АМЕРИКАНСКАЯ ГЛОБАЛЬНАЯ СИСТЕМА

Хотя американское превосходство в международном масш­табе неизбежно вызывает представление о сходстве с пре­жними имперскими системами, расхождения все же более существенны. Они выходят за пределы вопроса о террито­риальных границах. Американская мощь проявляется через глобальную систему явно американского покроя, отражаю­щую внутренний американский опыт. Центральное место в этом внутреннем опыте занимает плюралистический характер как американского общества, так и его политической системы.

Прежние империи были созданы аристократическими политическими элитами и в большинстве случаев управля­лись по сути авторитарными или абсолютистскими режима­ми. Основная часть населения имперских государств была либо политически индифферентна, либо, как совсем недав­но, заражена имперскими эмоциями и символами. Стремле­ние к национальной славе, "бремя белого человека", "циви­лизаторская миссия", не говоря уж о возможностях персонального обогащения, — все это служило для мобили­зации поддержки имперских авантюр и сохранения иерар­хических имперских пирамид власти.

Отношение американской общественности к внешней демонстрации американской силы было в значительной мере двойственным. Общественность поддерживала участие Америки во второй мировой войне в основном по причине шока, вызванного нападением Японии на Пёрл-Харбор. Участие Соединенных Штатов в холодной войне первона­чально, до блокады Берлина и последующей войны в Корее, поддерживалось очень вяло. После окончания холодной войны статус Соединенных Штатов как единственной гло­бальной силы не вызвал широкого торжества общественно­сти, а скорее выявил тенденцию к более ограниченному толкованию американских задач за рубежом. Опросы обще­ственного мнения, проведенные в 1995 и 1996 годах, свиде­тельствовали о том, что в целом общественность предпочи­тает скорее "разделить" глобальную власть с другими, чем использовать ее монопольно.

В силу этих внутренних факторов американская глобаль­ная система уделяет гораздо больше особого внимания мето­дам кооптации (как в случае с поверженными противника­ми — Германией, Японией и затем даже Россией), чем это делали прежние имперские системы. Она, вероятно, широко полагается на косвенное использование влияния на зависи­мые иностранные элиты, одновременно извлекая значитель­ную выгоду из притягательности своих демократических принципов и институтов. Все вышеупомянутое подкрепляет­ся широким, но неосязаемым влиянием американского гос­подства в области глобальных коммуникаций, народных раз­влечений и массовой культуры, а также потенциально весьма ощутимым влиянием американского технологического пре­восходства и глобального военного присутствия.

Культурное превосходство является недооцененным ас­пектом американской глобальной мощи. Что бы ни думали некоторые о своих эстетических ценностях, американская массовая культура излучает магнитное притяжение, особен­но для молодежи во всем мире. Ее привлекательность, веро­ятно, берет свое начало в жизнелюбивом качестве жизни, которое она проповедует, но ее притягательность во всем мире неоспорима. Американские телевизионные програм­мы и фильмы занимают почти три четверти мирового рын­ка. Американская популярная музыка также занимает гос­подствующее положение, и увлечениям американцев, привычкам в еде и даже одежде все больше подражают во всем мире. Язык Internet — английский, и подавляющая часть глобальной компьютерной "болтовни" — также из Америки и влияет на содержание глобальных разговоров. Наконец, Америка превратилась в Мекку для тех, кто стре­мится получить современное образование; приблизительно полмиллиона иностранных студентов стекаются в Соеди­ненные Штаты, причем многие из самых способных так и не возвращаются домой. Выпускников американских уни­верситетов можно найти почти в каждом правительстве на каждом континенте.

Стиль многих зарубежных демократических политиков все больше походит на американский. Не только Джон Ф. Кеннеди нашел страстных почитателей за рубежом, но даже совсем недавние (и менее прославленные) американские политические лидеры стали объектами тщательного изуче­ния и политического подражания. Политики таких различ­ных культур, как японская и английская (например, японс­кий премьер-министр середины 90-х годов Р. Хасимото и британский премьер-министр Тони Блэр — и отметьте: "Тони" — подражали "Джимми" Картеру, "Биллу" Клинто­ну или "Бобу" Доулу), находили весьма уместным копиро­вать домашнюю манеру, популистское чувство локтя и так­тику отношений с общественностью Билла Клинтона.

Демократические идеалы, связанные с американскими политическими традициями, еще больше укрепляют то, что некоторые воспринимают как американский "культурный империализм". В век самого широкого распространения демократических форм правления американский полити­ческий опыт все больше служит стандартом для подра­жания. Распространяющийся во всем мире акцент на цент­ральное положение написанной конституции и на главенство закона над политической беспринципностью, неваж­но, насколько преуменьшенное на практике, использует силу американского конституционного образа правления. В последнее время на признание бывшими коммунистически­ми странами главенства гражданских над военными (осо­бенно как предварительное условие для членства в НАТО) также оказывала сильное влияние американская система от­ношений между гражданскими и военными.

Популярность и влияние демократической американс­кой политической системы также сопровождаются ростом привлекательности американской предпринимательской экономической модели, которая уделяет особое внимание мировой свободной торговле и беспрепятственной конку­ренции. По мере того как западное государство всеобщего благосостояния, включая его германский акцент на "право участия в решении вопросов" между предпринимателями и профсоюзами, начинает терять свой экономический дина­мизм, все больше европейцев высказывают мнение о том, что необходимо последовать примеру более конкурентос­пособной и даже жестокой американской экономической культуры, если не хотят, чтобы Европа откатилась еще больше назад. Даже в Японии больший индивидуализм в экономическом поведении признается как необходимое сопутствующее обстоятельство экономического успеха.

Американский акцент на политическую демократию и экономическое развитие, таким образом, сочетает простое идеологическое откровение, применимое во многих случа­ях: стремление к личному успеху укрепляет свободу, созда­вая богатство. Конечная смесь идеализма и эгоизма являет­ся сильной комбинацией. Индивидуальное самовыражение, как говорят, это Богом данное право, которое одновремен­но может принести пользу остальным, подавая пример и создавая богатство. Это доктрина, которая притягивает энергетикой, амбициями и высокой конкурентоспособ­ностью.

Поскольку подражание американскому пути развития постепенно пронизывает весь мир, это создает более благо­приятные условия для установления косвенной и на вид консенсуальной американской гегемонии. Как и в случае с внутренней американской системой, эта гегемония влечет за собой комплексную структуру взаимозависимых инсти­тутов и процедур, предназначенных для выработки консен­суса и незаметной асимметрии в сфере власти и влияния.

Американское глобальное превосходство, таким образом, подкрепляется сложной системой союзов и коалиций, кото­рая буквально опутывает весь мир.

Организация Североатлантического договора (НАТО) связывает наиболее развитые и влиятельные государства Европы с Америкой, превращая Соединенные Штаты в главное действующее лицо даже во внутриевропейских де­лах. Двусторонние политические и военные связи с Япони­ей привязывают самую мощную азиатскую экономику к Соединенным Штатам, причем Япония остается (по край­ней мере, в настоящее время) в сущности американским протекторатом. Америка принимает также участие в дея­тельности таких зарождающихся транстихоокеанских мно­госторонних организаций, как Азиатско-Тихоокеанский форум экономического сотрудничества (АРЕС), становясь главным действующим лицом в делах региона. Западное полушарие в основном защищено от внешнего влияния, позволяя Америке играть главную роль в существующих многосторонних организациях полушария. Специальные меры безопасности в Персидском заливе, особенно после краткой карательной операции против Ирака в 1991 году, превратили этот экономически важный регион в американ­скую военную заповедную зону. Даже на бывших советских просторах нашли распространение различные поддержива­емые материально американцами схемы более тесного со­трудничества с НАТО, такие как программа "Партнерство во имя мира".

Кроме того, следует считать частью американской сис­темы глобальную сеть специализированных организаций, особенно "международные" финансовые институты. Меж­дународный валютный фонд (МВФ) и Всемирный банк, можно сказать, представляют глобальные интересы, и их клиентами можно назвать весь мир. В действительности, однако, в них доминируют американцы, и в их создании прослеживаются американские инициативы, в частности на конференции в Бреттон-Вудсе в 1944 году.

В отличие от прежних империй, эта обширная и сложная глобальная система не является иерархической пирамидой. Напротив, Америка стоит в центре взаимозависимой все­ленной, такой, в которой власть осуществляется через по­стоянное маневрирование, диалог, диффузию и стремление к формальному консенсусу, хотя эта власть происходит в конце концов из единого источника, а именно: Вашингтон, округ Колумбия. И именно здесь должны вестись полити­ческие игры в сфере власти, причем по внутренним пра­вилам Америки. Возможно, наивысшим комплиментом, которым мир удостаивает центральное положение демокра­тического процесса в американской глобальной гегемонии, является степень участия самих зарубежных стран во внутриамериканских политических сделках. Насколько это воз­можно, правительства зарубежных стран стремятся при­влечь к сотрудничеству тех американцев, с которыми у них имеются общие этнические или религиозные корни. Боль­шинство иностранных правительств также нанимают аме­риканских лоббистов, чтобы продвинуть свои вопросы, осо­бенно в конгрессе, в дополнение к приблизительно тысяче иностранных "групп интересов", зарегистрированных и действующих в американской столице. Американские этни­ческие общины также стремятся оказывать влияние на американскую внешнюю политику, причем еврейское, гре­ческое и армянское лобби выступают как наиболее эффек­тивно организованные.

Американское превосходство, таким образом, породило новый международный порядок, который не только копиру­ет, но и воспроизводит за рубежом многие черты.американ-ской системы. Ее основные моменты включают:

• систему коллективной безопасности, в том числе объеди­ненное командование и вооруженные силы, например НАТО, Американо-японский договор о безопасности и т л.;

• региональное экономическое сотрудничество, например АРЕС, NAFTA (Североамериканское соглашение о сво­бодной торговле), и специализированные глобальные организации сотрудничества, например Всемирный банк, МВФ, ВТО (Всемирная организация труда);

• процедуры, которые уделяют особое внимание совмест­ному принятию решений, даже при доминировании Со­единенных Штатов;

• предпочтение демократическому членству в ключевых союзах;

• рудиментарную глобальную конституционную и юриди­ческую структуру (от Международного Суда до специ­ального трибунала по рассмотрению военных преступ­лений в Боснии).

Большая часть этой системы возникла в период холод­ной войны как часть усилий Соединенных Штатов, направ­ленных на сдерживание своего глобального соперника — Советского Союза. Таким образом, она уже была готова к глобальному применению, как только этот соперник дрог­нул и Америка стала первой и единственной глобальной державой. Ее суть хорошо изложена политологом Дж. Джо­ном Айкенберри:

"Она была гегемонистской в том смысле, что была скон­центрирована вокруг Соединенных Штатов и отражала политические механизмы и организационные принципы американского образца. Это был либеральный порядок в том, что он был законен и характеризовался обоюд­ным взаимодействием. Европейцы (можно добавить, и японцы) смогли перестроить и объединить свои обще­ства и экономики таким образом, чтобы они соответ­ствовали американской гегемонии, но также и оставили место для эксперимента со своими собственными авто­номными и полунезависимыми политическими система­ми... Эволюция этой комплексной системы служила для "одомашнивания" отношений среди ведущих западных стран. Время от времени между этими странами возни­кали напряженные конфликты, но суть в том, что конф­ликт вмещался в рамки незыблемого, стабильного и все более красноречивого политического порядка... Угрозы войны больше не существует"[4][4].

В настоящее время эта беспрецедентная американская глобальная гегемония не имеет соперников. Но останется ли она неизменной в ближайшие годы?

Поиск по сайту: