Непризнание наукой эфира

Сперва верили в сплошность материи, т.е. признавали, что ма- терия состоит из мелких частиц, крепко сплочённых между собой. Но это мнение было оставлено после того, как удалось доказать скважность и проницаемость её; ибо соответствующий опыт и по- степенно улучшавшиеся микроскопы стали ясно показывать, что материя не есть сплошная масса, что она имеет в себе пустые и ничем не заполненные пространства между своими плотными ча- стицами.

Это обстоятельство позволило Ньютону объяснить все тепло- вые явления в телах существованием некоторого рода невесомой жидкости (флюида), заполняющей будто бы пространство между частицами материи, которую он назвал теплородом, а самую свою систему «теорией истечения».

Эта теория была заменена скоро: сперва теорией волнения эфира, потом теориями движения материи и, наконец, теорией ди- намической теплоты.

Эта последняя заставила взглянуть на природу и сущность ма- терии совершенно иными глазами, ибо все тепловые и многие дру- гие явления объяснялись просто движением тех частиц, которые составляют вещество, или общим движением самого тела; но все явления, происходящие в веществе, или, по крайней мере, боль- шинство из них, находило себе объяснение всегда в одном, движе- нии.

Все три последние теории должны были допустить существо- вание эфира.

Допущение эфира, заполняющего собой всё пространство между материальными частицами тела обыкновенной весомой ма- терии, вызывало всегда оппозицию со стороны последователей по- ложительных наук. Они не хотели признать эфира, несмотря на всю очевидность фактов, требующих непременно для своего объ- яснения невесомой эфирной среды.

109

Чрезвычайно характерно выразил свою оппозицию Огюст Конт. Он говорит: «Это представление эфиров есть лишь осколок метафизического периода. В самом деле, что такое теплота (как бы её ни объясняли), рассматриваемая особо от нагреваемого тела? Что такое свет, независимо от светящегося предмета? Что такое электричество, взятое отдельно от наэлектризованного тела? Оче- видно, всё это ничто иное, как чистые сущности, точно так же, как и мысль, если её рассматривать независимо от мыслящего суще- ства, или пищеварение, отделённое от перевариваемого тела. Единственное отличие их от древне-схоластических сущностей то, что эти совершенно отвлечённые существа заменены мнимыми жидкостями, состав которых весьма сомнителен, ибо мы лишаем их всех свойств, могущих характеризовать какую бы то ни было материю. Действительно, мы даже не рассматриваем их, как иде- альную границу разрежённого до бесконечности газа...»

Или далее: «Основной характер метафизических воззрений со- стоит в том, чтобы смотреть на явления, как на независимые от предметов, их проявляющих, и приписывать свойствам каждого вещества самостоятельное существование. Что толку в том, назы- ваем ли мы эти олицетворения отвлечёнными духами, или жидко- стями? Происхождение их всегда одинаково; оно всегда коренится в том откапывании сокровенной сути вещей, которое во всех расах служит признаком младенчества человеческого ума, и которое по- родило представление богов; боги эти были впоследствии обра- щены в духов и сущности и, наконец, в мнимые жидкости...»

Как ни протестовали положительные науки против невесомых материй, – необходимость допущения их в среду науки была оче- видна, ибо без них многие явления оставались бы совершенно за- гадочными и необъяснимыми.

Однако, защитники положительных наук настаивали, они про- бовали объяснить междупланетный эфир обыкновенной весомой материей в состоянии наивысшего её разрежения, а Грове создал целый научный синтез, основанный на движении материальных весомых частиц в телах. Он отверг не только роль эфира, как по- средника в передаче теплоты и движения, но окончательно не до- пускает существования никаких невесомых жидкостей; все же теп-

110

ловые явления объясняет движением обыкновенной весомой мате- рии.

Эта теория встретила очень многих противников и не была принята наукой, ибо оставляет много пробелов, по невозможности ею объяснить многие явления природы.

Эйлер также думал доказать, что свет может распространяться в телах через посредство самой весомой материи. Но Ламе анали- тическим путём доказал всю невозможность подобной гипотезы.

Вообще, все попытки изгнать эфир из науки окончательно устранены, и в настоящее время почти все учёные на стороне эфира.

Эфир стал до того общепринят, что строгий приверженец по- ложительных наук Льюис с некоторой горечью восклицает, что

«люди науки, особенно в Англии, почтут вас за еретика, если вы осмелитесь предполагать, что свет, теплоту, электричество можно выделить из их таинственных жидкостей». И он вполне прав. Эфир должен быть принят наукой, – и действительно принять большин- ством.

Ещё в 1863 году Ламе сказал: «Существование эфирной жид- кости неопровержимо доказывается распространением света в междупланетных пространствах и простотой объяснения дифрак- ции по теории волнообразного движения. Мы видели также, что законы двойного преломления доказывают с не меньшей ясностью присутствие эфира во всех прозрачных средах. Таким образом природа состоит не из одной только весомой материи, но частицы этой последней как бы плавают в известного рода жидкой среде. Если эта жидкость не есть единственная причина всех наблюдае- мых нами явлений, то она должна, по крайней мере, видоизменять их, более или менее способствовать их возникновению и извест- ным образом усложнять их законы. Можно положительно сказать, что никакое, сколько-нибудь рациональное и полное, объяснение явлений физической природы невозможно без принятия в расчёт этого повсеместно распространённого агента, и потому нельзя со- мневаться, что с дальнейшим исследованием его свойств будет найдена истинная причина действий, приписываемая в настоящее время теплоте, электричеству, магнетизму, всемирному тяготе-

111

нию, сцеплению и химическому сродству, так как все эти таин- ственные и малопонятные сущности есть не что иное, как гипо- тезы, без сомнения полезные только при настоящем неведении ны- нешних исследователей о первичных причинах наблюдаемых ими явлений; но успехи реальной науки должны в конце концов раз- венчать этих непризванных узурпаторов положительного знания и свергнуть их с тронов, на которых они восседали с такой гордо- стью и так долго, лишь вследствие окружающего их мрака».

С 1863 года существование эфира делалось всё более и более доказанным и в настоящее время он должен считаться оконча- тельно принятым наукой, хотя в сущности и теперь ещё он имеет огромное число противников.

Вот что говорят об эфире и о необходимости его признания три знаменитых английских профессора: Бальфур, Стевар и Тэт (L’univers invisible, 83 г., стр. 201–203): «Что бы ни говорили, но в настоящее время не может быть никакого сомнения, что значение эфира в таинственном составе вселенной несравненно могуще- ственнее, чем всякой весомой материи. А так как первосвящен- ники или самые главные заправилы положительных наук находят изучение его превышающим силу их способностей, за исключе- нием отдельных, хотя и многочисленных случаев его слишком наглядного проявления, то мы не будем распространяться или останавливаться на самой теории его (ибо все затруднения не ка- саются сущности учения, но лишь принципа признания его). В данном случае нам достаточно знать, что всё, что выполняет эфир

– несомненно, так существенно и всеобъемлюще, что надо при- знать его значение гораздо более распространенным, чем об этом до сих пор думали.

«Если читатель проследит весь ход нашей предшествующей мысли в этой главе, – он должен признать, что в настоящее время научный ум от видимого и весомого логичным путём естественно приводится к невидимому и невесомому».

На этом основании мы считаем более правильным в дальней- ших наших рассуждениях держаться эфирных систем, не боясь быть обвинёнными в произвольных и ни на чём не основанных навязываниях науке таких понятий, которые идут вразрез с совре- менным положением её.

112

Поиск по сайту: