Удовольствие

Есть два рода удовольствий, подобно тому как есть два рода страданий: одно — это физическое удовольствие, другое — удовольствие от предвидения. Если человек лю­бит прекрасных рабынь и красивые картины, то, найдя сокровище, он приходит в восторг. Скажут, он, однако, не испытывает еще никакого физического удовольствия. Это верно. Но в этот момент он приобретает средства доста­вить себе предметы своих желаний. Одно это предвиде­ние близкого удовольствия есть уже удовольствие. Если бы он не любил прекрасных.рабынь п прекрасные карти­ны, он был бы равнодушен к находке этих сокровищ.

Следовательно, удовольствие от предвидения всегда предполагает существование удовольствий, испытываемых чувствами. Надежда наслаждаться завтра своей любовни­цей делает меня сегодня счастливым. Предвидение или память превращает в реальное наслаждение приобретение всех средств, способных доставить мне удовольствие. Дей­ствительно, почему я испытываю приятное ощущение всякий раз, когда добиваюсь более высокой степени поче­та, уважения к себе, богатств п особенно власти? Потому, что я считаю власть самым надежным средством увеличить свое счастье.

Власть

Люди любят самих себя. Все желают быть счастливы­ми п думают, что они были бы совершенно счастливы, если бы обладали властью, необходимой, чтобы доставить им всякого рода удовольствия. Желание власти имеет, стало быть, своим источником любовь к удовольствиям.

Предположим абсолютно бесчувственного человека. Но, скажут, такой человек был бы лишен идей и, следова­тельно, был бы просто статуей. Согласен. Допустим, од­нако, что он мог бы существовать п даже размышлять. Какое значение придавал бы он королевской власти и ко­роне? Никакого. Действительно, что могла бы прибавить эта огромная власть к счастью бесчувственного человека?

Если честолюбец так добивается власти, то это потому, что он видит в ней средство приобрести удовольствия. Власть, подобно деньгам, является ходячей монетой. Дей­ствие власти и банковских чеков одно и то же. Если я имею подобный чек, то по предъявлении его я получаю в Лондоне или Париже 100 тысяч экю, а следовательно, п все те удовольствия, которые представляет эта сумма. Если я имею приказ, предоставляющий мне командование или власть, то я таким же образом получаю по предъяв­лении его от своих сограждан известное количество про­дуктов или удовольствий. Результаты богатства и власти почти одинаковы, ибо богатство есть тоже власть.

Каким образом взимали бы налоги в стране, в которой были бы неизвестны деньги? Натурой, т. е. в виде хлеба, вина, скота, фуража, зерна, дичи п т. д. Каким образом там торговали бы? Путем обмена. Деньги, таким образом, следует рассматривать как портативный товар, на кото­рый условились для облегчения торговли обменивать все другие товары. Не так ли обстоит дело с должностями и почестями, которыми цивилизованные народы вознаграж­дают услуги, оказанные отечеству? Почему бы и пет? Что такое почести? Монета, тоже представляющая всякого рода продукты и удовольствия. Предположим страну, в которой не была бы в ходу монета почести; предположим народ, слишком свободный и гордый, чтобы терпеть чрез­мерное неравенство в условиях жизни граждан и давать слишком много власти одним над другими. Каким обра­зом этот народ стал бы вознаграждать великие и полез­ные для отечества деяния? Продуктами и удовольствиями в натуре, т. е. перенесением такого-то количества зерна, пива, сена, вина п т. п. в погреб пли амбары героя, при­несением ему в дар такого-то количества арпанов нерас­паханной земли п такого-то количества прекрасных ра­бынь. Греки вознаградили мужество Ахилла, предоста­вив ему обладание Бризеидой⁰¹*.

^а На острове Рамини нпкто не.может жениться, если он не убьет неприятеля п не принесет его голову. Человек, победивший

Какая была у скандинавов, саксов, скифов, кельтов, самнитов, арабов ^а награда за мужество, таланты и добро­детели? То подаренная героям прекрасная женщина, то приглашение на пиршество, где воины, угощаемые тон­кими яствами и приятными напитками, слушали с восхи­щением песни бардов.

Очевидно, что если у большинства цивилизованных народов наградой за добродетельные поступки являются деньги и почести, то это потому, что они представляют те же блага и удовольствпя, которые бедные и свободные народы доставляли своим героям в натуре и для приобре­тения которых эти герои подвергались величайшим опа­сностям. Предположим, что эти должности п почестп не представляют этих продуктов п удовольствий; допустим, что эти почести являются лишь пустыми титулами °, то­гда титулы эти, оцениваемые по их настоящей стоимости,

двух неприятелей, пмеет право взять двух жен п т. д., до пятиде­сяти. Какой причиной объяснить установление подобного обычая? Положением этих островитян, которые, будучи окружены со всех сторон враждебными народами, не могли бы сопротивляться пм, еслп бы для внушения своим гражданам мужества онл не давали им за храбрость самых больших наград.

^а Среди даров, которые еще и в настоящее время караваны приносят арабам пустыни, наиболее ценными считаются девушки, достигшие половой зрелости. Такую же дань победители-сарацины требовали некогда от побежденных. После завоевания Испании Абдерам потребовал от мелкого князька Астурии ежегодной дани в виде сотни прекрасных девушек.

⁶ В деспотических странах побуждение славы обыкновенно очень слабо. Это потому, что слава не дает здесь никакой власти; потому, что вся власть поглощена деспотом; потому, что в этих странах герой, покрытый славой, не находится в безопасности от интриг ничтожнейшего царедворца; потому, что он не является собственником ни своего имущества, нп своей свободы; потому, наконец, что по приказу государя его могут бросить в тюрьму, от­нять у него богатства, почести и даже лишить его жизни.

Почему англичанин смотрит на большинство иностранных вельмож как на удостоенных отличий лакеев п как на украшенные лентами жертвы? Потому что простой крестьянин в Англии пмеет большее значение, чем в других странах человек, занимающий видное положение. Этот крестьянин свободен, он может безнака­занно быть добродетельным, он не знает ничего выше себя, кроме закона.

В бедных республиках самым могущественным источником деятельности должно быть желание славы, в деспотических же странах источником действия и движущей силой народа, подчи­ненного правительству, является желание денег, основывающееся на любвп к роскоши.

скоро перестали бы быть предметом желаний. Чтобы сол­дат шел на приступ, экю его жалования должно предста­влять пинту водки п ночь маркитантки. Солдаты прежних времен и современные солдаты — одой п те же ^а. Человек не изменился, п за одно п то же вознаграждение.он во все времена будет совершать те же приблизительно по­ступки. Предположим, что он равнодушен к удовольствию п страданию: он не станет ничего делать; он не будет способен ни к угрызениям совести, ни к дружбе, будет нечувствителен, наконец, к любви, богатству п власти. Действительно, человек, нечувствительный к самому удо­вольствию, неизбежно будет нечувствителен к средствам приобрести его. В богатстве и власти люди ищут сред­ства избавиться от физических страданий п доставить себе физические удовольствия. Если приобретение денег и власти всегда представляет удовольствие, то это по­тому, что предвидение п память превращают в реальное удовольствие все средства получить его.

Общий вывод из этой главы: все в человеке есть ощу­щение. Но я приведу еще одно доказательство этой ис­тины, показав, что результатом той же чувствительности является п общительность человека.

ГЛАВА VIII