Хасидские притчи

с руководством по их толкованию, составленным выдающимся талмудистом

Некий человек приехал в Хелм, желая задать вопрос рабби Бен Кадишу, святейшему среди раввинов IX века и, возможно, величайшему нуджу* средневековья.

— Рабби,— спросил этот человек,— где я могу обрести покой?

Великий хасид оглядел его со всех сторон и сказал:

— Обернись-ка и посмотри, что у тебя за спиной.

Человек обернулся, а рабби Бен Каддиш как даст ему по затылку подсвечником.

— Ну что, довольно тебе покоя? — усмех­нулся рабби, поправляя ермолку.

В этой притче задается глупый вопрос. Причем глуп не только вопрос, но и человек, приехавший в Хелм, чтобы его задать. И дело

* Нудж — зануда (идиш).

вовсе не в том, что он жил далеко от Хелма, жил-то он как раз близко, но чего ему, спраши­вается, дома не сиделось? И зачем было трево­жить рабби Бен Кадиша — или у рабби своих забот не хватало? Сказать по правде, рабби в это время по уши увяз в карточных долгах, да еще некая мадам Гехт судилась с ним насчет отцов­ства ее ребенка. Впрочем, суть притчи состоит в том, что человек этот не нашел себе лучшего занятия, чем разъезжать по стране и действовать людям на нервы. За это рабби и проломил ему голову, что, согласно Торе, является одним из наиболее тонких способов проявления заботы о ближнем. В другой версии этой притчи раз­гневанный рабби потом еще вспрыгнул на рас­простертое тело того человека и острым стилом начертал на его носу всю историю Руфи.

* * *

Рабби Радиц из Польши был длиннобородым раввином очень маленького роста, о нем гово­рили, что присущее ему чувство юмора вдохно­вило немало еврейских погромов. Как-то один из учеников вопросил его:

— К кому Бог относился лучше — к Мои­сею или к Аврааму?

— К Аврааму,— ответил цадик *.

— Но ведь Моисей привел израильтян в Землю Обетованную,— сказал ученик.

* Цадик — праведник (иврит).

— Ладно, тогда к Моисею,— согласился ца­дик.

— Я понял, рабби. Это был дурацкий во­прос.

— И вопрос твой дурацкий, и сам ты дурак, и жена у тебя мескайт*, а не сойдешь с моей ноги, я тебя вообще отлучу.

Здесь рабби просят вынести ценностное суждение относительно Моисея и Авраама. Вопрос не простой, особенно для человека, ни разу в жизни не заглянувшего в Библию и лишь притворяющегося ее знатоком. И как прикажете истолковывать безнадежно относительный тер­мин «лучше»? То, что «лучше» для рабби, вовсе не обязательно «лучше» для его ученика. К при­меру, рабби любил спать на животе. Ученик тоже любил спать на животе — у рабби. Пробле­ма самоочевидна. Следует также отметить, что наступить рабби на ногу (как сделал ученик в этой притче) — большой грех, сопоставимый, согласно Торе, с тем, который совершает чело­век, ласкающий мацу не для того, чтобы ее съесть, а совсем с другой целью.

* * *

Человек, которому никак не удавалось выдать замуж свою некрасивую дочь, навестил краков­ского рабби Шиммеля.

* Мескайт — уродина (идиш).

— Тяжесть на сердце моем, — сказал он священнику,— потому что Бог дал мне некраси­вую дочь.

— Насколько некрасивую? — спросил про­видец.

— Если положить ее на блюдо рядом с се­ледкой, ты не отличишь одну от другой.

Краковский провидец надолго задумался, а после спросил:

— А что за селедка?

Отец, которого вопрос мудреца застал врас­плох, ненадолго задумался, а после ответил:

— Э-э... балтийская.

— Плохо дело,— сказал рабби.— Вот если бы атлантическая, были бы хоть какие-то шансы.

Эта притча показывает нам трагедию таких преходящих качеств, как красота. Могла ли та девушка действительно походить на селедку? Вполне возможное дело. Видели бы вы, какие мымры толкутся нынче по улицам, в особен­ности курортным! Но даже если она и впрямь похожа на селедку, разве не всякое творение прекрасно в глазах Божиих? Тоже может быть, и все-таки если девушка выглядит более умест­ной в винном соусе, нежели в вечернем платье, то дело плохо. Как ни странно, жена самого рабби Шиммеля походила, как сказывают, на кальмара, но только с лица. К тому же это

сходство искупалось присущей ей привычкой покашливать — хотя как такое возможно, я объ­яснить затрудняюсь.

* * *

Рабби Цви Хайм Изроэль, правоверный толкователь Торы, человек, поднявший искус­ство жалобного нытья до высот, неслыханных на Западе, по единодушному мнению своих со­племенников, составлявших одну шестнадцатую процента всего населения Европы, был мудрей­шим ученым Возрождения. Как-то раз, когда он направлялся в синагогу по случаю еврейского праздника, посвященного дню, когда Бог взял назад все свои обещания, одна женщина оста­новила его и задала следующий вопрос:

— Рабби, почему нам не дозволяется есть свинину?

— Не дозволяется? — изумился святой че­ловек. — Ну ничего себе!

Это одна из немногих в хасидской литера­туре притч, посвященных еврейскому закону. Рабби знает, что свинину есть нельзя, однако это его не волнует, потому что он любит сви­нину. И мало того, что он любит свинину, он еще с удовольствием красит пасхальные яйца. Короче, он ни в грош не ставит традиционную веру, а о завете Господа с Авраамом отзывает­ся как о «сплошной трепотне». И хотя до сих пор неясно, почему древнееврейский закон

запрещает есть свинину, некоторые ученые счи­тают, что Тора просто рекомендует не заказы­вать свинину в определенных ресторанах.

* * *

Рабби Бомель, ученый из Витебска, решил объявить голодовку в знак протеста против за­кона, запрещающего русским евреям носить штиблеты за пределами гетто. В течение шест­надцати недель святой человек лежал на жест­ком тюфяке, глядя в потолок и отказываясь принимать какую-либо пищу. Ученики уже опа­сались за жизнь рабби, но тут некая женщина подошла к его ложу и, наклонившись к ученому мужу, спросила: «Рабби, какого цвета были волосы у Эсфири?» Святой человек с трудом повернулся на бок и посмотрел на нее. «Нет, вы подумайте, нашла о чем спрашивать! — произ­нес он. — Да знаешь ли ты, как у меня голова трещит оттого, что я шестнадцать недель крош­ки во рту не держал?» Услышав это, ученики рабби отвели ту женщину в сукку *, где она ста­ла есть как из рога изобилия и ела до тех пор, пока ей не принесли счет.

Здесь перед нами тонкая трактовка пробле­мы гордыни и тщеславия, сводящаяся, по-види­мому, к тому, что поститься — большая ошибка. Особенно на пустой желудок. Человек не явля-

* Сукка — шалаш (иврит).

ется кузнецом своего несчастья, на самом деле страдания его в руках Божиих, хотя чем уж они так пришлись Ему по душе, я сказать затруд­няюсь. Некоторые ортодоксальные секты пола­гали, что страдания суть единственный путь к очищению; ученые описывают также культ так называемых ессеев, которые, выходя про­гуляться, нарочно бились головами о стены. Согласно последним Книгам Моисеевым, Бог милосерден, однако следует признать, что на свете есть множество вещей и явлений, до кото­рых у него просто не доходят руки.

* * *

Рабби Екель из Занска, обладавший лучшей в мире дикцией, пока некий идолопоклонник не спер его резонирующее белье, три ночи подряд видел сон о том, что если он поедет в Ворки, то найдет там великое сокровище. По­прощавшись с женой и детьми и пообещав вер­нуться через несколько дней, рабби отправился в путь. Два года спустя его нашли бродяжнича­ющим по Уралу в обществе гималайского енота, к которому он явно проникся нежными чув­ствами. Иззябшего и изголодавшегося свя­щенника доставили домой, где родные сумели вернуть его к жизни с помощью горячего супа и вареной говядины с хреном. После чего ему дали поесть. Отобедав, рабби рассказал домаш­ним свою историю. В трех днях пути от Занска его захватили дикие кочевники. Узнав, что он

еврей, варвары заставили его перелицевать их охотничьи куртки и ушить брюки. И, словно этого унижения ему было мало, негодяи влили ему в уши сметану и запечатали воском. В кон­це концов рабби удалось бежать, но, направив­шись к ближайшему городу, он вместо того за­брел на Урал, потому что стеснялся спрашивать у встречных дорогу.

Рассказав свою историю, рабби встал из-за стола и пошел в спальню, желая отоспаться, и вот прямо у него под подушкой лежало со­кровище, которое он так искал. Охваченный благоговейным восторгом, рабби опустился на колени и возблагодарил Господа. Три дня спу­стя он уже снова бродяжничал по Уралу, на этот раз переодевшись мартовским зайцем.

Приведенный здесь шедевр образцово ил­люстрирует всю нелепость мистицизма. Рабби видел один и тот же сон три ночи кряду. Если из десяти заповедей вычесть пять Книг Моисее­вых, получится пять. Вычтем отсюда братьев Иакова и Исава и получим три. Такого вот рода выкладки и довели рабби Ицхака Бен Леви, великого еврейского мистика, до того, что он пятьдесят два дня подряд ставил в казино на двойку и выигрывал, и все равно кончил тем, что живет теперь на пособие по безработице.

Поиск по сайту: