Аннотация 8 страница. Мартинссон с недоумением посмотрел на него:

Мартинссон с недоумением посмотрел на него:

– Как ты это объяснишь?

– Никак. Просто предлагаю вариант.

Разговор иссяк. Мартинссон удалился. Уже двенадцать. Валландер все ждал. В двадцать пять первого пришла Анн-Бритт.

– В спешке Эву Перссон никак не упрекнешь, – сказала она. – Молоденькая девчонка, а говорит медленно-медленно.

– Наверно, боялась брякнуть что-нибудь невпопад.

Анн-Бритт села в посетительское кресло.

– Я выполнила твою просьбу. Задала твои вопросы. Никакого китайца она не видала.

– Я говорил не о китайце, а об азиате.

– Так или иначе, она никого не видела. А местами они поменялись, поскольку Соне дуло из окна.

– Как она вообще реагировала на этот вопрос?

Анн-Бритт нахмурилась:

– Именно так, как ты и предполагал. Она его не ожидала. И ее ответ – чистейшая ложь.

Валландер хлопнул ладонью по столу:

– Значит, все-таки между ними и азиатом есть связь.

– Какая же?

– Пока неясно. Но убийство явно не рядовое.

– Не представляю себе, как мы сумеем продвинуться дальше.

Валландер рассказал, что ждет звонка от сотрудницы «Америкэн экспресс».

– У нас появится имя. А узнав имя, мы сделаем большой шаг вперед. Тем временем тебе надо наведаться домой к Эве Перссон. Взгляни на ее комнату. Кстати, как там насчет ее отца?

Анн-Бритт полистала свои заметки:

– Его зовут Хуго Лёвстрём. В браке они не состояли.

– Живет в Истаде?

– Вроде бы в Векшё.

– Что значит «вроде бы»?

– По словам дочери, он пьяница и живет как бродяга. Эта девочка переполнена ненавистью. Трудно сказать, кто вызывает у нее больше отвращения – отец или мать.

– Они не поддерживают друг с другом контакт?

– Судя по всему, нет.

Валландер задумался:

– Мотив мы пока не нашли. Надо копать глубже. Возможно, я ошибаюсь и нынешняя молодежь, причем не только мужского пола, в самом деле не усматривает в убийстве ничего из ряда вон выходящего. Тогда я капитулирую. Но не сию минуту. Все-таки у них наверняка была какая-то причина!

– Может, тут трагический треугольник? – предположила Анн-Бритт.

– Что ты имеешь в виду?

– Может, стоит поближе глянуть на Лундберга?

– Зачем? Они же никак не могли знать, какой таксист приедет за ними в ресторан.

– Н-да, что верно, то верно.

Валландер заметил, что она о чем-то размышляет, и молча ждал.

– Пожалуй, можно истолковать это иначе, – сказала она. – Что, если они и вправду действовали импульсивно? Да, они заказали такси. И возможно, нам удастся выяснить, куда они собирались ехать. Но ведь не исключено, что при виде Лундберга у одной из них или у обеих возник импульсивный план…

Валландер понял, к чему клонит Анн-Бритт:

– Ты права. Есть и такая возможность.

– Девчонки были вооружены. Это нам известно. Молотком и ножом. Нынешняя молодежь, как видно, без оружия в карманах и сумках вообще не ходит. Увидев за рулем Лундберга, девчонки его убивают. Возможно, все было именно так. Хоть и здорово притянуто за уши.

– Не больше, чем все остальное, – отрезал Валландер. – В самом деле, стоит посмотреть, нет ли у нас чего на Лундберга.

Анн-Бритт встала, вышла из кабинета. Валландер придвинул к себе блокнот, попробовал подытожить то, что говорила Анн-Бритт. Час дня уже, а он так и не сдвинулся с мертвой точки. Вдобавок не мешало бы поесть. Может, в кафетерии еще найдется парочка бутербродов? Увы, на стойке хоть шаром покати. Он надел куртку и вышел из управления, не забыв на сей раз взять с собой мобильник и проинструктировать Ирену, чтобы в случае звонка из конторы «Америкэн экспресс» сразу же его соединила. Направился он в кафе поблизости от управления. Заметил, что народ с любопытством поглядывает на него. Н-да, об этой газетной фотографии наверняка чуть не весь город судачит. От неловкости он готов был сквозь землю провалиться, быстро поел и вышел на улицу. В ту же минуту зазвонил мобильник. Анита.

– Мы нашли его, – сообщила она.

Валландер тщетно шарил по карманам в поисках бумаги и ручки.

– Можно, я перезвоню? Через десять минут.

Анита дала ему свой прямой телефон. Он поспешил в управление и, едва войдя в кабинет, набрал номер.

– Карта выдана на имя некоего Фу Чжэна.

Валландер записал.

– Оформлена в Гонконге, – продолжала Анита. – Владелец проживает в Цзюлуне.

Валландер попросил продиктовать по буквам.

– Но дело в том, что с картой не все в порядке, – добавила Анита. – Она чужая.

Комиссар вздрогнул:

– Стало быть, она заблокирована?

– Хуже. Она не краденая, а поддельная. «Америкэн экспресс» никогда не оформлял кредитной карты на имя Фу Чжэна.

– Что это означает?

– Во-первых, очень хорошо, что удалось так быстро это обнаружить. Во-вторых, владелец ресторана, к сожалению, своих денег не получит. Если у него нет страховки на сей случай.

– Выходит, никакого Фу Чжэна не существует?

– Почему? Он-то существует. Но его кредитная карта – липа. Как и адрес.

– Что ж вы сразу-то не сказали?

– Я пыталась.

Валландер поблагодарил ее за помощь и закончил разговор. Парень, возможно из Гонконга, явился с поддельной кредитной картой к Иштвану в истадский ресторан. И там имел зрительный контакт с Соней Хёкберг.

Он попытался отыскать связь, которая позволит сделать следующий шаг. Но не нашел. Связующие звенья отсутствовали. Может, я ошибаюсь? – думал он. Может, Соня Хёкберг и Эва Перссон просто современные монстры, совершенно равнодушные к чужой жизни?

Слово «монстры» заставило его вздрогнуть: он назвал монстрами молоденьких девчонок, девятнадцати и четырнадцати лет от роду.

Валландер отодвинул бумаги в сторону. Тянуть дольше, считай, уже некуда. Надо подготовиться к обещанному вечернему выступлению. Хоть он и решил просто рассказать о будничной работе, о текущем расследовании, нужно все-таки развить тезисы, намеченные утром. Иначе от нервозности все на свете забудешь.

Комиссар начал писать, но никак не мог сосредоточиться. Перед глазами неотступно стоял обугленный труп Сони Хёкберг. Он взялся за телефон, позвонил Мартинссону:

– Проверь, не найдется ли у нас чего на папашу Эвы Перссон, на Хуго Лёвстрёма. Обитает где-то в Векшё. Алкоголик, люмпен.

– Проще созвониться с коллегами из Векшё, они все выяснят, – ответил Мартинссон. – Я, между прочим, Лундбергом занимаюсь.

Валландер удивился.

– Анн-Бритт попросила, – пояснил Мартинссон. – Она поехала домой к Эве Перссон. Любопытно, что она рассчитывает там найти.

– У меня есть еще одно имя для твоих компьютеров, – сказал Валландер. – Фу Чжэн.

– Как-как?

Валландер продиктовал по буквам.

– Кто это?

– Потом расскажу. Встретимся на совещании во второй половине дня. Предлагаю собраться в полпятого. Ненадолго.

– Его правда зовут Фу Чжэн? – недоверчиво переспросил Мартинссон.

Валландер не ответил.

Оставшееся время комиссар посвятил обдумыванию своего вечернего выступления. И очень скоро возненавидел то, что ему предстоит. Годом раньше он побывал в Полицейской академии, прочел лекцию о своем опыте расследования преступлений, на его взгляд совершенно неудачную. Однако по окончании многие слушатели благодарили его. За что – он так и не понял.

К половине пятого Валландер махнул на подготовку рукой: будь что будет. Собрал бумаги и пошел на совещание. В комнате пока никого не было, и он попробовал в уме коротко подвести итоги. Но мысли разбегались.

Не сходятся концы с концами, думал он. Убийство Лундберга не вяжется с двумя девчонками. А они в свою очередь не вяжутся со смертью Сони Хёкберг на подстанции. Расследованию недостает опоры. Хотя нам известно, что произошло. Но главный, решающий мотив остается неведом.

Пришли Ханссон и Мартинссон, следом за ними – Анн-Бритт. Лиза Хольгерссон не появилась, чем весьма порадовала комиссара.

Заседали недолго. Анн-Бритт, побывавшая дома у Эвы Перссон, доложила:

– Ничего особенного я там не заметила. Живут они на Стёдгатан. Мать работает поварихой в больнице. Комната дочери обыкновенная, ничем не примечательная.

– Постеры на стенах есть? – спросил Валландер.

– Есть. Какие-то незнакомые мне поп-группы, – ответила Анн-Бритт. – Ничего из ряда вон выходящего. Почему ты спрашиваешь?

Валландер промолчал.

Протокол допроса Эвы Перссон уже распечатали. Анн-Бритт раздала коллегам копии. Валландер рассказал о визите к Иштвану, который привел к обнаружению поддельной кредитной карты.

– Надо найти этого парня, – заключил он. – Хотя бы затем, чтобы снять с него подозрения.

Остальные тоже доложили о проделанной за день работе. Сперва Мартинссон, потом Ханссон, который побеседовал с Калле Рюссом, приятелем Сони Хёкберг. Но парень фактически ничего сказать не смог, потому что знал о Соне Хёкберг крайне мало.

– По его словам, она всегда напускала таинственность, – заметил Ханссон. – Как хочешь, так и понимай.

Через двадцать минут Валландер коротко подытожил:

– Итак, Лундберг убит, и сделала это либо одна из девчонок, либо они действовали сообща. Якобы из-за денег. Мол, вообще нуждались в деньгах. Но я думаю, все не так просто, поэтому будем копать дальше. Затем была убита Соня Хёкберг. И между этими убийствами наверняка есть связь, которую мы пока не установили. Неведомая общая основа. Значит, будем работать дальше с максимальной объективностью. Хотя некоторые вопросы требуют первоочередного внимания. Кто отвез Соню Хёкберг на подстанцию? Почему ее убили? Необходимо тщательно проверить весь круг их знакомых. Думаю, полное и окончательное раскрытие займет больше времени, чем мы рассчитывали.

Незадолго до пяти совещание закончилось. Анн-Бритт пожелала Валландеру удачи в дамском кружке.

– Они обвинят меня в жестоком обращении с женщинами, – посетовал комиссар.

– Вряд ли. До сих пор у тебя была безупречная репутация.

– Мне казалось, она давным-давно испорчена.

Валландер отправился домой. Пришло письмо из Судана, от Пера Окесона. Он положил конверт на кухонный стол: пусть подождет. Принял душ, переоделся. И в половине седьмого уже шагал по улице на встречу с незнакомыми дамами. Добравшись до места, немного постоял в темноте перед освещенной виллой, собрался с духом и позвонил в дверь.

В начале десятого Валландер снова вышел на улицу, чувствуя, что изрядно вспотел. Говорил он дольше, чем рассчитывал. И вопросов ему задали неожиданно много. Слушали с интересом, он даже увлекся. Большинство собравшихся дам были в его годах, и их внимание льстило ему. Он и ушел нехотя, с удовольствием бы задержался еще немного.

Домой Валландер шел не торопясь. О чем он говорил, помнилось смутно. Но они слушали. А это самое главное.

Вдобавок одна из дам по имени Сольвейг Габриэльссон, его ровесница, вызвала у него особый интерес. И по дороге на Мариягатан он все время думал о ней.

Дома он первым делом записал ее имя в кухонном блокноте. Сам не зная зачем.

Зазвонил телефон. Он даже раздеться не успел, но взял трубку.

Звонил Мартинссон:

– Как прошел доклад?

– Все в порядке. Но ведь ты не из-за этого звонишь?

Мартинссон замялся:

– Я еще на работе. Видишь ли, тут поступило одно сообщение, и я толком не представляю себе, что с ним делать. Из судмедэкспертизы, из Лунда.

Валландер затаил дыхание.

– Тиннес Фальк, – продолжал Мартинссон. – Помнишь его?

– Человек у банкомата. Конечно помню.

– Похоже, его труп исчез.

Валландер наморщил лоб:

– Труп может исчезнуть разве только в гробу, верно?

– Вообще-то да. Но этот, судя по всему, похищен.

Комиссар не нашел что сказать. Попытался обдумать услышанное.

– И еще, – добавил Мартинссон. – Мало того, что труп исчез. На его место в холодильник кое-что подложили.

– Что?

– Сломанное реле.

Валландер плохо представлял себе, что это за штука, знал только, что она имеет отношение к электричеству.

– Не обычное реле, а большое.

Сердце Валландера учащенно забилось. У него забрезжила догадка.

– И где такие применяются?

– На трансформаторных подстанциях. Вроде той, где мы нашли Соню Хёкберг.

На миг Валландер замер.

Вот она, связь.

Но совсем не такая, какой он ожидал.

Мартинссон сидел в кафетерии, ждал.

Было уже десять вечера, четверг на исходе. Из дежурной части, куда поступали все ночные сообщения, доносились тихие звуки радио. В остальном все тонуло в тишине. Мартинссон пил чай с сухариком. Валландер, не снимая куртки, сел напротив.

– Как доклад?

– Ты уже спрашивал.

– Раньше я и сам любил выступать перед народом. А сейчас уж и не знаю, смогу ли.

– Меня-то наверняка перещеголяешь. Впрочем, если хочешь знать, ни много ни мало девятнадцать дам слушали меня затаив дыхание, хотя и с некоторой робостью, когда я говорил о довольно-таки кровавых аспектах нашей общественно полезной работы. Очень милые дамы, и вопросы они задавали деликатные, несущественные, а ответы мои наверняка бы пришлись по вкусу нашему высокому начальству. Этого достаточно?

Мартинссон кивнул и, смахнув со стола крошки, достал блокнот:

– Расскажу с самого начала. Без девяти девять у дежурного зазвонил телефон. Он переключил разговор на меня, поскольку выезда опергруппы не требовалось, а я, как он знал, сижу в управлении. Не задержись я на работе, он бы попросил перезвонить завтра утром. Звонил некий Польссон. Стуре Польссон. Как называется его должность, я толком не понял. Но фактически он в ответе за морг лундской судмедэкспертизы. Правда, морг у них теперь как-то иначе именуется. Ну, ты понимаешь, о чем я. О холодильнике, где хранят трупы в ожидании вскрытия или похорон. Около восьми Польссон обратил внимание, что одна из ячеек приоткрыта. Подошел, выдвинул ящик и обнаружил, что труп исчез, а на его месте лежит реле. Он немедля позвонил вахтеру, который дежурил днем, до него. Лют его фамилия. Тот совершенно уверен, что в шесть, когда он закончил смену, труп был на месте. Значит, пропал он где-то между шестью и восемью. В морге есть задняя дверь, ведущая во двор. Осмотрев ее и обнаружив, что замок взломан, Польссон тут же позвонил в Мальмё, известил полицию. Дальше события развивались очень быстро. Полицейский патруль прибыл через пятнадцать минут. Когда же они узнали, что пропавший труп был доставлен из Истада на судмедэкспертизу, то сказали, чтобы Польссон связался с нами. Что он и сделал. – Мартинссон отложил блокнот в сторону. – В общем, поиски трупа – задача наших мальмёских коллег. Но в известной мере это касается и нас.

Валландер задумался. Ситуация крайне странная. И вдобавок пренеприятная. С каждой минутой в нем нарастало беспокойство.

– Надо полагать, мальмёские коллеги не забудут про отпечатки пальцев, – сказал он. – Я даже затрудняюсь определить, к какой категории преступлений отнести похищение трупа. Может быть, к самоуправным действиям. Или к нарушению покоя усопших. Правда, не исключено, что ребята не воспримут случившееся всерьез. Слушай, Нюберг, наверно, зафиксировал отпечатки пальцев на подстанции?

Мартинссон ответил не сразу:

– По-моему, да. Позвонить ему?

– Пока не надо. А вот мальмёским коллегам надо бы сказать, чтобы поискали отпечатки на реле и в холодильнике.

– Прямо сейчас?

– Думаю, да.

Мартинссон пошел звонить. Валландер налил себе кофе и попытался осмыслить происшедшее. Появилась связь. Но совсем не такая, как он думал. Возможно, это все ж таки странное стечение обстоятельств. В его практике бывали подобные случаи. Но что-то подсказывало, что на сей раз все обстоит иначе. Кто-то вломился в морг, чтобы похитить труп. А взамен оставил электрическое реле. Валландеру вспомнилось замечание Рюдберга, высказанное много лет назад, когда они только начали вместе работать. «Преступники зачастую оставляют знаки на месте преступления. Иногда нарочно. А нередко и по ошибке».

Это не ошибка, думал он. Никто по чистой случайности не таскает с собой здоровенное электромагнитное реле. И не забывает его в холодильнике морга. Здесь явно рассчитывали, что реле обнаружат. И едва ли оставили его как знак для патологоанатомов. Знак оставили для нас.

Есть и второй вопрос. Зачем похищать труп? Конечно, покойников, принадлежавших к разного рода сектам, иной раз похищали. Но Тиннес Фальк вряд ли участвовал в подобных организациях. Хотя, понятно, полной уверенности тут нет. И объяснение, в общем-то, напрашивается только одно. Труп похитили, желая что-то скрыть.

Вернулся Мартинссон.

– Нам повезло, – сказал он. – Реле сунули в пластиковый пакет, а не просто бросили в угол.

– Отпечатки пальцев?

– Ищут.

– Никаких следов трупа?

– Никаких.

– Свидетели есть?

– Похоже, нет.

Валландер рассказал, о чем размышлял, пока Мартинссон ходил звонить. Мартинссон согласился с его выводами. Реле не случайность. Труп похитили, намереваясь что-то скрыть. Сообщил комиссар и о визите Энандера, и о телефонном разговоре с женой Фалька.

– Я не воспринял это вполне всерьез, – признался он. – Судмедэксперты знают свое дело.

– Похищение трупа вовсе не означает, что Тиннес Фальк был убит.

Резонный аргумент, подумал Валландер.

– И все же мне трудно помыслить иной мотив похищения, кроме боязни, что обнаружится подлинная причина смерти, – сказал он.

– Может, он что-нибудь проглотил?

Валландер поднял брови:

– Что, например?

– Алмазы. Наркотики. Да мало ли что.

– Прозектор бы нашел.

– Что же делать?

– Кто такой Тиннес Фальк? Дела мы не возбуждали, а потому не занимались ни им самим, ни его жизнью. Однако Энандер взял на себя труд прийти в управление и усомниться в причине его смерти. В разговоре со мной жена Фалька сказала, что он чего-то опасался. И что у него было много врагов. Возможно, этот человек далеко не прост.

Мартинссон поморщился:

– Компьютерный консультант с кучей врагов?

– Так она сказала. И никто из нас ее не расспросил.

Мартинссон принес с собой папку со скудными материалами касательно Тиннеса Фалька.

– Детей мы не опрашивали, – сказал он. – Мы вообще никого не опрашивали, поскольку считали, что он умер естественной смертью.

– Мы и сейчас так считаем, – уточнил Валландер. – По крайней мере, эта версия не менее возможна, чем любая другая. Зато нельзя не признать, что имеется связь между ним и Соней Хёкберг. А может, и Эвой Перссон.

– Почему бы и не с Лундбергом?

– Верно. Может, и с Лундбергом.

– В любом случае не приходится сомневаться, что Тиннес Фальк был мертв, когда Соню Хёкберг сожгли. То есть убить ее он не мог.

– Если, несмотря ни на что, принять версию, что Фалька убили, то его убийца мог разделаться и с Соней Хёкберг.

На Валландера с новой силой накатило раздражение. Они натолкнулись на что-то совершенно непонятное. Нет, снова подумал он, в основе тут что-то другое. Надо копать глубже.

Мартинссон зевнул. Валландер знал, что в это время он обычно спит.

– Вопрос в том, далеко ли мы этак продвинемся, – заметил он. – Не наше это дело – разыскивать сбежавший труп.

– Надо бы глянуть на квартиру Фалька. – Мартинссон подавил очередной зевок. – Он жил один. Начнем с этого, а потом с женой его потолкуем.

– С бывшей женой. Они в разводе.

Мартинссон встал:

– Пойду домой, посплю. Как у тебя с машиной?

– Завтра будет готова.

– Подвезти тебя?

– Я еще посижу.

Мартинссон не уходил, топтался у стола:

– Я понимаю, ты расстроен. Из-за фотографии этой в газете…

Валландер пристально посмотрел на него:

– Каково твое мнение?

– О чем?

– Виноват я или нет?

– Пощечину ты ей дал, это ясно. Но я думаю, все было так, как ты говоришь. То есть сперва она кинулась с кулаками на свою мамашу.

– Я для себя все решил, – сказал Валландер. – Если мне повесят выговор, я уйду.

Он удивился собственным словам. Мысль уйти в отставку, если внутреннее расследование закончится не в его пользу, до сих пор даже в голову ему не приходила.

– Тогда мы поменяемся ролями.

– Как это?

– Мне придется убеждать тебя остаться на службе.

– У тебя не получится.

Мартинссон не ответил. Взял папку и ушел. А Валландер остался. Немного погодя в кафетерий зашли двое полицейских из ночной смены, кивком поздоровались. Валландер рассеянно слушал их разговор: один из них подумывал купить к весне новый мотоцикл.

Сварив себе кофе, полицейские ушли. Валландер снова был в одиночестве. Он не отдавал себе в этом отчета, но в голове мало-помалу формировалось некое решение.

Он посмотрел на часы. Почти полдвенадцатого. Вообще-то надо бы подождать до завтра. Но его подгоняло беспокойство.

Незадолго до полуночи комиссар вышел из управления.

В кармане лежали отмычки, которые обычно хранились в нижнем ящике стола.

До Апельбергсгатан он дошагал за десять минут. Дул слабый ветерок, температура немного выше нуля. Небо затянуто тучами. Город казался необитаемым. Лишь несколько тяжелых трейлеров проехали мимо на пути к паромам, следующим в Польшу. Валландер подумал, что как раз в этот полуночный час умер Тиннес Фальк. Время было указано на окровавленной банковской выписке в руке покойного.

Он постоял в тени, глядя на дом № 10 по Апельбергсгатан. На верхнем этаже, где жил Фальк, темно. На следующем тоже. А вот ниже светилось одно окно. Валландер вздрогнул. Как раз там он однажды заснул в объятиях чужой женщины, вдрызг пьяный, так что даже не понимал, где находится.

Нащупав в кармане отмычки, он помедлил. То, что он собирался сделать, незаконно, да и не нужно. Мог бы подождать до утра и затребовать ключи от квартиры. Но его донимало беспокойство, к которому он относился с уважением. Оно возникало, только когда интуиция подсказывала, что надо торопиться.

Дверь подъезда оказалась не заперта. Он не забыл прихватить из конторы карманный фонарик. В подъезде потемки. Комиссар прислушался, потом осторожно двинулся вверх по лестнице, пытаясь вспомнить тот раз, когда был здесь, в компании чужой женщины. Но образы памяти исчезли без следа. Вот и верхняя площадка. Две двери. Квартира Фалька направо. Он снова прислушался. Приложил ухо к двери слева. Ни звука. Зажал в зубах фонарик, достал отмычки. Будь у Фалька замки с секретами, ему бы пришлось отступиться. Однако замок был один, и самый обыкновенный, английский. Не очень-то вяжется со словами жены, подумал он. Что Фальк чего-то опасался, что у него были враги. Все это не иначе как вымысел.

С замком он проваландался дольше, чем ожидал. Пожалуй, потренироваться не мешает не только в стрельбе. Вон ведь вспотел даже. Пальцы какие-то неуклюжие, отмычки неудобные. Но в конце концов замок все же поддался. Он осторожно открыл дверь, прислушался. На миг ему почудилось в темноте чье-то дыхание. И тотчас все стихло. Он вошел в переднюю и осторожно закрыл за собой дверь.

Входя в незнакомую квартиру, комиссар первым делом всегда обращал внимание на запах. Но здесь в передней вообще ничем не пахло. Словно квартира только что построена и в ней еще никто не жил. Он взял это на заметку и с фонариком в руке осторожно двинулся в глубь помещений, готовый к тому, что там все-таки может кто-то обнаружиться. Убедившись, что квартира пуста, разулся, задернул все шторы и только тогда зажег лампы.

Телефонный звонок застал комиссара в спальне. Он вздрогнул. Звонок повторился. Он затаил дыхание. Где-то в темной гостиной включился автоответчик, и он поспешил туда. Но сообщения не оставили. Просто положили трубку. Кто звонил? Среди ночи? Покойнику?

Валландер подошел к одному из окон, выходящих на улицу. В щелку между шторами осторожно глянул наружу. Ни души. Всмотрелся в густые тени. Никого.

Включив лампу на письменном столе, прошелся по гостиной. Потом стал посреди комнаты, огляделся по сторонам. Итак, здесь жил человек по имени Тиннес Фальк, думал он. Рассказ о Фальке начинается с чисто прибранной гостиной, где царит идеальный порядок, без малейшего намека на хаос. Кожаная мебель, морские пейзажи на стенах. У одной стены стеллаж с книгами.

Комиссар подошел к письменному столу. Там стоял старинный морской хронометр. Зеленый бювар пуст. Возле антикварной керосиновой лампы из керамики ровным рядком разложены ручки и карандаши.

Он прошел дальше, на кухню. Возле мойки кофейная чашка. На столе, покрытом клетчатой клеенкой, лежал блокнот. Валландер зажег свет, прочел: Балконная дверь. Пожалуй, у меня и Тиннеса Фалька есть кое-что общее, подумал он. Оба держим на кухне блокнот. Он вернулся в гостиную. Отворил балконную дверь. Закрывалась она туго. Значит, Тиннес Фальк не успел ее поправить. Опять прошел в спальню. Двуспальная кровать застелена. Он присел на корточки, заглянул под нее. Только пара домашних туфель. Открыл шкаф, выдвинул ящики комода. Повсюду идеальный порядок. Снова вернулся в гостиную, к письменному столу. Под автоответчиком была брошюра с инструкцией. К счастью, перед уходом из управления он и пластиковые перчатки догадался захватить. Проштудировав инструкцию и уверившись, что сможет прослушать мигающий автоответчик и не стереть записанные звонки, нажал кнопку воспроизведения.

Первый звонок был от некоего Янне, который спрашивал, как самочувствие, но время звонка не сообщил. Следующие два раза автоответчик записал лишь чье-то дыхание. Потом некий портной из Мальмё доложил, что брюки готовы. Валландер записал название мастерской. И снова кто-то молча дышал в трубку. Это был тот самый звонок, который недавно слышал Валландер. Он еще раз прослушал пленку. Интересно, смогут Нюберг и его криминалисты определить, один ли человек трижды дышал в трубку.

Положив инструкцию на место, скользнул взглядом по столу. Три рамки с фотографиями. На двух снимках, скорее всего, дети Фалька. Сын и дочь. Парнишка лет восемнадцати сидел на камне среди тропического ландшафта. Валландер перевернул фотографию: «Ян. 1996 г., Амазония». Наверно, звонок на автоответчике был от сына. Дочка помоложе, сидела на скамье, а вокруг мельтешили голуби. На обороте надпись: «Ина. Венеция, 1995 г.». На третьем снимке – группа мужчин на фоне белой стены. Фотография нечеткая. Никакой надписи на обороте. Валландер выдвинул верхний ящик стола, где нашлась лупа. Внимательно рассмотрел лица. Мужчины разного возраста. У левого края – человек азиатской наружности. Комиссар отставил фотографию, задумался. Но зацепок не было. Он сунул снимок во внутренний карман.

Потом поднял бювар. Там обнаружился вырезанный из журнала кулинарный рецепт. Рыбное фондю. Просмотрел содержимое ящиков. Всюду образцовый порядок. В третьем ящике лежала толстая тетрадь в кожаном переплете, на котором красовалась надпись золотом: «Вахтенный журнал». Он взял тетрадь в руки, открыл, перелистал. В воскресенье 5 октября Тиннес Фальк сделал последнюю запись в этом своем дневнике. Отметил, что ветер поутих, температура воздуха 3 градуса тепла, небо ясное. Кроме того, он убрал квартиру, потратив на это 3 часа 25 минут, на 10 минут меньше, чем прошлый раз.

Валландер наморщил лоб. Запись насчет уборки озадачила его.

Последняя строчка гласила: «Вечером – короткая прогулка».

Комиссар удивился. Фальк умер у банкомата сразу после полуночи, уже 6 октября. Получается, что он, совершив одну вечернюю прогулку, пошел прогуляться еще раз?

Он глянул на запись от 4 октября: «Суббота, 4 октября 1997 г. Весь день дул порывистый ветер. По данным ШГМИ, 8-10 метров в секунду. По небу мчались рваные тучи. В шесть утра температура составляла 7 градусов тепла. В два часа дня поднялась до 8. А вечером упала до 5. В пространстве сегодня пусто, бесприютно. Никаких сообщений. К. на звонки не отвечает. Все спокойно».

Валландер перечитал последние фразы. Непонятно. Загадка, истолковать которую ему не под силу. Перелистал страницы. Изо дня в день Фальк записывал погодные условия. Кроме того, упоминал о «пространстве». Иногда там было пусто. Иногда он принимал сообщения. Но что за сообщения – понять невозможно. В конце концов он захлопнул тетрадь.

Есть тут и еще кое-что странное. Хозяин дневника нигде не упоминал имен. Даже имен своих детей.

В целом речь шла о погоде и об отсутствии либо наличии сообщений из пространства. При этом он с точностью до минуты указывал, сколько времени потратил на воскресную уборку.

Комиссар положил тетрадь на прежнее место, в ящик.

Нет, все-таки с головой у этого Тиннеса Фалька, похоже, не все в порядке. Дневниковые записи наводили на мысль о маньяке или душевнобольном.

Валландер встал, снова подошел к окну. Улица по-прежнему безлюдна. Время уже второй час ночи.

Он вернулся к письменному столу, продолжил осмотр ящиков. Тиннес Фальк учредил акционерное общество, где был единственным акционером. В одной из папок нашлась копия устава. Тиннес Фальк консультировал по поводу новоинсталлированных компьютерных программ и занимался их модификацией. В чем это заключалось, Валландер не очень-то уразумел. Однако отметил, что в списке клиентов значился целый ряд банков, а также «Сюдкрафт».

Ничего особенного обнаружить не удалось.

Комиссар задвинул последний ящик.

Тиннес Фальк из тех, кто не оставляет следов, подумал он. Все в образцовом порядке, все безлико, чисто прибрано, лишено эмоций. Я его не вижу.

Подойдя к стеллажу, Валландер обвел взглядом полки. Художественная литература вперемежку со специальными изданиями на шведском, английском и немецком. Вдобавок чуть ли не погонный метр стихов. Наугад он взял какую-то книгу. Страницы разрезаны. Книгу явно читали и перечитывали. Он заметил несколько толстых томов по истории религии и философии, а еще книги по астрономии и руководства по ужению лосося. Отошел от стеллажа, присел на корточки возле музыкального центра. Собрание дисков тоже весьма пестрое. Оперы, кантаты Баха. Альбомы Элвиса Пресли и Бадди Холли. А еще записи звуков из космического пространства и с морского дна. Рядом стойка со старыми долгоиграющими пластинками. Валландер удивленно покачал головой: тут и Сив Мальмквист, и саксофонист Джон Колтрейн. На видео – несколько кассет с фильмами. Один об аляскинских медведях, другой, выпущенный НАСА, об эпохе «Челленджера» в истории американской астронавтики. В середине стопки затесался порнофильм.

Поиск по сайту: