Объективность - изобретение лгунов

До сих пор мы не рассматривали этические соображения Фёрсте-ра, которые он сам напрямую связывает с конструктивистской эписте­мологией наблюдателя. Главный этический вывод (или предпосылка) состоит в том, что наблюдатель не только воссоздает окружающий его мир, но и несет полную ответственность за то, что в нем происходит, за то добро и зло, которое в нем господствует. «Решающим является то, что наблюдатель становится ответственным за свои наблюдения, свои высказывания и поступки. Он неразрывно связан с теми предметами и объектами, которые описывает» [Foer. 1998, S. 118]. Коль скоро любые качества и характеристики мира, в котором мы живем, творим мы сами, то не существует никаких объективных детерминант нашего поведе­ния. Ответственность за поступки лежит исключительно на нас самих. Объективность - это способ уклонения от ответственности за свое этическое поведение'. «Одна из излюбленных игр нашего общества со­стоит в том, чтобы избавиться от ответственности: не я, а кто-то дру­гой, что-то другое несет ответственность за мои действия. Если следо­вать правилам игры скиннеровского бихевиоризма, то окружающая среда является тем, на что я всегда могу сослаться в свое оправдание; если принять точку зрения социобиологов, то в такой роли выступают мои гены! Но самой гениальной стратегией избавиться от ответствен­ности является признание "объективности"» [Foer. 1997, S.44].

Аналогичным образом Фёрстер характеризует концепцию исти­ны: «Понятие истины при достаточно внимательном рассмотрении можно сравнить с хамелеоном в истории философии, всегда имеющего - в зависимости от того, кто его использует, - различную окраску. [...] Моя задача выглядит более радикальной: уничтожить само понятие ис­тины, поскольку его употребление приводит к ужасным последствиям. Оно порождает ложь, оно делит людей на тех, кто прав, и тех, кто - как говорят — заблуждается. Истина, как я уже говорил, - это изобретение лгунов» [Foer. 1998,8.29].

Наконец, мы подошли к одному из самых драматических вопро­сов, задаваемых конструктивистам, Коль скоро знание о мире конст­руируется, информация вычисляется нейронной сетью, когнитивные процессы замкнуты, познание рекурсивно и кругообразно, наблюдатель не вычленим из наблюдения, сознание самореферентно и самодоста­точно, этика не имеет объективных внешних детерминант, а истина -всего лишь выдумка, то чем такая позиция отличается от классической позиции, характеризуемой как солипсизм?

Как считает Фёрстер, обвинение в солипсизме выдвигают те, кто не хочет признавать личную ответственность за происходящее в мире и перекладывает эту ответственность на других (см. прилагаемый пере­вод, стр. 180-182). Чтобы разом покончить с солипсическими обвине­ниями, Фёрстер неоднократно в своих работах приводит метафору «че­ловек в котелке» (которую также можно найти в прилагаемом переводе, стр. 181). Логика такова: коль скоро я (или любой «человек в котелке и с портфелем») представляю себе окружающих меня людей в своем во­ображении и, таким образом, являюсь единственной реальностью, то точно так же эти другие люди должны считать меня плодом своей фан­тазии и считать себя единственной реальностью (единственными ре­альностями). По мнению Фёрстера, это ведет к абсурду и доказывает от обратного невозможность солипсизма. Одновременно, невозможность солипсизма вовсе не доказывает возможности реализма. Таким обра­зом, эпистемология Фёрстера претендует на открытие третьего пути, пролегающего между реализмом и солипсизмом. В основе своих рас­суждений он кладет хорошо известный принцип относительности, со­гласно которому, к примеру, ни жители Марса, ни жители Земли не бу­дут правы в отношении того, кто вокруг кого вращается вместе со сво­ей планетой, если каждый будет считать себя центром вращения. До­биться согласия удастся лишь при совместном принятии в качестве центра вращения некоей третьей позиции, отличной от позиции, как марсиан, так и землян. Именно так рождается совместная действитель­ность: «Так же, как в гелиоцентрической теории принцип относитель­ности вводит некую третью величину, которая призвана служить в ка­честве центральной точки отсчета, ту же роль играет и воображаемый мир. Экстернализируясь, он порождает некую среду, в которой осуще­ствляется взаимодействие между "Ты" и "Я". Я существую[48] через дру­гого, он же - через меня: мы являемся замкнутыми друг на друга собст­венными величинами» [Foer. 1997, S.85]. Таким образом, та «действи­тельность», о которой говорит Фёрстер, отличается от онтологической «действительности» традиционной эпистемологии, если не сказать, что не имеет с ней ничего общего. Каждый субъект конструирует собст­венное представление о мире; все контактирующие между собой субъ­екты, соответственно, имеют собственное представление о мире. Но лишь те общие (совпадающие) субъективные позиции, которые делают возможным общение и взаимопонимание, составляют сущность реаль­ности по Фёрстеру. Можно сказать, что от позиции л*о//осолипсизма -солипсизма, верного в отношении одного субъекта («И действительно, это именно то, о чем я говорил до этого [этот мир суть не более чем мое воображение, а единственной реальностью является фантазирую­щее "я"], однако я говорил это в отношении отдельно взятого организ­ма» [Foer. 1985, S.40]), Фёрстер переходит к позиции иолысолипсизма, или солипсизма коммуникативного, который, перефразируя его преды­дущее высказывание, может быть сформулирован следующим образом: «этот мир суть не более чем паше воображение, а единственной реаль­ностью является фантазирующее "мы»; либо, словами Фёрстера: «Ре­альность = Сообщество» [Foer. 1985, S.41].

Так же, как и другие конструктивисты, Фёрстер отказывается на­прямую обсуждать вопрос о какой-либо действительности за предела­ми нашего сознания, называя это онтологией - запретным словом во всем конструктивистском дискурсе. Пытаясь охарактеризовать фило­софскую позицию Фёрстера, Бернхард Пёрксен в ходе интервью гово­рит о серединном положении эпистемологии конструктивизма между «наивным реализмом» и «солипсизмом»: «Пожалуй, можно сказать, что Ваша эпистемологическая позиция расположена между двумя поляр­ными точками зрения: с одной стороны стоит наивный реализм и гово­рит о том, что предметы, деревья, люди, вообще всё в мире выстраива­ется на чистом полотне моего сознания таким образом, как будто бы всё это существуют в действительности. С противоположной стороны стоит солипсизм и говорит о том, что всё это - химеры, нашим же соб­ственным сознанием и порожденные. И, как я полагаю, где-то между солипсизмом и наивным реализмом расположена Ваша идея: то, что может быть названо действительным в каком-то абсолютном смысле, навсегда останется невыясненным, но то, что что-то все-таки существу­ет, не вызывает сомнений» [Foer. 1998, S.25]. (Данная формулировка напоминает аллегорическое изображение конструктивисткой эписте­мологии из книги Матураны и Варелы «Древо познания»[49])

Однако, такая характеристика вызывает у Фёрстера негативную реакцию: «Ваша попытка причислить меня к какой-то определенной категории, да и вообще вся эта терминология теории познания, кото­рую Вы употребляете с таким знанием дела, несколько меня огорчает. Причина тому в том, что та позиция, которую Вы мне приписываете, снова-таки оставляет открытой лазейку, через которую эта ужасная идея онтологии — учение о действительно существующем - входит об­ратно в обновленном виде. Если следовать такой позиции, то вполне допустимо и дальше продолжать говорить о существовании внешнего мира» [Foer. 1998, S.25]. Показательно, что табу на «существование внешнего мира» Фёрстер накладывает по этическим соображениям, а вовсе не из-за их логической несостоятельности: «Ссылка на внешний мир и его данность позволяет, я уверен, будучи удачно применяемой, снимать с себя всякую ответственность. В этом состоит весь ужас он­тологии» [Foer. J998, S.25].

Другой важный момент - Фёрстер отождествляет тезис о воз­можности существования внешнего мира с тезисом о возможности ис­пользования его в качестве референтной системы. Однако заметим, что отрицание второго тезиса вовсе не подразумевает автоматически не­верности первого. Неоднократно и в самых разных контекстах Фёрстер допускает высказывания онтологического характера, пусть зачастую в негативной, апофатической форме. Вот некоторые примеры:

- Максима «мир не содержит информации: мир таков, каков он есть» поясняется следующим образом: «Книги и газеты, аудио- и ви­деозаписи, уличные вывески и т.п. не содержат в себе никакой инфор­мации, они являются носителями потенциальной информации, что су­щественно не одно и то же. Тому, кто не владеет китайским языком, иероглифическая письменность покажется всего лишь собранием ка­ких-то странных каракулей на белой бумаге» [Foer. 1998, S.98]. Выска­зывание «мир, каков он есть» и признание существования «носителей потенциальной информации» и неопознанных «странных каракулей» свидетельствует о невозможности избежать высказываний, носящих онтологический характер.

- Мир - нетривиальная машина. «Возникает вопрос: как вести се­бя в отношении мира, который является аналитически неопределимым, зависимым от предшествующих состояний и непредсказуемым?» [Foer. 1997, S.66]. Мир нетривиален - в этом его непознаваемость, но не ан-тионтологичность.

- «... Что именно приводит к их [наших органов чувств] возбуж­дению, мы никоим образом знать не можем; мы знаем лишь то, что ор­ганы чувств воссоздают из этих возбуждений» [Foer. 1998, S. 15]. «Все, что мы знаем, так это только то, что мы что-то воспринимаем, более ничего» [Foer. 1998, S.21]. Все дело в этом онтологическом «что-то», без постулирования которого построить несолипсическую теорию по­знания невозможно.

Однако, как уже говорилось, признание факта существования внешнего мира (какого-то «нечто») вовсе не подразумевает его позна­ваемости, когнитивной предопределенности, референтное™. Более то­го, в самом широком смысле вопрос принятия той или иной философ­ской позиции (солипсизма, реализма или какой-то еще) является делом выбора. Не случайно Фёрстер свои высказывания и эпистемологиче-ские тезисы называет постулатами. Постулаты же являются обязатель­ными и необходимыми лишь для теории, которая на них строится (кон­струируется). Что касается субъекта (наблюдателя), то он может выби­рать как между теориями, так и между различными постулатами без всякого ущерба для того мироздания, который он сам же и построит. Конструктивизм - это одна из версий; его привлекательность как раз и состоит в признании возможности и равноправности других, в том чис­ле альтернативных точек зрения. Решающим фактором в пользу того или иного выбора всегда остается сам человек, субъект, а не онтологи­ческая необходимость: «Я утверждаю, что вопрос о том, существуем ли мы отдельно от мира, либо соединены с ним в одно целое, никогда окончательно не может быть прояснен. Если Вам удастся поставить эксперимент, который дал бы на него ответ, то, пожалуйста, напишите мне об этом. Тем не менее, я уверен, что такое невозможно. Все, что мы можем, так это -принять решение в пользу одной из двух точек зре­ния, взяв на себя всю ответственность за этот выбор» [Foer. 1998, S.161].

Поиск по сайту: