Глава 48. В машине все молчали. Олаф был поглощен своими мыслями, о которых мне знать не хотелось

В машине все молчали. Олаф был поглощен своими мыслями, о которых мне знать не хотелось. Бернардо наконец спросил:

- Куда?

- Ко мне домой, - ответил Эдуард. - Вряд ли Анита сейчас готова ехать еще куда-нибудь.

Впервые я не стала спорить. От усталости меня подташнивало. Если бы я нашла удобное положение, то вполне могла бы заснуть.

Мы выехали из Альбукерка и направились к дальним горам, жизнерадостным и веселым на утреннем солнце. А я пожалела, что у меня нет темных очков, потому что сама я не была ни жизнерадостной, ни веселой.

- Ты что-нибудь смогла узнать или напрасно пришлось так рано покидать больницу? - спросил Эдуард.

- Узнала, что у этой твари есть имя. Супруг Красной Жены. Он где-то прячется, откуда не может сдвинуться, то есть если мы его выследим, то сможем убить. - И я добавила, просто на всякий случай, чтобы они знали: - Ники говорит, его когда-то почитали как бога и он все еще себя таковым считает.

- Богом - вряд ли, - возразил Бернардо. - Я имею в виду - настоящим богом.

- Меня не спрашивайте, - сказала я. - Я монотеистка.

- Эдуард? - обратился к нему Бернардо.

- Я никогда еще не сталкивался ни с чем по-настоящему бессмертным. Надо только найти способ, как это убить.

Но я-то сталкивалась с существами, казавшимися бессмертными. Если Эдуард прав, то я не знала, как их убивать. К счастью, нага был не злодеем, а жертвой преступления, ламию же в конце концов перевербовали на нашу сторону. Но, насколько мне известно, оба они были бессмертными. Конечно, я никогда не совала им в штаны зажигательную гранату и не пыталась их сжечь огнеметом. Может быть, я просто не очень старалась. Ради нас всех я надеялась, что Эдуард прав.

Мы выехали на длинную дорогу, ведущую, как я понимала, к дому Эдуарда. Там был обрыв круче, чем мне показалось вечером, и даже вездеходу тут делать нечего, если он летать не умеет. За нами пристроился какой-то белый грузовик.

- Ты их знаешь? - спросил Олаф.

- Нет, - ответил Эдуард.

Я сумела повернуться так, чтобы рассмотреть грузовик. Он не пытался нас обогнать или еще что-нибудь сделать. Ничем особенным машина не выдавала себя, если не считать того, что ехала по дороге к дому Эдуарда, а тот ничего о ней не знал. Добавьте к этому профессиональную паранойю всех нас четверых, и понятно, что в салоне возникло напряжение.

Эдуард въехал на разворот у своего дома.

- Все в дом, пока не узнаем, кто это.

Они вылезли из машины быстрее меня, но я ведь только что сумела остановить кровь из руки. К счастью для меня, у Эдуарда была приличная аптечка на заднем сиденье. Я наложила большую пухлую повязку, а ножны сунула в карман.

Эдуард уже отпирал дверь, Олаф стоял за ним. Бернардо ждал меня, будто хотел предложить мне помощь, чтобы выйти из машины, но боялся. А я бы даже не отказалась - можете сами понять, насколько хреново мне было.

Раздался тихий и резкий звук взводимого затвора винтовки, и все произошло одновременно. Эдуард держал в руке наведенный на звук пистолет. Олаф вытащил пистолет, но не навел. Бернардо уже нацелился, используя дверь как опору. Я должна признать, что пистолет я вытащила, однако навести не успела. Еще не привыкла к новой кобуре, и поднимать полу пришлось раненой левой рукой. Черт, торможу.

Гарольд со шрамами стоял, прислонившись к дальнему концу дома, наставив на Эдуарда дальнобойную винтовку. Почти все его тело было скрыто стеной дома, и винтовку он держал так, будто умеет это делать. Если бы он хотел завалить Эдуарда, то мог бы его опередить. То, что Гарольд никого не застрелил, значило, что им нужно что-то большее. Наверное.

- Только не паниковать, и все останутся живы-здоровы, - предупредил Гарольд.

- Гарольд! - удивился Эдуард. - Когда это вас успели вытащить под залог?

Он все еще глядел на Гарольда поверх ствола "беретты". Наверняка он целился в темя - лучшее место для выстрела наповал при том небольшом выборе, что у него был. Эдуард никогда не стрелял на ранение.

- Арестовали только Рассела, - ответил Гарольд, устраивая приклад у плеча поудобнее.

Упомяни о черте... Рассел вышел из-за угла позади Гарольда. На носу у него была нашлепка из ваты, щедро прибинтованная. Я ему сломала нос. Приятно.

- А я думала, что запугивание женщин и детей отнимает больше времени, - сказала я, держа пистолет позади открытой двери. Не хотела никому давать повод для стрельбы.

С другой стороны дома вышел долговязый молчаливый Тритон со здоровенным блестящим револьвером. Держал он его двуручной хваткой и передвигался вразножку, тоже достаточно умело. Рядом с ним шла женщина, двигаясь как гладкая смазанная тень. Шести футов ростом. Топ открывал плечи и руки, которые заставили бы устыдиться почти любого мужика. Только выпиравшие груди показывали, что она без лифчика и вполне женщина.

Олаф навел пистолет на них, Бернардо пододвинулся, и женщина обернулась к нему. Олаф следил взглядом за Тритоном, будто танцующим далекий танец. Женщина и Бернардо вели себя более прозаично - просто стояли и смотрели друг на друга через прицелы своего оружия.

Только Рассел продолжал идти, не вынимая пистолета. Я попыталась навести свое оружие на него, но он не остановился, только улыбнулся шире, и глаза у него стали еще злее, будто ему наконец-то представилась возможность осуществить какие-то свои планы насчет меня.

- Застрелишь меня - они прикончат твоих друзей. Нашему боссу нужна только ты. Но мы никого убивать не хотим, - сказал Гарольд торопливо, будто хотел прояснить ситуацию. Если бы я смотрела в дуло пистолета, который держит Эдуард, я бы тоже постаралась рассеять у всех какие бы то ни было сомнения.

Рассел приближался ко мне, хоть я и направляла ствол ему в грудь.

- Наш босс только хочет с ней поговорить, вот и все, - пояснил Гарольд. - Я клянусь, что он только хочет говорить с девушкой.

Я стала отступать, держа перед собой пистолет. Рассел шел вперед очень уверенно. И не остановится, если я не решу его застрелить. А я не хотела открывать огонь первой. Погибнут люди, и не в моей власти решить, кто именно.

Уже слышался хруст гравия под шинами грузовика. И единственное, что я могла придумать, - это повернуться и побежать. Сзади раздалось удивленное "эй!", но я уже перевалила через гребень и спускалась по противоположному склону. Вдруг меня перестали волновать и швы, которые могли разойтись, и моя усталость. Сердце колотилось у меня в глотке, и чтобы идти, не падая, надо было только бежать. Ум заработал лихорадочно быстро. Я увидела сухую промоину у подножия склона с кучкой деревьев сбоку и нырнула в нее, тут же под ногами раздался шорох мелких камешков. Тяжело приземлившись на четвереньки, я стала подниматься на ноги до того, как почувствовала сбегающие по спине горячие струйки. Притаившись за деревьями, я услышала, как Рассел сбегает по склону.

Стрелять в него я не могла, и надо было придумать что-нибудь другое. Я рвалась к деревьям, но Рассел, что бы там ни говорили о нем, а бегать умел, и я слышала, как он это делает. Так что спрятаться я не успею. Пробегая мимо деревьев, я знала, что он меня догонит. Адреналин уже начинал спадать, меня одолевала жара своей цепкой хваткой. Сегодня я не готова была к долгой погоне. Значит, надо ее прекращать.

Я сбавила темп - чтобы и силы сэкономить, и Рассел бы догнал меня быстрее. Сделав глубокий вдох, я приготовилась и уже решила, как вести себя. И мое тело должно было с этим справиться. Мешкать я не могла, потому что болела спина, рука, все вообще. Рискнув оглянуться, я увидела, что Рассел уже почти догнал, совсем рядом. И я выбросила ногу в его сторону, изо всех сил целясь в яйца. Без колебаний, почти без подготовки, так, чтобы он по инерции столкнулся с моим ударом. Отдача заставила меня отпрыгнуть, и я исполнила прием, который у меня на тренировках не очень гладко получался, - удар ногой назад в повороте, туда, где должно было быть его лицо. И мой расчет был верный. Он скорчился, схватившись руками за пах, и рухнул на колени. Встал на четвереньки, тряся головой, но не отрубился. Черт его побери.

Сверху донесся голос:

- Я их не вижу!

На дне промоины лежал здоровенный кусок выбеленного солнцем и ветром дерева. Схватив его, я двинула Рассела по голове два раза - от души. Наконец-то он свалился на землю и замер. Проверять его пульс у меня времени не было. Промоина тянулась прямо ярдов на сто, а дальше ее загораживали кусты. На берегу было место, размытое больше других, вроде неглубокой пещеры. За долю секунды я выбрала, куда направиться. Вытащив нож из кармана, я швырнула его вместе с ножнами подальше в кусты и бросилась в пещеру на четвереньках, как мартышка, пригибаясь пониже. Уже в прохладе тени я услышала шаги сверху.

- Я их не вижу, - повторил мужской голос.

- Они сюда побежали, - ответил женский голос. Среди бандитов две женщины? Вряд ли. Это значит, что там, наверху, против Эдуарда и ребят на один ствол меньше? Ладно, потом. У меня свои проблемы.

Скалы громоздились, как высохший водопад. Одна из них подступала прямо ко мне. Выдержит ли свод пещерки такую тяжесть? Я уже жалела, что сюда спряталась, но промоина тянулась по открытой местности слишком далеко. Мне не добежать туда, где ее русло выходит наружу, и еще эти кусты. Сегодня я бегаю не быстро. Если они решат, что я побежала к кустам, и не увидят меня, то план хорош. Если обернутся и заметят меня, то плох. Я слышала их шаги, и вдруг голос мужчины прозвучал прямо надо мной:

- Черт побери, это же Рассел!

Он спрыгнул в промоину и побежал к лежащему.

Женщина была осторожнее. Она соскользнула вниз, осмотрелась и в это время стояла так близко ко мне, что я могла бы дотронуться до ее штанин. Сердце колотилось в глотке, но я затаила дыхание и мысленно приказывала ей подойти к напарнику и не оглядываться.

- Он жив, - сообщил мужчина. Потом встал и пошел в сторону брошенных ножен. - Она побежала туда.

И он бросился к кустам.

Женщина последовала за ним. Он уже пробивался в кусты.

- Мори, черт тебя возьми, туда не лезь!

Ей пришлось припустить рысью, чтобы его догнать. Она не оглянулась, не увидела меня, притаившуюся в дыре. Когда ее широкая спина исчезла в кустах и слышно было только, как ругается мужчина, я вылезла из укрытия и поползла вверх по склону. Если женщина или Мори оглянутся, то засекут меня, как черное пятно на белой бумаге. Но они не появились, и я добралась до гребня склона, откуда сбежала вниз, потом по-пластунски доползла до кустов шалфея у двора Эдуарда и затаилась под ними.

Что-то зашуршало справа от меня, и это не был человек. Змея. Змея уползала в кусты. Черт! Слава богу, она уползла. Еще одна проблема - и у меня кончится запас решений. Конечно, теперь мне в любом шорохе чудились змеи, а ползти на животе сквозь густой кустарник, пропитанный жарким запахом шалфея, - это вообще был кошмар. Я все ждала, когда послышится сухой треск гремучей змеи, а это значит, что моей удаче придет конец. На каждой веточке, задевавшей ноги, мне мерещились чешуйки. От вопля меня удерживал только страх, что кто-нибудь меня застрелит, не сообразив, что это я.

Когда я мучительно, дюйм за дюймом, доползла до опушки, то вся вспотела, и не только от жары. Пот щипал спину, но по ней текли и более изобильные струйки крови. Под защитой кустов я могла рассмотреть двор - положение не улучшилось.

Женщина и этот новый бандит, Мори, ушли, но остальные стояли на своих местах. Моих ребят поставили на колени. Олаф переплел пальцы на затылке. Бернардо положил здоровую руку на голову, а гипс задрал настолько высоко, насколько это было возможно. Ближе всех ко мне был Эдуард, а Тритон стоял так близко, что я могла бы пырнуть его ножом в ногу. Гарольд говорил по сотовому телефону, размахивая одной рукой, а винтовку повесив за ремень на другую. Опустив телефон, он сказал:

- Он велел обыскать дом.

- Что искать? - спросил один из новых, темноволосый и с револьвером.

- Какой-то индейский предмет из раскопок, которым девчонка воспользовалась против монстра.

- Что еще за предмет? - спросил темноволосый.

- Иди выполняй, - ответил ему Гарольд.

Темноволосый что-то буркнул, но махнул рукой, и два человека вошли в открытую дверь дома. Значит, Эдуард ее для них отпер. Что здесь вообще было, пока я лазила по кустам?

Те трое вошли в дом. Гарольд все еще говорил по телефону. Оставался Тритон со своим сорокапятикалиберным, а он даже ни в кого не целился. Лучше уже не будет. В любую секунду могут подойти еще люди из промоины или из дому. Я бы предпочла хотя бы подняться на колени и ткнуть ножом куда-нибудь в жизненно важную область, но слишком густ был кустарник. Мне не встать на колени без шума.

Если выстрелить, остальные всполошатся. Черт побери. Ножей у меня было два, и тут мне в голову пришла мысль. Выбросив лезвие из правых ножен, я проверила, что левая хорошо держит. Нога Тритона была соблазнительно близко, и я поддалась соблазну. Правый нож я воткнула ему в ногу - противоположную той руке, что держала револьвер. Лезвие ушло в землю сквозь подошву, и Тритон завопил. Я уже стояла на коленях у него за спиной, а он пытался вывернуться и направить ствол в мою сторону, но направлять он его мог только влево, а меня там не было. Вторым ножом я ударила ему в штаны, спереди, протолкнув руку между ног, и промахнулась. Я не порезала его, блин. Повернув лезвие, я ощутила его тело, но пореза не было. Зато Тритон застыл совершенно неподвижно.

- Не шевелись! - прошипела я.

Он и не шевелился - застыл, как неуклюжее изваяние.

Гарольд направился к нам.

- В чем дело, Тритон?

Он сглотнул слюну и произнес:

- Н... ни в чем. Показалось, что змею увидел.

- Хороший мальчик, - шепнула я. - Теперь, если хочешь сохранить фамильные драгоценности, очень медленно отдай мне револьвер. - Он опустил оружие мне в руку. Было так близко, что я смогла прошептать Эдуарду: - Что дальше делать?

- Подзови Гарольда.

- Ты его слышал, Тритон, - сказала я.

Он не стал спорить.

- Эй, Гарольд! Можешь подойти на секунду?

Гарольд вздохнул, захлопнул крышку телефона.

- Чего там еще, Тритон?

Уже почти поравнявшись с Эдуардом, он увидел, что у Тритона нет револьвера. Я все еще пряталась за телом долговязого, даже нож был скрыт тканью штанов.

- Что за черт?

Бернардо выхватил золоченую палочку из волос, и это оказалось лезвие, которое воткнулось в руку Гарольда. Эдуард двинул его под дых, заставив согнуться пополам, и обезоружил. Теперь он стоял над ним с винтовкой. Олаф и Бернардо поднялись на ноги. Я не знаю, что Эдуард решил бы делать дальше, потому что раздался вой сирен. Полицейских сирен.

- Это ты вызвал копов, Гарольд? - спросил Эдуард.

- Не будь мудаком, - скривился Гарольд.

- Анита? - спросил Эдуард.

- Я не вызывала. Тритон, я держу тебя под прицелом. Не вздумай чего-нибудь выкинуть.

Очень медленно убрав лезвие, я встала, все еще направляя револьвер в спину Тритона, но уже начинала сомневаться, что сегодня мне придется в кого-нибудь стрелять. Сирены выли почти совсем рядом.

Из дому вышли те трое, небрежно держа оружие, и увидели, что Гарольд лежит на земле, а Эдуард смотрит на них поверх ствола винтовки. Они быстро стрельнули глазами в сторону приближающихся копов, потом на Эдуарда, побросали на землю оружие и переплели пальцы на затылке, не ожидая приказаний. Сомнительно, чтобы им пришлось это проделывать в первый раз.

Одна из машин была без эмблем, другая - с мигалками. Они встали по обе стороны от черного грузовика, и из них выскочили четверо копов. Лейтенант Маркс, детектив Рамирес и двое патрульных, которых я не знала. Пистолеты они навели, но вид у них был не совсем уверенный насчет того, кто тут бандиты. Понять их можно - все были при оружии.

- Детектив Рамирес! - выдохнула я с облегчением. - Слава богу!

- Что тут происходит? - гневно спросил Маркс, не давая Рамиресу вставить слова.

Эдуард объяснил им, что Говард и его люди напали на нас из засады и хотели выпытать сведения о расследовании убийств и увечий. Марксу эта информация показалась очень интересной - как и рассчитывал Тед. Да, Тед Форрестер собирается выдвигать обвинение в нападении. Как поступил бы любой добропорядочный гражданин.

Наручников хватило на всех, но в обрез.

- Где-то там бегают еще двое, - сообщил Эдуард самым своим услужливым голосом.

- И еще один лежит без сознания вон там, в промоине, - сказала я.

Все оглянулись на меня. Мне даже не пришлось изображать смущение.

- Он за мной гнался. Я думала, они хотят убить всех остальных. - Я пожала плечами и вздрогнула от боли. - Он жив.

Это прозвучало, будто я оправдываюсь.

Они вызвали на подмогу еще четверых - обыскать местность. Вызвали "скорую" для Тритона, Гарольда и Рассела, когда его нашли. Я сидела на земле, ожидая, пока люди закончат свою работу. И опиралась на две руки. Горячка боя прошла, и мне было не совсем хорошо.

Маркс на меня орал:

- Вы покинули больницу, нарушив распоряжение врача! На это мне плевать, но мне нужны показания. Я хочу точно знать, что там, в больнице, произошло.

Я подняла на него взгляд, и мне показалось, что Маркс стал выше, как-то еще дальше.

- И все эти мигалки и сирены - это только потому, что я уехала из больницы, не дав показаний?

Он покраснел, и я поняла, что угадала. Кто-то из полицейских окликнул его.

- Чтобы сегодня же были показания.

Он повернулся и пошел прочь. Очень хотелось, чтобы там он и остался.

Рядом со мной присел Рамирес, одетый в свою обычную рубашку с закатанными рукавами, и на открытом вороте был полузавязанный галстук.

- Как ты?

- Фигово.

- Я сегодня приехал в больницу, а тебя уже не было. В ту ночь лифт отключился из-за пожарной тревоги, мне пришлось бежать обратно к лестнице и потом за тобой. Вот почему я опоздал. И не оказался с тобой вовремя.

Поскольку он сразу так высказался, значит, это ему не давало покоя, что мне понравилось.

Я выдавила из себя подобие улыбки.

- Спасибо, что сказал.

Очень было жарко. Двор будто плыл в зное, как сквозь дрожащее стекло.

Рамирес дотронулся до моей спины - наверное, хотел мне помочь, и отдернул руку. Она была окровавленной. Он встал на четвереньки, одной рукой приподнял мне сзади блузку. Она так пропиталась кровью, что ее пришлось снимать, как кожуру апельсина.

- Иисус, Мария и Иосиф, что ты с собой сотворила?

- Сейчас уже не больно.

Я услышала эти свои слова откуда-то издалека, сползая к Рамиресу на колени. Кто-то позвал меня по имени, и я отключилась.

Очнулась я в больнице. Надо мной склонился Каннингэм. Мне подумалось: "Что-то мы слишком часто встречаемся", но я даже не стала пытаться это произнести вслух.

- Вы потеряли много крови, и швы пришлось накладывать снова. Смогли бы вы пробыть здесь достаточно долго, чтобы на этот раз мне удалось вас вылечить?

Наверное, я улыбнулась.

- Да, доктор.

- На всякий случай, если у вас появятся игривые мысли насчет удрать, сообщаю: я так напичкал вас анальгетиками, чтобы вы действительно чувствовали себя хорошо. Теперь спите, а утром увидимся.

У меня веки вроде бы закрылись, потом открылись снова. Надо мной стоял Эдуард. Наклонившись, он шепнул:

- Ползать на брюхе среди кустов, грозиться человеку яйца отрезать... шкура у тебя дубленая.

- Надо ж было твою шкуру спасти, - сумела я ответить.

Он нагнулся и поцеловал меня в лоб. А может, это мне приснилось.

Поиск по сайту: