Аннотация 5 страница. – Не знаю. Но подумал, что надо тебя информировать

– Не знаю. Но подумал, что надо тебя информировать. Хоть ты и болен.

Валландер на пробу сглотнул. Больно. Однако температуры нет.

– У меня машина сломалась, – сказал он. – Заезжай за мной.

– Буду через десять минут.

– Через пять, – сказал Валландер. – Не больше. Вся округа в кромешной тьме.

Он быстро оделся, спустился на улицу. Шел дождь. Мартинссон прибыл через семь минут, и они рванули к вылетной развязке, где ждал Ханссон.

– Нам надо на трансформаторную подстанцию к северу от мусорного полигона, – пояснил Мартинссон.

Валландер знал, где это: несколько лет назад, когда Байба приезжала в гости, они устроили поблизости, в лесу, небольшой поход.

– Что в точности произошло?

– Я уже рассказал тебе все, что знаю. Тревогу подняла компания «Сюдкрафт». Их монтер поехал выяснять причины сбоя в электросети и обнаружил труп.

– Большой участок вырубился?

– По словам Ханссона, примерно четверть Сконе.

Валландер недоверчиво посмотрел на него. Такие крупные аварии случались крайне редко. Во время мощных зимних штормов. Или, как осенью шестьдесят девятого, когда налетел ураган. Но сейчас ветер для этого слабоват.

Они свернули с главной дороги. Дождь усилился. Мартинссон включил дворники на полную мощность. Валландер досадовал, что не надел непромокаемую куртку, а резиновые сапоги вообще были вне досягаемости. Остались в багажнике машины, которую он бросил возле полицейского управления.

Ханссон затормозил. Фары осветили темноту. Валландер увидел человека в комбинезоне, который призывно взмахнул рукой.

– Это подстанция высокого напряжения, – сказал Мартинссон. – Зрелище будет не для слабонервных. Если человек вправду сгорел дотла.

Они вышли под дождь. Здесь, в чистом поле, ветер задувал еще яростнее. Монтер, спешивший им навстречу, явно был в шоке. Валландер окончательно уверился, что случилось в самом деле что-то очень серьезное.

– Это там, внутри. – Монтер указал на серый домик.

Валландер шел впереди. Дождь хлестал прямо в лицо, и он толком ничего не видел. Мартинссон и Ханссон шагали следом. Перепуганный электрик держался обок.

– Здесь, – сказал он, когда они остановились возле домика с трансформаторами.

– Все полностью обесточено? – спросил Валландер.

– Да. Теперь уже всё.

Комиссар взял у Мартинссона фонарь, посветил внутрь. Почуял запах. Смрад горелой человеческой плоти. Он так и не смог к этому привыкнуть. Хотя много раз бывал на пожарах, где заживо сгорели люди. Мельком подумал, что Ханссона наверняка стошнит. Он не выносил трупного запаха.

Тело обуглилось. Лица не было. Черные, сгоревшие мощи, зажатые меж проводов и предохранителей.

Он посторонился, пропуская Мартинссона.

– Черт побери, – простонал тот.

Валландер окликнул Ханссона, велел связаться с Нюбергом: пусть срочно выезжает сюда со всей бригадой.

– И пусть захватят с собой генератор. Иначе мы ни черта не разглядим. – Он обернулся к Мартинссону. – Как зовут парня, который обнаружил труп?

– Олле Андерссон.

– Что он здесь делал?

– Его направил сюда диспетчер «Сюдкрафта». Ремонтники у них, понятно, дежурят круглосуточно.

– Потолкуй с ним. Прикинь, когда что произошло. И не натопчите тут. А то Нюберг нас со свету сживет.

Мартинссон вместе с Олле Андерссоном направился к машине. Валландер разом остался в одиночестве. Присел на корточки, посветил фонарем на тело. Одежда сгорела полностью. Такое впечатление, будто смотришь на мумию. Или на труп, пролежавший тысячу лет в торфянике. Но здесь современная силовая подстанция. Он попробовал рассуждать логически. Свет вырубился около одиннадцати. Сейчас уже без малого час ночи. Если этот человек стал причиной сбоя в электросети, то погиб он примерно два часа назад.

Валландер выпрямился, оставив фонарь на цементном полу. Что же произошло? Некто пробирается на уединенную подстанцию и вызывает аварию. Покончив самоубийством. Валландер скривился. Вряд ли все так просто. Вопросов уже хоть отбавляй. Он нагнулся, поднял фонарь, обвел взглядом помещение. Ничего не поделаешь, надо ждать Нюберга.

Вместе с тем что-то его тревожило. Он опять посветил на обугленный труп. Неизвестно отчего ему чудилось здесь что-то знакомое. Оно уже исчезло, но было раньше.

Валландер вышел наружу, осмотрел солидную стальную дверь. На вид без повреждений, два надежных замка. Зашагал обратно тем же путем, каким шел к домику, стараясь ступать только туда, где не было никаких следов. Внимательно изучил калитку. Ее явно взломали. Как это понимать? Калитка взломана, а стальную дверь сумели открыть без повреждений? Мартинссон сидел в машине электромонтера. Ханссон звонил из своей машины. Валландер стряхнул с себя дождевые капли, сел в автомобиль Мартинссона. Мотор был включен, дворники работали. Он врубил печку. Горло болело. По радио передавали экстренный выпуск ночных новостей. Прослушав сообщение, он вполне осознал серьезность ситуации.

Четверть территории Сконе обесточена. От Треллеборга до Кристианстада всё во тьме. Больницы задействовали автономные генераторы, все остальное целиком парализовано. Один из директоров «Сюдкрафта» сообщил в интервью, что авария локализована и примерно через полчаса электроснабжение будет восстановлено. Хотя некоторым районам придется потерпеть.

Здесь-то уж точно и через полчаса света не будет, подумал Валландер. Интересно, директор, который давал интервью, вообще знает, что случилось?

Надо поставить в известность Лизу Хольгерссон. Он взял мобильник Мартинссона, набрал номер. Лиза ответила не сразу.

– Это Валландер. Ты обратила внимание, что нет света?

– Сбой на линии? Я спала.

Валландер коротко изложил самое главное. Сон у Лизы как рукой сняло.

– Думаю, ты должна связаться с «Сюдкрафтом». И объяснить им, что их авария означает еще и полицейское расследование.

– А что произошло? Самоубийство?

– Не знаю.

– Может, саботаж? Теракт?

– Пока сказать не могу. Надо учитывать все версии.

– В «Сюдкрафт» я позвоню. Держи меня в курсе.

Валландер закончил разговор. Под дождем к машине бежал Ханссон. Валландер открыл дверцу.

– Нюберг выехал. Что ты там нашел?

– Да, по сути, ничего. Лица нет.

В потоках дождя Ханссон молча поспешил к своей машине.

Через двадцать минут Валландер увидел в зеркале заднего вида свет фар и вышел встретить Нюберга. Тот выглядел усталым.

– Что стряслось? Ханссон, как всегда, ничего толком не сказал.

– Покойник у нас тут. Сгоревший. Ничего не осталось.

Нюберг огляделся по сторонам.

– Обычное дело, если человек попадает под высокое напряжение. Потому и темень вокруг?

– Вероятно.

– Выходит, половина Сконе теперь ждет, когда я закончу? Свет дадут только после этого?

– В данном случае нас это интересовать не должно. Но я думаю, энергоснабжение они все равно наладят. Хотя вряд ли именно здесь.

– Мы живем в уязвимом обществе, – заметил Нюберг и принялся отдавать распоряжения технику-криминалисту.

То же самое сказал Эрик Хёкберг, подумал Валландер. Что мы живем в уязвимом обществе. Его компьютеры вырубились. Если, конечно, он сидит по ночам и жмет на клавиши, чтобы заработать денег.

Нюберг работал быстро и четко. Вскоре установили прожекторы, подключили их к тарахтящему генератору. Мартинссон и Валландер вернулись в машину. Мартинссон полистал свои записи.

– В общем, электрику позвонил дежурный диспетчер по фамилии Огрен. Они установили, что авария произошла именно здесь. Андерссон живет в Сварте. Через двадцать минут он был на месте и тотчас обнаружил, что калитка взломана. А когда заглянул в домик, увидел, что произошло.

– Он ничего особенного не заметил?

– Когда приехал, здесь никого не было и на глаза ему никто не попался.

Валландер задумался, потом сказал:

– Надо хорошенько разобраться в истории с ключами.

Андерссон сидел в своей машине, разговаривал по рации с Огреном. Валландер влез к нему, и он тотчас закончил разговор.

– Я понимаю, вы в шоке, – сказал комиссар.

– В жизни не видал такого кошмара. Что здесь случилось?

– Мы не знаем. Стало быть, когда вы приехали, калитка была взломана, а стальная дверь приоткрыта, но не повреждена. Как вы это объясняете?

– Никак.

– У кого еще есть ключи?

– У второго монтера, его фамилия Муберг. Он живет в Истаде. Потом, конечно, в главной конторе. Все тщательно контролируется.

– Но кто-то же отпер дверь?

– Похоже, что так.

– Надо полагать, здешние ключи не скопируешь?

– Замки изготовлены в США. «Неродными» ключами их не открыть.

– Этот Муберг, как его имя?

– Ларс.

– Может, дверь забыли запереть?

Андерссон покачал головой:

– Забудешь – сразу вылетишь с работы. Контроль будь здоров какой строгий. Понятно, раз речь идет о безопасности. В последние годы гайки здорово закрутили.

Других вопросов у Валландера пока не было.

– Придется вам еще повременить с отъездом. Возможно, возникнут дополнительные вопросы. И будьте добры, позвоните Ларсу Мубергу.

– Зачем?

– Ну например, поинтересуйтесь, на месте ли его ключи. Которые подходят к этой железной двери.

Валландер вылез из машины. Дождь поутих. Разговор с Андерссоном встревожил его еще сильнее. Конечно, человек, решивший покончить с собой, мог совершенно случайно выбрать именно эту силовую подстанцию. Но многое тут не сходится. В особенности тот факт, что стальную дверь отперли ключами. Он указывал совсем в другую сторону: что здесь кого-то убили, а потом бросили на высоковольтные контакты, чтобы скрыть происшедшее на самом деле.

Комиссар направился к прожекторам. Фотограф как раз отщелкал нужные кадры и закончил видеосъемку. Нюберг стоял на коленях возле мертвого тела и сердито заворчал, когда Валландер затенил ему обзор.

– Что скажешь?

– Скажу, что медик очень уж долго едет. Мне пришлось переместить тело, чтобы посмотреть, нет ли чего за ним.

– Что, по-твоему, здесь произошло?

– Ты же знаешь, я не люблю гадать.

– Тем не менее мы все время только этим и занимаемся. Так какие у тебя соображения?

Нюберг задумался, потом сказал:

– Если кто-то выбрал подобный способ самоубийства, то, мягко говоря, это жутко. Если же это убийство, то на редкость жестокое. Казнь на электрическом стуле.

Совершенно верно, подумал Валландер. Отсюда следует, что, возможно, мы имеем дело с актом мести. И вправду как электрический стул.

Нюберг вернулся к работе. Техник-криминалист начал осматривать территорию возле ограждения. Подъехал судмедэксперт. Женщина, с которой Валландер уже не раз встречался. Звали ее Сюзанна Бекселль, и разговорчивостью она не отличалась. Сразу взялась за дело. Нюберг принес термос, налил кофе. Предложил и Валландеру. Тот не стал отказываться. Все равно поспать сегодня больше не удастся. К ним подошел Мартинссон. Мокрый, замерзший. Валландер отдал ему свою чашку.

– Электроснабжение потихоньку восстанавливают, – сказал Мартинссон. – Вокруг Истада зажигается свет. Черт их знает, как они это делают.

– Андерссон поговорил со своим коллегой? С Мубергом? О ключах?

Мартинссон пошел выяснять. Валландер заметил, что Ханссон неподвижно сидит в своей машине, и велел ему возвращаться в управление. Истад по-прежнему в потемках, и там от него будет больше проку. Ханссон благодарно кивнул и поехал прочь. Валландер прошел к судмедэксперту:

– Можешь что-нибудь сказать о покойнике?

Сюзанна Бекселль посмотрела на него:

– По крайней мере, могу сказать, что ты ошибаешься. Это не мужчина, а женщина.

– Ты уверена?

– Да. Но на другие вопросы отвечать не стану.

– У меня только один вопрос. Она попала под напряжение после смерти? Или ее убило током?

– Пока не знаю.

Валландер задумчиво отвернулся. Почему-то он все время думал, что труп мужской.

В эту самую минуту он заметил, что техник-криминалист, обследовавший территорию возле ограждения, направился к Нюбергу с каким-то предметом в руке. И пошел туда же.

Дамская сумка.

Валландер неотрывно смотрел на нее.

Сперва он подумал, что ошибся.

Но приглядевшись, вполне уверился, что уже видел эту сумку. Накануне, если быть точным.

– Я нашел ее у северного конца ограждения, – сообщил техник по фамилии Эк.

– Значит, труп женский? – удивился Нюберг.

– Да. Более того, мы знаем, кто это, – сказал Валландер.

Не так давно эта сумка стояла на столе в комнате для допросов. Пряжка у нее в форме дубового листа.

Верно, память его не подвела.

– Сумка принадлежит Соне Хёкберг. Стало быть, это она найдена здесь мертвой.

Было десять минут третьего. Дождь снова усилился.

Сразу после трех ночи в Истад вернулся свет.

В это время Валландер и криминалисты еще находились на подстанции. Ханссон позвонил из управления, сообщил радостную новость. Вдалеке на равнине вспыхнуло наружное освещение какой-то фермы.

Судмедэксперт закончила работу, тело увезли, и Нюберг мог продолжить осмотр места происшествия. Он призвал на помощь Олле Андерссона, который объяснял ему устройство трансформаторной сети внутри домика. Одновременно техники обследовали наружную территорию по обе стороны ограждения на предмет следов, которые подлежат фиксации. Дождь не унимался, работать было весьма затруднительно. Мартинссон поскользнулся на глине, упал и порвал куртку на локте. Валландер вконец продрог и тосковал по резиновым сапогам.

Сразу после того, как в Истаде дали свет, Валландер подозвал Мартинссона, они устроились в одном из полицейских автомобилей и подытожили все, что успели выяснить. Соня Хёкберг сбежала из управления примерно за тринадцать часов до своей смерти в трансформаторной. Она могла добраться туда пешком. Времени было вполне достаточно. Но и Валландер, и Мартинссон считали это маловероятным. Что ни говори, до Истада все-таки целых восемь километров.

– Кто-то должен был ее видеть, – сказал Мартинссон. – Наши ребята ездили по всей округе, искали ее.

– На всякий случай надо проверить, – решил Валландер. – Что наши действительно были в этом районе, но Соню Хёкберг не видели.

– Какова альтернатива?

– Кто-то привез ее сюда, а потом бросил и смылся на машине.

Оба знали, что это означает. Главный вопрос: как умерла Соня Хёкберг? Покончила с собой или была убита?

– Ключи, – сказал Валландер. – Калитку взломали. Однако дверь трансформаторной отперли ключами. Почему?

Оба умолкли, пытаясь найти возможное объяснение.

– Надо получить полный список лиц, имеющих доступ к ключам, – продолжал Валландер. – Мне необходимы сведения по каждому ключу. Кто ими пользуется. И где они находились вчера поздно вечером.

– Трудно мне все это увязать, – сказал Мартинссон. – Соня Хёкберг совершает убийство. А затем убивают ее саму. Как хочешь, а я склоняюсь к версии самоубийства.

Валландер не ответил. В мозгу роем кружились мысли, но ему никак не удавалось выстроить их в логическую цепочку. Снова и снова он прокручивал в голове свою беседу с Соней Хёкберг, первую и, как оказалось, последнюю.

– Ты ведь первый ее допрашивал, – сказал Валландер. – Какое впечатление у тебя сложилось?

– Такое же, как у тебя. Она не раскаивалась. Казалось, ей все равно, что насекомое убить, что пожилого таксиста.

– Это говорит против самоубийства. Зачем ей кончать с собой, если совесть ее нисколько не мучила?

Мартинссон выключил дворники. Сквозь ветровое стекло они видели Олле Андерссона, неподвижно сидящего в своей машине, а чуть дальше – Нюберга, который перетаскивал прожектор. Резкими, порывистыми движениями. Понятно, он зол и взвинчен до предела.

– Допустим, это убийство. Что подтверждает такую версию?

– Ничего, – ответил Валландер. – Мы не можем обосновать ни самоубийство, ни убийство. Будем разрабатывать обе версии. А вот о несчастном случае можно забыть.

Разговор иссяк. Немного погодя Валландер, попросил Мартинссона собрать к восьми утра следственную группу и вышел из машины. Дождь кончился. До чего же он устал. И продрог. Горло болит. Он прошел к Нюбергу, который завершал работу в трансформаторной.

– Нашел что-нибудь?

– Нет.

– Андерссон никаких соображений не высказывал?

– О чем? О моей манере работать?

Прежде чем продолжить, Валландер сосчитал в уме до десяти. Нюберг в отвратительном настроении. Брякнешь что-нибудь невпопад, вообще разговора не получится.

– Он не может сказать, что произошло, – заметил Нюберг, предвосхищая его вопрос. – Аварию в сети электроснабжения вызвало тело. Но какое – мертвое или живое? Ответ дадут судмедэксперты. Если сумеют.

Валландер кивнул. Посмотрел на наручные часы. Полчетвертого. Торчать здесь больше нет смысла.

– Поеду. Встретимся в управлении, в восемь утра.

Нюберг буркнул что-то неразборчивое. Валландер истолковал это в том смысле, что он придет, и вернулся к машине, где сидел Мартинссон и делал какие-то заметки.

– Едем, – сказал комиссар. – Отвези меня домой.

– Что стряслось с твоей тачкой?

– Мотор сдох.

Всю дорогу до Истада они молчали. Поднявшись в квартиру, Валландер первым делом решил принять ванну. А пока она наполнялась, выпил последние таблетки и занес их в список покупок на кухонном столе. Правда, совершенно непонятно, когда будет время сходить в аптеку, уныло подумал он.

В горячей ванне он понемногу оттаял. Даже задремал на минуту-другую. В голове пустота. Потом возникли образы. Соня Хёкберг. И Эва Перссон. Мысленно он не спеша прослеживал события. Продвигался осторожно, чтобы ничего не упустить. Сплошная бессвязность. Почему был убит Юхан Лундберг? Что, собственно, двигало Соней Хёкберг? И что заставило Эву Перссон сделаться соучастницей? Он был совершенно уверен, дело тут не только во внезапной потребности в деньгах. Деньги требовались для какой-то цели. Если за всем этим не стоит нечто совсем другое.

В сумке Сони Хёкберг, найденной возле подстанции, было всего-навсего тридцать крон. Деньги, добытые грабежом, реквизировала полиция.

Она сбежала, думал комиссар. Неожиданно подвернулась возможность скрыться. Случилось это в десять утра. Без всякой подготовки. Она уходит из полицейского управления, а затем исчезает на тринадцать часов. В итоге ее труп обнаруживают в восьми километрах от Истада.

Как она там очутилась? – думал комиссар. Могла приехать на попутной машине. Но могла и связаться с кем-то из знакомых, у кого есть машина. Что происходит дальше? Она просит отвезти ее туда, где решила совершить самоубийство? Или ее убивают? У кого имеются ключи от железной двери, но нет ключа от калитки?

Валландер вылез из ванны. Есть два почему, думал он. Два вопроса, которые именно сейчас важнее всего и ведут в разных направлениях. Если она решила покончить с собой, то почему выбрала для этого трансформаторную подстанцию? И как ей удалось добыть ключи? А если ее убили, то почему?

Он улегся в постель. Половина пятого. Мысли кружились в голове. Не время сейчас для раздумий, он слишком устал. Надо спать. Прежде чем выключить свет, он завел будильник и отодвинул его по полу подальше от кровати. Тогда придется встать, чтобы отключить звонок.

Проснулся Валландер с ощущением, что спал всего несколько минут. Попробовал глотнуть. Горло болело, но уже не так сильно, как накануне. Пощупал лоб. Температуры нет. Зато нос заложен. Он прошел в ванную, высморкался. Избегая смотреть в зеркало. Во всем теле ломота от усталости. Пока грелась вода для кофе, глядел в окно. По-прежнему ветрено. Но дождевые тучи ушли. Пять градусов тепла. Интересно, когда я сумею выкроить время, чтобы разобраться с машиной? – мельком подумал комиссар.

В самом начале девятого они собрались в управлении. Глядя на усталые лица Мартинссона и Ханссона, Валландер подумал, что и у него вид наверняка ничуть не лучше. А вот Лиза Хольгерссон выглядела как всегда, даром что и ей не довелось толком поспать. Она и открыла совещание.

– Мы должны четко уяснить себе, что авария в системе энергоснабжения, случившаяся в Сконе сегодня ночью, оказалась одной из самых серьезных и масштабных и выявила уязвимость, незащищенность. По сути, такое случиться не могло. И все же случилось. Теперь властям, энергетическим компаниям и местной гражданской обороне придется снова работать над усилением безопасности. Это я говорю в качестве введения.

Она кивнула Валландеру, который коротко подытожил ночные события.

– Иными словами, – сказал он в заключение, – мы не знаем, что произошло – несчастный случай, самоубийство или убийство. Хотя несчастный случай, по всей вероятности, можно исключить. Ведь она в одиночку или вместе с кем-то взломала калитку. Далее, они имели доступ к ключам. Все это по меньшей мере странно.

Валландер обвел взглядом собравшихся. Мартинссон доложил, что, как показала проверка, полицейские патрули, высланные на поиски Сони Хёкберг, неоднократно проезжали по шоссе в районе подстанции.

– Что ж, с этим ясно, – сказал Валландер. – Кто-то ее туда отвез. Как насчет автомобильных следов?

Вопрос был адресован Нюбергу, который сидел у дальнего конца стола, растрепанный, с красными от недосыпа глазами, и наверняка мечтал сейчас о выходе на пенсию.

– Кроме следов наших машин и автомобиля монтера, Андерссона, мы обнаружили еще два отпечатка протекторов. Но нечеткие, размытые дождем, – сказал Нюберг.

– Значит, там побывали еще две машины?

– Андерссон предположил, что один из следов мог оставить автомобиль его коллеги, Муберга. Мы этим занимаемся.

– Тогда остается один автомобиль с неизвестным водителем?

– Да.

– Установить, когда этот автомобиль прибыл на место, понятно, не удалось?

Нюберг озадаченно посмотрел на комиссара:

– По-твоему, такое возможно?

– Ты знаешь, как я верю в твои способности.

– В конце концов, всему есть предел.

До сих пор Анн-Бритт Хёглунд не говорила ни слова. Но теперь подняла руку.

– Можно ли здесь вообще говорить не об убийстве, а о чем-то другом? Мне, как и вам, трудно понять, по какой причине Соня Хёкберг могла совершить самоубийство. Даже если бы она решила покончить с собой, то наверняка бы не выбрала самосожжение.

Валландеру вспомнился случай, происшедший несколько лет назад. Девушка из Центральной Америки облилась бензином и заживо сожгла себя на рапсовом поле. Жуткое воспоминание. Ведь все это произошло у него на глазах. Он видел, как девушка вспыхнула. И ничего не мог сделать.

– Женщины обычно травятся таблетками, – продолжала Анн-Бритт. – Стреляются и то редко. И уж тем более не бросаются на трансформаторы высокого напряжения, верно?

– Думаю, ты права, – ответил Валландер. – Тем не менее дождемся, что скажут медэксперты. На месте нам не удалось установить, что именно случилось.

Больше вопросов не возникло.

– Ключи, – сказал Валландер, – вот что сейчас самое главное. Надо проверить, не было ли кражи ключей. Это первоочередная задача. И мы по-прежнему расследуем убийство таксиста. Сони Хёкберг, правда, нет в живых, но Эва Перссон цела, и хотя она несовершеннолетняя, дознание необходимо довести до конца.

Мартинссон взялся выяснить насчет ключей. На этом совещание закончилось, Валландер пошел к себе. По дороге заглянул в кафетерий, налил чашку кофе. В кабинете надрывался телефон. Звонила Ирена из проходной:

– К тебе посетитель.

– Кто?

– Некий Энандер. Врач.

Валландер порылся в памяти, но так и не вспомнил, кто это может быть.

– Чего он хочет?

– Поговорить с тобой.

– По какому поводу?

– Он не сообщает.

– Направь его к кому-нибудь другому.

– Я пробовала. Но он хочет говорить только с тобой. Твердит, что дело очень важное.

Валландер вздохнул.

– Ладно, сейчас приду. – Он положил трубку.

Посетитель был средних лет мужчина с коротким ежиком волос, в тренировочном костюме. Он энергично пожал Валландеру руку и представился:

– Давид Энандер.

– Простите, я очень занят, – сказал Валландер. – Какое у вас дело?

– Я много времени не отниму. Но вопрос важный.

– Из-за ночной аварии у нас прибавилось работы. Даю вам десять минут. Хотите подать заявление?

– Нет. Хочу кое-что уточнить, внести поправку.

Валландер ждал продолжения. Но не дождался. Они прошли в кабинет. Энандер сел в посетительское кресло, от которого немедля отвалился подлокотник.

– Не обращайте внимания, – сказал Валландер. – Он давно сломан.

Давид Энандер сразу заговорил о деле:

– Это касается Тиннеса Фалька, который умер несколько дней назад.

– Для нас дело Фалька закрыто. Он умер естественной смертью.

– Именно тут я и хотел бы внести поправку, – сказал Энандер, пригладив ладонью волосы.

Валландер заметил, что врачу действительно очень важно изложить эту свою поправку.

– Слушаю вас.

Давид Энандер помолчал, а когда заговорил, начал издалека, тщательно выбирая слова:

– Много лет я был врачом Тиннеса Фалька. Он стал моим пациентом в восемьдесят первом. То есть пятнадцать с лишним лет назад. Обратился ко мне по поводу аллергических высыпаний на руках. В ту пору я работал в больничной амбулатории, в дерматологическом кабинете. В восемьдесят шестом, когда учредили Новую клинику, я открыл собственную практику. Тиннес Фальк остался моим пациентом. Болел он редко, можно сказать, не болел вовсе. Аллергические проблемы исчезли, но я регулярно контролировал его физическое состояние. Тиннес Фальк очень заботился о своем здоровье. Вел образцовую жизнь, тщательно следил за собой. Хорошо питался, много гулял, не имел дурных привычек.

К чему он клонит? – с растущим нетерпением думал Валландер.

– Когда он умер, я был в отъезде, – продолжал Энандер. – Вернулся только вчера, тогда и узнал обо всем.

– Откуда узнали?

– Мне позвонила его бывшая жена.

Валландер кивнул: дескать, продолжайте, прошу вас.

– По ее словам, причиной смерти стал обширный инфаркт миокарда.

– Таково заключение медицинской экспертизы. Мы тоже его получили.

– Но дело в том, что этого не может быть.

Валландер поднял брови:

– Почему?

– Все очень просто. Не далее как десять дней назад я всесторонне обследовал Фалька. Сердце у него было в отличном состоянии. И вообще, организм в норме, как у двадцатилетнего.

На миг Валландер задумался:

– Что вы, собственно, хотите сказать? Что медэксперты ошиблись?

– Я знаю, изредка инфаркт бывает и у совершенно здоровых людей. Но отказываюсь поверить, что так случилось с Фальком.

– Какова же тогда причина смерти?

– Не знаю. Я просто хотел внести поправку. Причина не в сердце.

– Я передам вашу информацию медэкспертам, – сказал Валландер. – И все-таки каковы ваши соображения?

– Наверняка что-то произошло. Насколько я понял, у Фалька была рана на голове. По-моему, кто-то напал на него. И убил.

– Эта версия абсолютно бездоказательна. Его не ограбили.

– Но сердце ни при чем, – решительно повторил Энандер. – Я не судебный медик и не патологоанатом и не могу сказать, от чего он умер. Но совершенно уверен: сердце тут ни при чем.

Валландер сделал кой-какие пометки, записал адрес и телефон Энандера. Потом встал. Разговор был закончен. Время истекло.

В холле они попрощались.

– Я совершенно уверен, – сказал Энандер. – Мой пациент Тиннес Фальк умер не от инфаркта.

Валландер вернулся в кабинет. Сунул заметки насчет Тиннеса Фалька в ящик стола и следующий час писал отчет о событиях минувшей ночи.

Годом раньше Валландеру поставили компьютер. Он посетил однодневные курсы, а потом потратил еще массу времени, пока худо-бедно научился пользоваться машиной. Всего месяц-другой назад он смотрел на компьютер с недовольством. Но в один прекрасный день вдруг сообразил, что тот и правда облегчил ему работу. Со стола исчезли вороха разрозненных листков, на которых он вчерне набрасывал выводы и наблюдения. И вообще, с компьютером прибавилось порядку. Писал он, правда, двумя пальцами и часто сажал опечатки. Но теперь хотя бы не приходилось их замазывать. Уже легче.

В одиннадцать пришел Мартинссон, принес список тех, кто имел ключи от трансформаторной подстанции. Их было пятеро. Валландер пробежал взглядом имена.

– Ключи у всех на месте, в целости и сохранности, – доложил Мартинссон. – В последние дни, кроме Муберга, никто из них на подстанцию не выезжал. Проверить, чем они занимались в то время, когда исчезла Соня Хёкберг?

– Нет, подождем. Пока судебные медики не дадут заключение, нам, в общем-то, остается только ждать.

– Что будем делать с Эвой Перссон?

– Допросим по полной программе.

– Сам займешься?

– Нет, спасибо. Думаю, надо поручить это Анн-Бритт. Я с ней поговорю.

В начале первого Валландер вместе с Анн-Бритт тщательно просмотрел материалы по делу Лундберга. Боль в горле поутихла. Но его по-прежнему одолевала усталость. Тщетно попытавшись запустить мотор, он позвонил в автосервис и попросил забрать машину. Оставил ключи у Ирены и пешком отправился в центр. Зашел в кафе, пообедал. За соседним столиком обсуждали ночную аварию. Потом он наведался в аптеку, купил мыло и таблетки от головной боли. А едва переступив порог полицейского управления, вспомнил про книгу, которую собирался забрать в магазине, и хотел было пойти за ней, но раздумал – ветер уж очень противный. Машина со стоянки исчезла, и он позвонил мастеру, но там еще не успели отыскать дефект и на вопрос, дорого ли обойдется ремонт, вразумительно ответить не смогли. Он закончил разговор и решил, что с него хватит, машину надо менять.

Поиск по сайту: