ГЛАВА IX. ОТСТУПЛЕНИЕ ОТ ТЕМЫ: О СОЦИАЛИЗМЕ

На промышленном предприятии власть принад­лежит тем, кто принимает решения. В разви­том предприятии власть эта перешла оконча­тельно и бесповоротно от индивидуума к груп­пе. Произошло это потому, что только группа обладает необходимой для принятия решений информацией. И хотя, согласно уставу корпо­рации, власть в ней принадлежит владельцам, требования, диктуемые развитием техники и планированием, обусловили переход власти в руки техноструктуры.

Техноструктуре принадлежит власть везде, где развитие техники и планирование стано­вятся характерными чертами производственно­го процесса. Власть техноструктуры — это яв­ление, присущее не только тому строю, кото­рый на языке идеологии называется системой свободного предпринимательства, или капита­лизмом. Если вмешательство частной власти в лице собственников должно быть устранено в частной фирме, то подобным же образом следу­ет устранить вмешательство государственной власти в государственной фирме. В противном случае ущерб будет такой же, какой приносило вмешательство Форда и Эйвери.

В результате, подобно тому как вызывает недоуме­ние капитализм без контроля со стороны капиталистов, будут удивляться социализму без контроля со стороны общества. Окончательным следствием явится коренной пересмотр перспектив социализма, по крайней мере той его формы, которая большинству социалистов представ­ляется идеальной.

Три примера развития техноструктуры при социа­лизме помогут уяснить эти вопросы.

После Второй мировой войны в Англии был введен огра­ниченный социализм под парламентским надзором. Анг­личане, будучи прирожденными администраторами, по­няли необходимость предоставления самостоятельнос­ти национализированным отраслям. Камнем преткнове­ния, с виду незначительным, а фактически решающим, оказалась процедура парламентских запросов. В случае применения этой процедуры по поводу решений, приня­тых техноструктурой, министрам следовало заранее быть в курсе каждого решения. В противном случае их могли обвинить в пренебрежении служебными обязан­ностями. Но решения, особенно самые важные, по кото­рым вероятность парламентского запроса была наиболь­шей, принимаются на основе сложной и специальной информации. Если бы министр захотел иметь квалифи­цированное суждение, то он нуждался бы в помощи спе­циального штата. Ответственность, таким образом, пе­реместилась бы от фирмы к министерству. Потери вре­мени также были бы велики. Только в том случае, если исключалось подобное парламентское вмешательство, фирма и ее техноструктура могли действовать ответ­ственно и быстро в вопросах, требующих специализиро­ванной информации.

Вследствие этого угольная и газовая промышлен­ность, электроэнергетика, транспорт, авиакомпании и другие отрасли, находящиеся в государственной соб­ственности, получили самостоятельность.

Такая самостоятельность необходима как для приня­тия текущих решений, так и для того, что считается важными проблемами экономической политики. Следу­ет ли полагаться на атомную энергию в производстве электроэнергии — это отчасти вопрос экономической политики. Но сравнительные преимущества атомных и молекулярных реакций при производстве электроэнер­гии оцениваются лишь на основе различных научных, технических, экономических и плановых соображений. Лишь комитет или, точнее, система комитетов могут объединить знания, квалификацию и опыт, необходи­мые для такой оценки. Подобным же образом решается вопрос, должна ли обслуживать Северную Атлантику американская или английская авиалиния. Это относит­ся, хотя и в несколько меньшей мере, к вопросу о пере­смотре шкалы заработной платы или об улучшении ра­боты железных дорог. Повсюду группа владеет монопо­лией на компетентное знание. Вследствие этого в Анг­лии «государственная корпорация вплоть до настоящего времени на деле не подотчетна парламенту, чьи функ­ции ограничены нерегулярной и, как правило, неэффек­тивной критикой ex post facto»¹.

Для большинства социалистов цель социализма со­стоит в общественном контроле над производством. Демократические социалисты подразумевают под этим

¹ «Corporation in Modern Society», Edward S. Mason, ed. Cambridge, 1959, p. 268. Эти слова принадлежат Крос­ленду — экономисту, видному деятелю английской лей­бористской партии и, в период написания этой книги, министру образования.

определенное законодательство. И никто (разве лишь немногие) не стремится к такому социализму, где власть осуществлялась бы автономными единицами. Но ведь именно здесь должна сосредоточиться власть. И повторяем, это верно в отношении не только второ­степенных решений, где делегирование власти подра­зумевается, но и важнейших решений, где парламент, казалось бы, должен иметь право голоса. Не имеет зна­чения и то, что капиталисты, эти извечные враги соци­алистов, также оказываются отстраненными от влас­ти. Большинство социалистов продолжает рассуждать по старинке, не считаясь с реальностью. Они не видят либо не хотят признать, что капиталисты точно так же отстранены от власти. Капитализм, мол, остается ка­питализмом. Но нарастает озабоченность по поводу того, как мало изменений приносит национализация отрасли. «Если бы вдумчивый наблюдатель с Марса или Венеры мог посетить Землю и обследовать все крупные современные промышленные концерны — го­сударственные и частные — в качестве действующих предприятий, то, как мне кажется, он отметил бы лишь их поразительное сходство»¹. Независимо от того, идет ли речь о государственной или о частной собственности, техноструктура обладает сходными полномочиями и использует одинаковые групповые ме­тоды для принятия решений. Неудивительно поэтому, что она во многом схожа.

Покойный Эньюрин Бивен реагировал на тенденцию перемещения власти к техноструктуре требованием усилить парламентский контроль. Это, разумеется, при­вело бы к столкновению с техноструктурой, чувстви­тельной к внешнему вмешательству. Контроль осуще-

¹ A.M.F. Palmer, On Public Accountability, «Socialist Com­mentary», January, 1960, p. 13.

ствлялся бы в ущерб компетентности. Так и получи­лось. Ниже я остановлюсь на ряде примеров. Большин­ство же социалистов пришло к выводу, что государствен­ные корпорации являются в силу их природы «замкнуты­ми, безответственными организациями, не поддающими­ся проверке со стороны общества и демократическому контролю»¹. Эти социалисты прекратили борьбу за госу­дарственную собственность либо ратуют за нее только на словах. Социализм для них означает социалистическое правительство, сознающее, что социализм в старом пони­мании невозможен.

В ряде молодых государств были предприняты усилия по осуществлению общественного (social) контроля, от­вергнутого в ходе британского эксперимента. Это был, пожалуй, наиболее неудачный из экспериментов в стра­нах, стремящихся к экономическому развитию.

В Оксфорде, Лондонской школе экономики и Сорбон­не англичане и французы обучали элиту из своих бывших империй в духе глубокой веры в социализм. К этому позднее добавилось одно практическое обстоятель­ство. Значительную часть средств, предназначенных на их развитие, молодые государства получали из дру­гих стран в виде государственной помощи. Если же средства добывали на месте, то не из добровольных сбережений частных лиц и корпораций, а путем внут­реннего налогообложения или из других государствен­ных источников². Представлялось естественным, что

¹ «Corporation in Modern Society», p. 268.

² Особенно в результате закупки ресурсов у частных лиц и фирм, что вело к принудительным сбережениям в част­ном секторе посредством инфляции.

государству следует вкладывать собранные им средства в компании, находящиеся в государственной собствен­ности. Да и не всегда были в наличии частные предпри­ниматели, обладающие необходимыми знаниями и чув­ством ответственности.

В Индии и на Цейлоне, а также в некоторых афри­канских странах в отличие от Англии государственным предприятиям не была предоставлена самостоятель­ность. Здесь социалистические убеждения выразились в требовании парламентского контроля, то есть права обследовать сметы и расходы, обсуждать общую поли­тику и в особенности запрашивать руководство корпо­рации через ответственного министра по поводу любого его решения. Но здесь, как и везде, обращение к мини­стру с запросом предполагает его осведомленность. Он не может выдать свою неосведомленность, не признав тем самым, что он не нужен; в этом никто добровольно не признается, хотя такая ситуация достаточно часто встречается в политике. Технический персонал в моло­дых государствах обладает меньшим опытом, чем в раз­витых странах. Организация производства менее совер­шенна. Это ведет к ошибкам и внушает членам парла­мента и государственным чиновникам мысль о необхо­димости тщательного анализа решений, принятых предприятиями, со стороны более ответственных и предположительно более компетентных властей¹. В ус­ловиях бедности непотизм и фаворитизм становятся од­новременно и более заманчивыми и более опасными, чем в богатой стране, где нетрудно найти работу и завя-

¹ В Индии, в частности, в наследство от колониального прошлого осталась иллюзия неограниченных возможно­стей администрации, вплоть до решения чисто специаль­ных вопросов.

зать деловые отношения¹. Это приводит к усилению го­сударственного вмешательства. А жесткие правила в области кадров и государственной службы, установлен­ные англичанами как способ решения административных проблем в условиях низкого уровня развития, распрост­раняются и на государственную фирму и препятствуют быстрому формированию и перестройке функциональ­ных групп в соответствии с меняющимися условиями. А в этом, как мы видели, состоит суть эффективности техноструктуры².

В результате того, что техноструктуре было отказа­но в самостоятельности и возможности приспосабли­ваться к изменяющимся задачам, ее деятельность явно ухудшилась. Задержка, связанная с проверкой реше­ний, оказывалась весьма дорогостоящей. В хозяйствен­ной деятельности неверное решение часто может быть изменено с небольшим ущербом, если ошибка вовремя выявлена. Однако ущерб, связанный с отсрочкой реше­ния — когда люди и машины бездействуют в ожидании его принятия,— невозможно возместить.

¹ Политика найма на работу особенно подвержена внеш­нему давлению; решения о том, сколько человек принять или, что еще важнее, сколько человек уволить и кого именно, связаны с политическим вмешательством везде, где занятость высока и где сохраняется партикуляризм (Elliot J. Berg, Socialism and Economic Development in Tropical Africa, «The Quaterly Journal of Economics». Vol. LXXVIII, № 4, November 1964, p. 570).

² Я рассматривал эти вопросы на примере Индии в кн.: «Economic Development», Boston, Houghton, 1964, Chap­ter VIII. См. также: «Economic Planning in India: Five Comments», Calcutta, Indian Statistical Institute, 1956, a применительно к Цейлону в кн.: «Papers by Visiting Eco­nomists», Colombo, Planning Secretariat, 1959.

Еще одним следствием этого вмешательства является то, что общественный контроль с наибольшей силой дей­ствует в двух особенно важных для общества сферах — при установлении цен и ставок заработной платы. В ре­зультате цены устанавливаются ниже, а заработная плата выше, чем могла бы себе позволить наиболее ав­тократичная техноструктура. Прибыль исчезает, а вмес­те с ней и источник накопления. Бедная страна, испы­тывающая особенно острую нужду в капитале, лишает­ся именно того источника, который в богатых странах играет главную роль. В Индии и на Цейлоне почти все корпорации, находящиеся в государственной собствен­ности, убыточны¹.

Таким образом, опыт деятельности государственных предприятий, лишенных самостоятельности, находится в полном и трагическом соответствии с нашей гипотезой.

Когда в последние десятилетия прошлого столетия нача­ли формироваться идеи демократического социализма, капиталист-предприниматель еще пользовался властью.

¹ В Индии в последние годы исключение составляли «Эйр Индиа» и «Хиндустан машин тул компани», которые рас­полагали значительной степенью самостоятельности и тем самым лишь подтверждали общий вывод, а также железные дороги, которые в соответствии с давней тра­дицией во многом независимы. Интересно отметить, что правительства, весьма неохотно предоставляющие само­стоятельность предприятиям, в отношении авиакомпа­ний, как правило, идут на это, что часто дает хорошие результаты. Весьма возможно, что государственные чи­новники, ответственные за руководство в этой области, сознают крайние опасности, связанные с лишением са­мостоятельности этих отраслей.

Фирмы были еще очень малы, а техника сравнительно простой, что позволяло капиталисту оказывать решаю­щее воздействие в процессе принятия решений. Вера в то, что власть капиталиста может быть передана парла­менту или ответственному перед ним чиновнику, не была полностью беспочвенной. Не вызывала сомнения и способность государственных органов лишить капита­листа его власти устанавливать цены и ставки заработ­ной платы и права эксплуатировать потребителей и ра­бочих.

Но беда демократического социализма — это одно­временно и беда капиталистов. Как только последние лишаются возможности осуществлять контроль, демок­ратический социализм перестает быть альтернативой. Сложная техника и планирование, а также связанный с этим рост масштабов деятельности, лишившие власти капиталиста-предпринимателя и передавшие ее в руки техноструктуры, тем самым сделали контроль невоз­можным и для общества.

Почти во всем некоммунистическом мире социа­лизм в смысле государственной собственности на про­мышленные предприятия стал устаревшим лозунгом. Подобно обещаниям проводить в жизнь антитрестовс­кие законы в США, это уже не политическая програм­ма, а лишь проявление своеобразной тоски по прошло­му. Когда приходится выбирать между эффективнос­тью без общественного контроля и неэффективным об­щественным контролем, борьба за демократический социализм лишается смысла. Таково, пожалуй, одно из наиболее важных последствий перехода власти к тех­ноструктуре.

Возможно, что есть дополнительные аргументы в поль­зу самостоятельности государственной корпорации, ко­торых не видят современные социалисты. Как мы уви­дим ниже, проблема заключается в следующем: можно ли

приспособить техноструктуру к общественным целям, или, наоборот, общество должно приспособиться к ее нуждам. Юридический характер собственности, безус­ловно, влияет на возможность приспособления техност­руктуры к общественным целям. Я вернусь к этой теме в последующих главах.

Если самостоятельность необходима для эффективной деятельности техноструктуры, то потребность в ней должна испытывать и фирма в условиях экономики со­ветского типа. Такая потребность возникает в связи с необходимостью объединения людей, располагающих специальной информацией. Здесь ничего нет такого, что составляло бы отличительную особенность одной эко­номической системы или без чего можно было бы обой­тись с помощью какой-либо идеологии.

Потребность в самостоятельности для советской фирмы, возможно, несколько меньше, поскольку ее функции проще, чем у американского предприятия сравнимых размеров и в той же отрасли. Так обстоит дело потому, что большую часть плановой работы, кото­рую проделывает американская или западноевропейс­кая фирма, в экономике советского типа осуществляет государство. Крупная американская корпорация уста­навливает минимальные цены, организует спрос на свою продукцию, устанавливает либо согласовывает цены на сырье и полуфабрикаты и предпринимает шаги для обеспечения снабжения. Она также устанавливает либо согласовывает ставки оплаты для специалистов различного стажа и квалификации, для рабочих, равно как предпринимает шаги для обеспечения рабочей си­лой. В СССР все эти функции выполняются более или

менее успешно государственным плановым аппаратом¹. Планы производства и капитальных вложений, которые американская фирма устанавливает сама для себя, со­ветская фирма получает от государства, хотя в ходе вы­полнения плана возможны некоторые отклонения. В за­падной экономике основным планирующим органом яв­ляется фирма. В советской системе таким органом по-прежнему является государство.

В результате структура советской фирмы намного проще, чем американской. В первой отсутствуют срав­нимые по объему деятельности отделы продаж, рекла­мы, связей с торговцами, планирования продукции, снабжения и т.п. Почти все главные посты в советской фирме занимают инженеры. Это отражает значительно большую озабоченность техническими и управленчес­кими функциями в отличие от функций плановых².

Тем не менее самостоятельности этих, по американ­ским стандартам весьма простых, организаций уделяет­ся, по-видимому, значительное и все растущее внима­ние. Существуют два³ главных источника внешнего вме­шательства: государственный плановый аппарат и

¹ Хотя государственное снабжение сырьем и полуфабри­катами далеко от совершенства, закон запрещает фир­мам использовать «толкачей» или другим образом вме­шиваться в процесс материального снабжения.

² В Соединенных Штатах и других западных странах про­блемы, стоящие перед управляющими на предприятии, включают в себя планирование и нововведения... В Со­ветском Союзе эти решения принимаются на более вы­соком уровне, чем руководство предприятием («Report of the IIE Seminar on Industrial Technology in the Soviet Union, March 24-25, 1960», Institute of International Education, New York).

³ Третий источник — профсоюзы — имеет явно меньшее значение. Я вернусь к этому в главах XXIII и XXIV.

партийные органы¹. В советской экономической литературе периодически появляются выступления против бюрократи­ческою вмешательства в дела фирмы со стороны любого из этих органов. «Опыт научил русских тому, что невозможно ждать эффективных и продиктованных чувством ответ­ственности действий от руководства фирмы при постоян­ном вмешательстве и получении инструкций извне со сто­роны многочисленных властей. Взаимно противоречивые инструкции извне дают директору много поводов свалить на других ответственность за неудачу, а попытка по-настояще­му руководить фирмой издалека может привести лишь к ра­сточительству и неэффективности. Любой аргумент в пользу делегирования, децентрализации и передачи власти, использованный в дискуссиях об организации управления производством на Западе, получает отклик в России, хотя и в иных выражениях. Давление в пользу такой передачи вла­сти становится все более сильным по мере роста и усложне­ния советской экономики»².

Директора заводов без колебаний говорят посетите­лям о необходимости большей самостоятельности и о своих затруднениях в прошлом. Иногда они защищают необходимость игнорировать или нарушать приказы из­вне³. С другой стороны, руководители крупных фирм ча-

¹ Здесь я опираюсь не только на литературу о советском планировании, но и на достаточно широкие собственные наблюдения, почерпнутые весной 1959 г. и во время весьма короткого визита летом 1964 г. Я чрезвычайно благодарен советским экономистам и руководителям предприятий за их помощь и гостеприимство.

² Ely Devons, The Enigma of the Russian Economic System, «The Listener», London, August 29, 1957.

³ По этому поводу см.: David Granick, The Red Executive, New York: Doubleday, 1960, p. 162 и след., а также его более раннюю книгу «Management of the Industrial Firm in the USSR», New York, 1954, особенно стр. 127 и след Последующая ссылка на феодальных лордов содержится на стр. 128 вышеупомянутой книги.

сто подвергаются нападкам за разрыв дипломатических отношений с вышестоящим начальством и за поведение в духе «феодальных лордов». Одной из полудюжины наиболее нашумевших книг после Второй мировой вой­ны был роман Дудинцева о самостоятельном изобрета­теле, в котором осуждаются бездушные бюрократы, ра­ботавшие на крупном металлургическом комбинате¹.

Столь же очевидны затруднения, испытываемые партийным секретарем. Он входит в структуру управле­ния предприятием как инженерно-технический либо как производственный работник и в то же время подчи­няется внешнему партийному руководству. Если он вхо­дит в состав руководящей группы, он, естественно, не­сет ответственность за принимаемые решения. В этом качестве он перестает быть независимым представите­лем партии. Если же он не участвует в принятии реше­ний, то он перестает понимать, что происходит на пред­приятии. Если он обладает хорошими знаниями, «он мо­жет получить повышение по партийной линии... но тог­да он уже не в состоянии понять, что происходит на предприятии. Он лишится всякого доверия»². Профессор

¹ Владимир Дудинцев. Не хлебом единым. Симпатии автора близки к точке зрения тех американцев, которые в духе Брандейса защищают инициативу мелкого предпринимате­ля, противопоставляя ее рутине, господствующей в круп­ной корпорации. Эти взгляды скорее продиктованы эмоци­ями, а не опираются на реальные факты. Те, кто их придер­живается, не видят того, что современная техника суще­ственной своей стороной связана с системой мобилизации специальных знаний. Изобретатель Дудинцева, как бы при­влекательно он ни выглядел, в одиночку не мог бы суще­ственно содействовать отправке космонавтов на орбиту.

² Joseph S. Berliner, Factory and Management in the USSR, Cambridge, 1957, p. 265. Это исследование основано на информации, полученной у людей, знакомых с советской промышленностью и приехавших на Запад. Приведен­ные слова исходят от инженера, в прошлом одного из

Гранин делает вывод, что эти отношения представляют собой «нелегкий компромисс»¹. Учитывая требования, связанные с групповым принятием решений, и потреб­ность группы ограждать себя от вмешательства извне, такой вывод вполне можно считать закономерным.

В общем, представляется, что проблема руководства промышленным предприятием в советских условиях ре­шается так же, как и на Западе,— впрочем, абсолютно быть уверенным в этом нельзя. В СССР провозглашает­ся полный общественный контроль над промышленным предприятием. Он прославляется и обставляется со всей торжественностью, подобно тому как в Соединен­ных Штатах чествуют акционеров и советы директоров. Народ и партия — высшие судьи. Но на практике пред­приятию предоставляется значительная и все возраста­ющая самостоятельность.

Доказательством этого служит тенденция к так на­зываемой децентрализации в Советском Союзе и в дру­гих странах Восточной Европы. Она состоит в предос­тавлении фирме больших прав в области цен, ставок за­работной платы, производственных заданий, капиталов­ложений и других форм использования прибыли. На Западе, особенно среди профессиональных идеологов и добровольных пропагандистов, все это широко провоз­глашается в качестве шага в сторону рыночного контро­ля. Но это не так. Крупной советской фирме не грозит опасность попасть под неконтролируемое воздействие рыночных сил в области сбыта продукции, снабжения, обеспечения рабочей силой и в целом в вопросах форми-

руководителей крупного машиностроительного завода. Следует иметь в виду, что эти наблюдения могли уста­реть, а также то, что опасно приписывать излишне боль­шое значение любому единичному мнению. ¹ Там же.

рования производственной политики. При данном уров­не техники, растущих затратах времени и капитала и степени воздействия техники на функционирование рынков в СССР это не более возможно, чем в Соединен­ных Штатах.

Децентрализация в экономических системах совет­ского типа означает не возврат к рынку, но перемеще­ние некоторых плановых функций от государства к фир­ме. В этом отражается в свою очередь тот факт, что тех­ноструктура советской фирмы испытывает потребность в экономических рычагах, необходимых для успешной деятельности в условиях самостоятельности. Тем са­мым децентрализация способствует самостоятельности предприятий. Нельзя понимать конвергенцию советс­кой и западной систем как возвращение первой системы к рынку. Обе системы переросли рынок. Наблюдается явная конвергенция в направлении одинаковых форм планирования.

Другой вопрос, важный как для социалистических, так и для несоциалистических систем, состоит в том, что собирается техноструктура делать с самостоятель­ностью, которой она требует. Каковы ее цели? Соответ­ствуют ли они общественным целям? Каково взаимо­действие между теми и другими? К этим вопросам — после предварительного обзора существующих взгля­дов — я и перехожу.

Поиск по сайту: