История международного арбитражного разбирательства в средние века и в период абсолютизма

Дальнейшее распространение и значительное расши­рение по сравнению с древним миром арбитражное разбиратель­ство как способ урегулирования межгосударственных споров получило в средние века. Феодальная раздробленность и войны привели к тому, что в международном арбитраже видели альтер­нативу силе, которая являлась основным способом развития отношений и разрешения споров между отдельными феодалами. „В средние века... движение к улаживанию международных столкновений мирным путем... направлялось главным образом против феодальных войн", - пишет В. В. Тенишев [26, C. 30].

Многие авторы указывают на то, что в этот период арбитраж имел широкое применение. Так, Л. А. Камаровский отмечает, что „третейский суд встречается довольно часто в средние ве­ка", а Ф. Ф. Мартене говорит, что больше примеров третейско­го разбирательства по сравнению с древним миром можно привести из средних веков.

Возникает вопрос о том, можно ли вообще признавать третейский суд между феодалами в качестве международного учреждения? Ответ должен быть положительным. „Вся суть феодальных организаций заключается в их публично-правовом характере. Следовательно, феодалов можно признавать су­бъектами международного права, а суд между ними — между­народным третейским", — пишет В. В. Тенишев. О постоян­ном характере арбитража в средние века говорит и М. А. Таубе: „Средние века впервые вводят третейское разбирательство международных споров во всеобщую постоянную практику европейских государств...". А. Мериньяк справедливо отме­чает, что „под влиянием религиозных и феодальных идей арбит­ражи были очень употребительны в средние века". Завершая свои общие размышления о международном арбитраже этого времени, М. А. Таубе говорит, что „история средневековых госу­дарств, так сказать, пропитана насквозь случаями арбитража".

В эпоху средневековья религиозные власти продолжают, те­перь уже в лице католической церкви во главе с папой римским, играть огромную роль в развитии международных отношений в целом и в урегулировании межгосударственных разногласий в ча­стности. Прадье-Фодере, например, отмечал влияние в средние ве­ка христианства и папства на развитие международного права. С. Доброклонский подчеркивает, что в средние века „папа прини­мал в раздорах великих держав участие блистательное и зна­чительное".

В период своего могущества папы от Григория VII (1073-1085 гг.) до Бонифация VIII (1294-1302 гг.) считали себя вер­ховными владыками Европы. Из этого как следствие вытекала и высшая юрисдикция пап, которые вмешивались во внешние и внутренние дела государств. Третейский суд поручался неред­ко папе или высшему духовенству. „Папы неоднократно бра­ли на себя роль третейских судей и разрешали споры между раз­личными европейскими королями, между германским импера­тором и имперскими городами и чинами, между вассалами и их сюзеренами", - отмечает Ф. Ф. Мартене.

Правда, М. Ревон замечает, что ввиду отсутствия равенства между государствами папы хотя и были судьями, но не арбит­рами в современном понимании. Такой же точки зрения при­держивается и М. А. Таубе. По его мнению, „третейский суд папы в средние века есть... непременно акт суверенной власти. Вот почему международные суды пап... ни в коем случае нельзя рассматривать в качестве первых проблесков современной прак­тики судов третейских между народами".

Представляется, что эта точка зрения весьма спорна, так как хотя римско-католическая церковь и являлась объединяющей силой многочисленных феодальных государств и обладала наря­ду с религиозной также и политической властью, это не мешало ей применять право, а точнее, международное публичное право, для того чтобы разрешать межгосударственные споры и быть настоящим третейским судьей. Римско-католическая церковь, будучи, по словам Ф. Энгельса, „крупным интернациональным центром феодальной системы", не обладала вместе с тем (в международно-правовом смысле) суверенными правами в отношении государств Западной Европы. Феодалы, связанные между собой системой вассальной зависимости, оставались тем не менее самостоятельными государями, которые могли вое­вать, с кем хотели, могли заключать мирные договоры и союзы.

Как и в древние времена, сила оставалась основным спосо­бом разрешения многочисленных споров, которые, как из­вестно, были характерны для этой эпохи. Но, как сказал Ж. Ж. Руссо, „сила не создает права". По его мнению, „люди, будучи неравны по силе и уму, становятся равными путем соглашения и в силу права". Представляется, что именно поэтому раз­личные феодальные государства, и вассалы, и сюзерены, обра­щались к авторитету папы как главы римско-католической цер­кви для арбитражного разрешения спора.

Большинство исследователей приводит пример, когда папа Бонифаций VIII в 1298 году был третейским судьей между французским королем Филиппом Красивым и английским коро­лем Ричардом Львиное Сердце. Правда, М. А. Таубе подчеркивает, что Бонифаций VIII выступал в этом споре не как папа, а как частное лицо, что стороны „в акте своего компромисса (14 июня 1298 г.) специально оговорили, что обращаются за решением спора к папе не как к таковому, а просто как к частному, треть­ему лицу - к Бенедикту Гаэтани, а не к Бонифацию VIII".

Но ряд авторов приводит и более ранние примеры обра­щения к папам римским в качестве третейских судей. В до­говоре о союзе, заключенном в 1235 году между Генуей и Венецией, говорится, что „если возникнут между выше­упомянутыми городами какие-либо разногласия, которые не могут быть ими легко разрешимы, они будут решены арбит­ражем римского папы". Этот пример свидетельствует о том, что средневековью не была чужда идея постоянного арбитража - установления для соответствующих международных конфлик­тов обязательного разрешения с помощью третейского суда. Нарушивший это соглашение подлежал отлучению от церкви. Папы Александр III (1159-1181 гг.), Иннокентий III (1198-1216 гг.), Григорий IX (1227-1241 гг.) часто выступали арбитрами. Возможно, самым известным примером было разрешение Александром VI (1492—1503 гг.) спора между Испанией и Пор­тугалией о владениях в Новом Свете. Папа постановил, что Ис­пании должны принадлежать все земли западнее линии между 41° и 44° западной долготы, а Португалии - восточнее. Этот слу­чай относится к 1493 году. Л. А. Камаровский со ссылкой на Кальво говорит, что в этом случае папа „провел совершенно произвольную линию от одного полюса к другому и поровну разделил спорные территории" [27. C. 120].

Кардиналы и епископы также нередко выступали в роли арбитров. Так, например, в 1276 году два епископа были ар­битрами между королями Венгрии и Богемии. Первоначально этот спор о границах стороны передали на арбитражное рас­смотрение короля Карла Неаполитанского, который, в свою очередь, передал свои права арбитра третейской комиссии из двух епископов и одного рыцаря.

Обращения к арбитражу кардиналов были наиболее час­тыми среди итальянских средневековых городов-республик. Л. Оппенгейм пишет по этому поводу, что к арбитражу „час­то прибегали в своих отношениях итальянские города в XII и XIII вв.". Дж. Ралстон со ссылкой на А. Мериньяка отмечает, что в Италии в ХШ веке было не менее 100 арбитражей между князьями и коммунами этой страны. В Испании в юридиче­ском сборнике Альфонса X было 13 законов об арбитраже. М. К. Михайловский указывает что „иногда обращались к арбит­ражу пап для того, чтобы обойти суд феодальной курии.

Кроме пап и другого высшего духовенства в период средне­вековья арбитрами выступали чаще всего германские импера­торы. Великий итальянский поэт Данте (1265-1321 гг.), раз­мышляя о международной юстиции, писал: „Всюду, где может возникнуть раздор, там должен быть и суд... Между любыми двумя правителями, из которых один вовсе не подчинен друго­му, может вспыхнуть раздор... Следовательно, их должен рассу­дить суд, должен быть кто-то третий...". Этим третьим у него является монарх или император. Данте Алигьери, создатель „Божественной комедии", является, таким образом, первым автором средневековья, который в трактате „Монархия" поднял вопрос о международной юстиции. Дж. Ралстон писал, что „сле­дующими после пап с требованиями на всеобщее верховенство шли германские императоры, которые считали себя наследника­ми римских цезарей". Л. А. Камаровский указывает, что „в качестве сюзерена Германскому императору принадлежал суд над его вассалами". На этом основании император Людовик Баварский по жалобе Эдуарда, короля английского, признал его в 1338 году законным наследником французского пре­стола в споре с Филиппом Валуа. В 1378 году император Карл IV отправился по просьбе Карла V французского в Париж для раз­решения спора между Францией и Англией.

Кроме пап и германских императоров арбитрами в средние века выступали также короли, князья, бароны, парламенты, юри­дические факультеты университетов и частные лица. Так, в 1176 году английский король Генрих II разрешил спор между коро­лями кастильским и наваррским. В 1263 году Людовик IX был избран третейским судьей в споре между королем английским Генрихом III и его баронами. В 1268 году тот же Людовик IX решил спор между графами люксембургским и барским. Г. Гро-ций упоминает, что „Магнус, король Швеции, был избран третей­ским посредником в споре между двумя Эриками, королями Дании и Норвегии". Король Франции Людовик XI также часто выступал в роли арбитра. Например, в 1463 году он был третей­ским судьей в споре между королями Кастилии и Арагона.

Его нередко называют родоначальником современного дип­ломатического искусства, отмечая, что он был непревзойденным дипломатом своего времени. „Ссорить своих врагов, создавать им тысячи препятствий, неожиданно выступить в роли арбитра между ними и добиться таким образом в нужный момент пере­мирия или мира — такова была тактика Людовика XI", — го­ворится в „Истории дипломатии". Следует отметить, что в сред­ние века, как правило, монарх, избранный арбитром, передавал споры, представленные ему на разрешение, своим советникам. Стороны, выбирая короля в качестве арбитра, знали об этом.

В Греции приводит пример третейского разбирательства, который относится к XI веку, в котором „третейские посред­ники (представляется, что это были князья. — С Л.) были избра­ны Магнусом, королем Норвегии, и Канутом, королем Дании, в споре между ними об обоих королевствах". В 1177 году Ген­рих II английский и Людовик VII французский договорились о передаче своих территориальных споров о феодальных поме­стьях на решение третейского трибунала из шести епископов и шести баронов — по трое тех и других с каждой стороны.

Иногда в роли арбитров выступали парламенты. Особенно часто короли и князья обращались к парламенту Франции, который отличался „строгой справедливостью". Так, император Фрид­рих II и папа Иннокентий IV избрали его третейским судьей в 1244 году. В то время парламент Франции был собранием судей.

Для разрешения споров стороны часто создавали арбитраж­ные комиссии, заключали специальные договоры об арбитраже. Прежде всего, нужно отметить образование по трактату 1310 года между императором Генрихом VII и королем Филиппом Краси­вым третейской комиссии для разрешения различных погра­ничных споров между Францией и Германией. В 1343 году был заключен договор между Вальдемаром датским и Магнусом шведским. Все споры, которые могли возникнуть между ни­ми в будущем, поручалось разрешать третейской комиссии из 24 выбранных той и другой стороной арбитров — по 12 с каж­дой стороны. При наличии разногласий выбирался супер­арбитр. Относительно состава этой арбитражной комиссии среди исследователей нет единого мнения. Так, Д. Б. Левин говорит, что „в качестве арбитров предусматривались 24 епи­скопа и по 12 рыцарей с каждой стороны". Дж. Ралстон утверждает, что „споры передавались в комиссию из трех епископов и трех рыцарей с каждой стороны, а в случае не­согласия - двум из них, выбираемым каждой из сторон, кото­рые должны были вынести окончательное решение".

В 1475 году французский король Людовик XI договорился с английским королем Эдуардом IV об урегулировании их разногласий третейским судом. Путем компромисса была создана арбитражная комиссия из четырех членов — по одному духовному и одному светскому лицу с каждой стороны. Этот договор был заключен сроком на три года, и стороны продли­ли его в первый раз в 1478 году, а затем продлевали еще в течение 100 лет. Эта арбитражная комиссия является ярким Примером постоянного третейского суда XV—XVI веков.

В средние века арбитрами выступали и юридические фа­культеты университетов. Иногда эти функции выполняли отдель­ные лица или группа юристов. Авторы „Истории дипломатии" пишут по этому поводу: „Государи всех стран заботились о том, чтобы иметь в своем распоряжении юристов, сведущих в международных отношениях, способных подвести правовое обоснование под их притязания в области международной поли­тики, ловко составить договор. Международные споры нередко передавались на заключение авторитетных юристов. Так, вопрос о правах английского короля Эдуарда III на французский пре­стол, послуживший юридическим оправданием Столетней войны, обсуждался особой конференцией французских и английских юристов под председательством папы Клемента VI, которого стороны избрали третейским судьей (в качестве частного ли­ца, а не папы) ". Юрист Я. Десмартс выступал в роли арбит­ра при разрешении спора, возникшего после смерти английского короля Чарлза V в 1380 году между герцогами в отношении формирования Регентского совета.

Как видно, в средние века арбитраж по своему составу был очень разнообразным.

В этот период арбитраж также имел место и между швей­царскими кантонами. По мнению Т. Франка, в XIII веке арбит­раж использовался ими для разрешения споров. В одном из до­говоров было предусмотрено, что „если какие-либо споры воз­никнут между членами конфедерации, то самые мудрые люди из них вмешаются и решат разногласия с помощью арбитража".

Третейское разбирательство споров применялось в средние века и в арабских государствах. „Магомет и его преемники неод­нократно прибегали к арбитражу для разрешения своих между­народных конфликтов", — отмечал Е. А. Коровин.

К третейскому разбирательству споров прибегали и полу­независимые феодальные государства. Так, в 1302 году произо­шло третейское разбирательство между Тевтонским орденом и епископом эзельвикским. Третейским судьей был избран Изарн, архиепископ рижский. В своем решении он постановил, чтобы орден возвратил епископу отнятые у него земли и замки. Это постановление было выполнено. В 1405 году был заключен до­говор между архиепископом Иоанном V и орденом о разреше­нии их споров третейским судом из восьми членов, по четыре с каждой стороны. К 1428 году относится знаменитый в истории Ливонии случай третейского разрешения спора между архиепи­скопом рижским и великим магистром ордена. Между ними ве­лась борьба за гегемонию на балтийском прибрежье. Все споры между ними были переданы на обсуждение комиссии из 24 ры­царей и крупных землевладельцев, по 12 с каждой стороны.

К арбитражной процедуре с целью мирного разрешения споров и столкновений обращались и славянские народы. Так, осенью 1409 года между Польшей и немецким орденом вспых­нула война. В самом начале этой войны, спустя месяц после на­чала военных действий, король польский Ягелло и великий магистр прусский заключают перемирие, согласившись решить все споры мирным путем, а именно подвергнуть все взаимные претензии третейскому рассмотрению короля чешского Вя­чеслава. Его третейское решение состоялось в 1410 году, но Польша отказалась исполнить постановление арбитра, ссылаясь на очевидное пристрастие короля Вячеслава в пользу ордена. Третейским судом были разрешены все пограничные споры ордена с Польшей и Литвой, в частности об островах, рыбной ловле, судоходстве и берегах Вислы. Польша и немецкий ор­ден еще несколько раз в период с 1412 по 1420 год обраща­лись к третейскому разрешению споров.

Славянским государствам не была чужда идея и постоянно­го арбитража. В Торнском мирном трактате 1411 года между Польшей и Литвой, с одной стороны, и Тевтонским орденом - с другой, предусматривалось, что впредь при каждом воз­никающем недоразумении для мирного урегулирования кон­фликта избираются 12 третейских судей, по 6 с каждой сторо­ны. В случае если они не придут к соглашению, окончательное решение дела принадлежит папе римскому.

Представляется нужным отдельно остановиться на вопросе о применении арбитражного разрешения споров в практике средневековой Руси, где широкое распространение получили различные мирные средства разрешения международных спо­ров. В. Лешков пишет: „В некоторых случаях прибегали к суду третейскому, к третьеванью. Спорящие стороны обраща­лись к митрополиту, который назначал третье лицо, кто будет им люб, для произнесения приговора". Л. А. Камаровский отмечает: „До окончательного утверждения Московского единодержавия дела... пограничные между жителями различных княжеств, а также споры между самими князьями... обсужи­вались общим или совместным судом из бояр обоих княжеств; а в случае безуспешности этого суда дело представлялось на ре­шение третейского судьи (третьеванья) ".

Например, спор князей — претендентов на Тверское кня­жество был разрешен в 1367 году арбитражем великого кня­зя московского. Указывая на то, что наличие в XIV и XV ве­ках большого числа слабо между собой связанных или даже совершенно независимых княжеств вызывало между ними частые конфликты, авторы „Истории дипломатии" пишут: «Это привело к созданию особой формы третейских судов для мирного разрешения таких конфликтов». „А что учинит­ся между нами, князьями, каково дело, - сказано в догово­ре Дмитрия Донского с великим князем тверским Михаи­лом Александровичем в 1368 году, - ино съедутся на рубеж, да меж нас поговорят, а не уговорятся, ино едут на треть­его на великого князя Олега (рязанского): на кого по­молвит — виноватый перед правым поклонится, а взятое отдаст. А чьи судьи на третьего не поедут... — то правый может отнять, а то ему не в измену". В некоторых случаях „третьим" был митрополит, в других спорящим сторонам предоставлялось право „ехать им на третий, кого себе избе­рут, там, ехав, перемолвятся". Порядок избрания „третьего" устанавливается в договоре великого князя Василия Дмит­риевича с Федором Ольговичем рязанским. „А рати не замыш­лять, а третий меж нас — кто хочет, тот называет трех князей христианских, а на кого идут, тот себе изберет из трех одного". В том же договоре великий князь берет на себя функции испол­нителя постановления третейского судьи по спорам между рязанскими князьями». Таким образом, арбитрами на Ру­си в XIII и XIV веках выступали представители высшего ду­ховенства и князья.

С. Доброклонский указывает, что царь Иван Васильевич в 1494 году заключил мирный договор с Литвой. Стороны услови­лись „высылать в случае обид общих судей на границу". В 1517 году при заключении с Швецией перемирия на 40 лет поста­новлено „быть съезду в четырех человеках судей с обеих сторон... для положения рубежей (т. е. демаркации границ. - С Л.) и для учинения после бывшей войны в обидных делах управы". Е. А. Коровин также говорит, что спор о лапландской границе (XVI в.) разбирался „обоюдными межевыми судьями" [28. C. 59].

Представляется, что эти так называемые „порубежные судьи" были чем-то средним между третейскими судьями и сме­шанными комиссиями для разбора пограничных конфликтов. Скорее всего, они тяготели к последним. Об этом свидетельст­вует эволюция данного института, который в современной дип­ломатической практике стал институтом пограничных комисса­ров — специфическим видом согласительных комиссий.

Все эти многочисленные примеры международного арбитра­жа в средние века, когда третейские судьи разбирали всякого рода дела: распри между государем и его сыном или между коро­лем и его подданным, споры светской власти с духовной, терри­ториальные вопросы и т. д., — достаточно доказывают, что в этот период о третейском разбирательстве между государствами нельзя уже говорить как о каких-то исключительных, единичных фактах. Все государства того времени (на севере и на юге, на западе и на востоке) постоянно прибегали к третейскому раз­бирательству споров.

Конечно, в средние века институт международного тре­тейского суда отличается еще известной неопределенностью. „Третейское разбирательство, может быть, еще не окончательно отграничено от посредничества и добрых услуг", - отмечает М. А. Таубе. Международный арбитраж в собственном, современ­ном смысле слова, считает он, смешивается в средние века с третейским разбирательством в вопросах внутренней государственной политики и права, личных интересов правящих династий Л. А. Камаровский подчеркивает, что „третейские решения встре­чались часто, но отмечались отсутствием организации". Нель­зя не согласиться и с высказыванием Ф. Ф. Мартенса, который пишет, что „если в средние века... международные споры иног­да решались третейским судом, то все-таки он нимало не устра­нял войну... Мирный путь суда составлял исключение". „Но все же не подлежит сомнению, — пишет даже скептически настро­енный к роли третейского разбирательства в средние века В. В. Тенишев, - что идея международного третейского суда жила среди средневековых народов". И с этим выводом тоже нельзя не согласиться.

Идея международного арбитража нашла свое отражение и в сочинениях средневековых авторов. Кроме уже упоминавшегося Данте необходимо отметить сочинение французского юриста Пьера Дюбуа (1250—1321 гг.) „Открытие Святой земли", в ко­тором предлагалось создать всемирную организацию христиан­ских государств. По замыслу Дюбуа, войны между членами этой организации должны быть поставлены вне закона, а решения по спорам должны выноситься третейским судом. Эти решения могут быть обжалованы перед папой. Стоит указать на сочи­нение чешского короля Йиржи Подебрапа (1420—1471 гг.), содержащее проект общеевропейского союза христианских государств против турок с третейским судом для разрешения их споров.

На этом проекте следует остановиться более подробно, так как, по словам В. М. Корецкого, „проект вновь и вновь при­зывал к правосудию, которое должно было обеспечить мир". Н. Н. Ульянова говорит, что „проект привлекает... основными идеями... о разрешении споров мирными средствами".

В первой статье проекта содержалось решительное тре­бование не прибегать к оружию для решения споров. Основное внимание было сосредоточено на мирных средствах урегули­рования разногласий. Ввиду того что в те времена существова­ла практика использования арбитража для вмешательства, проект предусматривал возможность лишь уговорить споря­щие стороны избрать арбитров, и, как отмечает Н. Н. Улья­нова, „самим сторонам надлежало определить, кто будет арбитром". Этот проект, который Подебрад выдвинул в июне 1464 года, не был осуществлен. Но он стал определенной вехой в становлении принципа мирного разрешения споров, отказа от применения силы, оружия в различных конфликтных ситуа­циях и спорах. Весь проект пронизан идеями мира. То значение, которое придавал Подебрад миру, безопасности, правовым средствам решения споров, явствует из следующего поло­жения проекта: „Но так как поддержание мира... без право­судия и правосудие без него не может существовать, и пра­восудием мир рождается и охраняется, и ни мы, ни наши подданные не можем существовать без правосудия, поэтому мы правосудие связываем с миром".

Арбитраж занимал в проекте чешского короля важное место и потому, что Подебрад сам выступал третейским судьей в целом ряде споров. Так, В. М. Корецкий упоминает, что он был арбитром в спорах между Бранденбургом и Польшей.

О той роли, которую Подебрад отводил международному арбитражу, говорит и его предполагаемая компетенция. В проек­те предусмотрено, что „обязательная юрисдикция суда относится прежде всего и главным образом к вопросам, связанным с обеспечением всеобщего мира и безопасности".

Генеральный секретарь ООН X. Перес де Куэльяр, выступая в Карловом университете в Чехословакии, так охарактеризовал этот проект: Дель – этого предложения состояла в том, чтобы отойти от системы международных отношений, построенной на силе, и заменить ее новой системой, основанной на справедли­вости и взаимном уважении. Оно предусматривало создание в Европе такой международной организации, которая представляла бы собой светскую ассоциацию суверенов, включая императора и папу римского, входящих в нее на равных условиях. Оно пред­полагало запрещение применения оружия и наказание тех, кто нарушает мир. Наконец, в этом предложении провозглашался принцип обязательного и мирного урегулирования споров и с этой целью предусматривалось создание трибунала".

Согласно закону материалистической диалектики, „чис­то количественные изменения на известной ступени переходят в качественные различия". Рост числа обращений к тре­тейскому разбирательству межгосударственных споров при­вел к выработке в средние века основных принципов меж­дународного арбитража как института международного права, хотя пока еще только в самой примитивной форме. Но струк­тура института уже начала принимать соответствующие черты и формы: более определенно можно говорить о понятии международного арбитража, юридическом основании третейского раз­бирательства межгосударственного спора, личности арбитра и составе третейского суда, его полномочиях. Начала склады­ваться определенная процедура: разбирательство дела, решения арбитра, исполнение третейского решения и даже гарантии этого исполнения.

М. А. Таубе определяет международный арбитраж как „осно­ванное на формально выраженном соглашении спорящих сторон решение их спора третьей, незаинтересованной стороной, пригово­ру которой они обязуются беспрекословно подчиниться... В таком виде и понимают третейское разбирательство в средние века" [29. C. 63].

В основе международного арбитража лежит компромисс, то есть удостоверенное специальным юридическим актом согла­шение спорящих сторон подвергнуть их конфликт третейскому разбирательству и решению особо выбранного лица или лиц. Акт компромисса должен заключать в себе точное обозначение лиц, его заключивших, и лица, избранного третейским судьей, порядок разбирательства и решения спора (время, место и пр.) и, наконец, обязательство сторон подчиниться решению арбитра. Все это и составляет содержание компромисса. Что касается формальной стороны компромисса, то он бывает или в форме специально (ad hoc) заключенного договора, или включается в другой общий международный трактат или какое-либо иное соглашение по другим вопросам, или основывается на протоко­ле, подписанном уполномоченными обеих сторон, что бывает в разных мелких, второстепенных случаях арбитража. Ю. Я. Баскин и Д. И. Фельдман справедливо указывают, что „большая часть арбитражей носила характер ad hoc".

По поводу личности третейского судьи М. А. Таубе замечает,
что им могло быть выбрано любое право- и дееспособное лицо
мужского пояа (женщины в качестве международного третейско­го судьи не встречаются в истории средневековья) или группа лиц. В некоторых случаях, отмечает М. А. Таубе, предусматривался суперарбитр. Третейскому суду давалось полное право рассматривать данное дело во всем его объеме. Дж. Ралстон отмечает по этому поводу, что „средневековая концепция компетенции арбитров существенно отличается от современной. Сейчас арбитр считает свои полномочия ограниченными".

Разбирательство дела велось в форме состязательного процесса. На основе всех данных третейский судья выносил свое решение; если спор рассматривался третейским судом, сос­тоявшим из группы лиц, то решение выносилось большинством голосов, в письменном виде в форме грамоты, патента или же, в малозначительных случаях, в форме простого протокола, По существу, исполнение третейских приговоров зависело исключительно от добросовестности государств, добровольно заключавших между собой договор о мирном третейском раз­бирательстве их спора. Гарантии исполнения третейского решения были нескольких видов. М. А. Таубе выделяет три вида) гарантий. Первый — присяга, клятва именем бога; второй - материальные гарантии, например территориальный залог или денежная неустойка, передаваемая арбитру; третий - поручи­тельство третьих лиц, как правило, крупных вассалов догова­ривающихся сторон. В этих случаях поручившиеся вассалы имели „право и обязанность восстания" против своего собствен­ного сюзерена, если тот нарушал или отказывался исполнить третейское решение.

В средневековье было также общепризнано, что в случае подкупа арбитра решение признавалось недействительным, хотя Дж. Ралстон указывает, что такие случаи практически не известны истории.

Как отмечалось, в средние века встречались и соглаше­ния более общего характера, предусматривавшие создание постоянных третейских судов: между Генуей и Венецией (1235 г.), королем Франции и графом Генегау (1304 г.), Торунский договор Польши с Литвой, с одной стороны, и Тев­тонским орденом — с другой (1411 г.) и т. д. Дж. Рал­стон, ссылаясь на Сакса, упоминает образование в 1210 году лиги между Любеком и Гамбургом, которая в 1360 году вклю­чала уже 52 города и в XV веке — 80 городов Балтики, Рейна и Фландрии. Начиная с 1418 года все споры, возникающие между городами, разрешались в лиге с помощью арбитража. Е. А. Ко­ровин отмечает, что „некоторые договоры предусматривали даже генеральный арбитраж, т. е. по всем могущим возникнуть спо­рам".

Таким образом, с определенностью можно сделать вывод, что в средние века арбитражное разрешение межгосударст­венных споров складывается в самостоятельный институт меж­дународного права и занимает достойное место среди других мирных средств разрешения международных конфликтов и раз­ногласий.

В период абсолютизма международный арбитраж как мирное средство разрешения межгосударственных споров почти исчез. Л. А. Камаровский пишет по этому поводу: „Третейские решения, постановляемые часто... в средние века, исчезают почти совсем в тот период новой истории, который известей под именем абсолютизма и династической полити­ки". В. В. Тенишев высказывает мысль, что „идея мирного разрешения международных столкновений совершенно утратила свое значение в первые века новой истории". С этим замечанием автора можно согласиться только в отношении „идеи" арбитражного разбирательства межгосударственных спо­ров, так как другие мирные средства, например дипломатия, непосредственные переговоры, получили свое дальнейшее развитие. Да и сам В. В. Тенишев далее указывает только на арбитраж: „Начиная с XVI столетия, третейское разбирательство почти совершенно исчезло в европейской международной прак­тике и не возобновлялось до конца ХVIII столетия". Этому есть и свои причины. На смену феодальной раздробленности пришло время централизованной и неограниченной власти абсо­лютной монархии.

Представляется, что арбитражное разрешение споров выгля­дело в этот период ограничителем власти и прав суверена, абсо­лютного монарха, и поэтому было неприемлемым. Непрерыв­ные войны также не способствовали развитию третейского раз­бирательства. „Право, как во внутренней, так и во внешней жизни народов, существовало гораздо более на бумаге, нежели в действительности", - писал Л. А. Камаровский. Междуна­родный арбитраж как юридический способ разрешения споров основывается в первую очередь на международном праве. В этом, с нашей точки зрения, также причина того, что между­народный третейский суд, выражаясь словами Л. А. Камаровского, „не получил полного осуществления и в новое время". „Несмотря на неуклонное развитие международного права в течение XVI—XVIII веков, за этот период можно отметить мало случаев арбитража...", - говорит Л. Оппенгейм.

Д. Б. Левин справедливо подчеркивает, что в XVII веке „только в виде довольно редких исключений в международные договоры включается оговорка об арбитраже, в XVIII веке (точнее, на протяжении первых трех его четвертей) значение арбитража в международной практике еще более падает".

Арбитраж в эпоху абсолютизма если и имел место, то только между малыми странами, например между швейцарскими кантонами. Э. Ваттель писал, что швейцарцы всегда были готовы применить арбитраж как мирный способ решения своих споров. „Отдельные случаи третейского решения в новой истории, - отмечает В. В. Тенишев, - между крупными держа­вами замечались гораздо реже, чем в средние века".

В качестве довольно редкого примера оговорки об арбитра­же в международном договоре можно привести англо-голланд­ский договор 1654 года, в котором оговорка об арбитраже соп­ровождалась следующим предписанием относительно его проце­дуры: „Арбитры должны быть помещены в комнату, изолирова­ны от всех других лиц и лишены огня, свечей, напитков и каких-либо других припасов, пока они не придут к соглашению".

Дж. Ралстон упоминает Вестминстерский договор 1655 го­да, восстановивший мир между Францией и Англией, который „закрепил в ст. 24, что Республика Гамбург займет место отношении своих взаимных требований, но тем не менее желают укрепить или восстановить мир, они иногда доверяют решение спорного дела арбитрам, избираемым по взаимному согласию". По его мнению, „арбитраж представляет собой весьма разумное средство".

Русской правовой мысли этого периода также не были чужды идеи мира и третейского суда. Так, перу выдающегося русского просветителя В. Ф. Малиновского принадлежит наиболее значительное из сочинений этого времени „Рассуждения о мире и войне", которое написано в основном в 1790 году. „Мы должны совсем оставить войну..." - говорит автор, считая, что необходимо „решать... споры народов по уста­новленному порядку". По его мнению, „независимая держа­ва, подобно частному человеку, не имеет права начать ссору без всякого посредничества и суда". В. Ф. Малиновский подчерки­вает, что „европейские державы, христианские области обязаны всемерно стараться миролюбиво оканчивать свои ссоры". Автор указывает на необходимость мирного разрешения межгосудар­ственных споров путем посредничества и третейского суда. При­чем юридическому способу решения конфликтов, то есть третей­скому суду, по нашему мнению, он отдает приоритет: „Наблюде­ние правосудия между целыми народами столь же необходимо, как и между частными лицами; ненаблюдение такого между наро­дами причиняет более бед, нежели между частными людьми".

Э. А. Араб-Оглы, оценивая значение работ В. Ф. Малинов­ского, отмечает, что они „способствовали развитию прогрес­сивных традиций в русском международном праве".

В ХVII - XVIII веках, несмотря на то что на практике ар­битражное разрешение, межгосударственных споров применя­лось в очень незначительных размерах, теоретическая мысль как раз и стала той основой, на которой третейский суд полу­чил в XIX веке значительное развитие.

Поиск по сайту: