Аннотация 10 страница. Валландер придвинул к себе блокнот

Валландер придвинул к себе блокнот.

– Сейчас мы обсудим самое главное – твои впечатления. Остальное я прочту, когда распечатают протокол допроса.

– В общем, мне совершенно ясно: Эва лжет. Но, честно говоря, я не понимаю, как четырнадцатилетний подросток может быть настолько бесчувственным.

– Потому что подросток – девочка?

– Даже мальчишки редко бывают такими.

– Тебе не удалось ее расколоть?

– В общем, нет. Она твердит, что в убийстве не участвовала. И что боялась Сони Хёкберг. Я пыталась вытянуть из нее, почему она боялась. Но безуспешно. Она только сказала, что Соня была ужасно грубая.

– Тут она безусловно права.

Анн-Бритт полистала свои записи:

– По ее словам, после бегства из полиции Соня ей не звонила. И никто другой тоже не звонил.

– Откуда же она узнала, что Сони нет в живых?

– Эрик Хёкберг сообщил по телефону ее мамаше.

– Смерть Сони, наверно, потрясла ее?

– Она говорит, что да. Но я потрясения не заметила. Хотя удивление, понятно, было. Объяснить, зачем Соня отправилась на подстанцию, она тоже не могла. Как не могла сказать и кто ее туда отвез.

Валландер встал из-за стола, подошел к окну:

– Она действительно никак не реагировала? Не выказала ни печали, ни боли?

– Нет, все как я сказала. Она сдержанна и хладнокровна. Многие ответы были заготовлены заранее, а многие – откровенное вранье. Но, по моему впечатлению, случившееся с Соней ее ничуть не удивило. Хотя она и утверждала обратное.

Неожиданно Валландеру пришла в голову мысль, которая показалась ему важной:

– А она не боялась, что и с ней самой может что-то случиться?

– Нет. Я думала об этом. Судьба Сони не вызвала у нее ни малейшей тревоги на собственный счет.

Валландер вернулся к столу:

– Допустим, так оно и есть. Каков же вывод?

– Отчасти Эва Перссон говорит правду. Не об убийстве Лундберга, в котором, я уверена, она была соучастницей. Но о том, чем вообще занималась Соня Хёкберг, она, вероятно, мало что знала.

– А чем Соня, по-твоему, занималась?

– Не знаю.

– Почему в ресторане они поменялись местами?

– Потому что Соне якобы дуло. Так она твердит.

– А насчет того парня?

– Твердит, что никого не видела. И вообще не заметила, чтобы Соня имела контакт с кем-то, кроме нее самой.

– Выходя из ресторана, она ничего не видела?

– Нет. Вероятно, это правда. Думаю, Эва Перссон отнюдь не самый наблюдательный человек на свете.

– Ты спросила, знакома ли она с Тиннесом Фальком?

– Она сказала, что впервые слышит это имя.

– И говорила правду?

Анн-Бритт помедлила с ответом:

– Пожалуй, в ее голосе чувствовалась некоторая неуверенность. Но я не берусь утверждать.

Мне бы самому провести этот допрос, уныло подумал Валландер. Я бы заметил, сомневается Эва Перссон или нет.

Анн-Бритт словно прочла его мысли:

– Я не такая решительная, как ты. Поверь, мне бы очень хотелось дать тебе четкий ответ.

– Рано или поздно мы все выясним. Если подъезд на замке, зайдем с черного хода.

– Я пытаюсь понять, – сказала Анн-Бритт. – Но концы с концами не сходятся.

– Тут требуется время, – отозвался Валландер. – Вопрос в том, не понадобится ли нам помощь. Слишком нас мало. Пусть даже мы будем заниматься только этим делом и отложим все остальное.

Анн-Бритт посмотрела на него с удивлением:

– Раньше ты всегда говорил, что мы должны сами справляться с расследованиями. Ты изменил свою точку зрения?

– Может быть.

– Кто-нибудь вообще понимает суть нынешней реорганизации? Я лично нет.

– Кое-что все-таки ясно, – возразил Валландер. – Истадский полицейский район приказал долго жить. Теперь мы входим в состав полицейского округа Южный Сконе.

– Который охватывает двести двадцать полицейских служб. И одновременно восемь административных районов. От Симрисхамна до Веллинге. Никто не знает, как это будет функционировать. И приведет ли к улучшениям.

– Сейчас меня это не интересует. Я думаю, как нам справиться с текущей оперативной работой по этому расследованию. И всё. При случае непременно поговорю с Лизой. Если она, конечно, не отстранит меня.

– Кстати, Эва Перссон по-прежнему стоит на своем. Что ты-де ударил ее ни с того ни с сего.

– Кто бы сомневался. Эва Перссон о многом врет, и об этом тоже.

Вставая из-за стола, Валландер рассказал о взломе в квартире Фалька.

– Тело не нашли?

– Насколько я знаю, нет.

Анн-Бритт спросила:

– Ты что-нибудь понимаешь?

– Ничего, – ответил Валландер. – Но что-то мне беспокойно. Не забудь, чуть не половина Сконе оказалась в потемках.

Они вместе вышли в коридор. Ханссон высунул голову из кабинета, сообщил, что полиция Векшё разыскала папашу Эвы Перссон.

– По их словам, он живет в какой-то развалюхе между Векшё и Висландой. Спрашивают, что мы хотим узнать.

– Пока ничего, – сказал Валландер. – Пока есть дела поважнее.

Совещание решили провести в половине второго, когда освободится Мартинссон. Валландер вернулся в кабинет, позвонил в автосервис. Машину можно забрать прямо сейчас. Он вышел из управления и зашагал по Фридхемсгатан в сторону, площади Сурбруннсплан. Ветер налетал мощными порывами.

Мастер – его звали Хольмлунд – чинил валландеровские автомобили уже много лет. Он обожал мотоциклы и говорил на сконском диалекте, по причине отсутствия зубов совершенно невразумительно. И за все эти годы Хольмлунд ничуть не изменился. Валландер до сих пор так и не понял, сколько ему лет – около шестидесяти или около пятидесяти.

– Дороговато вышло! – Хольмлунд беззубо усмехнулся. – Но окупится. Если машину поскорей продать.

Валландер выехал из мастерской. Движок работал чисто, без посторонних звуков. Мысль о новом автомобиле привела комиссара в хорошее настроение. Вопрос в том, что купить – новый «пежо» или другую марку. Надо посоветоваться с Ханссоном, который в автомобилях разбирается не хуже, чем в скаковых лошадях.

Он завернул в гриль-бар на Эстерледен – не грех и пообедать. Заодно попытался полистать газету, но не мог сосредоточиться. И вдруг его осенило. Он искал центральное звено, пробовал разными способами сдвинуться с мертвой точки. Последний раз таким звеном была авария. Что, если случившееся на подстанции не просто убийство, но обдуманный, ловкий саботаж? А вдруг отправной момент – тот парень, который появился в ресторане? Из-за которого Соня Хёкберг поменялась местами с Эвой Перссон? Документы у него были фальшивые. Вдобавок Валландер отчаянно ругал себя за то, что не уступил первому побуждению и не взял фотографию. Может, Иштван сумел бы опознать азиата.

Отложив вилку, он позвонил на мобильник Нюбергу. Долго слушал гудки и уже хотел отключиться, когда Нюберг наконец ответил.

– Вам не попалась там фотография группы мужчин? – спросил Валландер.

– Сейчас спрошу у ребят.

Комиссар ждал, ковыряя безвкусную жареную рыбу.

– Есть одна, – послышался в трубке голос Нюберга. – Трое мужчин с лососями в руках. Снято в Норвегии, в восемьдесят третьем.

– Других нет?

– Нет. А откуда ты знаешь, что в квартире должна быть такая фотография?

Смекалки Нюбергу не занимать, подумал Валландер. Но вопрос не застал его врасплох:

– Я и не знал. Просто ищу фотографии фальковского окружения.

– Мы скоро закончим.

– Что-нибудь нашли?

– Похоже, обыкновенный взлом. Возможно, наркоманы.

– Следы есть?

– Кое-какие отпечатки пальцев нашли. Не исключено, что они принадлежат самому Фальку. Только ведь не проверишь, трупа нет.

– Рано или поздно мы его отыщем.

– Ты уверен? Труп похищают, чтобы его закопать, вряд ли с какой-то другой целью.

С этим Валландер не мог не согласиться. Одновременно он кое о чем подумал, хотел задать вопрос, но Нюберг его опередил:

– Я говорил с Мартинссоном и попросил его пробить Тиннеса Фалька по нашим базам данных. Нельзя исключать, что он у нас числится.

– Ну и как? Он пробил?

– Да. Но отпечатков пальцев нет.

– Что же он натворил?

– Мартинссон сказал, его оштрафовали за причинение ущерба.

– А точнее?

– Спроси у него, – сердито буркнул Нюберг.

Валландер закончил разговор. Было десять минут второго. Он заехал на заправку и вернулся в управление. Одновременно с Мартинссоном.

– Соседи ничего не видели и не слышали, – доложил Мартинссон, когда они шли через парковку. – Я всех опросил. Жильцы в основном пожилые, днем сидят дома. Да еще преподавательница лечебной гимнастики, в твоих годах.

Валландер обошелся без комментариев, сразу спросил о том, что услышал от Нюберга.

– Нюберг говорил о причинении ущерба. А что там было?

– Бумаги у меня в кабинете. Какая-то история с норками.

Валландер с удивлением посмотрел на него, но ничего не сказал.

Распечатку он прочел прямо у Мартинссона. В 1991 году Тиннес Фальк был задержан полицией севернее Сёльвесборга. Владелец норковой фермы ночью обнаружил, что какие-то люди отпирают клетки с животными. Он позвонил в полицию, и два патрульных экипажа выехали на ферму. Тиннес Фальк действовал не в одиночку, но задержать удалось только его. На допросе он сразу дал признательные показания, а когда его спросили о причинах, заявил, что категорически против убийства животных на мех. Однако, по его словам, ни в какой организации он не состоял и имен тех, кто сумел в потемках скрыться, не назвал.

Валландер отложил распечатку на стол:

– Я думал, такими акциями занимается молодежь. А Фальку в девяносто первом было за сорок.

– Вообще-то они скорее вызывают симпатию, – заметил Мартинссон. – Моя дочка участвует в Движении натуралистов.

– Изучать птиц и разорять норковых фермеров все ж таки не одно и то же, а?

– Они учатся уважать животных.

Валландеру не хотелось углубляться в спор, который он наверняка проиграет. Но то, что Тиннес Фальк выпускал на волю норок, весьма его озадачило.

Около половины второго все были в сборе. Заседали недолго. Валландер намеревался изложить результаты своих размышлений. Но решил повременить. Слишком рано. В четверть третьего разошлись по делам. Ханссону предстоял разговор с прокурором. Мартинссон поспешил к своим компьютерам, Анн-Бритт снова отправилась на квартиру к матери Эвы Перссон. Валландер вернулся в кабинет, позвонил Марианне Фальк. Включился автоответчик, но когда комиссар назвался, она сняла трубку. Договорились в три часа встретиться на Апельбергсгатан. Валландер приехал заранее, Нюберг и его криминалисты уже укатили. У тротуара припаркована патрульная машина. Когда Валландер поднимался по лестнице, дверь квартиры, которую он мечтал забыть, внезапно открылась. На пороге стояла женщина, и он ее узнал. По крайней мере, так ему показалось.

– Я увидела тебя в окно, – улыбнулась она. – И решила поздороваться. Если ты меня помнишь.

– Конечно помню, – ответил Валландер.

– Но ни разу не позвонил, хоть и обещал.

Никаких обещаний комиссар не помнил, однако не сомневался, что вполне мог что-то ей посулить. В изрядном подпитии и увлекшись женщиной он мог наобещать что угодно.

– Все время что-то мешало. Сама знаешь, как это бывает.

– Разве?

Валландер буркнул в ответ что-то невнятное.

– Можно угостить тебя чашечкой кофе?

– Тебе же известно, что наверху был взлом. Некогда мне.

Она кивнула на свою дверь:

– Несколько лет назад я установила сейфовую дверь. Как и все в доме. Кроме Фалька.

– Ты знала его?

– Он держался особняком. Мы здоровались на лестнице. И всё.

Валландер тотчас насторожился: похоже, она что-то утаивает. Но расспрашивать дальше не стал, мечтая только об одном: поскорее уйти.

– Кофе угостишь меня в другой раз, – сказал он.

– Посмотрим.

Дверь закрылась. Валландер почувствовал, что взмок от неловкости, и торопливо поднялся на верхнюю площадку. А ведь она сообщила кое-что важное. Все в доме обзавелись сейфовыми дверьми. Но не Тиннес Фальк, который, по словам жены, чего-то опасался и был окружен врагами.

Дверь еще не починили. Он вошел в квартиру. Нюберг и криминалисты оставили все как было, в беспорядке.

Он сел на стул в кухне, стал ждать. В квартире царила немая тишина. На часах без десяти три. Внизу послышались шаги: вот и она. Тиннес Фальк, естественно, мог быть и жмотом, думал комиссар. Сейфовая дверь стоит от десяти до пятнадцати тысяч крон. Я сам находил в ящике рекламные проспекты. А может, Марианна Фальк ошибается. И никаких врагов нет. И все-таки он сомневался. Вспомнил странные записи в журнале. Труп Тиннеса Фалька крадут из морга. И сразу же кто-то вламывается в его квартиру. После чего пропадают, по крайней мере, журнал и фотография.

Внезапно он понял: кто-то не хотел, чтобы его узнали на снимке и вникали в журнальные записи.

Валландер опять мысленно выругал себя за то, что не забрал фотографию. Записи в журнале в самом деле были странные, словно их делал человек, у которого неладно с головой. Но возможно, он пришел бы к иному выводу, если бы почитал журнал внимательнее.

Шаги на лестнице приблизились. Открылась дверь. Валландер встал, вышел из кухни в переднюю.

Инстинктивно он почуял опасность, обернулся.

Но было слишком поздно. Оглушительный гром раскатился по квартире.

Валландер метнулся в сторону.

Лишь задним числом он сообразил, что этот рывок вправду спас ему жизнь. К тому времени Нюберг и его команда уже извлекли пулю, застрявшую в стене рядом с входной дверью. Следственный эксперимент, и в первую очередь осмотр валландеровской куртки, позволил восстановить ход событий. Комиссар вышел в переднюю встретить Марианну Фальк. Он стоял лицом к входной двери, но инстинктивно почуял опасность. Это была не Марианна Фальк. Он рванулся в сторону и одновременно споткнулся о край половика. Этого оказалось достаточно, чтобы пуля, выпущенная в него на уровне груди, прошла между боком и левой рукой. Она задела куртку, оставив небольшой, но вполне заметный след.

В тот вечер комиссар разыскал дома сантиметр. Куртку он оставил у криминалистов для детальной экспертизы. Однако же измерил расстояние от внутренней стороны рукава примерно до сердца. Оно составило семь сантиметров. И, наливая себе виски, он пришел к выводу, что половик спас ему жизнь. Опять вспомнилось, как в Мальмё его, молодого полицейского, пырнули в грудь ножом. Лезвие прошло восемью сантиметрами правее сердца. В тот раз он твердил что-то вроде заклинания: «есть время жить и время умирать». И сейчас с тревогой осознал, что за минувшие тридцать лет разрыв уменьшился ровно на сантиметр.

Что, собственно, произошло и кто в него стрелял, Валландер не знал. Заметил мелькнувшую тень, и всё. Стремительное движение, обернувшееся громом и собственным его падением в висящие на вешалке пальто и куртки Тиннеса Фалька.

Комиссар думал, что стрелявший не промазал. В ушах гудело эхо выстрела, и, услышав крик, он решил, что кричит сам. Но кричала Марианна Фальк, которую убегающая тень сбила с ног. Она тоже ничего не разглядела. Мартинссону она рассказала, что, поднимаясь по лестнице, все время смотрела себе под ноги. Когда грянул выстрел, ей показалось, что звук идет снизу. Поэтому она остановилась и обернулась назад. Затем сообразила, что сверху кто-то бежит. Снова обернулась в ту сторону, но сразу же получила удар по лицу и упала.

Самое странное, что двое полицейских, сидевшие перед домом в патрульной машине, ничего не заметили. Стрелок мог выбраться из дома только через главный вход. Дверь подвала была заперта. Однако полицейские не видели, чтобы кто-то выбежал из подъезда. Отметили только, как вошла Марианна Фальк. Грохот выстрела они слышали, но не сразу сообразили, что это было, и никого не видели.

Мартинссон нехотя им поверил. Он обыскал весь дом, заставил перепуганных пенсионеров и более-менее спокойную преподавательницу лечебной гимнастики отпереть двери и приказал полицейским проверить все шкафы, заглянуть под все кровати. Никаких следов. Если бы не пуля, вонзившаяся в стену, Валландер бы и сам мог подумать, что ему все пригрезилось.

Но он-то знал. И понял кое-что еще, однако до поры до времени никому не говорил. Половик спас ему жизнь. И не только потому, что, споткнувшись, он увернулся от пули. Его падение убедило стрелка, что выстрел достиг цели. Пуля, которую Нюберг извлек из бетона, оказалась из таких, что оставляют в теле жертвы рану, похожую на кратер. Увидев эту пулю, Валландер сообразил, почему был сделан всего один выстрел. Стрелок не сомневался, что поразил его насмерть.

Едва улеглось первоначальное смятение, начали поисковую операцию. Подъезд наполнился вооруженными полицейскими во главе с Мартинссоном. Правда, никто не представлял себе, кого надо искать, ведь ни Валландер, ни Марианна Фальк не могли дать словесный портрет стрелка. Полицейские патрули прочесывали истадские улицы, была объявлена региональная тревога, но все конечно же заранее знали, что никого не поймают. Мартинссон с Валландером сидели на кухне, пока Нюберг со своей командой фиксировали следы и выковыривали из стены пулю. Марианна Фальк поехала домой переодеться. Валландер отдал куртку криминалистам. В ушах у него по-прежнему гудело от выстрела. Немного погодя вместе с Анн-Бритт явилась Лиза Хольгерссон, и Валландеру пришлось снова рассказывать о случившемся.

– Почему он стрелял? Сперва взлом, а теперь вдобавок стрельбу открыли, – недоумевал Мартинссон.

– Прежде всего напрашивается вопрос, один ли это человек, – заметил Валландер. – Если да, то зачем он вернулся? Я вижу единственную причину: он что-то ищет. И в первый раз не нашел.

– По-моему, есть и другой вопрос, – сказала Анн-Бритт. – В кого он стрелял?

Валландер с самого начала задавал себе этот вопрос. Может быть, сегодняшний инцидент связан с его тайным ночным визитом на квартиру Фалька? Наверно, не зря он несколько раз подходил к окну и осторожно вглядывался в темноту? Там, наверно, кто-то был? Надо бы рассказать все начистоту. Но что-то по-прежнему его удерживало.

– С какой стати стрелять именно в меня? – сказал он. – Просто, когда он вернулся, там случайно оказался я, а не кто-то другой. Главное не это, но что он искал. Стало быть, нам срочно нужна Марианна Фальк.

Мартинссон уехал вместе с Лизой Хольгерссон. Криминалисты заканчивали работу. Анн-Бритт и Валландер сидели на кухне. Марианна Фальк позвонила, сказала, что выезжает.

– Как себя чувствуешь? – спросила Анн-Бритт.

– Хреново. Сама знаешь.

Несколько лет назад Анн-Бритт была ранена. Случилось это на глинистом пустыре у окраины Истада. Отчасти по вине Валландера, поскольку он вызвал ее туда, но не сообразил, что тот, кого они ловили, завладел пистолетом, который ранее обронил Ханссон. В результате Анн-Бритт чуть не погибла. Долго лечилась, потом вернулась на службу. Но стала совсем другая. Валландеру она много раз рассказывала о страхе, который преследовал ее даже во сне.

– Уберегся я, – продолжал комиссар. – Однажды меня пырнули ножом. Но от пуль пока что удавалось уберечься.

– Тебе надо с кем-нибудь поговорить. Обратился бы в кризисную группу.

Валландер нетерпеливо мотнул головой:

– Обойдусь. И хватит об этом.

– Не пойму я, чего ты всегда такой упертый. Ты хороший полицейский, но ведь и ты всего лишь человек. Можешь, конечно, воображать себе что угодно. Только ты ошибаешься.

Валландера удивила ее вспышка. К тому же она совершенно права. Под маской полицейского, которую он носил изо дня в день, прятался человек, почти напрочь им забытый.

– По крайней мере сейчас тебе стоит пойти домой, – решительно сказала Анн-Бритт.

– А что от этого изменится?

В ту же минуту в квартиру вошла Марианна Фальк. Удобный случай отделаться от Анн-Бритт и ее тягостных расспросов.

– Я сам поговорю с ней, – сказал он. – Спасибо за помощь.

– За какую?

Анн-Бритт ушла. Валландер встал и схватился за стол – голова закружилась.

– Что же тут произошло? – спросила Марианна Фальк.

Валландер заметил солидный желвак, набухающий у нее на левой скуле.

– Я пришел сюда незадолго до трех. Вскоре услыхал, как кто-то вошел в квартиру. Подумал, это вы. Но, как выяснилось, ошибся.

– Кто же это был?

– Не знаю. И вы, судя по всему, тоже не знаете.

– Я не успела его разглядеть.

– А вы уверены, что это был мужчина?

Вопрос застал ее врасплох, заставил задуматься.

– Да, – наконец сказала она. – Мужчина.

Комиссар знал, что это правда. Хоть и не мог ничем доказать.

– Давайте начнем с гостиной. Пожалуйста, обойдите комнату и внимательно присмотритесь, все ли на месте. Так же поступим и в других помещениях. Не спешите. Можете открывать ящики, заглядывать за шторы.

– Тиннес никогда бы не разрешил. У него было много секретов.

– Поговорим позднее. Идемте в гостиную.

Марианна Фальк действительно старалась, комиссар видел. Стоя в дверях, он наблюдал за нею. И чем дольше смотрел, тем красивее она ему казалась. Интересно, как надо сформулировать объявление о знакомстве, чтобы откликнулась она? Марианна Фальк перешла в спальню. Валландер все время искал в ней признаки сомнения. Вдруг что-то все-таки пропало? На кухню они вернулись через полчаса с лишним.

– В шкафы вы даже не заглянули, – заметил Валландер.

– Да я же понятия не имею, что он там хранил. Откуда мне знать, пропало что-нибудь или нет?

– А вообще вы заметили какие-либо пропажи?

– Нет, по-моему, все на месте.

– Насколько хорошо вам знакома эта квартира?

– Вместе мы здесь никогда не жили. Он переехал сюда после развода. Иногда звонил мне. Несколько раз приглашал на обед. Дети навещали его чаще, чем я.

Валландер силился вспомнить, что говорил Мартинссон, когда впервые доложил ему о покойнике, найденном возле банкомата.

– Ваша дочь живет в Париже?

– Ине семнадцать, она работает няней в датском посольстве. Хочет выучить французский.

– А сын?

– Ян? Учится в Стокгольме. Ему девятнадцать.

Комиссар снова заговорил о квартире:

– Думаете, вы бы заметили, если бы что-то пропало?

– Только если бы пропала вещь, которую я видела раньше.

Валландер кивнул. Потом извинился и вышел в гостиную. Взял с подоконника одного из трех фарфоровых петушков, вернулся на кухню и попросил Марианну Фальк еще раз осмотреть гостиную.

Исчезновение петушка она обнаружила почти сразу же. Продолжать нет смысла. Зрительная память у нее хорошая. Хоть она и не знает содержимого шкафов.

Они расположились на кухне. Время близилось к пяти. Город погружался в осенние сумерки.

– Чем он занимался? – спросил Валландер. – Как я понял, ему принадлежала индивидуальная фирма в сфере информационных технологий.

– Он был консультантом.

– А что это значит?

Марианна Фальк посмотрела на него с удивлением:

– Теперь всей страной правят консультанты. Скоро они и партийных лидеров заменят. Консультанты – это высокооплачиваемые эксперты, которые летают по всему свету и предлагают решения. Если дело идет плохо, им отводится и роль козла отпущения. Но за такие страдания им прекрасно платят.

– Стало быть, ваш муж консультировал в области информационных технологий?

– Будьте добры, не называйте Тиннеса моим мужем. Он давно уже им не был.

– Вы не могли бы подробнее рассказать о его работе? – нетерпеливо сказал Валландер.

– Он был превосходным специалистом, разрабатывал всевозможные компьютерные программы.

– А точнее?

Она впервые улыбнулась:

– Думаю, я не сумею объяснить вам, если вы хотя бы на самом элементарном уровне не знакомы с принципами работы компьютеров.

Что ж, тут она права.

– С какой клиентурой он имел дело?

– Насколько мне известно, Тиннес много сотрудничал с банками.

– С какими конкретно?

– Не знаю.

– А кто может знать?

– У него был ревизор.

Валландер пошарил по карманам в поисках листка бумаги – надо ведь записать фамилию. Под руку попался только счет из автосервиса.

– Ревизора зовут Рольф Стениус, у него контора в Мальмё. Адрес и телефон я не знаю.

Валландер отложил ручку. Кажется, он что-то упустил, мелькнуло в голове. Попытался поймать эту мысль, но безуспешно. Марианна Фальк достала пачку сигарет:

– Не возражаете, если я закурю?

– Нет.

Она взяла из мойки блюдце, закурила.

– Тиннес бы в гробу перевернулся. Он не выносил сигареты. Пока мы были женаты, вечно выгонял меня курить на улицу. Будем считать это маленькой местью.

Валландер воспользовался случаем и направил разговор в другое русло:

– Когда мы первый раз говорили по телефону, вы сказали, что у него были враги. И что он чего-то опасался.

– Такое у меня сложилось впечатление.

– Думаю, вы понимаете, как это важно.

– Если бы я знала больше, то непременно бы рассказала. Но я правда не знаю.

– Глядя на человека, можно заметить беспокойство. Но разве видно, что у него есть враги, причем смертельные? Наверно, он что-то говорил?

Марианна Фальк медлила. Курила, устремив взгляд в окно. Стемнело. Валландер ждал.

– Началось это несколько лет назад, – наконец сказала она. – Я заметила, что он обеспокоен. И вместе с тем возбужден. Как одержимый. Потом стал время от времени ронять странные фразы. К примеру, сижу я здесь, пью кофе. А он вдруг говорит: если б люди знали, они бы меня прикончили. Или: кто бы знал, как близка погоня.

– Он именно так и говорил?

– Да.

– И ничего не объяснял?

– Нет.

– А вы не спрашивали, что он имеет в виду?

– Он бы наверняка вспылил и велел мне замолчать.

С минуту Валландер сидел, не говоря ни слова, потом продолжил:

– Давайте потолкуем немножко о ваших детях.

– Они, разумеется, знают о смерти отца.

– Как вы думаете, кто-нибудь из них заметил то же, что и вы? В смысле, его тревогу. Может, он и им про врагов говорил?

– Сомневаюсь. Они очень мало контактировали. Во-первых, жили они со мной. К тому же Тиннес не приветствовал слишком частые их визиты. Я говорю это не в упрек ему. Ян и Ина могут подтвердить.

– Наверное, у него были друзья?

– Очень мало. Задним числом я поняла, что вышла за нелюдима.

– С кем, кроме вас, он общался?

– Насколько я знаю, с одной женщиной, она консультант в той же области, что и он. Зовут ее Сив Эрикссон. Номер телефона я не помню. Но офис у нее в переулке Скансгренд, рядом с Шёмансгатан. Кое-какие заказы они выполняли сообща.

Валландер записал. Марианна Фальк затушила сигарету.

– Последний вопрос, – сказал комиссар. – По крайней мере, в данный момент. Несколько лет назад полиция задержала Тиннеса Фалька, когда он выпускал на свободу норок. Его оштрафовали.

Она смотрела на него с изумлением, судя по всему искренним.

– Впервые слышу!

– Вы можете это понять?

– Что он выпускал норок? Господи, зачем ему это?

– Вы не знаете, у него были контакты с организациями, которые занимаются такими вещами?

– Что вы имеете в виду?

– Радикальные экологические организации. Защитников животных.

– Не верится мне как-то.

Валландер кивнул. Без сомнения, Марианна Фальк говорила правду. Она встала.

– Мне придется еще раз побеседовать с вами.

– При разводе бывший муж обеспечил мне щедрое содержание. Иными словами, я не обязана делать то, чего терпеть не могу.

– А именно?

– Работать. Я целыми днями читаю книги. И вышиваю розы на льняных салфетках.

Она что, насмехается надо мной? – подумал Валландер. Но ничего не сказал. Марианна Фальк рассматривала дырку в стене.

– Н-да, взломщики теперь уже и в людей стрелять начали?

– Бывает.

Она смерила его взглядом с ног до головы:

– И у вас нет оружия, чтобы защитить себя?

– Нет.

Марианна Фальк покачала головой, протянула руку на прощание.

– Кстати, еще одно, – сказал Валландер. – Тиннес Фальк проявлял интерес к космическому пространству?

– Простите?

– Ну там, космические корабли, астрономия.

– Вы уже спрашивали. И ответ будет тот же. Тиннес крайне редко смотрел на небо. А если смотрел, то наверняка чтобы удостовериться, что звезды в самом деле на своих местах. Романтика совершенно чужда его натуре. – На площадке она остановилась. – Кто починит эту дверь?

– Разве здесь нет консьержа?

– Вопрос не ко мне.

Марианна Фальк спустилась вниз. Валландер вернулся в квартиру. Сел в кухне на стул. На то самое место, где у него впервые возникло ощущение, будто он что-то проглядел. Рюдберг приучил его постоянно прислушиваться к тревожным сигналам чутья. В рассудочно-техническом мире, где жили – и должны были выжить – полицейские, вполне естественную и решающую роль все-таки играла интуиция.

Несколько минут он сидел не шевелясь. И наконец сообразил, в чем дело. Опять нужно рассуждать от противного. Марианна Фальк не заметила никаких пропаж. Так, может быть, тот, кто осуществил взлом, а потом стрелял в Валландера, приходил что-то подложить? При мысли об этом комиссар помотал головой. Хотел встать со стула – и вздрогнул: в дверь постучали. Сердце у него отчаянно забилось. Только когда стук повторился, он решил, что вряд ли это стрелок, вернувшийся, чтобы убить его. Вышел в переднюю, распахнул дверь. На пороге стоял пожилой господин с тростью в руках.

Поиск по сайту: