Глава шестая Статьи 401—402

Оценка взяточничества как вредного, а впоследствии и об­щественно опасного деяния стала складываться в русском зако­нодательстве еще в период феодальной раздробленности. Так, уже в Новгородской и Псковской судных грамотах запреща­лось князю и посаднику принимать «тайные посулы». В пери­од образования русского централизованного государства по­является запрет сулить, просить и принимать посулы (ст. ст. 1, 33, 67 Судебника 1497 года). И хотя уголовное на­казание за эти действия установлено не было, но, учитывая, видимо, новизну и значимость этой нормы, Судебник предпи­сывал ее «прокликать по торгам» во всех городах и волостях. Впервые наказание за взятки упоминается в Судебнике 1550 года (ст. ст. 3—5, 8—11, 32, 33, 39, 42, 53, 74). В условиях господства системы кормлений преступлением признавалось главным образом получение «посулов» при отправлении право­судия и взимание «лишка», т. е. превышение норм, установлен­ных для кормленщика центральной властью.

Соборное уложение 1649 года карает взяточничество в ос­новном в области правосудия (гл. X, ст. ст. 5—7; гл. XII, ст. 2). Ему уже известно и посредничество во взятке, пока еще не наказуемое. Связанные со взяточничеством должностной подлог и волокита влекли за собой ответственность, так же как

и незаконное взыскание судебных и иных пошлин. Наказание за взяточничество зависело от социального положения винов­ного. И если боярин отделывался штрафом, то подъячему гро­зила торговая казнь, а в случае подлога — отсечение руки.

Термин и понятие «лихоимство» появились в русском зако­нодательстве при Петре I. В. Н. Ширяев полагал, что они бы­ли заимствованы из церковно-нравоучительной литературы: «Максим Грек был обличителем «судейского сребролюбия и лихоимства» слуг благоверного царя. Иван IV становится на защиту народа от «неправедного лихоимства и сребролю­бия»²⁶⁰. Указом от 24 декабря 1714 г. лихоимство объявля­лось преступным, независимо от того, повлекло оно за собой иные правонарушения или нет²⁶¹. Лихоимством признавалось получение любого рода посулов (взяток), а также незаконные поборы населения. В указе провозглашалось, что чиновники не должны иметь иного вознаграждения за свой труд, кроме жа­лования. Указ ужесточил наказание за взятки, вплоть до по­литической и даже смертной казни. Меры наказания не зави­сели от должностного положения виновного. Это еще раз было подтверждено в указе от 5 февраля 1724 г.²⁶² и в Генераль­ном регламенте коллегий.

Однако взяточников не останавливали суровые наказания. Ряды их даже росли при Петре I, а после его смерти они прак­тически оказались у власти. В 1726 году последовал указ, в соответствии с которым велено было «приказным людям» жа­лования не давать, «а довольствоваться им от дел по прежнему обыкновению с челобитчиков, кто что дает по своей воле» ⁶³. С этим приказом понятие лихоимства изменилось. Оно стало означать лишь вымогательство «излишних» взяток. Таким об­разом, самодержавие вновь возвращалось к системе кормления от должности.

Указом от 18 июля 1762 г. Екатерина II установила жалова­ние всем чиновникам, а взяточникам угрожала смертной каз­нью. «Тем не менее, — заметил В. Н. Ширяев, — суровые уг­розы тяжкими последствиями, по-видимому, оставались только на бумаге, в действительности же участь виновных всегда су­щественно смягчалась и смертной казни взяточники не подвер­гались»²⁶⁴. Юридическим основанием для смягчения наказа­ния взяточникам служил указ от 22 сентября 1762 г. Он пред­писывал у лихоимцев «отнять чины и, оставя их без наказания, ни к каким впредь делам не определять, а не из дворян и без-чиновных сослать без наказания в дальние места на поселе­ние»²⁶⁵. Но ни репрессии Петра I, ни снисходительность Ека­терины II не уменьшили лихоимства в России. Александр I в указе от 18 ноября 1802 г. вынужден был констатировать, что «пагубное лихоимство и взятки в империи нашей не токмо су­ществуют, но даже распространяются между теми самыми, ко­торые бы гнушаться ими и всемерно пресекать их долженство­вали»²⁶⁶. Царь поручил Сенату усовершенствовать законы, направленные на борьбу с этим злом, но дальше обсуждения вопроса дело не пошло.

Уложение

о наказаниях

уголовных и

исправительных

Ширяев В. Н. Укая соч., с 104.

ПСЗ, т. V, №2871.

ПСЗ,

т. VII,

№ 4460.

263 ПСЗ,

т. VII, № 4889.

Ширяев В. Н. Указ. соч., с. 109.

ПСЗ,

т. XVI,

№12 781.

ПСЗ,

т. XXVII,

№20 516.

Законодательство

Первой половины

XIX века

УКДС, 1889, №36.

Ширяев В. Н. Указ. соч., с. 432.

269 См., например:

Эстрин Я. Взяточничество в

доктрине и законодательстве. —

Труды кружка уголовного права

при С.-Петербургском

университете.

СПб., 1913, с. 181;

Рабинович Н. В.

О наказуемости

взяточничества и

лиходательства. —

Право, 1916, № 11,

с. 671.

Законодательство о взяточничестве получило некоторое раз­витие в Своде законов. Ему посвящена гл. VI раздела V. Здесь под общим понятием лихоимства объединены: ^неза­конные поборы (под видом государственных податей), 2) вы­могательство и 3) взятки, под которыми подразумевались «всякого рода подарки, делаемые чиновниками для ослабления силы закона». Наказание за это преступление — либо лишение всех прав состояния и отдача в солдаты, либо ссылка, либо ка­торга.

Несмотря на то что данная глава названа «О мздоимстве и лихоимстве», определение этих понятий в законе отсутствует. Поэтому приходилось устанавливать их путем толкования. В науке уголовного права и в судебной практике под лихоим­ством понималось принятие должностным лицом подарка за совершение таких действий или за бездействие, которые явля­лись нарушением его служебных обязанностей. Если же долж­ностное лицо за взятку совершало действия или бездействова­ло в пределах круга своих полномочий, то такое преступление считалось мздоимством. Кроме того, термин лихоимство ис­пользовался и в широком смысле — для обозначения взяточ­ничества в различных его проявлениях, и, напротив, в более узком, чем в ст. 402, смысле — как взимание недолжных нало­гов или иных сборов с населения, то есть излишка, лиха.

В ст. 401 мздоимство предстает в двух видах: в ч. I — как подкуп и в ч. 11 — как вознаграждение. Последнее ранее в русском уголовном праве не преследовалось. Относительно то­го, должно ли преследоваться лихоимство в форме вознаграж­дения, в литературе были высказаны разные мнения. В. Н. Ширяев полагал, что для лихоимства не имело значения не только время получения подарка (что предусмотрено ч. II ст. 405), но и время обещания подарка, так как «лицо, учиняя или допуская что-либо противное обязанностям службы, ожи­дает, что оно будет вознаграждено так или иначе, лично или посредственно. Такое ожидание награды в будущем, особенно основанное на прошлом опыте, представляет явление зауряд­ное при взяточничестве-вознаграждении»²⁶⁸. Другие авторы предлагали, ввиду отсутствия в комментируемой статье прямо­го указания на взятку-вознаграждение при нарушении служеб­ных обязанностей, подводить такое деяние под ч. II ст. 401²⁶⁹. На этом примере хорошо видно, что казуистичность, присущая Уложению о наказаниях, приводила не только к излишним по­вторам, дублированию и мелочной детализации, но и к суще­ственным пробелам в законе (в данном случае закон, карая лихоимство-подкуп и мздоимство-вознаграждение, оставлял безнаказанным лихоимство-вознаграждение).

Существенным признаком объективной стороны взяточниче­ства в любой его форме являлось совершение только такого действия или бездействие, которое имело прямое отношение к обязанностям должностного лица по службе и которое оно обязано было выполнять безвозмездно в соответствии со свои­ми служебными функциями. На этот факт Сенат обращал вни-

мание судов неоднократно, разъясняя, что он не делает ни­какого различия между тем, имел ли обвиняемый непосред­ственное влияние на решение того дела, по которому он полу­чил взятку, или мог оказать воздействие на лицо, решающее это дело. Но практика Сената по вопросу, как толковать выра­жение действия, касающиеся до его обязанностей по службе, претерпевала изменения. В 70-е годы дважды Сенат возлагал ответственность на взяточников за совершение действий, не входящих в круг их прямых обязанностей. В 1882 году он встал на более узкую точку зрения, разъяснив, что для состава преступления, предусмотренного ст. ст. 401—402, «существен­ным признаком является отношение, в котором должностное лицо, получившее в дар деньги или другое имущество, нахо­дится к самому служебному действию, за совершение которого оно получило такой дар, или к присутственному месту, где та­кое должно быть совершено. Следовательно, только то обстоя­тельство, что принявший дар состоит на государственной службе, само по себе, при отсутствии указанного условия, не имеет еще никакого значения»²⁷¹. В решении Сената 1912 го­да уточнялось, что взяточничество будет иметь место не толь­ко в случае, когда речь идет о действии, определенном служеб­ными обязанностями, но и вообще по делу, производящемуся в том учреждении, где служит виновный, и «относящемуся в большей или меньшей степени непосредственно к его прямым обязанностям»²⁷². Принятие должностным лицом денег или подарка за совершение действий, не имеющих отношения к его служебным обязанностям, если в нем отсутствует состав како­го-либо другого преступления, например мошенничества, приз­навалось ненаказуемым²⁷³. Так, «принятие волостным писа­рем подарка за содействие отсрочке исполнения приговора во­лостного суда не составляет должностного преступления, так как на волостного писаря никаких обязанностей по исполне-

о 274

нию решении волостного суда законом не возлагается»

С субъективной стороны как мздоимство, так и лихоимство всегда преступления умышленные: виновный сознает, что меж­ду подарком и его деяниями по службе существует причинная связь. Если же деньги были получены должностным лицом по ошибке, без какого бы то ни было корыстного умысла, то со-

став преступления взяточничества отсутствует

Оригинально дополнительное наказание, установленное в статье. Оно не тождественно конфискации имущества или воз­награждению за причиненный ущерб — передаче в приказ об­щественного призрения подлежало только имущество, получен­ное в виде взятки, дары виновному, а не их стоимость в де­нежном выражении или равноценные предметы. Деньги подле­жали передаче в размере полученной взяточником суммы. Это имущество не было и штрафом, поэтому к нему не могло при­меняться правило о замене арестом в случае несостоятельности обвиняемого²⁷*¹.

Уложение

О наказаниях

Уголовных и

Исправительных

УКДС, 1869, №274; 1879, № 314; 1882, № 38; 1889, № 36; 1890, №30.

УКДС, 1882,

№38.

272 ОС, 1912, №2.

УКДС, 1868,

№711; 1867,

№448; 1895,

№36.

Тимофеев-

ский В. И.,

Кузнецов С. П.

Систематический

сборник решений

Правитель­ствующего сената

по вопросам

ответственности

должностных лиц

административного

ведомства за

преступления

должности. СПб.,

1896, с. 875.

275 ОС, 1875, № 46.

УКДС, 1898,

№ 14; 1914,

№ 10.

Законодательство

первой половины

XIX века

Проект Уголовного уложения, с. 481.

УКДС, 1874, № 707.

Ширяев В. Н. Указ. соч., с. 440.

ПСЗ 3-е, т. VII, № 8300.

Статья 403

Статья является новеллой Уложения о наказаниях. Она раздвигает границы состава лихоимства, включая в него даже те случаи, когда взятки, подарка как такового не было или во всяком случае он не доказан, но какое-то третье лицо в результате противоправных действий обвиняемого получает незаконную прибыль. По мнению Редакционной комиссии по составлению Уголовного уложения, в Уложении о наказаниях «не существует более тяжелой статьи для совести судьи и об­винителя», чем эта, поскольку обусловленность учинения или допущения чего-либо противного обязанностям службы ины­ми противозаконными видами делало состав деяния совер­шенно неопределенным. Если руководствоваться этим призна­ком, то, поскольку всякое умышленное должностное правона­рушение всегда обусловлено какими-либо противозаконными видами, под данную статью можно подвести чуть ли не каж­дый проступок, совершенный должностным лицом. Поэтому, как считала Редакционная комиссия, она применялась крайне редко, была мертвой буквой закона²⁷⁷. Правда, имелось спе­циальное решение Сената, в соответствии с которым для при­менения этой статьи требовалось доказать: «во-первых, что должностным лицом сделано или допущено что-либо против­ное обязанностям службы, и, во-вторых, что это нарушение было сделано из корыстных или иных личных видов» Но, как справедливо заметил В. Н. Ширяев, оно «мало спо­собствует уяснению ее смысла и, главное, отграничению обла-

** 279

сти ее применения от других статей»

Статья 404

В соответствии со ст. 156, на которую дана ссылка в на­стоящей статье, к взяточничеству, как и любому другому преступлению, применяется правило о совокупности престу­плений. Тягчайшему наказанию и в высшей мере виновный должен был быть подвергнут и в том случае, когда наказа­ние за сопутствующее взяточничеству должностное преступле­ние было менее строгим, чем за взятку, но уже по статьям гл. VI.

В соответствии с указом от 3 февраля 1892 г. в текст ста­тьи были внесены изменения: после слов виновные в сем следовало подвергаются ответственности на основании правил

«280

о совокупности преступлении

Статья 405

В данной статье содержится перечень признаков объектив­ной стороны мздоимства и лихоимства. В частности, здесь определен момент совершения этих преступлений — обещание подарка и согласие на его принятие. Таким образом, взяточ­ничество имело формальный состав и не предполагало поку­шения, за исключением случаев вымогательства.

Статьи 406—407

Согласно толкованию Сената, вымогательством данная ста­тья именует «физическое или нравственное насилие», приме­няемое должностным лицом с использованием своего служеб­ного положения для незаконного получения денег или иного имущества от потерпевших²⁸¹. В отличие от видов взяточни­чества, предусмотренных в ст. ст. 401 и 402, при вымогательст­ве отсутствует добровольное согласие взяткодателя²⁸². Под действие данной статьи Сенат подводил и случаи, когда требо­вание денег сопровождалось обманом со стороны должностного лица для получения незаконной прибыли, например если день­ги были потребованы под вымышленным предлогом внесения их в казну²⁸³.

По мнению Сената, для применения ст. 407 было «безуслов­но необходимо, чтобы суд именно признал, что подсудимый под угрозою притеснения или самим притеснением выманил себе подарок»²⁸⁴.

Под выражением требование подарков в ст. 406 должно бы­ло подразумеваться только такое воздействие со стороны вы­могателя, которое по своему характеру и сопровождавшим его обстоятельствам могло принудить вымогаемого к выдаче иму­щества из опасения и страха за свое благосостояние. Требова­ние, не имевшее таких признаков, приравнивалось к изъявле­нию желания, о котором говорилось в п. 3 ст. 405.

Физическое или нравственное насилие должно было приме­няться непосредственно к лицу, от которого виновный рассчи­тывал получить взятку. Превышение власти с насилием за взятку не являлось вымогательством и должно было квалифи­цироваться по совокупности за лихоимство и превышение власти.

Статья 408

Данное преступление занимает промежуточное положение между лихоимством и посредничеством во взятке. Субъектами его были только должностные лица сельского самоуправления. Чиновники и другие служащие, получавшие подарки от сель­ских обществ, привлекались к ответственности на общих осно­ваниях в зависимости от обстоятельств за мздоимство, лихоим­ство или вымогательство. Незаконные сборы денег субъектами данного преступления на иные, помимо указанных в статье, цели также подлежали наказанию по другим статьям гл. VI.

Статьи 409—413

В статьях устанавливается ответственность взяткодателей и посредников, а также соучастников. В отличие от других ста­тей пятого раздела, здесь в качестве субъектов преступления признаются не только должностные, но и частные лица. Свод законов наряду с должностными лицами признавал соучастни­ками в лихоимстве и «тех, которые в учинении незаконных по­боров и повинностей и принятии взяток им вспомогали», и

Уложение

о наказаниях

уголовных и

исправительных

УКДС. 1871, №892, 1875, №496; 1889,

№4.

282 УКДС, 1869,

№449

УКДС, 1874, №654.

УКДС, 1873, №968.

Законодательство

первой половины

XIX века

УКДС, 1882, № 14; 1902, № 19 и др.

Ширяев В. Н. Указ соч., с. 445, 446.

287 УКДС, 1902,

№19.

УКДС, 1875, № 422.

УКДС, 1871,

№570; 1871,

№1525.

«тех, которые ведали, но не известили». В Уложении 1845 го­да была установлена ответственность и для взяткодателей (ст. ст. 411—413). Однако уже в редакции 1866 года, на осно­вании утвержденного императором мнения Государственного совета от 27 декабря 1865 г., постановления о лиходателях в ст. ст. 411 и 412 были исключены, главным образом, ввиду невозможности изобличить самих взяточников.

В связи с нечеткостью формулировок ст. 409 встал вопрос, можно ли посредников и иных соучастников взяточничества, упомянутых в ней, рассматривать только как должностных лиц или следует ответственность за подобные действия распростра­нить и на частных лиц. Сенат в своих решениях придерживал­ся расширительного толкования. Иной взгляд по поводу субъектов преступления ст. 409 изложен В. Н. Ширяевым. Он считал, что толкование Сената «идет вразрез с установившейся практикой по вопросам об участии частных лиц в должност­ных преступлениях». Такой подход, по его мнению, свидетель­ствовал бы о явных противоречиях и несправедливости закона: «лиходатели — инициаторы подкупа остаются безнаказанны­ми, а их помощники — посредники объявляются наказуемыми; следовательно, лицо, вручившее чиновнику взятку от себя лич­но, не наказуемо, а передавшее ту же взятку за счет другого подлежит ответственности»²⁸⁶.

Сенат разъяснил, что выражение хотя и в меньшей степени, относящееся к наказанию соучастников, не может быть пони­маемо буквально, ибо в статье сказано на основании постано­влений ст. 125 сего Уложения, в которой говорится, что сообщ­ники подлежат наказанию по мере содействия, и обязательное его смягчение на одну степень допускается лишь в случаях, установленных в этой статье.

С объективной стороны преступление, предусмотренное ст. 410, состояло в присвоении вверенного имущества, предназ­начавшегося для склонения должностного лица на взяточниче­ство или для вручения его вследствие уже изъявленного на то согласия. Таким образом, виновный мог получить взятку в ка­честве посредника-подстрекателя или в качестве передатчика. При этом не имело значения, предполагал присвоивший взят­ку в момент получения передать ее по назначению или же на­меревался обмануть взяткодателя²⁸⁸.

Лиходательство после 1866 года являлось преступным толь­ко по ст. 413 и лишь при условиях, в ней упомянутых. Пере­чень их был исчерпывающим

Поиск по сайту: