Эфирный элемент в строении человеческого тела

После всего вышесказанного мы не можем более представлять себе твёрдое тело так, как понимали его в древности, т.е. куском материи, в котором все частички крепко сплочены между собой и

167

находятся в вечной неподвижности по отношению к своим сосед- кам, таким же однородным, как и они, частичкам. Напротив, мы должны себе представлять каждое тело состоящим из миллиардов частных вихрей, ничем не связанных между собой и находящихся на очень значительных друг от друга расстояниях, по отношению к своему собственному объёму и к величине соседних частичных вихрей. Каждый подобный вихрь имеет скорость, конечно, превы- шающую скорость света и электричества и окружён своей специ- альной эфирной оболочкой, обусловливающей характер движения и, следовательно, видимую форму его. Эти вихри плавают в про- странстве, наполненном эфирными первичными неупругими ато- мами, находящимися тоже в движении, – во вращательном и в по- ступательном. Эти атомы под влиянием движения этих частных частичных вихрей, слагаются в общие оболочки и сдавливают вихри в одну общую кучу, что производит видимое для нашего глаза твёрдое тело. Для наглядности представления сравнивают подобное строение материи с циклонами, носящимися в воздухе, с роем пчёл, с кучей муравьев, с летящей саранчой, застилающей иногда всё небо. Единственная при сём неверность в представле- нии состоит лишь в том, что все эти рои не становятся в такое за- висимое положение по отношению к окружающей их среде, а по- тому не достигают должной связности между собой.

Обращаясь к органическим телам, мы видим больший поря- док, бóльшую целесообразность движения тех же самых приведён- ных в вихревое движение частичек материи. Мы видим бóльшую сложность их движения и правильный строй в общем состоянии каждого живого организма; он управляется чем-то, в нём есть не- что, распределяющее каждый из этих частичных вихрей, не только по роду его, но и по достоинству. Мейер говорит, что «силы, дей- ствующие в живом организме те же, что и в неорганическом теле, но только живой организм обладает способностью удалять вред- ные и отжившие части из организма». Он сохраняет и распреде- ляет годные, следовательно, это «нечто» находится в связи с каж- дой материальной частичкой нашего тела, иначе это «нечто» не могло бы подвигать каждый атом, даже атом кости нашей наружу, по мере изнашивания каждого из них, и затем упразднять его за

168

негодностью. Это ясно, других объяснений мы не в состоянии сде- лать.

Что это за форма, которую требует Кювью? Он говорит, что форма важнее материи, ибо материя меняется постоянно, а форма остаётся неизменной для каждого индивидуума. Если это «нечто», что требует Мейер, проникает всё тело, управляет каждой части- цей и остаётся всегда, во всю жизнь особо, постоянным, оно и должно составлять ту форму, которую требует Кювье. Вопрос, ко- нечно, что это за «нечто», – эфирный ли это двойник человече- ского тела, или нет, – во всяком случае подобное объяснение само напрашивается и чрезвычайно было бы логично. Что может ме- шать такому предположению, если доказано, что в природе эфир- ных тел много?

Подобное допущение объяснило бы нам многое из жизни ор- ганизмов: 1) мы получили бы разъяснение на положение Бюф- фона, – он сказал, что основу нашего тела составляют силы; но силы не могут передаваться через пустоту, не могут действовать вне тела, значит они передаются через что-нибудь по всем направ- лениям к каждой частичке тела, к каждому частному вихрю, и при том вполне целесообразно. Эта целесообразность должна быть до- ведена почти до разумности, сохраняя породу, вид, форму суще- ства или зародыша и всякой органической клеточки, коей принад- лежность она составляет.

Эта короткая фраза, сказанная Бюффоном, заключает в себе целый мир затруднений. Сосредоточие целесообразных сил, управляющее миллиардом вихревых частиц, ничем между собой не связанных, дающих жизнь целому организму, не может состо- ять из чего-либо разрозненного, оно неминуемо должно быть само правильно организованным организмом, и наилучшее представле- ние, которое мы можем себе составить, есть именно та форма эфирного тела, проникающая весь организм, которая и называется: Церковью – душой, спиритизмом – полуматериальной оболочкой духа, теософами – астральным телом.

2) Кювье утверждает, что тело 80-ти летнего старца состоит из частиц, настолько же новых и свежих, как и ребёнка, только что начинающего ходить, и спрашивает, что же в нас состаривается? – Теперь мы можем ответить: – стареется основа наша, сосредоточие

169

жизненных сил в нашем эфирном теле, оно отживает свой век и постепенно потухает, оно стареется и делается неспособным удо- влетворять всем потребностям организма; стареется в нас то, что производило в нас видимый организм, – стареется в нас жизненная способность эфирной оболочки души, управляющая всеми частич- ными вихрями, образующими наше видимое тело.

Что не нервы передают мозгу ощущения, – высказывали уже многие учения. Они находили, что нельзя предполагать, чтобы сами нервы при передаче ощущений колебались бы, как музыкаль- ные струны: это колебание происходит не в нервах, а в эфире, про- никающем их и все ткани нашего тела.

1) Первый высказал это, как предположение, Ньютон в двух своих произведениях: в первый раз – в конце своих «Principia», а в другой раз в «Optics».

2) Гэртли подробно и многосторонне доказывал это. Приво- дим его подлинные слова (Conjec q. de Sensu, p. 41), как оконча- тельный вывод его системы передачи чувств: «Внешние пред- меты, действуя на чувства, вызывают сначала в нервах, испытыва- ющих их влияние, – а потом и в мозгу, – колебание мелких, или, как можно выразиться, бесконечно малых частиц мозгового веще- ства. Колебания эти суть движения взад и вперёд и подобны коле- баниям маятника или дрожанию частиц звучащих тел. Необхо- димо представлять себе эти колебания крайне короткими и сла- быми, так что они решительно не могут действовать или приво- дить в движение всю массу мозга и нервов. Было бы в высшей сте- пени нелепо предполагать, что нервы колеблются всей своею мас- сой, подобно музыкальным струнам».

3) Швейцарский натурфилософ Шарль Боннэ в своей

«Contemplation de lа Nature» порицает тех физиологов, которые ду- мали иначе. «Они хотят, – сказал он, – заставить нервы колебаться как струны, для того чтобы передать ощущения мозгу. Но ведь не- рвы дрожать не могут, их природа совершенно не та, они мягки и вялы». (Льюис, т. II, стр. 219, 220).

4) «Никто не станет отвергать, – говорит Дарвин (Zoonomia, 111, 112), – что мозговое вещество головного мозга и нервов имеет известную форму; вещество это, будучи распространено почти по всему телу, должно иметь и форму приблизительно такую же, как

170

и тело. Но так как животворящий дух, или жизненный принцип, заключён именно в этом веществе, то и он имеет такую же форму, как и оно, т.е. приблизительно форму тела. Когда в нас возникает ощущение твёрдости, то это значит, что в это время какая-либо часть органа осязания, занимающего огромную поверхность, сжи- мается тем или другим внешним предметом, и при этом сжатая та- ким образом часть чувствилища вполне принимает форму сжима- ющего его предмета. Поэтому, когда ми приобретаем понятие о твёрдости, в нас вырабатывается и идея формы. Эта идея формы, или движение части осязательного органа, совершенно походит по своей форме на форму предмета, вызвавшего эту идею, и таким образом последняя даёт нам точное понятие об этой стороне внеш- него мира».

Гэртли и Шарль Боннэ принимали эфирные токи, заключаю- щиеся в нервах за посредников передачи ощущений в чувствую- щий и сознательный центр. Мы видели, что Дарвин идёт дальше, он считает способность эту прямо свойством этого сознательного центра, который он прямо и без всяких научных обиняков назы- вает духом, не упоминая о посреднике, ибо, по его мнению, этот посредник должен быть нераздельной частью существа самого духа и должен он непременно состоять из эфира; «ибо всеобъем- лющий дух, – говорит Дарвин, (Zoonomia I, 115) – передавая или получая движение от твёрдых тел, должен и сам обладать свой- ством твёрдости. Затем этот дух, воспринимая другого рода дви- жение, получаемое им от света, должен обладать свойством света передавать это движение, обуславливающее собою видение. Рав- ным образом дух обладает и свойством передавать возбуждения вкусовые, обонятельные, осязательные и слуховые». (Льюис, г. II, стр. 227).

С другой стороны, если наука признала душу, – элемент чисто отвлечённый и источник мысли, разума и воли, не имеющий ни- чего материального и вещественного в своём сложении, который проявляет своё полное влияние и могущество над телом и играет совершенно ту же роль, по выражению профессора Пурготи, как и машинист для паровоза, то является совершенно понятный во- прос: чем связано грубое тело, или каждая неодушевлённая и не-

171

разумная частица тела с этим отвлечённым и чисто духовным эле- ментом? Совершенно логично предположить, что связь эта заклю- чается именно в эфирном теле, заполняющем все промежутки ма- териального тела и составляющем вместе с тем и сосредоточие тех сил, которые требует Бюффон в живом организме; эта связь, по крайней мере, нам была бы понятна и наглядна.

Т. Креббс, в «Превращении энергии» (стр. 83), говорит: «Ос- нователь атомистики философ Демокрит (500 лет до Р. X.) учил, что душа состоит из само-мельчайших и самых гладких атомов, что жизнь есть результат движения душевных атомов, по телу. Со- вершенно то же проповедовал Эпикур; и нельзя отвергать, что те- перешнее естествознание во многих отношениях согласуется с воззрениями этими. Наука в последнее столетие встречала на каж- дом шагу подтверждения этого учения».

Если сохранение состояния неорганической частички требует уже особой эфирной оболочки, обусловливающей форму част- ного, вихреобразного движения, то совершенно логично, что с приобретением лишних условий своего существования и эти обо- лочки более соответствуют характеру явлений, являясь в сложных органических телах более усовершенствованными эфирными те- лами. Ведь нет никакой необходимости предполагать, что эти двойники, при всей своей эфирности, вместе с тем имеют такое же крепкое сложение, как, например, костяная основа нашего матери- ального тела, чтобы быть в состоянии осилить давление воздуха, свой собственный вес и другие материальные препятствия. Не за- будем, что эфирные тела веса не имеют, ибо они по природе своей невесомы, они занимают пространство между нашими материаль- ными частицами и сами составляют причину веса нашего весомого тела, следовательно, они сами по себе вполне активны и дея- тельны, но природа этой деятельности совершенно другая, чем та, которую имеют частицы нашего тела.

Многие материалисты, между прочим Мольдер, смеются над учением о жизненной силе и сравнивают её с битвой, в которой участвуют тысячи сражающихся, однако ж, так, будто там дей- ствовала только одна сила, которая стреляет из пушек, рубит саб- лями и проч. «Совокупность этих выводов, – прибавляет Мольдер,

– не есть результат одной силы, – силы сражения, но совокупность

172

многих действующих сил». Из этого они заключают, что жизнен- ная сила не есть начало, а только следствие.

Они и сами не подозревают, как они близки к истине. Сравне- ние тела человека с правильно организованным полком совер- шенно верно и наглядно обрисовывает нам внутреннюю жизнь че- ловека.

Если необходимо, чтобы войском распоряжался один началь- ник и для единства тысячи солдат нужна самая строгая дисци- плина, – тем более необходима сила, которая бы управляла мате- рией и приводила в гармоническое единство миллионы частиц, со- ставляющих тело. Эта-то одна сила и даёт жизнь телу, также как полку – управляющая им власть. Рекруты приходят, старые сол- даты возвращаются домой, и через один месяц составляется новый полк. В течение этого времени отпуски, частные вербовки произ- водят изменения в составных частях войска. Всякий солдат, вся- кий офицер есть не больше как номер, – личность каждого ничего не значит.

Солдаты, офицеры и полковники переменяются, а полк оста- ётся в прежнем своём составе. Военная иерархия есть единица, – это и составляет её силу. Что касается до составных частей этой единицы, – их не берут в расчёт. Неоспоримо также, что команду- ющий полком в службе значительнее простого солдата, также как атом мозгового жира значительнее кусочка ногтя. Но то, что со- ставляет ствол или узел разветвления дерева, не составляет ещё всего дерева. Таким образом сравнение наших противников скорее подтверждает, чем опровергает нашу мысль.

Но полком командует воля; эта воля, изливаясь в форме уст- ных приказаний, действует на расстоянии на каждую частичку полка, или на каждый номер, ибо эта частичка существо разумное, мыслящее и повинуется разумно этой воле; частички же, состав- ляющие наше тело, не обладают разумом, а поэтому приказания воли должны быть передаваемы иначе, они должны выражаться в вещественном воздействии на них: извне эта воля должна выра- жаться силой, порождающей движение; в этом отношении ещё нет научных затруднений, – это ясно; затруднения начинаются лишь с того момента, как мы спросим: что передаёт волю и производит это кипучее движение? По-нашему, бесспорно, это – эфирное тело,

173

или полуматериальный двойник наш; материалисты же смеются и отрицают, но взамен никаких объяснений не дают, никаких тео- рий, хотя бы даже каких-либо научных опровержений.

Проследим, нет ли в самом деле в науке серьёзных свидетель- ств, могущих подтвердить наш вывод? – Конечно, есть, но ни одно из них не было принято позитивизмом; мы почерпнём их из статьи

«Астральное тело, как субстанция человека», написанной одним из выдающихся и чрезвычайно популярных современных герман- ских философов и мыслителей, бароном Карлом дю-Прел (Sphinx, 86 г., март). Он приводит нижеследующие свидетельства.

1) Аристотель положил в основание своего учения о душе следующее воззрение: «Если душа не только мыслит, но и органи- зует, то форма существ должна быть её делом». Эта «форма» явля- ется у него не простой абстракцией, а организующим материю принципом, и хотя у него отношения формы к душе часто совер- шенно не ясны, тем не менее, смысл его учения в том, что форма – результат деятельности души. То, что скрыто в веществе, как про- стая возможность, превращается формой в действительность, и по- тому-то Аристотель называет душу энергией или энтелехией ве- щества. Когда же он говорит, что душа составляет энтелехию тела (De an. II, 1), то приравнивает этим отношения между душой и формой к отношениям между органом и деятельностью. Форма ве- щей, в качестве творческой силы, должна им предшествовать; она- то и составляет действительную сущность вещи и заключена внутри самой вещи. Если мы попробуем определить форму вещи, то выразим этим самую сущность её, которую невозможно пред- ставить себе независимо от формы вещи. Поэтому жизнь не пред- ставляет собой простого соединения души с телом, но душа спо- собна столь же мало разъединяться от тела, как, напр., глаз и спо- собность зрения.

«Если способность к организации переживает смертный орга- низм, потому что смерть поражает лишь проявление, а не причину, то тело делается тем самым как бы бессмертным. Существующая уже в материнском чреве способность души проявляться телесно должна сохраняться за ней и после смерти тела, перевоплощение должно быть возможно. Если между душей и телом существует необходимое соотношение, и если тело составляет лишь внешнее

174

выражение того, что представляет собою живущая в нём душа, то и эта душа должна быть существом, в известном смысле обладаю- щим формой, и которое, в свою очередь, нам приходится представ- лять себе так или иначе материальным. Необходимость такого ло- гического вывода ничуть не пугает Аристотеля; он действительно приписывает душе вещественность, называя составляющее душу вещество, которое, по его мнению, совершеннее и тоньше каждого из четырёх элементов и родственно эфиру, то теплотой, то пнев- мой». (Gen. an. II, 3).

2) «Теофраст второй называет также божественное тело души эфирным». (Zeller. Philosophie der Griechen, II, 2, 3, 7).

3) «По мнению стоиков, душа также обладает вещественной формой и занимает пространство. Она уже потому не может быть бесформенной, что распространена в теле по всем трём измере- ниям; а то, что обладает протяжённостью, несомненно, должно быть вещественным». (Там же, III, 194, 708).

4) «Эпикурейцы учили о взаимодействии души и тела, чтобы иметь возможность вывести из этого взаимодействия воздухооб- разную телесность души». (Там же, III, 1, 417).

«Это для нашего столетия столь парадоксальное воззрение, однако, разделявшееся всеми средневековыми мыслителями, к ко- торому должно прийти каждое мистическое учение, казалось гре- ческим философам столь естественным, что они для обозначения тела человека даже имели два различных названия: „саркс“ и

„сома“: словом „саркс“ обозначалось тело, в различие от души; душа же, насколько она телесна, называлась „сома“». (Там же, III, I, 443). (Ребус 89 г., стр. 265, 266).

5) «У неоплатоников астральное тело составляет как бы ко- лесницу души, её невидимое одеяние, эфирное, бессмертное, воз- душное тело. Наше физическое тело, рассматриваемое как мате- рия, как изображающее душу вещество, чуждо нашей душе, и по- добно палатке, в которой мы не дома, хотя в то же время и не на чужбине; но то же тело, рассматриваемое как форма, принадлежит душе, потому что бессмертна не только мыслящая, но и организу- ющая душа. Организующий принцип, лежащий в основе нашего организма, со смертью тела не разрушается: его действие – веще- ственное тело – погибает, причина же – остаётся».

175

6) «По Ямблиху и Порфирию, эфирное тело переживает фи- зический организм; оно определяется Ямблихом, как неизменяю- щееся световое тело, не нуждающееся ни в чём для своего сохра- нения». (De myst. Aegupt. 1. 8. V. 10).

7) «Философ Прокл говорит, что эфирное тело после смерти, смотря по качественному состоянию души, остаётся более или ме- нее чисто, и с этой чистотой он связывает возможность явления духов людям». (Zeller. III. 2. 314).

8) Барон Карл дю-Прель в своей статье поясняет, что не у одних древних греков астральное тело добыло себе право граждан- ства. «За исключением дубоватых материалистов, – говорит он, – все философы и естествоиспытатели приняли существование ор- ганизующего принципа, как различно ни называли и ни опреде- ляли они его, начиная с идей Платона и до внутренней основной формы Бюффона, жизненной силы виталистов, и метаорганизма Гелленбаха, чем и утверждается потенциальная способность не находиться в зависимости от материала, которым орудует, – сози- дание тела из органических клеточек является лишь одним из воз- можных самоизображений души».

«Кто не в состоянии удовлетвориться неосуществимым пред- ставлением только мыслящей души, т.е. такой, в которой мышле- ние является не столько функцией, сколько самой сущностью, и где душа обращается в простую мысль, тот а priori должен допу- стить существование носителя душевного мышления, который можно себе представить лишь обладающим формой. Вот почему Эпикур полагал, что даже за богами нужно признать образность, но что этот божественный образ, вследствие тонкости составляю- щих его элементов, не может быть воспринят нашими чувствами и доступен нам лишь духовно. (Plutaeh. De plac. phil. I. c. 7). По его мнению, те, которые объясняют душу невещественно, говорят вздор, потому что, если бы душа была действительно такою, как они полагают, то не могла бы ни действовать, ни ощущать.

Это представление, по отношению к которому средневековый дуализм составлял шаг назад, было у греков господствующим: душа строит тело из самой себя, тело составляет её отделимую часть и входит в понятие о душе, и только про известное веще- ственное тело, самый материал, можно сказать, что она получает

176

его извне. Отсюда различение вещественного тела от тела, свой- ственного душе.

Древние греки, при их эстетической манере одеваться, при ха- рактере их искусств, танцев, общественных игр и находящемся в связи с климатом их родины отсутствии ложной стыдливости, были бы до крайности удивлены скудостью принципов нашей фи- зиогномики; они совершенно не поняли бы, почему мы ищем со- гласования между внутренним и наружным лишь в особенностях одной части нашего тела – голове, и сделали бы нам совершенно основательное возражение, что не одна голова, а весь организм со- ставляет видимое проявление души.

Форма нашего организма должна иметь в оформляющей душе свой трансцендентальный прототип, и вступление в земное суще- ствование трансцендентального субъекта представляет собой лишь уплотнение размеров этой схемы. Вот то воззрение, которое существовало у древних греков под понятием астрального тела – (юхема). Это астральное тело составляет неизбежное логическое следствие всякой попытки объяснить человека.

Дальнейшие определения астрального тела, в виде заключе- ния в греческой философии, мы находим в библейской антрополо- гии, где делается два различия.

Первое представляет выражение чувственно-вещественной субстанции тела, которая, подобно материи, преходяща (измен- чива), составляет источник и естественное основание зла и за- блуждений и уничтожается смертью. Ему противополагается пневматическое тело, которое, правда, тоже не совсем лишено суб- станциальности, но состоит из небесной, световой субстанции.

Идеями Аристотеля определилось направление и дальнейшее развитие философских учений. Одно только естествознание ничем не содействовало разработке идеи астрального тела.

Ещё на первых вселенских соборах астральное тело сделалось предметом догматических определений, но Церковь, желавшая, по всем понятным причинам, удержать идею бессмертия и не распо- ложенная к естественно-научным воззрениям, не видела необхо- димости особенного напирания на организующую способность души и передвинула действительное соотношение особенностей

177

души, склоняясь на сторону дуалистического учения. На халке- донском и четвёртом лютеранском соборах настоятельно предла- галась дихотомия; трихотомия же была отвергнута, как вредная ересь, почему позже отцы церкви, отнюдь не оказавшиеся от аст- рального тела, присоединяли его то к духу, то к физическому ор- ганизму. Наконец, собор в Виенне, в 1311 году, постановил в духе учения Аристотеля, „считать еретиком всякого, кто позволить себе отрицать, что душа составляет форму тела“. На этом соборе, по- становления которого были направлены против лжеучения Ивана- Петра Оливы, было провозглашено, что дух человека так тесно со- единён с его телом, что образует не одно только внешнее, но и внутреннее единство и потому составляет существенный фактор человека». (Реб. 1889 г., стр. 281, 282).

В силу данных естествознания мы должны приписать душе протяженность по меньшей мере в том смысле, в каком эта протя- жённость признаётся за растительным зародышем, как потенци- альная способность, как сила пластическая и созидательная, в смысле Аристотелевой формы. Скрытая в зародыше способность обратиться в растение только тогда и мыслима, если сам зародыш уже предварительно дифференцирован морфологически и состоит из органически соединённых частей. Под физическим влиянием внешнего мира и чрез питание совершается рост зародыша. Невоз- можность непосредственного наблюдения такой микроскопиче- ской, атомистической систематики может нам столь же мало по- мешать признать её, как мало невозможность непосредственного наблюдения атомов помешала физику признать их существование. Форма, в качестве образующего принципа, должна быть припи- сана зародышу не идеально, а реально, и эта реальная образность должна рассматриваться действующей под влиянием внешних жизненных условий причиной будущей реальной оформленности.

«Разнообразие животного и растительного царств, – говорит дю Прель, – заставляет нас допустить необходимость системати- ческого расположения самих атомических составных частей веще- ства (развивающихся впоследствии в организм), хотя микроскопи- ческое исследование и не обнаруживает нам ничего подобного. За- мечательное разнообразие растений и животных и их видовое бо-

178

гатство должно обусловливаться уже этой атомистической систе- матизацией».

9) Лейбниц совершенно также глядел на этот вопрос и благо- даря этому воззрению, вероятно, и был принужден к признанию существования астрального тела.

«Наблюдения естествоиспытателей, – говорит он, – позволяют принять, что существование созданий не начинается, как то обык- новенно полагают, с зарождения их, но что семенные животные, или оживлённое семя, уже существовали с самого начала вещей; порядок же и рассудок требуют, чтобы всегда существовавшее в прошлом никогда не переставало существовать и в будущем. Сле- довательно, зарождение составляет лишь увеличение в объёме за- ранее сформировавшегося и развившегося существа, а потому и смерть только уменьшение переформированного и свернувшегося создания, составляющего неизменяющуюся основу всех этих ме- таморфоз, подобно тому, как, напр., гусеница и бабочка состав- ляют одно и то же животное». (Betrachtungen über еіnen аllgemeinen Geist).

10) Парацельс говорит: «Поймите же меня хорошенько: у че- ловека два тела: одно – состоящее из элементов, другое – из аст- ральной материи, почему их и следует различать.

После смерти человека его элементное тело, с его духом (жиз- ненной силой) зарывают в могилу, астральное же тело сливается с эфиром, и дух изображения возвращается к тому, кем было сотво- рено изображение. Человек обладает двумя телами – элементным и астральным, но оба тела составляют одного, единого человека. Смерть разъединяет совместную жизнь этих телес. (Philosophia sag. I. 3. Т. II).

Парацельс считает астральное тело свободным от всех недо- статков физического тела, а трансцендентальное сознание– от всех недостатков чувственного сознания: «и если природа и ошибётся, где-нибудь, то на душу и дух эти ошибки не простираются, – они от воплощения не изменились. Например: вот один родился кри- вым и хромым, без ног, так что принуждён ползать по земле; а вот другой здоровый, могущий бегать. Который же будет хромым на том свете? – ни тот, ни другой. А который будет дураком? Тоже, ни тот, ни другой. И вот потому-то не следует никого считать или

179

называть глупцом или дураком, так как ошибка здесь лишь со сто- роны физической природы, которой мы подпали», (De generatione stultorum W.W. II, 180).

11) Эттингер тоже не может себе представить духа не облада- ющим телесностью: «Никакая душа, никакой дух не могут суще- ствовать без тела (Vom der Verbindung d. Seele d. Körpers. 10), и никакая духовная вещь не может быть совершенна, не обладая те- лесностью. Всё, что дух, – вместе с тем и тело. (Эттингер видит в телесности созданий не недостаток, а, наоборот, совершенство). Телесность составляет реальность или совершенство, если только эта телесность очищена от недостатков, свойственных земной те- лесности».

12) Философов Боодер говорит: «Если я, живя ещё сам зем- ной жизнью, познаю все земные тела,.тишь как предметы и сопро- тивления, которые я принуждён устранить, сломать или разделить, чтобы иметь возможность существовать в телесном образе, то вне- запное превращение моего тела в динамическое (астральное) имело бы для меня то последствие, что все эти земные тела сдела- лись бы для меня призрачными телами, и моё собственное тело пе- рестало бы для них существовать, как не могущее, по своей тонко- сти, ощущаться ими. В материализованной природе прикоснове- ние обусловливается непроницаемостью, а видимость – непро- зрачностью; прямая противоположность этому существует в мате- риальной природе». (Там же).

Как ни парадоксально для нас понятие об астральном теле, тем не менее оно подвергалось всесторонней обработке, не только фи- лософами, медиками, теологами и мистиками, но и народным со- знанием.

Отрицание дуализма силы и вещества и признание их лишь разными сторонами одного и того же основания (первого начала) мы находим и в среде материалистов, напр. у Бюхнера. Но такого рода монизм – лишь словесный монизм. Если бы утверждение Бюхнера было им сколько-нибудь логически продумано, он был бы вынужден перейти от него к метафизическому индивидуализму или, по крайней мере, к пантеизму.

«Но наш просвещённый век, – говорит барон Карл дю-Прель,

180

– собравшись совсем похоронить всякую мистику, в действитель- ности не мог даже вычеркнуть из задач философии астрального тела. Разработке его посвятил свои умственные силы целый ряд философов и естествоиспытателей, как то видно из литературных списков, приведённых Генингсом, Даумером и Фезнером; при этом последний сам оказывается вынужденным признать суще- ствование астрального тела. В новейшее время заслуживают осо- бенного внимания труды Фихте младшего и Форшлаге».

Германский мыслитель Фихте младший, в своём психологиче- ском учении, дошёл философским путём до понятия о душе, как о внутреннем теле человека, т.е. до тех же двойников человеческого тела.

Приведём его взгляд из книги «Современные направления в науке о душе (СПБ. 1886 г.) профессора Влаславского». – Фихте младший, объясняет автор, желал примирить в своей философии односторонности двух направлений: идеального и реального; эту односторонность сознавали и заявляли раньше Фихте многие дру- гие германские мыслители. Областью приложения этой теории служит не одна психология, но и вся философия. Фихте считает душу реальным существом, т.е. признаёт за нею качественное, определённое, действительное бытие, а никакое качество не мыс- лимо без того, чтобы оно не заключало в себе количественной формы, определённой известными свойствами.

Душа, по его теории, сама создаёт себе в теле свой простран- ственно-временной образ и, конечно, созданием души, в этом слу- чае, нельзя считать обыкновенное тело – собрание веществ, управ- ляющих известными физическими и химическими законами.

Разбирая человека с этой точки зрения, Фихте естественно пришёл к понятию органической силы. Вполне целесообразность устройства нашего тела, до мельчайших подробностей приспособ- ленного к деятельности души, подтверждает, по убеждению Фихте, его идею о внутреннем теле. И так, внутреннее тело есть нечто среднее, посредствующее – между душой и физическими элементами, составляющими видимое тело. Психология остава- лась бы, по его мнению, крайне неполною наукою, если бы она не пыталась раскрыть смысл душевной жизни и разгадать загадку бы-

181

тия. «Мы живём в этой жизни, – говорить Фихте, – только для бу- дущей, даже уже отчасти будущей жизнью; ибо как же иначе по- нимать внутреннее неразрешимое разногласие между истинными потребностями и желаниями человека, и тем, чего он вообще здесь может достигнуть?.. Короче, настоящая жизнь понятна лишь, как отрывок будущей. Поэтому психология и антропология должны заканчиваться в теософии и служит для неё основанием. Человек должен знать вечное, но он может найти его только в Боге».

Не логично ли заключить из всего вышесказанного, что поня- тие об астральном теле, или о полуматериальной оболочке души, не может идти в разрез с данными всякой логической науки, каких бы положительных знаний ни желал держаться человек; ибо все выводы бесспорно клонятся к признанию его?

На этом основании ми считаем себя в праве, в дальнейших наших рассуждениях, говоря о душе, всегда воображать её обле- чённой в некоторую эфирную оболочку, которая и есть орудие пе- редачи разума, воли, мысли и чувства, составляющих проявления или принадлежность разумного и духовного начала, или нас самих и нашего чувствующего и сознающего «я».

182

Поиск по сайту: