Глава 35. Сколько было уже боли, сколько

Глава 33

Сколько было уже боли, сколько...
Горько. Каждый день так странно горько!
Но только роли не изменишь, и только...
Сколько будет ещё боли? Сколько?*

Узкий туннель с тусклым освещением и запахом сырой земли казался ей бесконечным. Она то шла, то бежала. Останавливалась только тогда, когда легкие начинало распирать от боли и нехватки кислорода. Впереди вдруг появился неясный источник света. Она прибавила шаг. Свет приближался. Ей почему-то казалось, что это ее спасение. И что нужно, как можно скорее добраться до этого света. Оставалось всего пару шагов. Когда она сделала их, свет поглотил ее. Ей казалось, что она сейчас ослепнет. Но вдруг снова стало темно. Темно и страшно. Где-то закапала вода. Она капала и дробно стучала в каменный пол. Совсем скоро слушать это стало невозможно. Она закричала и открыла глаза.
Полумрак больничной палаты надавил на глаза. Она зажмурилась и снова открыла глаза через несколько минут. У ее кровати сидела Джинни, она читала газету. Гарри Поттер живой и невредимый стоял у окна, смотря на косой и серый дождь. Рон сидел в кресле и дремал.
- Гермиона, - Джинни встала со стула, отложив газету, и подошла к ней, - ну, как ты?
Гермиона ничего не ответила. Гарри тоже подошел и взял ее за руку.
- Гарри, - прошептала она и сжала его руку в ответ. Глаза защипало, и одинокая слезинка скатилась по щеке, теряясь где-то в волосах.
- Все хорошо, - прошептал он в ответ.
- Я позову врача, - произнесла Джинни, сглатывая ком, что застрял у нее в горле. Она вышла из палаты и бегом кинулась прочь, слезы душили ее.
- Гарри? – Гермиона потянула его на себя. Она смотрела ему прямо в глаза так цепко и умоляюще, что Поттер откровенно растерялся.
- Гермиона, я…, - он не знал, что сказать.
- Где он? – спросила она.
- В Хогвартсе, - ответил он, опустив взгляд, - там все ученики, которые…, - он не договорил, но этого и не было нужно.
- Сколько я уже здесь? – бесцветным голосом спросила Гермиона.
- Второй день.
Наступило молчание. Рон тихо посапывал в кресле, и дождь стучал в стекло. Гермиона чувствовала внутри себя пустоту, как будто внутри нее ничего не было. Только боль. Боль и пустота. Еще было безразличие. Она была абсолютно равнодушна ко всему. Наверное, это была защитная реакция организма.
- Наш ребенок, - вдруг проговорила она, и Гарри вздрогнул, - наш ребенок, - повторила Гермиона.
Гарри смотрел на нее горьким взглядом потерянных и отчаянных глаз. Он не знал, что ему делать. В этот момент дверь палаты отворилась, и вошла Джинни. Она подошла к постели и встала рядом с Гарри.
- Что с нашим ребенком? – спросила Гермиона.
Они молчали. И это было хуже всего.
- Гермиона, - Джинни нарушила тишину, - врачи сделали все возможное, но ты…. Это все из-за шока…, - ее голос сорвался, и она замолчала.
- Он не был ни в чем виноват, - произнесла Грейнджер отсутствующим голосом, - я не верю вам, - вдруг повысила она голос, - вы врете!
- Гермиона, - Гарри попытался взять ее за руку, но она оттолкнула его.
- Вы врете! – снова закричала она.
- Что случилось? – Рон проснулся и стал с кресла.
- Рон, сходи за целителем, - попросила Джинни. Тот не стал ничего спрашивать, просто кивнул и исчез за дверью.
- Гермиона, пожалуйста, - начала Джинни.
- Убирайтесь! – ледяным голосом сказала Грейнджер.
- Но…, - Гарри попытался что-то сказать.
- Идем, - перебила Джинни.
В этот момент в палату вошел целитель. Джинни взяла Гарри за руку и потянула его в коридор. Они вышли, закрыв за собой дверь. Они слышали, как Гермиона кричала, обвиняла и даже угрожала. Гарри заткнул уши и съехал по стене на пол, сев на корточки. Рон закусил губу и пошел прочь по коридору. Джинни сжала виски тонкими пальцами и стала молить Мерлина о пощаде. Вскоре крики из палаты стихли, и оттуда вышел целитель. Он был слишком бледным.
- Что? – спросил Гарри, резко поднимаясь на ноги.
- Тяжелый случай, - он покачал головой, - ее ни в коем случае нельзя оставлять одну. Она может закрыться в себе, причем навсегда. Спрятаться, словно в раковину. Этого нельзя допустить.
- Что нам делать? – спросила Джинни.
- Быть рядом, - ответил целитель, - и еще, я бы посоветовал вам обливейт, - тихо проговорил он, - иногда это единственное, что может помочь в таких ситуациях, - он развернулся и пошел по коридору.
- Что? – Джинни обескуражено посмотрела на Гарри, - обливейт?
- Возможно, он прав, - произнес Гарри.
- Ну, уж нет. Гермиона сильная, она справиться сама, и мы ей поможем, - Джинни пошла в сторону палаты, - к тому же, Гарри, у маглов никаких обливейтов нет, они сами переживают все потери и лишения. Без всякой магии, - Джинни вошла в палату.
Гарри последовал за ней, соглашаясь с ее размышлениями. Гермиона спала. Но сон ее был беспокойным. Она хмурилась, и сжимала руки в кулаки. Джинни подошла к ней и взяла за руку. Она опустилась на краешек кровати и тихо проговорила:
- Держись, милая. Мы будем с тобой, - одна слезинка скатилась по ее щеке и капнула на белоснежное одеяло, впитываясь в мягкую ткань. Гарри подошел сзади, и положил Джинни руки на плечи. Он вглядывался в лицо Гермионы и понимал, что ничто на свете не заставит ее забыть произошедшее, и ничто не сможет вылечить это горе и прогнать эту боль из ее сердца.

* * *
Она стояла у огромного окна в пол и смотрела на серую и мокрую улицу. Шел мелкий и частый дождь. Деревья были абсолютно голыми и темно-серого цвета. Небо, затянутое в непроглядные плотные тучи, хмурилось и плакало. Бледно-желтая молния разрезала его на неровные части, и раскатистый гром эхом отражался от стен каменного замка.
В дверь постучали. Гермиона подошла и открыла. На пороге стояла Джинни.
- Ты готова? – спросила она, войдя в комнату и притворив за собой дверь.
- Да, - чуть слышно отозвалась Гермиона.
Джинни посмотрела на нее. Закрытое черное платье с длинными рукавами. Черный платок покрывал ее голову. Лицо бледное с синими кругами под большими и абсолютно пустыми глазами. Губы сложены в тонкую бескровную линию. На лице ни одной эмоции. Будто бы она кукла. С того момента, как Гермиона очнулась в больнице и устроила истерику, она стала вот такой – безжизненной куклой, оболочкой самой себя прежней. Она ни на что не реагировала, ни с кем не разговаривала. Лишь плакала. Но только по ночам, днем ее глаза были сухи и пусты.
- Пойдем, - позвала Джинни, - все внизу. Уже собрались.
- Да, - снова проговорила Гермиона. Она прошла мимо Джинни и вышла из комнаты. Уизли вздохнула и поспешила вслед за подругой. Они вместе спустились в огромную залу Малфой-Мэнора, и Джинни взяла Гермиону за руку. Она пробиралась через толпу малознакомых людей к Гарри и Люпину, что стояли неподалеку.
Гермиона стала оглядываться вокруг, надеясь найти Блейза или Пэнси, но почему-то их нигде не было. Зато она увидела Дамблдора и министра магии собственной персоной. У самого выхода из зала стояла Нарцисса Малфой в длинном черном платье и отсутствующим взглядом смотрела на собравшихся здесь людей, что пришли проводить ее сына в последний путь. Гермиона высвободила свою руку из ладони Джинни и пошла в сторону Нарциссы.
- Миссис Малфой, - проговорила она. Та медленно подняла на нее потухшие голубые глаза и вдруг отшатнулась.
- Что тебе нужно? – со злостью спросила она.
- Я…, - пролепетала Гермиона.
- Не смей подходить ко мне, - выплюнула Нарцисса, - ты – убийца! – глаза ее загорелись, и она сжала руки в кулаки.
- Что вы такое говорите? – ужаснулась Гермиона, - Драко, он…
- Да, как ты смеешь произносить имя моего сына? – почти закричала миссис Малфой. Все, кто стоял рядом стали оборачиваться на них.
- Если бы не ты, проклятая грязнокровка, он был бы жив! – Нарцисса подождала, пока все снова отвернулись, и перешла на шепот. Она схватила Гермиону за локоть и потащила под лестницу.
- Я любила вашего сына, - произнесла Гермиона, сквозь слезы, - и сейчас люблю. И всегда буду любить!
- Да, откуда тебе знать, что такое любовь? – горько усмехнулась миссис Малфой, - тебе даже не жаль. Ты даже не винишь себя в том, что произошло!
- Да, я не виню себя, - согласилась Гермиона, - потому, что сама бы на месте Драко поступила бы точно также. Я, не задумываясь, отдала бы свою жизнь за него, - она заплакала и поспешно вытерла слезы платком.
- Что теперь мне твои слова? – с горечью спросила Нарцисса, - оставь их себе. Моего сына уже не вернуть, - она зло посмотрела на Гермиону и ледяным голосом произнесла, - ты всю жизнь будешь жить с этим грехом. Всю жизнь будешь маяться, потому что должна была умереть, но осталась жить. Осталась вместо него. Ненавижу тебя, - прошипела Нарцисса, и Гермиона впервые подумала, что она похожа на свою покойную сестру, - будь ты проклята, Гермиона Грейнджер! – с этими словами Нарцисса резко развернулась и пошла прочь.
Гермиона осталась стоять под лестницей, не в силах осознать произошедшее. Нарцисса только что обвинила ее в смерти Драко, назвала убийцей. Но в чем же она была виновата? Лишь в том, что оказалась не в то время и не в том месте. Сумасшедшая Беллатриса, кстати, являющаяся родной сестрой миссис Малфой убила собственного племянника. А Гермиона была в этом виновата? Конечно, была. Она была виновата в смерти Драко, но разве она заслужила пожизненных мучений и проклятий? Ей хватает уже и того, что она уже никогда не сможет жить нормально, любить кого-то, и позволять кому-то любить себя. Она никогда не сможет забыть Драко, и все то, что было между ними. Она никогда не простит себя за то, что потеряла его. Никогда.
- Гермиона? – это была Джинни, - ты чего здесь? Пойдем, уже пора.
- Я иду, - ответила Грейнджер и снова прошла мимо подруги. Они вышли на улицу стройной вереницей людей в черном. Они двигались по красивой и ухоженной аллее за шестью домовыми эльфами, что своей магией левитировали по воздуху лакированный гроб из красного дерева. Они бросали алые гвоздики на широкую дорожку из гравия и еле сдерживали слезы горя в своих глазах-мячиках.
Вскоре процессия остановилась под раскидистым королевским дубом. Гермиона вышла вперед из-за спины Гарри. Она увидела могилу, земляные дно и стены которой были покрыты белым шелком. Эльфы поставили гроб на медный постамент с правой стороны от могилы и откинули крышку. Подошел священник в темной рясе и начал что-то читать по маленькой божественной книге в руках. Когда он закончил, то слово взял министр магии. Он долго говорил о том, как много сделал Драко для победы над Волан-де-Мортом, как помогал Ордену и еще всякие высокопарные и пафосные слова. В самом конце своей речи он сказал, что его смерть – это огромная утрата для всего волшебного мира. А потом он достал из нагрудного кармана маленькую прямоугольную коробочку.
- Орден Мерлина первой степени вручается Драко Люциусу Малфою посмертно, - сказал он трагическим голосом, в глазах же его не было ни капли сострадания или даже грусти. Он отдал Орден Нарциссе. Гермиона видела, миссис Малфой еле сдерживала себя, чтобы не швырнуть этот чертов Орден министру в лицо.
Потом наступил момент прощания. Все близкие и родные подходили к гробу, чтобы попрощаться с Драко. Гермиона понимала, что ей тоже нужно подойти. Но она очень боялась и отчаянно не хотела делать этого. Она знала, что тогда осознание обрушиться на нее с новой силой, и ей придется принять эту неизбежную и горькую правду. Гермиона стояла и почти не дышала. Она слышала, как Джинни шепнула ей на ухо, что ей пора идти. Но она не могла себя заставить. У гроба стояла Пэнси. Ее лицо было заплаканным, а глаза, словно не живые. Она медленно отошла от гроба и протянула Гермионе руку. Та неуверенно ухватилась за нее. Пэнси потянула ее на себя, а сама отошла в сторону. Гермиона стояла и просто смотрела на него. Спокойное лицо без каких-либо эмоций. Он как будто бы спал. Вот только ресницы совсем не дрожали, и грудь не вздымалась от дыхания. На нем был одет серый костюм и лакированные туфли. Драко походил на жениха. Гермиона протянула руку и осторожно коснулась его светлых волос. Они были мягкими, как и всегда. Она зажмурилась. Миллионы картинок пролетели перед ее глазами. Воспоминания их недолгой, но счастливой жизни, того времени, когда они были вместе. Его немного ехидная, но такая родная улыбка стояла у Гермионы перед глазами. Она вспоминала каждую черточку его любимого лица. Как он в нетерпении откидывал челку с глаз, как хмурился, когда ему что-то не нравилось, как темнели его глаза от злости и раздражения, и как светлели они, когда он говорил, что любит ее. Гермиона открыла глаза. Драко все также лежал, скрестив руки на груди. Она склонилась над ним и поцеловала его в холодные и бледные губы.
- Прости меня, любимый мой, - прошептала она, чувствуя приближение слез, - за то, что снова отпускаю тебя, за то, что не уберегла нашего малыша, - шептала Гермиона, - я всегда буду любить лишь тебя, мой милый, - она поцеловала его в последний раз и отстранилась. Гермиона сжала его пальцы и собрала остатки своих сил, чтобы отойти. Она встала рядом с Гарри и почувствовала, как он стиснул ее плечи.
Гермиона совсем не помнила оставшуюся часть прощания. Она будто бы отключилась на время. А потом она услышала голос, он велел опускать гроб в могилу, оказывается, крышку уже закрыли. Эльфы снова левитировали гроб, и он стал медленно опускаться в вырытую яму. Когда он опустился до конца, Нарцисса Малфой подошла к краю могилы и взяла в руку пригоршню земли. Она кинула ее в могилу, и та упала, с глухим стуком разбившись о крышку гроба. Этот звук вернул Гермиону в реальность. Она вдруг встрепенулась и скинула руки Гарри со своих плеч. Поттер не успел ничего понять, а она уже со страшным криком кинулась к могиле. Гермиона запнулась о горку земли, споткнулась и упала. Это дало Гарри немного времени, чтобы догнать ее и перехватить за талию. Она неожиданно вырвалась, с огромной силой ударив его по руке.
- Драко! – закричала она. Еще секунда, и она бы прыгнула в могилу. Но Блейз успел схватить ее и скрутить ей руки за спиной. Она билась в истерике в его руках, отчаянно вырывалась и плакала навзрыд. Забини передал ее Поттеру из рук в руки. Все стояли и смотрели на этот ужас широко открытыми глазами. Нарцисса так и застыла у края могилы. Она плакала, не скрывая слез и что-то тихо шептала.
- Гермиона, перестань, - просил ее Гарри. Он никак не мог успокоить ее, она все еще вырывалась и колотила его кулаками, - Джинни! – позвал Поттер.
- Гермиона, милая, - взмолилась Уизли.
- Джинни, это не поможет, - покачал головой Гарри. У него уже устали руки сдерживать Гермиону и ее попытки вырваться, - оглуши ее, - тихо произнес Гарри, - он больше не мог видеть этого. Не мог смотреть на то, как она убивается, как ее разрывает на части. Будто бы платина прорвалась внутри нее, плотина, что сдерживала ее страдания, плотина, что отделяла ее от горькой правды.
- Но Гарри…, - Джинни не хотела этого делать, она плакала вместе с Гермионой и гладила ее по голове, тщетно пытаясь успокоить.
- Давай, - с нажимом произнес он. В этот момент Гермиона затихла в его руках и перестала рыдать в голос. Гарри посмотрел на нее. Она была в обмороке. Он вздохнул и взял ее на руки. Гарри отошел вместе с ней, спрятавшись за толпой людей, и встал под деревом. Джинни была с ним. Она достала волшебную палочку и, направив ее Гермионе в лицо, произнесла:
- Агуаменти, - тонкая струйка воды брызнула из палочки. Гермиона очнулась и закашляла. Она посмотрела на Джинни, потом на Гарри и снова заплакала, спрятав лицо у него на груди.
- Ну, не надо, Гермиона не плачь, - прошептал Гарри, понимая, что сам сейчас заплачет. Он поставил ее на ноги и крепко обнял, - возьми себя в руки. Ну, давай же, - Поттер встряхнул ее за плечи.
Гермиона посмотрела на него заплаканными глазами и вырвалась из его хватки. Она остервенело вытерла слезы с раскрасневшихся щек и, натянув на голову, свалившийся платок, стала протискиваться сквозь толпу обратно к могиле. Гермиона стояла и смотрела, как земля осыпается вниз, покрывая лакированный гроб. Совсем скоро на месте ямы образовался овальный холм. Домовики поставили искусственные венки и повесили на серебряный крест фотографию. Народ стал расходиться, и только Гермиона все стояла и не могла оторвать взгляда от большого глянцевого снимка в простой деревянной рамке. Драко смотрел прямо на нее своими серыми, кажется, все знающими и понимающими глазами, и улыбался. Просто мальчишка, которому было лишь семнадцать лет. Гермиона подошла ближе и положила на холодную и черную землю две алые розы. Она стиснула зубы, и сжала руки в кулаки, чтобы не закричать в голос и не кинуться на могилу.
Сколько Гермиона простояла вот так, не отрываясь, смотря на фотографию на кресте, она не знала, но вскоре теплые руки обняли ее за плечи, и тихий голос проговорил:
- Пойдем, родная, - это был Гарри, - уже темнеет, и, наверное, будет дождь, - он подтолкнул ее вперед, и они пошли по засыпанной гравием дорожке. Они вышли в высокие ворота Малфой-Мэнора, и Гарри почувствовал первые капли дождя на своем лице. Он прижал Гермиону к себе и трансгрессировал с легким хлопком. Он не видел, как Нарцисса Малфой смотрела на них из окна своей спальне, и, конечно же, не слышал, как она тихо шептала, повторяя лишь одно слово: «Прости».
* * *
- Я все решила, Гарри, - произнесла Гермиона ледяным голосом, - и не хочу это обсуждать.
- Но…, - Поттер попытался возразить, но она снова перебила его.
- Мы говорим с тобой об этом уже целый час, Гарри. Я все равно сделаю это, - Гермиона покачала головой и присела на кожаный диван.
- Ты же понимаешь, что просто бежишь от себя самой, - проговорил он горько, - это не выход.
- Выход там же, где и вход, - чуть слышно произнесла она.
- Что?
- Ничего, - ответила Гермиона, - я не останусь здесь и точка! – она повысила голос, заметив, что он снова порывается спорить с ней.
- А как же твои родители? – спросил Гарри.
- А зачем им неживая дочь? – она пожала плечами, - пусть живут спокойно в Австралии, у них все есть, они ни в чем не нуждаются.
- Да, у них все есть, - согласился Поттер, - все, кроме тебя!
- Они не помнят о моем существовании, - произнесла Гермиона бесцветным голосом, - знаешь, когда Макгонагалл принесла им письмо семь лет назад, мама не хотела отдавать меня в незнакомую школу, она была против того, чтобы я становилась частью какого-то другого мира, - Гермиона замолчала и посмотрела на Гарри, - она была права. Не нужно было ей тогда идти на поводу у отца и отпускать меня сюда.
- Гермиона, перестань, - попросил Поттер, - если бы ты не попала в Хогвартс, ты бы никогда…
- Да, я знаю, - она снова не дала ему закончить, - я бы никогда не встретила его, хотел ты сказать. Но тогда бы он был жив, Гарри.
- Ты не можешь этого знать, - жестко проговорил он, - ты должна быть сильной, Гермиона, - Гарри подошел и опустился перед ней на корточки, - ведь Драко спас тебя не для того, чтобы ты всю оставшуюся жизнь винила себя и страдала. Он хотел, чтобы ты жила.
- Я понимаю это, Гарри, - произнесла Гермиона тихо, - но мое сердце – нет. Оно разрывается на части от этой невыносимой боли, - Гермиона зажмурилась, чтобы не заплакать, - я не могу нормально спать, есть, читать, я ничего не могу делать нормально, потому что все время думаю о нем. Его лицо стоит у меня перед глазами, и я тону в этом омуте боли и чувства потери. И я не могу заставить себя вынырнуть оттуда, - Гермиона открыла глаза, и встала с постели, - если я уйду, возможно, мне станет легче.
- Тебе нужно время, - проговорил Гарри, - просто время. Не обязательно уходить, - он поднялся вслед за ней и отошел к окну.
- Оно не поможет мне, - тихо прошептала Гермиона.
- Нет, - ответил Поттер, - оно просто научит тебя жить с этой болью, - произнес он каким-то надломленным голосом.
- Я все равно не останусь, - снова проговорила она, - я чужая здесь. Теперь чужая, - Гермиона подошла к камину и взяла чемодан, что стоял на полу.
- Ты должна знать, что у тебя есть мы, - произнес Поттер и подошел к ней. Он обнял ее за плечи, тайком стирая предательские слезы со щек.
- Да, - ответила она, - конечно. Гарри вздохнул от облегчения, что она не стала отказывается еще и от них, как от части волшебного мира. Откуда ему было знать, что Гермиона уже давно все решила – и за себя и за них. Решила больше никогда не появляться в их жизни. Решила стать совершенно другим человеком. Человеком без прошлого. Будто бы она только начинает жить. Но ведь так и было. Она начинала жить заново. Хотя она прекрасно знала, что это даже отдаленно не будет напоминать жизнь, но ведь она должна была попытаться. Ради Драко. Ради того, что он сделал.
- Я люблю тебя, - прошептал Гарри, - мы все любим тебя, Гермиона.
- Я тоже вас всех люблю, - ответила она также шепотом. А потом расцепила объятия и, не оглядываясь, вышла из гостиной особняка Блэков. Она прошла темным коридором и отворила входную дверь. Дневной свет ударил по глазам, заставляя зажмуриться и остановиться на пару секунд. В этот момент промелькнула мысль остаться, но Гермиона быстро прогнала ее и вытащила свой чемодан на крыльцо. Она быстро спустилась по ступеням и запахнула плащ, прячась от холодного октябрьского ветра. Она сделала пару шагов и оглянулась, зная, что за ее спиной больше нет величественного замка, а только аккуратные магловские дома, так похожие друг на друга.
Гермиона горько улыбнулась и пошла вперед. Она знала, что Гарри был прав, когда сказал, что она бежит от самой себя. Так и было. И, к сожалению сбежать было невозможно, но Гермиона упорно не желала этого признавать. Она не хотела оставаться в волшебном мире, где все напоминало ей о нем. О человеке, которого она когда-то ненавидела, которого когда-то совсем не знала. О человеке, которого до боли любила и которого навсегда потеряла. Теперь его не было, он ушел, оставив ее одну. Оставив ее жить за двоих. Но она не могла. Не могла и не хотела жить без него. Это было слишком больно и чертовски несправедливо. Но каким бы могущественным не было волшебство, оно не могло возвращать к жизни. Волшебные палочки и зелья не умели воскрешать из мертвых.
Гермиона шла по темной и почти безлюдной улице. Она не хотела идти домой, там было пусто и одиноко. Все напоминало ей там о родителях, о счастливом и беззаботном детстве. Она хотела бы вернуться туда – в свои десять лет. Но время, также как и смерть, было нерушимо и неумолимо. Сколько же должно пройти его, чтобы Гермиона привыкла к той острой игле, что теперь навсегда засела в ее сердце? Гарри верно сказал, что время ей не поможет и не вылечит, оно лишь научит жить с болью в душе и открытыми ранами на сердце.
Гермиона остановилась посреди улицы и посмотрела по сторонам. Ей нужно было где-то переночевать, поэтому она зашла в какую-то неприметную и скромную гостиницу. Номер оказался недорогим, но вполне приличным. Гермиона, не раздеваясь, легла на кровать и закрыла глаза. Она уснула быстро и легко. Сказались все ее мучения и бессонные слезные ночи. Ей снилось бескрайнее синее небо и ромашковый луг. Она бежала по нему босиком и кружилась. Она чувствовала, что Драко рядом с ней, но не видела его. От его присутствия ей было так хорошо и легко.
Она проснулась внезапно, от порыва ветра, что настежь открыл окно. Створка громко стукнулась в стену, и стекло разбилось, осыпавшись десятками маленьких осколков на ковер. Гермиона встала с постели и подошла к окну, в лицо подул холодный и колючий ветер. Она посмотрела на темную и пустынную улицу внизу. Почему-то сейчас после своего сна, Гермиона не чувствовала той острой и всепоглощающей боли, она ощущала какое-то необъяснимое тепло внутри себя. Будто бы она еще была в том сне, и Драко был рядом с ней. Гермиона приложила руку к груди, и почувствовала свое сердцебиение.
Наверное, так оно и было, Драко был с ней, он был внутри нее. Он был в ее сердце.

*Слова песни «Люмен» «Сколько»

Поиск по сайту: