В Свитальфхейме

Мир моргнул, когда Райф миновал порог. Портал перенёс их в совершенно незнакомое место, какого в обитаемых землях не бывает, как решил Райф. Все казалось привычным – трава, деревья, небо, но ощущения, которым Райф привык доверять с детства, как будто взбесились. У себя на родине Райф мог с закрытыми глазами пройти по канату. А сейчас, хотя его глаза уверяли, что идут они по ровной поверхности, Райфу казалось, что они лезут в гору, или спускаются с горы, или идут вверх ногами, хотя солнце исправно светило над головой, а ноги уверенно упирались в землю. Странное чувство продолжалось недолго, потому что мир моргнул ещё раз.

Прежде была трава по пояс и белые стволы высоких деревьев, а здесь – сосновый бор на высоком речном берегу и весёлые молодые ёлочки щёткой по колено. Райф глянул вниз, на реку, и чуть не свалился с обрыва от удивления. Вода летела, и сквозь неё просвечивал другой берег. На том, заречном, берегу гибкая девичья фигура помахала путникам рукой сквозь скольжение воды. Райф нерешительно махнул в ответ.

- О, девушки, - пробасил рядом Рэнх.

Девушки были голенькие и миленькие, и не одна, а целых три. Было видно, как они болтают и смеются, но слова не долетали, хотя на этом берегу стояла тишина, только птичий посвист в ветвях, да шелест листвы под ветерком.

Под ёлкой раздалось шевеление, и на траву выбрался большой бурый заяц, сел на задницу и уставился на приятелей.

- Ужин! – одними губами выдохнул Райф, медленно потянулся к плечу и замер, ощутив отсутствие верного лука. Рэнх перехватил руку приятеля каменной хваткой.

- По-моему, нет, - усомнился тролль, - мы вроде как в гостях.

Заяц презрительно чихнул, повернулся задом, и неторопливо заковылял по тропе, вдруг обнаружившейся под ногами.

Райф оглянулся. Оказалось, что девушки тем временем переплыли речку, и теперь их головы и плечи мелькали в волнах на этой стороне реки. Райф ещё раз махнул им рукой. Девицы захихикали. Рэнх толкнул приятеля в спину, дескать, пойдём. Даже уходя, Райф не мог отделаться от ощущения, что вместо ног у купальщиц были рыбьи хвосты.

Тропа недолго бежала вдоль берега и вскоре вывела путешественников на пологий зелёный склон. Грузная тёмная фигура поднялась им навстречу, и у Райфа ёкнуло сердце: «Лакбер!». Лишь подойдя ближе, он понял, что ошибся. Хотя этот альв был похож на Лакбера, но все же… более гладкие черты лица, волосы иного оттенка, чуть больше в рыжину, заплетённые в косу, и глаза взирали внимательно на чужаков. Не было в них той ехидной смешинки, которую Райф привык ловить во взгляде своего господина, спутника и соратника.

- Я – Аронви, брат Лакбера, вождь клана Чёрной Выдры после смерти моего брата.

Вторая фигура тоже поднялась, и Райф мгновенно узнал Спящего-в-Листве. Ростом он был не слишком высок для хай-эльфа, короткие каштановые кудри не достигали плеч, голубые глаза казались холодными, но его лицо приятно сочетало живость и признаки благородного происхождения, того что считают породой.

- Я – Нукумасалетьен, и поручился за вас, чтобы вы могли прийти сюда. Присядьте же у родника и отдохните с дороги.

Он изящным жестом указал на сложенные из дёрна сидения вокруг небольшого песчаного круга, в центре которого пробивался малый источник. Вода в нем вскипала пузырями, и ручьём сбегала по склону, теряясь в густой траве где-то ниже.

Райф вопросительно взглянул на Рэнха, и тот кивнул, соглашаясь с правом напарника говорить первым.

- Благодарю вас, вожди, что согласились встретить и выслушать меня, - так начал свою речь Райф, - Но не сяду я и не выпью воды, прежде чем не выполню обещанное. Поклялся я Лакберу поведать о его последней битве и о его смерти, и принести эту весть его клану и его побратиму…

…Когда Райф закончил свой рассказ, на поляне воцарилось молчание. Райф чувствовал себя опустошённым. Он ещё раз вспоминал Лакбера, его голос, его неброскую манеру шутить, одобрительный взгляд, которым альв имел обыкновение озирать лесные просторы, и привычку хмуриться, входя в человеческие селения, неторопливость в принятии решений, и блистательное искусство владения оружием. В мыслях Райф опять услышал сухой треск болтов, вонзающихся в щит Лакбера, который тот успел поднять между Райфом, и летучей смертью, и кровь, стекающую с руки, державшей щит.

Спящий выглядел опечаленным. Он прикрыл веки, и вспоминал что-то своё - может быть, ту встречу, с которой началась его дружба с Лакбером, а может быть, их последнюю беседу.

Иное дело - Аронви. Скорбь и гнев пылали в нем, и явно читались на его лице. Пальцы сжимались в кулак, когда Райф повествовал о битве, и облик Аронви сделался угрожающим, темным, и сквозь кожу проросли шипы, а плечи оделись тяжёлым доспехом. Как камни падали его слова, когда он заговорил:

- Я услышал тебя, вестник. Щедрой рукой отсыплю я тебе сокровищ, чтобы никто не сказал, что остался ты без награды. Теперь же уходи, чужак, и оставь нас в нашей скорби. Чёрная выдра оплачет своего вождя и отомстит за него.

Райф вспыхнул как от пощёчины. Тяжело было смотреть в лицо разгневанному воину, который угрожающе нависал над ним, но Райф не чувствовал страха, потому что скорбь владела его душой, и ярость, белая как небесный огонь, плескалась в нем:

- Не за дарами шёл я сюда, Аронви, и не по твоему приказу, но потому, что обещал это своему другу и учителю. Верно сказал ты, что следует мне уйти. Я уйду, потому что живы те, кто виноват в смерти Лакбера, а я поклялся отомстить за него.

- Какая тебе забота о мести за моего брата, чужак? Чёрная выдра не любит, когда вмешиваются в ее дела.

- Это - моя клятва и мой долг. Свою месть я готов разделить, но не отдать. Нет мне дела до твоего клана, и не сможешь ты остановить меня, хотя бы и собрал все воинство черных альвов!

- Ах вот как ты заговорил, потомок не пришедших на битву[9]. Нетрудно мне будет остановить тебя даже без помощи моих воинов.

Спящий-в-листве попытался вмешаться:

- Аронви, ты преступаешь законы гостеприимства. Эти ши находятся под моей защитой.

- Не тебе, Нукума, возражать сейчас, потому что из-за тебя мой брат пошёл навстречу смерти, - Аронви прикрыл веки, и заговорил вначале тихо, но с каждым словом голос становился все яростнее и громче, - О Лакбер, брат мой, где ныне твоя сила, горделивая поступь и властный облик, что был любезен и девам и воинам? Ради кого ты покинул своё племя и ушёл в поля счастливой охоты? Не ради жён и сыновей, а ради инородцев? И не по чести ли мне будет окропить тризну кровью твоих трусливых спутников, не уберёгших тебя от смерти, и кровью твоего неверного побратима, что отговаривает меня от мести?

- Недостойно, о славный Аронви, убивать гостя и вестника, хоть и скорбные вести он принёс. И если ищешь ты мести, то пусть она обратиться против врагов, а не против друзей.

Умиротворяющие слова Нукумы пропали впустую. Аронви продолжал хмуриться, еле сдерживая свой гнев. Райф гордо задрал подбородок и смотрел вызывающе. Рэнх встревоженно озирал присутствующих.

- Все что я могу обещать тебе, вождь Нукума, - наконец процедил Аронви, показывая, что слышал его слова, - то, что не буду говорить против тебя в Совете, и дождусь его окончания, прежде чем пролью кровь этого ши.

Райф не собирался молчать, и дерзкие слова сами слетали с языка:

- Будь уверен, альв, я дождусь тебя, и выйду на поединок с тобой, хоть и не по сердцу мне это.

Аронви холодно кивнул и широким шагом направился в сторону от поляны. Тьма, клубившаяся за его плечами, скрыла его уход.

Спящий-в-листве вздохнул.

- Не очень осторожен ты в словах, молодой ши Райф, но что сказано, то сказано. Теперь тебе ждать завершения Совета, чтобы решить это дело войной или миром. Ты же, уважаемый Рэнх, - повернулся он к троллю, - если пожелаешь покинуть это место, то я провожу тебя до границы.

- Не в обиду будет сказано тебе, вождь Нукумасалетьен, но не водилось за мною бросать друзей и в худшие времена.

- Тогда не будем более говорить об этом. Вы – мои гости здесь, а я – гость Чёрной выдры. Найдётся здесь пища и питье, и место для ночлега для вас обоих. Да будет вам известно, что уже третий день как идёт Совет альвов, и продлится он до новой луны. Не в традициях альвов торопиться, и не будут заданы вопросы и приняты решения, пока не отзвучат здравницы за всех вождей, что собрались здесь. Скорбь и гнев оказались плохими советниками для Аронви. Я знаю, что кроме слова о гибели моего побратима, вы принесли и другие вести - о нашествии ликантропов в земли людей. Расскажите мне об этом.

- Немногое мы видели своими глазами, - взял слово Рэнх, и Райф кивнул, соглашаясь, - Мы видели беженцев из южных областей Седьмого, которые приходят в Большой город. Они идут по трём дорогам, и их становится все больше. Мы встречали вербовщиков в человеческую армию чуть не в каждой таверне, и они созывают мужчин на войну с ликантропами. Ненависть к оборотням раздувается пламенными речами и страшными сказками. Мы видели, как отправляются на юг отряды наёмников и ополченцев. Обратно же двигаются повозки с ранеными. Говорят, что ликантропы пожирают все живое на захваченных землях. И ещё говорят, что их тысячи и тысячи, и движутся они неостановимо, как вода во время прилива, сметая все на своём пути.

Спящий задумчиво кивнул:

- Это правда, что ликантропов как капель в море, и они искусны в бою, бесстрашны и яростны. По сердцу им кровавая сеча и жадны они до добычи, особенно, когда пустой желудок подгоняет их. На стороне людей – искусство ведения войны, оружие, способное уничтожать десятки и сотни воинов, и дисциплина. Известно, что из ликантропов лишь гвардейцы криса умеют сражаться в строю, но и они не выстоят против тяжёлой артиллерии. Думаю я, что крис Раушен захватит несколько баронств и будет остановлен человеческой армией. Может быть, сдвинется граница, и Шестой уровень прирастёт новыми землями. Или же лики отхлынут обратно, как бывало и раньше. Но это дела ликов и людей, и нет нужды становиться между ними.

Так говорил Спящий-в-листве, но не так думали в Совете альвов.

Поиск по сайту: