься. Я ничего не получаю с этого и… да, я завязал.

Какая ирония. Сейчас, когда он не с Блэем, он решил хранить ему верность.

Лейла пересекла комнату и села на кровать, устроив ноги и разгладив мантию длинными, изящными руками.

– Я рада, что вы сказали мне.

– Знаешь… я тоже. – Протянув руку, он взял ее ладонь. – У меня есть предложение.

– Правда?

– Друзья. Ты и я. Ты приходишь сюда, я кормлю тебя, и мы общаемся. Как друзья.

Ее улыбка была невероятно печальной.

– Должна сказать… я всегда чувствовала, что вас волную не я. Вы ласкали меня со значительной сдержанностью и показали восхитительные для меня вещи…. Но в порыве страсти, я понимала…

– Ты тоже в меня не влюблена, Лейла. Просто не влюблена. Ты много чего чувствуешь на физическом уровне, и от этого кажется, что дело в эмоциях. Но проблема в том, что телу нужно намного меньше, чем душе, для соединения.

Она положила руку над сердцем.

– Болит здесь.

– Потому что ты увлеклась мною. Это пройдет. Особенно когда ты встретишь правильного мужчину.

Боже, вы только посмотрите. От шлюхи до вожатого за неделю. Следующим на повестке дня: посещение гребаного The View[71].

Он вытянул предплечье.

– Возьми мою вену, чтобы ты подольше смогла остаться на этой стороне и выяснить, чего хочешь от жизни… не то, кем ты должна быть и что должна делать, а чем хочешь заниматься. Я помогу тебе всем, чем смогу. Видит Бог, я хорошо знаю, что значит быть потерянным.

Молчание затянулось. А потом ее зеленые глаза нашли его.

– Блэйлок… не знает, чего он лишается.

Куин мрачно покачала головой.

– О, он все прекрасно знает. Поверь мне.

***

Уборка – дело нелегкое.

Выкатив ведро и швабру из чулана, Джейн снова упорядочила то, что должно быть обязательно сделано, чтобы вернуть расходный материал туда, где ему место: они использовали сотню упаковок марли; соотношение «иголка к нитке» казалось смехотворным; иссякли запасы эластичного бинта…

Открыв дверь в смотровую комнату, она толкнула ведро с помощью швабры и сделала глубокий вдох. На полу, повсюду виднелась кровь, а также внизу на стенах. Мотки белой марли, измазанной кровью, являли собой Фредди-Крюгеровский эквивалент пыльных кроликов. Три мешка были забиты настолько, что, казалось, нуждались в антациде[72] от вздутия.

И куропааааааатка на грушевом дееееееереве…[73]

Столкнувшись с последствиями, Джейн осознала, что если бы Мэнни не было с ней, они могли потерять одного из Братьев. Рейдж, например, мог истечь кровью. Или Тор… потому что простая рана на плече оказалась чем-то гораздо более серьезным.

В конце концов, Мэнни оперировал его. Закончив работу над Вишесом.

Закрыв глаза, она оперлась тяжелой головой на верхушку швабры. Будучи призраком, Джейн не была измотана так, как бывало раньше: ни боли, ни тянущего ощущения, будто кто-то привязал к лодыжкам гири. Сейчас уставшей была ее душа, настолько, что опустив веки, она не видела абсолютно ничего… будто ее мозговую плату нужно было выключить и охладить.

И раньше она спала. И ей снились сны.

Или… как в данном случае… нет. Время от времени ее все еще мучила бессонница…

– Сперва нужно подмести все.

Подняв голову, она попыталась улыбнуться Мэнни.

– Думаю, ты прав.

– Как насчет того, чтобы я разобрался с этим.

Ни. За. Что. Она не горела желанием запереть себя в послеоперационной палате и уставиться в потолок. Кроме того, Мэнни должно быть, устал не меньше чем она.

– Когда ты ел в последний раз? – спросила она.

– Сколько времени?

Она посмотрела на часы.

– Один час.

– Дня?

– Да.

– Я ел примерно двенадцать часов назад. – Казалось, он удивился этому.

Она потянулась к телефону на столе.

– Я позову Фритца.

– Слушай, ты не обязана…

– Ты сейчас, наверное, свалишься с ног.

– На самом деле, я чувствую себя превосходно.

Как по-мужски. Только если… Ну, блин, он казался полным энергии, вместо того, чтобы быть измотанным.

Неважно. Она все равно накормит его.

Заказ занял не больше минуты, и Фритц обрадовался просьбе. Как правило, после Последней трапезы дворецкий и персонал уходил на короткий отдых, прежде чем начать ежедневную уборку. Но они бы предпочли работу.

– Где чулан? – спросил Мэнни.

– В коридоре. Слева.

Пока она наполняла ведро лизолом и водой, он нашел веник, вернулся и занялся уборкой.

Они работали бок о бок, но Джейн могла думать лишь о Вишесе. В суматохе, во время лечения Братьев, было на чем сконцентрироваться, но сейчас, ерзая шваброй туда-сюда по полу, Джейн казалось, что весь ужас, ушедший в ее голове на задний план, вырвался на свободу, ломая ее ментальные ограждения.

Только не она.

Она слышала, как он говорил это снова и снова, видела его побелевшее лицо и ледяные глаза и то, как он закрылся от нее.

Забавно… вечность, дарованная ей, всегда казалась величайшим благословением. Пока она не представила столетия, проведенные без своего любимого.

Сейчас они казались проклятьем.

Куда она направится? Она не сможет оставаться в особняке. Не с той отчужденностью, которая встала между ними. Это будет тяжело для всех…

– Держи.

Джейн подпрыгнула, когда перед ее лицом возникла бумажная салфетка. Маленький белый квадратик висел на пальцах Мэнни, и он помахал ей снова, когда Джейн просто уставилась на ткань.

– Ты плачешь, – услышала она его голос.

Перекинув швабру к изгибу локтя, она взяла протянутое Мэнни, удивляясь тому, что он оказался прав: когда она промокнула глаза, то на салфетке остался влажный след.

– Знаешь, – протянул Мэнни, – вижу тебя в таком состоянии, и жалею, что не ампутировал его хренову лапу.

– Он виноват лишь отчасти.

– По твоим словам. Я же буду видеть это в том свете, в каком мне угодно.

Она посмотрела на него.

– Есть еще салфетки?

Он протянул коробку, и Джейн вытащила еще парочку. Кап. Кап. Тихий всхлип носом. Кап. Она оборвала приступ рыданий одним… двумя… тремя… бросками в корзину.

– Спасибо за помощь. – Когда она подняла глаза, его сердитый взгляд был направлен прямо на нее, и Джейн улыбнулась. – Я скучала по этому.

– Скучала по чему?

– По этому раздраженному выражению, которое так часто мелькало на твоем лице. Напоминает мне о старых добрых временах. – Она уверенно посмотрела в ответ. – Ви будет в порядке?

– Если я не надеру ему задницу за то, что мучает тебя… то да.

– Как галантно. – И она на самом деле думала об этом. – Ты был изумителен сегодня.

И это она имела в виду.

Он положил коробку Клинекс на столик. – Как и ты. Такое часто случается?

– Нет. Но у меня возникло предчувствие, что это может измениться.

Возвращаясь к уборке, она еще пару раз небрежно махнула шваброй, не особо заботясь о состоянии полов, а просто размазывая кровь. Лучше бы пройтись по ним струей из шланга.

Пару минут спустя, раздался стук в дверь, и Фритц просунул голову в комнату.

– Ваша трапеза готова. Вы желаете отобедать?

– В кабинете, – ответила Джейн. – На столе. – Она посмотрела на своего бывшего коллегу. – Лучше пойти, иначе он остынет.

Взгляд Мэнни был эквивалентен среднему пальцу, но Джейн просто махнула ему рукой «Доброго пути!».

– Иди. И отдохни немного.

Но никто не говорит Мэнни Манелло, что делать.

– Я буду там, – сказал он дворецкому.

Когда Фритц покинул помещение, ее бывший босс уперся руками в бедра. И хотя она приготовилась к возражениям, он лишь сказал:

– Где мой портфель?

Когда Джейн моргнула, он покачал головой.

– Я не собираюсь отчитывать тебя за это.

– Значит, ты изменился к лучшему.

– Ну, точно. – Он кивнул на телефон, прибитый к стене. – Я собираюсь проверить сообщения, и хочу получить назад свой гребаный мобильный.

– Эм… хорошо, твоя машина в гараже. Вниз по коридору. Может, сотовый в твоем Порше?

– Спасибо…

– Ты думаешь об уходе?

– Все время. – Он повернулся и направился к двери. – Это все, о чем я могу думать.

Ну… он такой не один. Но, с другой стороны, Джейн никогда не представляла себя в другом месте.

Безусловное доказательство, что это не поможет появлению хороших идей относительно будущего.

Поиск по сайту: