Аннотация 29 страница. – Возьми оружие, – сказал он

– Возьми оружие, – сказал он. – Выезжаем через минуту.

– Куда?

– В Мальмё.

По дороге Валландер попытался объяснить Ханссону ситуацию. Но тот, по натуре тугодум, так ничего толком и не понял. Комиссар велел ему все время набирать номер Эльвиры Линдфельдт. Там никто не отвечал. Валландер выставил на крышу мигалку и в душе молился всем богам, чтобы с Мудином ничего не случилось, хотя уже опасался наихудшего.

В самом начале одиннадцатого они затормозили перед виллой. В доме темно. Оба вышли из машины. Тишина. Валландер велел Ханссону ждать в тени у калитки. Снял пистолет с предохранителя и двинулся по дорожке ко входу. Подойдя к двери, прислушался. Позвонил. Подождал, прислушался. Позвонил еще раз. Потом тронул дверь. Не заперто. Знаком подозвал Ханссона.

– Надо бы подкрепление вызвать, – прошептал тот.

– Времени нет.

Валландер осторожно открыл дверь. Опять прислушался. Кто знает, что там внутри. Он вспомнил, что выключатель расположен слева от двери. Протянул руку, включил свет, а одновременно шагнул в сторону и пригнулся.

Передняя была пуста.

Свет падал в гостиную, и он увидел, что Эльвира Линдфельдт сидит на диване. Смотрит на него. Валландер глубоко вздохнул. Она не шевелилась, и он понял: мертва. Позвал Ханссона. Оба осторожно вошли в комнату.

Эльвира Линдфельдт была убита выстрелом в затылок. Светло-желтая спинка дивана пропиталась кровью.

Они обыскали дом. Но никого больше не нашли.

Роберт Мудин исчез, а это могло означать только одно.

Кто-то был здесь и ждал его.

Азиат, застрелившийся на поле, действовал не в одиночку.

Как Валландер умудрился пережить эту ночь, он впоследствии так и не смог разобраться. В конце концов решил, что благодаря самобичеванию и ярости. Но прежде всего благодаря неотступному страху за Роберта Мудина. Увидев на диване мертвую Эльвиру Линдфельдт, он сперва с ужасом подумал, что Роберт Мудин тоже убит. Однако когда они с Ханссоном удостоверились, что в доме никого больше нет, Валландер сообразил, что Мудин, возможно, еще жив. Если все предшествующие события имели целью что-то скрыть или предотвратить, то и Мудина наверняка похитили по той же причине. Комиссар прекрасно помнил, что случилось с Соней Хёкберг и Юнасом Ландалем, но вполне отдавал себе отчет, что прямых параллелей проводить нельзя. Тогда они не знали, что происходит. А сейчас налицо отчетливые взаимосвязи. Иными словами, исходное положение у них лучше, чем в тот раз, хоть им и неизвестно пока, что стряслось с Мудином.

Вдобавок в ту ночь им двигало бешенство, оттого что он попался на обман. И печаль, оттого что жизнь снова посмеялась над его попыткой уйти от одиночества. По Эльвире Линдфельдт он не тосковал, хотя ее смерть напугала его. Эта женщина выкрала из компьютера его объявление, а потом явилась к нему под насквозь фальшивой личиной. Он дал себя обмануть. Поймался на удочку искусного ловца. Неслыханное оскорбление. Бешенство захлестывало его со всех сторон.

Тем не менее Ханссон позднее будет рассказывать, что Валландер казался необычайно собранным. И его оценка ситуации, и его предложения насчет оперативных мероприятий были безупречно четки и ясны.

Комиссар тогда сообразил, что должен как можно скорее вернуться в Истад. Именно там находился искомый центр, коль скоро он вообще существовал. Ханссон останется в Мальмё, поднимет по тревоге тамошнюю полицию и даст им необходимую исходную информацию.

Кроме того, Ханссону предстояло выполнить еще одну задачу. Причем, по настоянию Валландера, безотлагательно, хоть и среди ночи: нужно попытаться раскопать прошлое Эльвиры Линдфельдт. Нет ли там связи с Анголой? Каков круг ее общения в Мальмё?

– Ночью вряд ли что выяснишь, – заметил Ханссон.

– И все-таки надо, – отрезал Валландер. – Меня не волнует, кому ты будешь звонить, кого поднимешь с постели. И не слушай никаких отговорок насчет «отложим до завтра». В случае чего поезжай к ним домой и заставь надеть штаны. До утра я должен знать об этой женщине все, что только возможно.

– Кто она? – спросил Ханссон. – Почему Мудин был здесь? Ты ее знал?

Валландер не ответил. Ханссон допытываться не стал. Позднее он в отсутствие Валландера будет спрашивать, не знает ли все-таки кто-нибудь, кем была эта таинственная женщина. Валландер-то наверняка был с ней знаком, потому что сам отвез к ней Мудина. В последующем детальном расследовании опять же осталось не вполне ясно, как Валландер установил с ней контакт. Никто так доподлинно этого и не выяснил.

Попрощавшись с Ханссоном, Валландер поехал назад в Истад. И всю дорогу бился над одним-единственным вопросом: что произошло с Мудином?

Ни на секунду его не оставляло предчувствие близкой катастрофы. Как ее предотвратить и в чем она вообще заключается, он понятия не имел. Но самое главное было – спасти жизнь Мудина. На полной скорости машина мчалась сквозь ночь в Истад. Комиссар попросил Ханссона по телефону предупредить всех, что скоро будет. Если кто спит, буди, сказал он. Однако когда Ханссон спросил, касается ли это Лизы Хольгерссон, рявкнул в ответ, что Лизе звонить незачем. Эта внезапная вспышка была единственным за всю ночь свидетельством огромного напряжения, какое испытывал комиссар.

В половине второго Валландер припарковался на стоянке возле управления. Торопливо шагая к воротам, он дрожал от холода.

Все уже собрались в комнате для совещаний. Мартинссон, Анн-Бритт и Альфредссон. Нюберга ждали с минуты на минуту. Валландер обвел взглядом коллег, скорее напоминающих разгромленный армейский отряд, а не готовое к бою войско. Анн-Бритт придвинула ему чашку кофе, которую он почти сию же минуту опрокинул себе на брюки.

Затем комиссар перешел прямо к делу. Роберт Мудин пропал. А женщина, у которой он ночевал накануне, найдена мертвой. Убита.

– Прежде всего напрашивается вывод, что тот человек на поле был не один, – сказал Валландер. – Роковое заблуждение – считать, что он действовал в одиночку. Мне следовало это понять.

Анн-Бритт тотчас задала неизбежный вопрос:

– Кто была эта женщина?

– Ее звали Эльвира Линдфельдт, – ответил Валландер. – Моя дальняя знакомая.

– Но кто и как мог узнать, что Мудин приедет туда сегодня вечером?

– Будем выяснять.

Они поверили? Валландеру казалось, что лжет он вполне убедительно. Однако в данный момент он не слишком доверял собственному суждению. Конечно, следовало честно сказать, как обстояло дело. Что он написал на компьютере письмо в бюро знакомств и что кто-то влез в его компьютер, прочитал это письмо, а затем подсунул ему Эльвиру Линдфельдт. Но он не сказал об этом ни слова. Мысленно оправдывая себя тем, что сейчас необходимо сосредоточиться на поисках Мудина. Если они уже не опоздали.

В эту минуту дверь открылась, вошел Нюберг в пиджаке поверх пижамной куртки.

– Что, черт побери, стряслось? – спросил он. – Ханссон звонил из Мальмё совершенно не в себе. Я понять ничего не мог.

– Сядь, – сказал Валландер. – Ночь будет долгая.

Он кивнул Анн-Бритт, и та коротко ввела Нюберга в курс дела.

– Между прочим, в Мальмё есть свои криминалисты, – заметил Нюберг.

– Сегодня ты нужен мне здесь, – сказал Валландер. – И не только на случай, если в Мальмё что-то обнаружится, но и потому, что я хочу знать твое мнение.

Нюберг молча кивнул. Достал расческу, попытался пригладить непослушные лохмы.

– Можно сделать еще один вывод, – продолжал комиссар, – хотя и не столь категоричный. Но надо по возможности учесть все варианты. Вывод простой: что-то должно произойти. И исходным пунктом почему-то будет Истад. – Он взглянул на Мартинссона. – Руннерстрёмсторг по-прежнему под наблюдением?

– Нет, наблюдение снято.

– Черт! Кто распорядился?

– Викторссон. Сказал, это бесполезное растрачивание ресурсов.

– Немедленно восстановить наблюдение. С Апельбергсгатан я снял его сам. И возможно, зря. В общем, надо сию же минуту послать туда и на Руннерстрёмсторг патрульные машины.

Мартинссон вышел. Валландер знал, он проследит, чтобы наблюдатели без промедления выехали на посты.

Все молча ждали. Нюберг по-прежнему причесывался, и Анн-Бритт предложила ему карманное зеркальце, но он зеркальце не взял, только проворчал что-то невразумительное. Наконец Мартинссон вернулся:

– Сделано!

– Мы ищем фактор, запустивший цепочку событий, – сказал Валландер. – Возможно, это смерть Фалька. Такова моя версия. Пока Фальк был жив, он держал все под контролем. Но его внезапная смерть сеет тревогу и запускает целую вереницу событий, в которой мы стараемся разобраться.

Анн-Бритт подняла руку:

– Нам точно известно, что Фальк умер естественной смертью?

– Судя по всему, да. Мои выводы основаны на допущении, что Фальк скончался совершенно неожиданно. Его врач приходил ко мне и заявил, что инфаркт почти на сто процентов исключен. Фальк был вполне здоров. И все-таки умер. Тут-то все и началось. Будь Фальк по-прежнему жив, как ему и полагалось бы, Соню Хёкберг не убили бы. Она бы пошла под суд за убийство таксиста. И Юнаса Ландаля тоже не убили бы. Так бы и оставался у Фалька на побегушках. И то, что планировали Фальк и его присные, грянуло бы в урочный час, а мы бы и понятия не имели.

– Иными словами, лишь по причине внезапной, однако совершенно естественной смерти Фалька нам и стало известно, что произойдет некое событие, которое, возможно, затронет весь мир?

– Другого объяснения у меня нет. Если можете предложить другое, я готов выслушать.

Все молчали.

Валландер вновь задал себе вопрос, как Фальк познакомился с Ландалем. Что их связывало, по-прежнему оставалось загадкой. Комиссар начинал угадывать контуры незримой организации, без ритуалов, без внешнего антуража, действовавшей через своих символических ночных зверьков. И эти едва приметные действия могли разрушить целые электронные миры. Где-то в этой тьме и состоялось знакомство Фалька и Ландаля. Соня Хёкберг некоторое время была влюблена в Ландаля и поплатилась за это жизнью. Но больше ничего им узнать не дано. По крайней мере, пока.

Альфредссон взял свой портфель, достал какие-то свернутые бумаги.

– Записи Мудина, – пояснил он. – Лежали в углу. Я их собрал. Может, стоит их просмотреть?

– Вот вы с Мартинссоном и займитесь, – решил Валландер. – Вы там в своей стихии, а не мы.

На столе зазвонил телефон. Анн-Бритт сняла трубку, ответила и передала ее Валландеру. Звонил Ханссон.

– Один из соседей говорит, что в половине десятого слышал, как отъехал автомобиль, прямо-таки сорвался с места, – сообщил он. – Но это, в общем, все, что удалось выяснить. Больше никто ничего не слыхал. Даже выстрелов.

– А что, стреляли не один раз?

– Врач говорит, у нее в голове две пули. Входных отверстий два.

Валландер ощутил дурноту и поневоле сглотнул.

– Ты слушаешь?

– Да. Выстрелов никто не слышал?

– Во всяком случае, ближайшие соседи не слышали. Мы пока успели только их перебудить.

– Кто руководит опергруппой?

– Форсман. Раньше я никогда с ним не встречался.

Валландер тоже не припоминал такого имени:

– Что он говорит?

– Ему, конечно, очень трудно разобраться в моем рассказе. Мотива-то нет.

– Ты уж постарайся держать позиции. Мы сейчас никак не можем с ним поговорить.

– И вот еще что: Мудин поехал сюда за дискетами, да?

– Так он сказал.

– Думаю, я вычислил, в какой комнате он ночевал. Но дискет там нету.

– Значит, он забрал их с собой.

– Похоже на то.

– А других его вещей ты не нашел?

– Нет.

– Есть признаки, что в доме побывал кто-то еще?

– Один из соседей утверждает, что в середине дня к дому подъехало такси, из которого вышел мужчина.

– Возможно, это важно. Надо найти таксиста. Проследи, пусть Форсман немедля этим займется.

– Вообще-то я никак не могу решать, что мальмёским коллегам делать, а что нет.

– Тогда придется тебе самому искать такси. Есть словесный портрет пассажира?

– Сосед обратил внимание, что одет он был не по сезону легко.

– Он так сказал?

– Если я правильно понял.

Человек из Луанды, подумал Валландер. Тот, чье имя начинается на «К».

– Разыскать такси очень важно, – повторил он. – Пассажир прибыл либо с парома, либо из Стурупа.

– Постараюсь найти его.

Валландер коротко сообщил остальным услышанное от Ханссона.

– По-моему, прибыло подкрепление, – сказал он. – И возможно, издалека, аж из Анголы.

– Я не получил ни единого ответа на свои запросы, – доложил Мартинссон. – Насчет группировок саботажников или террористов, объявивших войну финансовым системам. Судя по всему, никто не слыхал о группировках структурных веганистов, как ты их называешь. Хотя я лично считаю, что такое обозначение некорректно, сбивает с толку.

– Все когда-то случается впервые, – отозвался Валландер.

– Здесь, в Истаде?

Нюберг отложил расческу и неодобрительно посмотрел на комиссара. А тот вдруг подумал, что Нюберг выглядит ужасно старым. Может, и он в глазах других выглядит так же?

– На поле возле Сандхаммарена застрелился азиат, – ответил Валландер. – Человек из Гонконга с фальшивыми документами. Об этом мы бы тоже сказали, что здесь такого не бывает. Увы, бывает, черт побери. Захолустья больше не существует. Разница между большими городами и провинцией фактически исчезла. И как я понял, благодаря новым информационным технологиям любое место на свете можно считать центром мира.

Снова зазвонил телефон. На сей раз трубку поднял сам Валландер. Звонил опять Ханссон:

– Форсман молодец. Четко работает. Такси уже нашли.

– Откуда оно приезжало?

– Из Стурупа. Ты был прав.

– Кто-нибудь говорил с шофером?

– Он стоит тут, рядом со мной. Смена у парня, похоже, очень долгая. Кстати, Форсман тебе кланяется. Вы с ним встречались прошлой весной на какой-то конференции.

– И от меня ему поклон, – ответил Валландер. – А теперь дай-ка мне таксиста.

Валландер жестом попросил бумагу и ручку.

Таксист говорил на сконском диалекте, который даже привычное ухо комиссара воспринимало с трудом. Но ответы, к счастью, были лаконичны. Стиг Лунне попусту болтать не любил. Валландер представился и объяснил, о чем пойдет речь.

– В котором часу вы взяли этого пассажира?

– В двенадцать тридцать две.

– Вы так точно запомнили?

– Не я. Компьютер.

– Рейс был заказной?

– Нет.

– То есть вы просто стояли в Стурупе?

– Да.

– Можете описать пассажира?

– Высокий.

– А еще?

– Худой.

– Это всё?

– Загорелый.

– Та-ак. Высокий, худой, загорелый?

– Да.

– Говорил по-шведски?

– Нет.

– На каком же языке он изъяснялся?

– Не знаю. Мне он просто показал записку с адресом.

– И за всю поездку ни слова не произнес?

– Ни слова.

– Как расплатился?

– Наличными.

– Шведскими кронами?

– Да.

– Багаж у него был?

– Сумка на ремне через плечо.

– И все?

– Все.

– Он светлокожий или смуглый? Европейской наружности?

Ответ удивил Валландера. И не только потому, что оказался необычайно пространным.

– Моя мать говорит, я вылитый испанец. А ведь я родился в Мальмё.

– Вы хотите сказать, что на мой вопрос ответить трудно?

– Да.

– Какие у него волосы – светлые или темные?

– Он лысый.

– Вы видели его глаза?

– Голубые.

– Как он был одет?

– Слишком легко.

– А точнее?

Стиг Лунне снова сделал над собой усилие:

– По-летнему и без пальто.

– Он что, был в шортах?

– В тонком белом костюме.

Больше у Валландера вопросов не нашлось. Он поблагодарил Стига Лунне и попросил его сразу же позвонить, если он что-нибудь вспомнит.

На часах меж тем было уже три. Валландер коротко подытожил описание пассажира, которое вытянул из Лунне. Мартинссон и Альфредссон ушли просматривать записи Мудина. Следом за ними ушел и Нюберг. Валландер и Анн-Бритт остались вдвоем.

– Что же, по-твоему, случилось?

– Не знаю. Но опасаюсь самого худшего.

– Кто этот человек?

– Его вызвали на подмогу. И он знает, что именно Мудин глубже всех проник в тайный мир Фалька. Кто он такой, я, понятно, не знаю.

– Но почему убили ту женщину?

– Не знаю. И мне страшно.

Через полчаса Мартинссон и Альфредссон вернулись, а еще через минуту-другую явился и Нюберг, который, не говоря ни слова, сел на прежнее место.

– Из мудиновских заметок ничего путного не выжмешь, – сказал Альфредссон. – В особенности когда он пишет, что надо искать «кофейный автомат, который находится у нас прямо перед глазами».

– Он имеет в виду, что процесс будет запущен чем-то столь же будничным, как кофейный автомат. Чем-то таким, что мы делаем не задумываясь. Нажатием некой кнопки. Когда в заданное время или в заданном месте нажмут эту кнопку, что-то произойдет.

– Какую кнопку? – спросила Анн-Бритт.

– Вот это и надо вычислить.

Они попытались, но тщетно. Четыре часа. Где Роберт Мудин? Около половины пятого вновь позвонил Ханссон. Валландер молча слушал, кое-что записывал, изредка задавал вопросы. Разговор продолжался более пятнадцати минут.

– Ханссону удалось выйти на одну из приятельниц Эльвиры Линдфельдт, и та рассказала кое-что любопытное. Во-первых, Эльвира Линдфельдт в семидесятые несколько лет работала в Пакистане.

– Я думал, след ведет в Луанду, – удивленно вставил Мартинссон.

– Главное, чем она занималась в Пакистане.

– Сколько же, собственно, ветвей у этого дела? – задумчиво обронил Нюберг. – Недавно речь шла об Анголе. Теперь о Пакистане. Что дальше?

– Не знаю, – сказал Валландер. – Я удивлен не меньше тебя. Но приятельница, с которой беседовал Ханссон, все ж таки кое-что сообщила. – Он всмотрелся в свои заметки, сделанные на обороте старого конверта. – По словам этой дамы, Эльвира Линдфельдт работала тогда в Банке реконструкции и развития. Так что нам это дает связующую нить. Больше того. Порой она высказывалась весьма и весьма радикально. Решительно заявляла, что нынешний экономический миропорядок необходимо полностью переделать. А для этого сперва нужно уничтожить существующую систему.

– Понятно, – сказал Мартинссон. – Стало быть, тут действительно замешано много людей. Однако мы по-прежнему не знаем, где они находятся и что должно произойти.

– Мы ищем кнопку, – сказал Нюберг, – верно? Или рубильник? Или тумблер? Но где – в помещении или на улице?

– Неизвестно.

– Иными словами, мы не знаем ничего.

В комнате царило гнетущее уныние. Валландер чуть не с отчаянием смотрел на коллег. Ничего у нас не получится, думал он. Живым нам Мудина не найти. И предотвратить его гибель не в наших силах.

Зазвонил телефон. Опять Ханссон. Валландер уже сбился со счета, в который раз за ночь.

– Машина Эльвиры Линдфельдт, – сказал Ханссон. – Мы про нее забыли, а зря.

– Верно. Досадное упущение.

– Обычно она ставила ее на улице. Но сейчас ее там нет. Объявили в розыск. Темно-синий «Гольф». Регистрационный номер FHC 803.

В этом деле, похоже, все машины темно-синие, подумал Валландер. Ханссон спросил, что нового в Истаде.

– Увы, ничего, – ответил Валландер.

Было без десяти пять. Все устали и сидели охваченные тягостным ожиданием. Мы потерпели поражение, думал комиссар, и не знаем, что делать. Мартинссон встал.

– Я проголодался, – сказал он. – Съезжу в круглосуточный гриль-бар на Эстерледен. Кому что привезти?

Валландер покачал головой. Остальные заявки Мартинссон записал на бумажке, вышел из комнаты, но тотчас вернулся:

– У меня нет денег, может, кто-нибудь одолжит? У Валландера нашлось двадцать крон. У остальных, как ни странно, денег тоже не оказалось.

– Ладно, сперва подскочу к банкомату, – решил Мартинссон.

Он вышел. Комиссар бездумно смотрел в пространство. Заболела голова.

Но где-то под болью совершенно безотчетно сложилась некая мысль. Неожиданно он встрепенулся. Все недоуменно уставились на него.

– Что сказал Мартинссон?

– Что поедет за едой.

– Нет. После этого.

– Что подскочит к банкомату.

Валландер медленно кивнул.

– Может, это оно и есть? То, что у нас перед глазами, а мы и не видим? Искомый кофейный автомат?

– Не пойму я, к чему ты клонишь, – сказала Анн-Бритт.

– Ну, то, что мы делаем машинально, совершенно не задумываясь.

– Покупаем еду?

– Да нет, суем карту в банкомат. И получаем деньги или выписку о состоянии счета. – Валландер повернулся к Альфредссону. – Вы просмотрели записи Мудина. Там ничего не было про банкоматы?

Альфредссон прикусил губу, потом посмотрел на комиссара:

– Кажется, было.

Валландер выпрямился:

– Что он написал?

– Не помню. Ни я, ни Мартинссон не сочли это важным.

Валландер хлопнул ладонью по столу:

– Где его бумаги?

– У Мартинссона.

Валландер уже вскочил и устремился к двери.

Альфредссон следом за ним прошел в кабинет Мартинссона.

Мятые листки с записями Мудина лежали возле телефона. Альфредссон начал искать нужный, Валландер нетерпеливо ждал.

– Вот! – Альфредссон протянул ему бумажку.

Комиссар надел очки. Листок был сплошь изрисован кошками и петухами, а в самом низу, среди сложных и с виду бессмысленных цифровых комбинаций, Мудин написал, мало того, несколько раз подчеркнул, даже бумагу прорвал: «Вероятный пункт атаки. Может быть, банкомат?»

– Ты это искал? – спросил Альфредссон.

Но ответа он не получил, Валландер уже спешил обратно, в комнату для совещаний.

Все сомнения вдруг разом отпали. Да, так оно и есть. Круглые сутки люди пользуются банкоматами. И сегодня кто-то подойдет к одной из этих машин, чтобы снять со своего счета наличные, и, ни о чем не подозревая, запустит какой-то процесс, суть которого им по-прежнему неизвестна, но внушает огромные опасения. Причем не исключено, что это уже произошло.

Валландер встал из-за стола.

– Сколько в Истаде банкоматов? – спросил он.

Никто точно не знал.

– Надо посмотреть в телефонном справочнике, – сказала Анн-Бритт.

– В случае чего разбуди кого-нибудь из банкиров, но непременно выясни.

Нюберг поднял руку:

– А есть ли у нас основания для уверенности, что все вправду обстоит так, как ты говоришь?

– Нет конечно, – ответил Валландер. – Но в любом случае лучше действовать, а не сидеть сложа руки.

– А что, собственно, мы можем сделать? – упрямо продолжал Нюберг.

– Даже если я прав, – сказал комиссар, – мы все равно не знаем, о каком банкомате идет речь. Может, их вообще много. Когда это произойдет и как, нам тоже неизвестно. Стало быть, сделать можно только одно: проследить, чтобы совершенно ничего не происходило.

– То есть чтобы никто не пользовался банкоматами?

– Да, некоторое время.

– Ты отдаешь себе отчет, чем это чревато?

– Полицию обвинят в произволе. Поднимется шум.

– Тут никак нельзя действовать без санкции прокурора. И с банкирами необходимо все согласовать.

Валландер сел на стул прямо напротив Нюберга:

– В данный момент это меня не волнует. Пусть даже в итоге я закончу свою карьеру в Истаде. Или вообще в полиции.

Все это время Анн-Бритт листала телефонный справочник. Альфредссон молча ждал.

– В Истаде четыре банкомата, – сказала Анн-Бритт. – Три в центре и один возле универмагов, где нашли Фалька.

Валландер задумался:

– Мартинссон наверняка поехал в центр. Тамошние банкоматы ближе к Эстерледен. Свяжись с ним по телефону. Ты и Альфредссон будете дежурить у двух остальных. Я сам поеду к универмагам. – Он обернулся к Нюбергу: – Будь добр, позвони Лизе Хольгерссон. Разбуди ее и расскажи, как обстоит дело. Позднее ей придется взять руководство на себя.

Нюберг покачал головой:

– Она все это прекратит.

– Позвони ей, – повторил Валландер. – Но можешь подождать до шести.

Нюберг посмотрел на него и усмехнулся.

– Нельзя забывать о Роберте Мудине, – заключил комиссар. – И о высоком худом загорелом мужчине. Мы не знаем, на каком языке он говорит. Может, на шведском, может, на каком другом. Но необходимо учитывать, что он или кто-нибудь еще будет следить за банкоматом-триггером. Если я прав. При малейшем подозрении нужно тотчас всех известить.

– Мне доводилось много чего сторожить, – сказал Альфредссон. – Но у банкомата я еще никогда не дежурил.

– Все когда-то случается впервые. Оружие у тебя есть?

Альфредссон покачал головой.

– Организуй, – сказал комиссар Анн-Бритт. – Ну, всё. Начинаем.

В десять минут шестого Валландер вышел из управления. Снова поднялся ветер, похолодало. Всю дорогу до универмагов его терзали сомнения. Конечно, очень многое говорило за то, что он ошибается. Однако продолжать дискуссии было бесполезно. Он припарковал машину возле налогового ведомства. Вокруг безлюдно и темно. До рассвета еще далеко. Застегнув молнию на куртке, он огляделся по сторонам и зашагал прямо к банкомату – прятаться-то причин нет. В кармане затрещала рация: Анн-Бритт доложила, что все на местах. Правда, у Альфредссона сразу же возникли проблемы. Какая-то подвыпившая компания потребовала доступа к банкомату, и ему пришлось вызвать на подмогу патрульный экипаж.

– Пусть машина держится тут неподалеку. Через час, когда народ начнет выходить на работу, проблем прибавится.

– Мартинссон успел получить деньги, – продолжала Анн-Бритт. – И ничего не произошло.

– Этого мы не знаем, – возразил Валландер. – Если что и случилось, здесь мы ничего не обнаружим.

Рация умолкла. Валландер смотрел на перевернутую магазинную тележку, валявшуюся на автостоянке. Кроме небольшого грузовичка, других машин там не было. Ветер гонял по асфальту рекламный плакат, объявляющий о снижении цены на ребрышки. Двадцать семь минут шестого. По мальмёскому шоссе, направляясь на запад, прогромыхал трейлер. Валландер начал было думать об Эльвире Линдфельдт, но тотчас понял, что не в силах. Пока не время разбираться, как он мог так поддаться на обман. Позволил нанести себе такую обиду. Он повернулся спиной к ветру, притопывая, чтобы не замерзнуть. Услышал, как подъехал автомобиль. Легковушка с рекламой какой-то электротехнической фирмы на дверце. Из нее выпрыгнул мужчина, высокий и худой. Валландер замер, схватился за пистолет. Но тотчас расслабился. Он узнал этого человека: электрик, который раз-другой чинил проводку у его отца в Лёдерупе. Кивком поздоровавшись, электрик спросил:

– Никак сломался?

– К сожалению, воспользоваться банкоматом сейчас нельзя.

– Придется ехать в центр.

– Там тоже нельзя.

– Что-то стряслось?

– Случайный сбой.

– И поэтому тут дежурит полиция?

Валландер не ответил. Недовольный электрик сел в машину и укатил прочь. Пожалуй, и впрямь единственный способ не подпускать народ к банкоматам – ссылаться на технический сбой. Но уже в следующую секунду он со страхом представил себе, что будет, когда начальство узнает о его затее. Чем он докажет свою правоту? Лиза Хольгерссон наверняка все отменит. Ведь у него нет веских аргументов. И тогда он не сможет ничего сделать. А Мартинссон получит лишний козырь, подтверждающий, что Валландер как руководитель опергруппы уже не тянет.

Тут он заметил возле одинокого грузовичка на парковке молодого человека, который направлялся прямиком к нему. Лишь через несколько секунд Валландер сообразил, что это Роберт Мудин. И замер. Не шевелясь. Затаив дыхание. В полном недоумении. Неожиданно Мудин повернулся к нему спиной. Комиссар понял – не умом, а инстинктом. И метнулся в сторону. Человек, появившийся позади него, вышел из-за универмагов. Высокий, худой, загорелый, с оружием в руке. Их разделяло метров десять. Укрыться негде. Валландер зажмурил глаза. Вновь его охватило ощущение, какое он испытал на поле. Его срок истекает. Вот-вот наступит конец. Он ждал выстрела, но тщетно. Снова открыл глаза. Человек держал его под дулом пистолета, а при этом смотрел на свои часы. Время, подумал комиссар. Урочный час настал. Я оказался прав. Не знаю в чем. Но прав.

Незнакомец сделал Валландеру знак подойти и поднять руки вверх. Забрал его пистолет, швырнул в урну возле банкомата. Потом левой рукой протянул ему пластиковую карточку и на ломаном шведском назвал несколько цифр:

– Один, пять, пять, один.

Бросил карточку на асфальт, показал на нее пистолетом. Валландер поднял карточку. Незнакомец отошел на несколько шагов вбок. Опять взглянул на часы. Махнул пистолетом на банкомат. Очень резко. Похоже, занервничал. Валландер шагнул вперед. Повернув голову, он увидел Роберта Мудина. Тот стоял не двигаясь. В этот миг комиссару было совершенно безразлично, что произойдет, когда он сунет карточку в банкомат и наберет код. Роберт Мудин жив. И это главное. Но как защитить его жизнь? Валландер лихорадочно искал выход. Малейшее неосторожное движение – и незнакомец пристрелит его. А Роберт Мудин наверняка убежать не успеет. Он сунул карточку в прорезь. И в этот миг грянул выстрел. Пуля ударила в асфальт и со свистом срикошетила. Незнакомец обернулся. Валландер увидел за парковкой Мартинссона, метрах в тридцати от банкомата, бросился в сторону, одновременно запустив руку в урну и схватив свое оружие. Незнакомец меж тем выстрелил в Мартинссона. Промазал. Валландер спустил курок. Пуля пробила незнакомцу грудь, он навзничь рухнул на асфальт и больше не шевелился. Роберт Мудин по-прежнему стоял как изваяние.

Поиск по сайту: