ПРИМЕР ПРОТИВОРЕЧИВЫХ ИДЕЙ ИЛИ ПРАВИЛ, ПОЛУЧЕННЫХ В РАННЕЙ МОЛОДОСТИ

Пусть меня простят, -если, желая дать лучше понять противоречивость всех правил нашего воспитания, я вы­нужден буду допустить не совсем благородный тон, — этого требует тема моей книги. Противоречия эти особен­но бросаются в глаза в монастырях, предназначенных для воспитания молодых девушек. Итак, войдем в монастырь. 8 часов утра. Это — время собеседования, когда в речи о стыдливости настоятельница доказывает, что воспитан­ница монастыря не должна никогда поднимать глаза на мужчину. Пробило 9 часов. В приемной появился учитель танцев. Держитесь как следует, говорит он своей ученице, подымите голову п глядите всегда прямо на своего парт­нера. Кому же верить: учителю танцев или настоятель­нице? Воспитанница не знает этого и не приобретает ни того изящества, которое хочет воспитать в ней один, ни топ скромности, которую проповедует другая. Но чему приписать эти противоречия в воспитании, как не протп-во_речпвым желаниям родителей, чтобы их дочь была в одно л то же время п мила, п скромна, чтобы она соеди­няла с монастырским ханжеством театральную грацию? Они хотят примирить непримиримые вещи³.

Возможно, что у одних только турок воспитание соот­ветствует тому, что требуется у них от женщин²⁵.

Правила воспитания будут оставаться спорными п не­определенными до тех пор, пока их не свяжут с какой-нибудь единой целью. Какова же может быть эта цель? Наибольшее общественное благо, т. е. наибольшее удо­вольствие и наибольшее счастье наибольшего числа граж­дан.

Утрачивая из виду эту цель, родители начинают бес­помощно путаться в вопросе о воспитании. Их руково-

^а Желают, чтобы девушка была правдивой п простодушной. Ей представляют жениха, он ей не нравится, п она говорит это. Это находят дурным. Таким образом, родители хотят, чтобы она была правдивой пли лживой в зависимости от их заинтересованно­сти в том, чтобы она была топ плп иной.

дителем становится одна только мода. От нее они узнают, что для того, чтобы сделать из своей дочери музыкантшу, надо нанять ей учителя музыки; они не знают, что для того, чтобы дать ей ясное представление о добродетели, ей надо таким же образом нанять учителя нравственно­сти.

Мать берет на себя заботу о воспитании своей дочери; утром, накладывая румяна, она говорит ей, что красота — ничто, что доброта и таланты — это все^а. В эту минуту кто-либо входит в будуар матери. Каждый повторяет де­вочке, что она красива; но за ее таланты⁶ и гуманность ее не похвалят даже один раз в год. Кроме того, единст­венными наградами, которые ей обещают за ее прилежа­ние и ее добродетели, являются различные украшения. И в то же время хотят, чтобы девочка была равнодушной к красоте. Какую путаницу подобное поведение должно вносить в ее голову!

Не более последовательно воспптанпе молодого чело­века. Первая внушаемая ему обязанность — это соблюде­ние законов; вторая — нарушение их, если его оскорб­ляют: в случае оскорбления он должен под страхом бесче­стья драться на поединке. Ему доказывают, что уважение на земле и небесную славу завоевывают благодаря услу­гам, оказанным отечеству. А на какие образцы для под­ражания указывают ему? На какого-нибудь монаха, на фанатика и бездельника-дервиша, нетерпимость которых привела к смутам п запустению государства.

Отец рекомендует своему сыну верность своему слову. Но вот появляется богослов п говорит этому сыну, что мы не связаны словом по отношению к врагам божьим; что Людовик XIV на этом основании отменил Наптскнй эдикт, изданный его предками; что папа окончательно ре­шил этот вопрос, объявив недействительным всякий дого­вор, заключенный между еретическими п католическими государями, и предоставив последним право нарушить его, если они сильнее.

^а Пусть уверяют девушку, что без талантов нельзя выйти за­муж, — на следующий день она узнает, что самая глупая из ее подруг сделала прекрасную партию, потому что имела большое приданое и потому что теперь женятся только на приданом.

⁶ Если девочку хвалят обыкновенно только за красоту, то это объясняется тем, что красота представляет действительно самое интересное и желанное качество той женщины, к которой прихо­дят с визитом, не будучи ни мужем ее, ни другом, и тем, что у женщин мужчины бывают лишь с визитом.

Проповедник доказывает с кафедры, что христианский бог — это бог истины, что его последователей узнают по их ненависти ко лжи²⁶. Но только он сошел с кафедры, как он уже согласен с тем, что очень благоразумно умол­чать об истине²⁷; сам он, прославляя истину, остере­гается, однако, говорить ее²⁸. Действительно, человек, который написал бы в католических странах истинную историю своего времени, восстановил бы против себя всех почитателей этого бога истины²⁹. В подобных стра­нах от преследований избавлены только немой, глупец или лгун.

Если какой-нибудь воспитатель благодаря своим забо­там сумеет наконец внушить своему воспитаннику кро­тость и человечность, появляется духовник и говорит этому воспитаннику, что людям можно прощать их по­роки, но не заблуждения; что в этом последнем случае снисходительность есть преступление п что следует сжи­гать всякого, кто думает не так, как он сам.

Невежество богослова и его противоречия с самим со­бой столь велики, что он выступает против страстей даже в тот самый момент, когда хочет побудить своего уче­ника к соревнованию. Он забывает тогда, что соревнова­ние — это страсть, и, судя по результатам ее, даже очень сильная страсть.

Таким образом, все противоречиво в деле воспитания. Какова причина этого? Незнание истинных принципов этой науки, о которой люди имеют лишь смутные идеи. Нужно было бы просветить людей — попы этому проти­вятся. Если истина засияет на минуту над их головами, то они затемняют ее лучи мраком своей схоластики. Заблуж­дение и преступление одинаково стремятся к темноте: пер­вое — к темноте слов³⁰, второе — к тьме ночи. Впрочем, пусть не приписывают одной только теологии всех проти­воречий нашего воспитания. Имеются также противоре­чия, которыми мы обязаны порокам правительства. Как убедить юношу быть верным, быть честным в обществе и уважать чужие секреты, если даже в Англии правитель­ство под самым ничтожным предлогом вскрывает письма частных лиц и нарушает публичное доверие? Как на­деяться внушить ему отвращение к доносу и шпионству, если он видит, что шпионы находятся в почете, получают пенсии и осыпаются наградами?

Желают, чтобы по выходе из школы молодой человек бывал в свете, держал себя там хорошо, чтобы он оста-

вался целомудренным. Но неужели в тот самый момент, когда потребность любить дает себя чувствовать осо­бенно сильно, молодой человек сможет остаться нечувст­вительным к прелестям женщин ^а, не испытывая никаких желаний? Неужели отцы могут быть настолько глупы и думать, что в то время, когда правительство строит опер­ные театры, когда обычай открывает доступ туда моло­дежи, последняя будет думать о своем целомудрии н оста­нется равнодушной к зрелищу, в котором восторги, удо­вольствия и могущество любви изображены самыми яр­кими красками п во время которого эта страсть проникает в наши души через все органы чувств ^б.

Я никогда не кончил бы, если бы захотел привести список всех противоречий европейского, п в особенности папистского, воспитания '*. Каким образом распознать в тумане его предписаний тропу добродетели? Не удиви­тельно, что католики часто удаляются от нее. Не имея твердых принципов в этом вопросе, они поэтому обязаны своими пороками или своими добродетелями положению, в котором они находятся, книгам, друзьям п, наконец, любовницам, доставляемым им случаем. Но разве нет средства сделать воспитание человека более независимым от случая? И каким образом добиться этого?

Учить только истине. Заблуждение всегда противоре­чит себе, истина — никогда.

Не поручать воспитание граждан двум различным властям с противоположными интересами, которые всегда будут учить двум противоречивым системам нравствен­ности ³¹.

^а Предположим, что действительно захотелп бы охладить у молодых людей любовные желания. Что же нужно сделать для этого? Ввести энергичные физические упражнения и внушить мо­лодежи вкус к ним. Физические упражнения являются в этом слу­чае действенной проповедью. Чем больше поту, чем больше затрат животной энергии, тем меньше остается силы для любви. Холод­ность п равнодушие к женщинам у канадских дикарей зависят от усталости и истощения их во время долгих п утомительных охот.

⁶ Пусть не думают на основании этих слов, будто я желаю уничтожить театры, оперы или комедии. Я критикую здесь лишь противоречие между нашими обычаями н действующими прави­лами нравственности. Я не враг театральных зрелищ н не придер­живаюсь в этом вопросе взглядов Руссо. Театральные зрелища представляют, несомненно, удовольствие. Но нет такого удоволь­ствия, которое не могло бы стать в руках мудрого правительства принципом, творящим добродетель, если оно служит наградой по­следней.

В силу какой роковой необходимости, могут спросить, почти все народы поручили нравственное воспитание сво­ей молодежи духовенству? Что представляет собой нрав­ственность папистов? Груду суеверий. Между тем нет такой вещи, которой не добилось бы духовенство с по­мощью суеверия. Благодаря суеверию оно лишает прави­телей их авторитета п королей пх законной власти; бла­годаря ему оно подчиняет себе народы и приобретает власть над ними, часто стоящую выше законов; словом, благодаря ему оно губит даже принципы нравственности. Какое же есть средство против этого зла? Только одно: заново и целиком перестроить эту науку. Нужно было бы, чтобы прониклись новым духом при формировании ее но­вых принципов п чтобы все стремились к общественному благу.

Пора, чтобы правители (Magistrals) в качестве свя­щеннослужителей нравственности основали ее на простых, ясных, соответствующих общему интересу принципах, о которых все граждане могли бы составить себе одина­ково правильные и точные представления. Но возникает вопрос: соответствует ли простота п единообразие этих принципов различным страстям людей?

На это нужно ответить: желания людей могут быть различными, но их взгляд на вещи по существу одинаков: они поступают дурно, но видят хорошо. Все люди рожда­ются со здравым умом, все видят истину, когда им ее ясно показывают. Что касается молодежи, то она тем более жадно стремится к пстпне, чем меньше она привыкла к компромиссам и чем меньше у нее интереса видеть пред­меты отличными от действительности. Не так легко уда­ется испортить ум молодых людей. Для этого нужно ис­пользовать всю терпеливость и все искусство теперешнего воспитания, но все же время от времени эти молодые люди замечают благодаря природному уму ложность взглядов, которыми загружают их память. Почему же они не изгоняют их из нее, заменив их новыми идеями? Потому что подобная перемена в идеях требует времени п усилий, а задача эта слишком тягостна для большинства людей, которые часто сходят в могилу, не приобретя от­четливых и точных идей о добродетели.

Когда у людей будут здравые идеи о добродетели? Ко­гда религиозная система соединится с системой блага нации, когда религии, эти обычные орудия честолюбия и духовенства, станут орудием общего блага. Возможно ли

вообразить себе такую религию? Исследование этого во­проса заслуживает внимания мудрых люден. Поэтому я остановлюсь мимоходом на ложных религиях.

Поиск по сайту: