Иммензее

И опять пришли долгие годы. В теплый весенний день на тенистой лесной дороге, которая отлого спускалась под гору, шагал молодой человек с мужественным загорелым лицом. Его серьезные серые глаза жадно вглядывались вдаль, словно ожидая, что однообразная дорога вот-вот изменится, но все оставалось по-прежнему. На дороге показалась фигура, она медленно поднималась ему навстречу.

— Эй, любезный, — крикнул путник возчику, шагавшему рядом, — пройду я здесь на Иммензее?

— Держите все прямо, — ответил тот, сдвинув на затылок свою широкополую соломенную шляпу.

— Далеко ли еще?

— Да вы почти уже пришли. Не выкурите и половины трубочки, как уже будете у озера; тут же рядом и господский дом.

Фура проехала мимо, а путник еще быстрее зашагал по тенистой дороге. Спустя четверть часа слева от него лес вдруг кончился; дорога теперь шла над обрывом, и вершины столетних дубов, росших по склону, едва достигали обочины. Над ними простирался солнечный ландшафт. Глубоко внизу, в долине, спокойной синевой сияло озеро, окаймленное почти со всех сторон освещенными солнцем лесами; и только в одном месте они расступались, открывая взору необъятную даль, которую замыкали окутанные голубоватой дымкой горы. Напротив, чуть наискось от места, где стоял путник, в зеленом массиве лесов, казалось, белеет снег: то цвели фруктовые деревья, и среди них на высоком берегу озера стоял господский дом, — белый, крытый красной черепицей... Аист слетел с трубы и медленно стал кружить над водой.

— Иммензее! — воскликнул путник. Казалось, он достиг цели; он стоял, не шевелясь, и поверх деревьев, вершины которых почти касались его ног, всматривался в далекий берег озера, где тихо покачивалось на воде отраженье господского дома. И вдруг он быстро пошел вперед.

Дорога здесь круто спускалась под гору; деревья снова укрыли его своей тенью, но теперь они заслоняли вид на озеро, — лишь, изредка сверкало оно в просветах между ветвей. Вскоре опять начался отлогий подъем; справа и слева исчезали леса, их сменили холмы, сплошь покрытые виноградниками. Дорога была обсажена цветущими фруктовыми деревьями, в которых с жужжаньем роились пчелы. Статный мужчина в коричневом пальто шел навстречу путнику. Еще издали он замахал шапкой и весело крикнул:

— Добро пожаловать, добро пожаловать, дружище Рейнгард! Добро пожаловать в поместье Иммензее!

—Благодарствуй, Эрих, спасибо на добром слове! — крикнул ему путник.

Они сошлись и пожали друг другу руки.

--- Неужели, это действительно ты? — спросил Эрих, вглядываясь в серьезное лицо своего старого школьного товарища.

--- Конечно, я, да и ты, Эрих, все такой же, только выглядишь еще бодрей и веселей, чем прежде!

Простоватое лицо Эриха озарилось радостной улыбкой.

— Да, дружище Рейнгард, — сказал он, снова пожимая руну гостя, ведь с тех пор мне сильно повезло; ты сам знаешь... Потом, потирая руки, он радостно воскликнул: — Вот будет сюрприз! Уж этого она никак не ожидала, никак!..

— Сюрприз? — удивленно переспросил Рейнгрд. — Для кого?

— Для Элизабет.

— Для Элизабет? Разве ты ей ничего не сказал о моем приезде?

— Ни слова, дружище Рейнгард! Ниона, ни мать ни о чем и не подозревают! Я написал тебе по секрету от них, чтобы еще больше их обрадовать! Знаешь, я ведьвсегда любил тайно вынашивать свои планы.

Рейнгард задумался: чем ближе подходили они к усадьбе, тем тяжелее он переводил дыхание. Виноградники по левую сторону дороги окончились, уступив место обширному огороду, который простирался почти до самого озера. Аист спустился на огород и с важностью прохаживался вдоль гряд.

— Эй, ты! — крикнул Эрих, хлопнув в ладоши. — Опять этот долговязый египтянин ворует у меня горох!

Птица медленно поднялась в воздух и взлетела на вершину нового строения в конце огорода; по стенам его стлались подвязанные ветви персиковых и абрикосовых деревьев.

— Это винокурня, — сказал Эрих — я построил ее всего два года назад. Остальные службы покойный отец сам переделал заново, а жилой дом еще дедовский. Так помаленечку и движемся вперед.

Тем временем они вышли на широкую площадку, по сторонам которой тянулись службы, а в глубине высился господский дом. К обоим его флигелям примыкала высокая садовая ограда, за которой сплошной стеной стояли туи; кое-где из-за ограды свешивались цветущие ветки сирени. Мужчины, с загорелыми и разгоряченным от работы спинами, проходили мимо, кланяясь обоим друзьям, и Эрих на ходу задавал им вопросы или отдавал распоряжения. Но вот они у дома. В высоких сенях их охватила прохлада; миновав сени, приятели свернули налево, в темный боковой коридор. Эрих отворил двери, и они очутилась на просторной веранде; окна ее были сплошь затемнены листвой, и здесь царил зеленый полумрак; но через раскрытую настежь дверь, ведущую в сад, вливался яркий свет весеннего дня, и виден был сад с круглыми клумбами и рядами подстриженных деревьев, разделенными прямой и широкой аллеей, откуда открывался вид на озеро и на раскинувшиеся за ним леса.

Едва друзья ступили па веранду, как сквозной ветер дохнул на них волной аромата.

На террасе перед дверью в сад сидела девически стройная женщина в белом. Она встала и пошла навстречу вошедшим, но на полпути как вкопанная остановилась, не сводя глаз с приезжего. Он, улыбаясь, протянул ей руку.

— Рейнгард! — воскликнула она. — Рейнгард! Боже мой, неужели это ты! Мы так давно не виделись!

— Давно, — повторил он и больше не смог ничего сказать; при звуке ее голоса он почувствовал, как от боли сжалось у него сердце. Он поднял на нее глаза. Она стояла перед ним все такая же легкая и нежная, как много лет назад в их родном городе, когда он сказал ей: «До свидания!»

Эрих с сияющим лицом остановился в дверях.

— Ну, Элизабет, — сказал он, — признайся, его-то уж ты никак не ожидала!

Элизабет, как сестра, улыбнулась ему.

— Какой ты добрый, Эрих! — сказала она.

Он ласково взял ее узкую руку в свои.

— И раз уж мы его заполучили,— сказал Эрих, — то теперь не скоро отпустим. Он долго пропадал на чужбине, но мы его снова приручим. Погляди только, каким он стал — совсем чужим и таким важным!

Робкий взгляд Элизабет скользнул по лицуРейнгарда.

— Это только так кажется из-за долгой разлуки, — сказал Рейнгард.

В эту минуту в дверях показалась мать, держа в руках связку ключей.

— Господин Вернер! — вырвалось у нее при виде Рейнгарда. — Вот это гость — и желанный и нежданный.

И беседа потекла своим чередом; вопросы, ответы и снова вопросы. Женщины взялись за свое рукоделие, и, пока Рейнгард отдавал должное приготовленным для него прохладительным напиткам, Эрих уселся рядом, раскурил массивную пенковую трубку и, беседуя, удовлетворено попыхивал ею.

На следующий день Рейнгарду пришлось пойти с ним осматривать поля, виноградники, посадки хмеля и винокурню. Все было отлично налажено, люди, работавшие на поле и у котлов, выглядели здоровыми и довольными. За обедом семья собиралась на веранде, и остаток дня, если хозяевам позволяло время, все проводили вместе. Только на несколько часов после завтрака и перед ужином Рейнгард оставался в отведенной для него комнате и работал. Он уже много лет занимался тем, что собирал, где только возможно, бытующие в народе стихи и песни; теперь он решил наконец привести в порядок собранные им сокровища, мечтая, если будет возможно, пополнить их новыми записями местных песен. Элизабет была всегда мягка и приветлива; постоянное предупредительное внимание Эриха она принимала с покорной благодарностью, и Рейнгарду думалось иногда, что веселое дитя прежних лет могло бы стать не столь молчаливой женой.

Со второго дня своего пребывания в этом доме он совершал вечерние прогулки по берегу озера. Тропинка окаймляла сад, спускавшийся к самой воде. В конце ее на мысу, под высокими березами, стояла скамья. Мать Элизабет назвала ее «вечерней», потому что мыс смотрел на запад и на склоне дня особенно хорошо было любоваться отсюда заходом солнца. Как-то вечером, когда Рейнгард возвращался той же дорогой с прогулки, его внезапно застиг дождь. Он попытался укрыться под росшей на берегу липой, но вскоре тяжелые капли стали пробиваться сквозь листву. Промокнув до нитки, он примирился со своей участью и медленно продолжал путь под дождем. Уже почти стемнело, дождь усиливался. Когда Рейнгард подходил к «вечерней» скамье, ему показалось, что среди белевших в сумраке стволов березы он различает женщину в белом. Она стояла неподвижно, и, подойдя ближе, он было подумал, что она смотрит в его сторону, словно кого-то ожидая... Ему почудилось, что это Элизабет. Он ускорил шаг, чтобы присоединиться к ней и вместе вернуться через сад домой, но она медленно отвернулась и исчезла в темной боковой аллее. Он не мог ничего понять и рассердился было на Элизабет, по все же усомнился, она лиэто; однако постеснялся ее об этом спросить и, вернувшись домой, не вышел на веранду, лишь бы не видеть, как Элизабет тоже входит туда из сада.

Поиск по сайту: