Глава 19. Судя по знакам на магистрали, мы ехали на север, к Палм-Спрингс

Судя по знакам на магистрали, мы ехали на север, к Палм-Спрингс.

– Что мы делаем? – спросила я. – У тебя есть план?

Я очень надеялась, что есть, и хороший – такой, согласно которому Алекс отправится со мной, а не просто высадит в аэропорту. И тут мне пришло в голову, что я без паспорта. Пусть даже у Алекса полный рюкзак полезных игрушек, гаджетов и фальшивых удостоверений, но паспорта на меня нет. Значит, никуда он меня не отправит...

– Мы подыщем мотель и поспим.

– Угу… а потом? – спросила я.

– Не будем забегать вперед. – От его взгляда мое сердце пропустило удар. Хоть бы объяснил, что происходит.

Алекс и на этой машине гнал вовсю, на пределе допустимой скорости. Часом позже, выехав на дорогу к Палм-Спрингс, он остановил у двухэтажного мотеля – вдоль дороги их выстроилось несколько подряд. Во внутреннем дворе, над квадратным бассейном, росли пальмы. Алекс поставил машину за трейлером, так что не видно было с дороги.

– Идем, – распорядился он, выключив мотор. Заплатил за номер на первом этаже, отпер дверь и пропустил меня вперед. Я замерла посреди комнаты, не зная, что делать дальше. Алекс, войдя, свалил мешки на стул у двери.

– Не хочешь принять душ? – Он вручил мне купленную одежду.

Я взяла все и закрыла за собой дверь ванной. Зеркало мне не льстило – жуткий вид. Стянув рубашку Алекса и свое платье, я скользнула взглядом по зеленоватому следу синяка на бедре. И, словно в дежавю, пережила заново момент, с которого все началось. Тогда я тоже стояла в ванной, примерно в таком же состоянии… Теперь те беды представились детским самокатиком в сравнении с дорожным катком.

В ванной я не медлила – боялась, что вот-вот нагрянет Демос. Не хотелось бы драться нагишом. Закончив мыться, наскоро вытерлась и натянула купленные Алексом джинсы с безрукавкой. Все оказалось впору.

Когда я вышла, Алекс стоял у окна, выглядывая в щель между шторами.

– Подойди сюда.

Я подходила медленно. Его лицо опять застыло, и мне вдруг стало страшно. Словно перед следователем, ведущим допрос.

Когда я встала перед ним, Алекс завел руку назад, и во мне все оборвалось – он тянулся за пистолетом! Зачем пистолет, я и так все скажу!.. Он держал оружие, направив ствол вниз.

И вдруг протянул мне.

– Стрелять умеешь?

Я замотала головой.

– Держи. – Алекс согнул мои пальцы на рукояти. Пистолет оказался неожиданно тяжелым и теплым, нагрелся от его тела. – Вот это – предохранитель. Чтобы стрелять, надо его сдвинуть. – Он своим пальцем направил мой и, встав за спиной, навел мою руку с оружием на стену. – Целишься и стреляешь.

Он щелчком вернул предохранитель на место и отступил назад. От тяжести мою руку повело вниз.

– Целься повыше, но в грудь. Думаю, ты и сама неплохо вооружена, но на всякий случай.

Я почувствовала, как вспыхнули щеки.

– На случай чего?

– Просто мне будет спокойнее, зная, что ты сможешь отстреливаться. Только меня не пристрели, пока буду мыться. – Он еще мог шутить!.. Или это не шутка, и он и вправду думает, я на такое способна? Зачем тогда отдал пистолет?

Алекс ушел в душ, но дверь оставил чуть приоткрытой. Стоя у окна, я смотрела на пистолет в своей повисшей руке. Хотелось его отложить, и в то же время оружие внушало странную уверенность.

Зашумела вода. Машинально обернувшись, я наткнулась взглядом на вышедшего из ванны Алекса. Он обмотался полотенцем, а в руках держал грязную одежду. Бросил ее на кровать, из сумки достал свежую и вернулся в ванную, даже не посмотрев в мою сторону. Я напомнила себе, что надо дышать.

Услышав, что Алекс начал мыться, я уставилась в окно, на стоянку за пустым, засыпанным листьями бассейном. Ни полиции, ни сирен, ни черных внедорожников, с ревом несущихся по шоссе. Я прижалась лбом к стеклу. Когда же кончится эта гонка? И кто ее выиграет?

Чья-то рука легла на мою, и я чуть не выскочила из собственной шкуры. Задумалась и не услышала, как он вышел из ванной!

Алекс осторожно вынул пистолет у меня из пальцев.

– Лила, я дал тебе оружие, а ты так замечталась, что даже не слышишь шагов!

– Я же не отслужила три года в морпехе, у меня нет особых… – Я прикусила язык. Чуть не сказала: «особых способностей».

Я плюхнулась на кровать. Алекс остался на ногах, заботливо оглядывая меня. Как будто хотел что-то сказать. Я приготовилась отвечать на вопросы.

– Поспи, тебе надо. Я посторожу.

Я смутилась.

– Нет, это тебе надо поспать, ты совсем вымотался.

Он выглядел ужасно усталым: под глазами круги, отросшая за сутки щетина блестит на щеках золотистым налетом.

– Ничего. Ты первая. Я разбужу тебя через несколько часов, – пообещал Алекс, уже отворачиваясь.

Спорить не было сил. Алекс придвинул стул к окну и сел, наведя пистолет на дверь. Я повернулась к нему спиной и уставилась в стену, стараясь ни о чем не думать, ровным дыханием отгоняя страх. Что творится в голове у Алекса, я уже не пробовала и гадать.

На сей раз у людей в кошмаре были лица.

Двигаясь по кровавому следу, я заметила разбитую вазу у двери и перевернутый столик в гостиной. Мама сломанной куклой лежала на ступенях, и из ее груди хлестала кровь; мои руки стали красными, когда я попыталась зачерпнуть эту жизненную силу и влить ее обратно.

Внезапный звук заставил меня обернуться. Надо мной с ножом в руке стоял Демос. За ним теснились другие – те, чьи лица я видела на снимках в досье. Один с усмешкой выплюнул в меня окурок. Саки виднелась за их спинами туманным пятном – приплясывала в луже крови. Я завопила и рванулась к Демосу, чтобы выбить нож, но не смогла двинуться с места – кто-то крепко держал меня за плечи.

– Тише, тише, все хорошо.

Я билась, пытаясь высвободиться.

– Лила, все хорошо, успокойся.

Его голос заставил меня открыть глаза. Алекс сидел на краю постели, удерживая меня за запястья. Я рвалась к нему, будто хотела задушить. Перестав отбиваться, я вдруг потянулась к нему. Алекс не шевельнулся, и только тогда я вспомнила: я для него больше не Лила, он меня презирает. Я уже отстранилась и хотела откатиться подальше, когда его руки обвили меня, ладони отвели волосы от лица. Чувство было таким острым, что я решила – сон продолжается. В груди будто раскручивалась катушка с суровой нитью. Выходили все мои страхи, тревоги и унижения, я буквально захлебывалась.

– Все хорошо, – снова и снова повторял Алекс, и я понемногу поверила ему, успокоилась под его прикосновениями. Затем вспомнила сон, и волной цунами захлестнул страх.

Я расплакалась, уткнувшись Алексу в плечо и мотая головой.

– Нет ничего хорошего! Они меня найдут. – Наверняка найдут. Нас всего двое, а их так много, и у каждого способности посильнее моей, и оружие опасней, чем у Алекса.

Алекс крепче обнял меня, и я судорожно вцепилась в него. Только бы не отпускал. Он так близко, даже не верится, и прижимает меня к себе. Что изменилось, пока я спала? С прошлой ночи, когда он смотрел на меня как на врага?

– Я тебя вытащу… – Кожа у меня на голове звенела там, где его дыхание касалось волос. – Я найду для тебя надежное место, честное слово. А потом мы их остановим.

В спокойном голосе Алекса звучало тепло, столь непохожее на прежнюю холодную отчужденность, что я снова разревелась.

Как бы мне хотелось поверить! Так легко было поддаться гипнозу, что я чуть отстранилась, заглядывая ему в лицо.

– Что такое психокенозист?

Жесткие пальцы стиснули мне плечи.

– Откуда ты?.. – Алекс осекся и встал.

Я похолодела, затряслась в ознобе, словно до сознания только сейчас дошли все потрясения последней недели. Я обняла себя руками за плечи, чтобы согреться и перестать клацать зубами.

– Это от греческих слов. Психе означает «разум», а кенозис – «опустошать». – Алекс замолчал, наблюдая за моей реакцией.

– Опустошающий разум?

– Да. Демос обладает уникальной силой. Он может буквально остановить любую мысль или чувство. Он умеет избирательно предотвращать любое действие. – Помолчав и убедившись, что я поняла, Алекс продолжал: – Демос – самый мощный из всех известных представителей вашей породы.

Моей породы? Вот как он обо мне думает!

– И много таких известно? – шепотом спросила я.

– Девятеро. Нет, двенадцать, если считать тебя, Кея и его сына. Но в бригаде о вас не знают. Пока. – Алекс расхаживал по квадратику пола между кроватью и дверью в ванную.

Пока? Он собирается им рассказать? Иначе откуда они узнают?

– Вы знаете девятерых? А сколько таких всего?

– По самым осторожным оценкам в Штатах должно быть около двухсот. Если не больше.

Двести? Двести таких, как я. Какие у нас шансы? Вроде бы не много, но если собрать всех вместе…

Меня еще трясло.

– И давно Бригада охотится на них… то есть, на нас?

Алекс потемнел. Он снова сердился, и я инстинктивно отшатнулась, вцепившись в изголовье кровати. Должно быть, он заметил, потому что злоба пропала с его лица. Алекс сдернул одеяло со второй постели и присел на край моей, закутав мне плечи.

– Около пяти лет, – сквозь зубы ответил он.

Пять лет прошло со смерти моей матери.

– И нашли всего девятерых?

– Вы хорошо маскируетесь.

Если бы понять, что выражает его лицо. Злобу? Раздражение? Алекс продолжал:

– Главным образом, мы интересовались Демосом. И его людьми.

Теперь ясно: ненависть Алекса обращена не на меня.

– Почему? Чего вы от них хотите? Ты говорил, бригада не занимается поиском маминых убийц.

– Не занимается. Я не солгал. Мы должны остановить их, и случайное убийство тут ни при чем.

Я нахмурилась, услышав, как небрежно он упомянул об убийстве. А ведь речь идет о маминой смерти!

Алекс продолжал, словно торопился объяснить.

– Когда мы завербовались в бригаду, думали только о том, чтобы отомстить за твою маму. Но со временем важнее стало другое. Когда мы узнали, на что Демос способен, что замышляет, нам стало не до вендетты – речь шла о том, чтобы предотвратить много худшее.

Я сглотнула. Что может быть хуже убийства?

– А то, что он замышляет – это как-то связано с убийством мамы? Ей что-то стало известно о нем? Не потому ли и сенатора убили?

Алекс ахнул:

– Ты и об этом знаешь?

– Да. – У него в глазах стоял вопрос, готовый сорваться и с языка, но я заговорила о другом: – Зачем он ее убил? То есть, их. Что он задумал?

Лучше уж сразу узнать самое худшее.

Алекс прикусил губу, помолчал, затем медленно покачал головой, не сводя с меня странного взгляда.

– Я думал, что знаю. Я был уверен – мы все были уверены. Джек тоже. Но сейчас я сомневаюсь, было ли все, что говорили в бригаде, правдой.

Я ошеломленно уставилась на него. Ждала добрых две минуты и наконец нарушила молчание.

– Что вам говорили?

– Лила, это будет похоже на сумасшествие.

– Ага, а сейчас у меня все разумно и нормально. Выкладывай!

– Ладно. Ну, бригада… наша задача… мы, в основном, боремся с терроризмом. Необычным.

– С терроризмом?

– Да.

– Ты хочешь сказать, что Демос – террорист? Извини, не понимаю...

– Видишь ли, наши узнали о Демосе, когда тот через одного из сообщников, телепата, получал информацию от сенатора, работающего в сфере ядерной обороны. Это было еще при Буше. Помнишь, после 11 сентября ходили слухи о новом оружии?

Я ответила пустым взглядом.

– Наверное, ты была слишком мала. Ну, так вот, всё правда. Проект настолько секретный, что в первоначальных разработках участвовали всего несколько человек. Маленькая группа в министерстве внутренних дел.

– Мама?..

– Нет. Тогда еще нет. Твоя мама не имела отношения к разработке оружия. Однако слухи о нем разошлись по Вашингтону и дальше. Такие вещи трудно удержать в тайне. В 2004-ом твою мать пригласили в секретную комиссию, занимавшуюся вопросами хранения оружия.

– И она?.. Все равно не понимаю.

– Дальше известно не так много. В какой-то момент она выяснила, чем занимается Демос. Что он при помощи телепатии получает сведения о местах хранения.

– Ты не мог бы объяснить, чего ради ему понадобились сведения о ядерных складах?

– Зачем вообще нужно ядерное оружие? Ради контроля, ради власти. Распоряжаясь такой угрозой, Демос легко мог бы устроить хаос.

– Ты прав, это безумие… Зачем? Зачем ему это понадобилось?

– Возможно, ради денег, определенно ради власти.

– Но никто не получит власть над миром, просто выплясывая с атомным оружием. И вообще, что бы он стал с ним делать? Стрелять из рогатки? Куда?

Алекс чуть улыбнулся, и мне вдруг расхотелось говорить. Хотелось просто смотреть на него. Он мне улыбается. Обнимал, теперь улыбается. Может, он не так уж меня ненавидит. Может, я сумею его убедить, что я не чудовище или кем он там меня считает, что я все та же Лила.

– Ему не пришлось бы стрелять – хватило бы угрозы.

– Но у нас есть армия! Почему за ним послали всего двадцать четыре человека? Почему не целую армию, если уж он так опасен?

В ту минуту я подумала, что неплохо бы расстрелять кого-то из генералов. За провальную стратегию.

– Понимаешь, Лила, мы избегаем огласки. Ты бы захотела, чтобы каждый знал о твоих способностях? Как по-твоему, что будет, если людям станет известно о вашем существовании? О том, что кто-то в состоянии управлять их мыслями и поступками, влезать в голову и сортировать воспоминания?

Значит, вот что такое «сортировщик»? Я смутно представляла, что случится, если о таком узнают. Может, Алекс намекает на суд Линча? Или нас отдадут на вивисекцию? На лабораторные исследования?

Судя по лицу Алекса, ничего хорошего он не ждал. Я вспомнила, как инстинктивно скрывала от всех свою способность – даже от тех, кого любила. Что-то во мне без слов сознавало: рассказывать об этом опасно. С другой стороны, не очень-то мне помогла таинственность. Бригада гоняет нас как крыс, и «задержание» выглядит не слишком соблазнительным выходом; в сущности, оно пугает меня еще больше.

– Не уверена, – поразмыслив, сказала я, – но прямо сейчас мне кажется, что лучше публичное разоблачение, чем такая охота.

На лице Алекса отразилась боль.

– Ну, выбирать не тебе. Решение принято на высшем уровне. Все держат в секрете.

– На каком уровне? Президент?

– Нет. Выше.

Что же это за высший уровень? Господь Бог?

Увидев, как я подняла глаза к потолку, он рассмеялся.

– Нет, не так высоко. Ты ведь не думаешь, что всем заправляет президент?

– А разве нет? Если не он, то кто, черт возьми?

– Лила, мы – «черные оперативники». О нас не известно даже президенту.

Я уставилась на него, вздернув брови.

– Нам поставлена одна задача: выследить их. Остановить. Любая угроза публичности мгновенно устраняется. Так же, как с любой террористической угрозой, все делается негласно.

Я разинула рот, чувствуя, что наивность спадает с меня, словно сброшенное платье.

– Мы сумели подобраться близко. Бригада взяла уже троих. Рано или поздно доберутся и до Демоса. Тогда мы займемся остальными – установим всех…

Спохватившись, Алекс прикусил язык и виновато покосился на меня. Несколько секунд мы оба молчали. Я отвернулась, чтобы выровнять дыхание и не расплакаться.

– Лила, я не хотел, я…

Я закрыла глаза. Не желаю слышать!

Я почувствовала руку на своем плече и сбросила ее. С ним все ясно.

– Как вы намерены остановить Демоса? Ты сказал, у него уникальная сила.

Поколебавшись, Алекс ответил:

– Он не может сфокусировать ее сразу на многих. Потому ему и понадобилась своя армия. Он собрал вокруг себя столько экстрасенсов, что его трудно отыскать, а еще труднее победить. Наше главное оружие, в общем, ты видела.

– Ага, пушка и сирена.

– Это оружие можно использовать только короткими импульсами, а люди Демоса не дают нам времени его включить. Они предвидят наше появление: та девчонка, Саки, слышит нас за милю. И другие что-то улавливают, предчувствуют. А если у них теперь еще и сын Кея, они смогут предсказывать каждый наш ход и все время опережать на шаг. Демос следит за нами и выведывает планы. Не успеваем мы выхватить у него одного, он уже вербует другого.

– А что ты рассказывал про его якобы террористический заговор – мол, ты уже не уверен, что это правда… – я озадаченно обернулась к нему. – Почему не уверен?

Алекс нахмурился.

– Потому что, если мне лгали о тебе, могли лгать и о других.

Поиск по сайту: