Эфирные тела

Вот те данные, которые должны служить нам основанием для уяснения себе интересующего нас в настоящее время вопроса: да- лека ли наука от признания эфирных двойников человеческого тела, о которых говорят нам Евреи, Египтяне, теософы, буддисты и спириты? Противоречит ли понятие о двойниках учениям науки и идёт ли оно в разрез со всеми научными воззрениями на природу органической материи?

Для более определённого представления согласимся ещё в не- которых научных данных.

Если мы признаем основой каждого тела движение, произво- дящееся в среде однородных атомов эфира, то математика и меха- ника – две непогрешимые и абстрактные науки – должны дать нам самые точные сведения по этому предмету.

И действительно, когда мы обращаемся к ним, то видим, что они, составляя уравнения, с целью определить по известным усло- виям возможность разных сочетаний, для получения разнородных движений, приходят к самым изумительным выводам.

164

Математикой и механикой можно, конечно, выводить все из- вестные нам виды движения материи, как-то: свет, звук, движение планет, световые волны и т.д., но можно ещё, вводя в вычисления известные уже нам физические законы, получать многие незнако- мые и совершенно для нас новые движения, которые все имеют возможность существовать в действительности. Мы не можем ска- зать, какие из них существуют действительно в природе, ибо мы их не знаем и не улавливаем, они не поддаются нашим чувствам и нашей трёхмерной аналитике, ибо многие из них переходят в чет- вёртое, пятое и т.д. измерения.

Мысль о возможности не только четвёртого, но бóльшего числа измерений пространства подтверждена даже известным фи- лософом Кантом. «Наука об этих возможных видах измерения пространства была бы – говорит он – бесспорно высшей геомет- рией, которую ум человека мог когда-либо построить». (Gedanken von der wahren Schätzung der Kräfte). Над этой же гипотезой много работали известные математики Гаусс, Болиай, Риман и наш зна- менитый математик, профессор Казанского университета Николай Иванович Лобачевский.

Лобачевский и Гаусс указывали на то, что в обыкновенной (ев- клидовой) геометрии, не идущей далее трёхмерного пространства, некоторые положения не могут быть строго доказаны, и решения их заходят в другие высшие измерения. Они, конечно, не имеют фактических данных для утверждения существования другого мира, тем не менее принуждены рядом с этим материальным ми- ром признать другой. Назовёте ли вы его духовным или четырёх- мерным, пятимерным, – дело не в названии; но, во всяком случае, такой мир, аналитика которого могла бы наглядно изобразить выс- шие измерения. Профессор Бутлеров придавал возможности зна- ния такого мира первенствующее значение в ряду человеческих знаний и называл её геометрией абсолютных пространств.

Мы охватываем своим пониманием только три измерения, а потому должны сказать, что всё препятствие в познании многих из этих движений единственно в недостатке наших чувств, ибо по ма- тематике все они имеют право действительного бытия.

Самое разрежённое тело, которое поддаётся анализу, это во- дород, самое плотное – платина. Вот пределы, за которые не идёт

165

наше понимание, но природа этим не ограничивается. Неоспо- римо, что на других планетах есть тела более плотные, – а также и более лёгкие, и если они существуют, мы не можем их видеть, ибо водород мы не видим; также как и воздуха, который в 14 раз плот- нее водорода.

Однако, не все эфирные тела нам не видны; мы видим на небе кометы, которые служат вечным укором наших чувств. Некоторые кометы двигаются с ужасной быстротой уже многие тысячелетия кругом солнца, не меняя формы своего хвоста, а между прочим, какая их плотность? – По наблюдениям Джона Гершеля, эти зага- дочные для нас миры имеют хвосты длиной по нескольку сотен миллионов вёрст и в поперечнике около сотни тысяч вёрст, а вес их такой, что можно было бы, спрессовав и сгустив их в одну массу, имеющую вес наших земных тел, увезти каждую на одной подводе. Тиндаль, поправляя в этом отношении Джона Гершеля, говорит, что, по его мнению, в один чемодан можно было бы спря- тать целый десяток комет.

Астроном Фай, вычисляя плотность субстанции таких комет, нашёл, что она в 250 миллиардов раз реже, чем плотность нашего воздуха под воздушным колоколом, в котором 1/1000 разрежения. Теперь, как представим мы себе, что подобной плотности комета 1843 года пронизала фотосферу солнца, обогнув его в течение двух часов, причём она не изменила даже ни формы своего хвоста, ни скорости своего полёта и показалась на другой стороне солнца со- вершенно такой же, как она за него скрылась, несмотря на то, что скорость конца хвоста была 500 миллионов вёрст в час, т.е. 1/2 ско- рости молнии. Всё это заставляет признавать, что кометы при всей их разжиженности – настоящие тела (никто, впрочем, из современ- ных астрономов и не оспаривает того).

Подобных комет на небе неисчислимое количество. Когда о числе их спросили Кеплера, он ответил, что «комет на небе столько, сколько рыб в океане». Араго говорит, что тех комет, ко- торые приближаются к солнцу не далее Нептуна около 20 милли- онов; но так как собственно сфера притяжения солнца простира- ется ещё гораздо дальше, то астрономы по приближению насчиты- вают их миллиардами.

Что значит перед этим поражающим количеством число

166

наших грубых материальных планет, вращающихся в солнечной системе? Их насчитывают едва до 70 (считая астероиды за одну планету), а следовательно, мы смело можем принять, что число ма- териальных планет, более или менее похожих на нашу землю или солнце, по отношению к количеству эфирных небесных тел, совер- шенно ничтожно, и что эфирные тела в миллионы раз более рас- пространены в природе, чем твёрдые планеты. Кроме того, мы мо- жем легко предположить, что возможность видеть нашими гла- зами столь разрежённые тела не есть общий закон природы, и что на каждую видимую нами комету в действительности найдётся ещё много других на небе, нам невидимых; но, не говоря уже об этих невидимых телах, мы скажем, что и миллиарды комет для нашей солнечной системы составляют весьма веский довод в пользу оживлённости и обилия совершенно новой, незнакомой нам и недосягаемой эфирной жизни межпланетного пространства.

Итак, ко всем бесспорным данным науки мы можем прибавить ещё два:

1) что эфирные тела в природе существуют; что наш водород не есть самое разжиженное тело, что есть тела, которые при всех обстоятельствах сохраняют свою определённую форму при страш- ных скоростях, с которыми они двигаются, и разрежённость их в миллиарды раз больше наших земных тел; это составляет новое и весьма веское доказательство того, что разнообразие природы идёт дальше нашего чувственного понимания её;

2) что математически можно доказать существование ещё многих родов движений, кроме тех, которых мы знаем через наши чувства и через нашу материалистическую науку, и что кометы со- ставляют только один вид из массы других, нам пока ещё неиз- вестных, видов движения.

Поиск по сайту: