Рецитал

Прежде, чем продолжить повествование, хочу снова, согласно уже сложившейся традиции, обратиться к газетам.

Итак, о чем они сообщали 15 апреля 1979 года - в день тридцатилетия нашей героини?

“ЦК КПСС, Совет министров СССР, ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ, руководствуясь принципами интернационалистской позиции нашей партии и Советского государства и идя навстречу многочисленным предложениям и пожеланиям коллективов промышленных предприятий и строек, колхозов и совхозов, ведомств и учреждений, а также отдельных граждан, приняли решение о направлении 75 процентов средств, полученных от проведения Всесоюзного коммунистического субботника, посвященного 109 годовщине со дня рождения В. И. Ленина, в фонд помощи братскому Вьетнаму, пострадавшему в результате варварской агрессии Китая”.

“Газета “Кабул Тайме” дает отповедь маоистской пропаганде, пытающейся преднамеренно исказить характер советско-афганских отношений...” “В апреле начался первый этап продажи билетов на игры Московской Олимпиады. За границей распространяется 1,7 миллиона билетов, то есть более 30 процентов от общего числа”.

“Дом на улице Горького, хорошо известный москвичам, как здание редакции газеты “Труд”, переехал на новое место...

Этот Дом-памятник решено было сохранить в ходе реконструкции Пушкинской площади”. И последнее.

“Мюзикл композитора Р. Паулса “Сестру Керри”, созданный по роману Т.Драйзера, поставлен в Рижском театре оперетты).

...Болдин сразу решил, что их в очередной раз разыгрывают поклонники, когда некий голос по телефону назвался сотрудником культурного атташе Французского посольства и сообщил, что “хотел бы обсудить возможность участия госпожи Пугачевой в концерте с Джо Дассеном”.

Но то был не розыгрыш. Французская строительная фирма, которая возвела для Московской Олимпиады огромный отель “Космос”, пожелала отметить это событие выступлением Дассена в концертном зале новой гостиницы. Но для того, чтобы событие не носило характер “национального праздника” в чужой стране, было решено пригласить здешнюю поп-звезду. Понятно, что сразу же стала рассматриваться кандидатура Пугачевой.

Алла согласилась быстро. Тогда возникли возражения у нашего Министерства культуры. Но поскольку накануне Олимпиады Советский союз должен был активно демонстрировать расцвет свободомыслия и радость от любых культурных контактов с Западом, то чинить глупые препоны для такого ответственного мероприятия как концерт “любимого простыми французами певца” не стоило. Хотят с Пугачевой - ну и Бог с ними. О спорт, ты мир...

Возможно, наших чиновников раздосадовало и то обстоятельство, что советская сторона не имела вообще никакого касательства к этому мероприятию. Дассен прилетел на своем самолете, со своей аппаратурой и даже своими охранными овчарками (они стерегли французскую технику в “Космосе”).

“Я помню, как приехало наше телевидение, - улыбается Болдин, - будучи в абсолютной уверенности, что сейчас все снимет. И, наверно, первый раз в жизни телевизионщики получили отказ от съемок, что оказалось для них полной неожиданностью. Но им объяснили, что это чужой праздник и что Дассен против съемок”.

Алла выступала в первом отделении, Джо - во втором. Конечно, никакого общения практически не получилось: певец прилетел буквально на сутки. Тогда никто не пытался задержаться “у русских”.

В те несколько “дипломатических” минут, что Дассен беседовал с Пугачевой, Алла помимо общих приветственных фраз о нашем гостеприимстве и миролюбии кегебисты кружились вокруг стаей) успела лишь сказать, что мечтает выступить в парижском зале “Олимпия”. Дассен вежливо улыбнулся.

Зато вскоре другая встреча оказалась для Пугачевой более значимой. Хотя в стране человек этот решительно не был никому известен.

Как-то в дверь позвонили. Открыл Стефанович (они еще тогда не разошлись). На пороге стояла женщина средних лет с бутылкой коньяка. Она сообщила, что ее пригласила для разговора Алла Борисовна, и добавила: - Меня зовут Люся.

...Людмила Ивановна Дороднова уже тогда была профессиональной домработницей. Она долго сопровождала по жизни певицу Тамару Миансарову, а затем Ларису Мондрус. Когда же Мондрус эмигрировала в Германию, Люся, не долго думая, решила направиться к самой Пугачевой - тем более, что ее были готовы порекомендовать.

Тут она и осталась. Приходили и уходили мужья и фавориты, а Люся все прибиралась, готовила обеды, выгуливала собак. Сама Алла Борисовна теперь называет свою Люсю “легендарной”.

У них очень интересные отношения - барыни и служанки, двух сестер, соседей по коммуналке, подружек-одноклассниц - все вместе. Алла может обругать Люсю последними словами, но при этом уверяет, что всех ее мужчин выжила из дома именно она, домработница. Алла сердится, когда Люся начинает вдруг высказывать свое мнение по разным вопросам в присутствии гостей, но при этом невольно прислушивается к ее советам по поводу собственного внешнего облика.

В интервью журналу “Алла” Люся разоткровенничалась:

- Знаете, какие клички у Аллы и у меня? Мы так иногда шутим. Алла меня спрашивает: “Люсь, как ты меня называешь? Старая корова?” - “Нет, - отвечаю я ей. - Это я старая корова, а вы, Алла Борисовна, старая б...”

Кстати, это была идея Пугачевой - чтобы Люся дала откровенное интервью ее же журналу. Там же домработница поведала о забавных приключениях со своей хозяйкой:

“Это было очень давно. Алла мне говорит: - Слушай, Люсь, я уже сто лет не была в метро, давай попробуем, посмотрим хоть, что там за метро”. Время было уже где-то часов одиннадцать вечера, и вот мы с ней решили прокатиться Несколько остановок проехали, народу, правда, было не очень много. Стояли мы с ней, стояли, думали -узнают, не узнают?

Посмотрела я по сторонам, оказывается, все сразу ее узнали, но поверить не могут, что Пугачева в метро едет. Пока они раздумывали, мы и выскочили из вагона. Надо же, узнали, хотя Алла специально замоталась в какой-то шарф.

Потом однажды вечером мы с Аллой немножко выпили и решили оставить Болдина. Сами понимаете, что даже в очень хороших семьях иногда ссорятся Время два часа ночи. Зима, снег, мы с ней идем по улице Горького пешком. Дошли до Елисеевского магазина и повернули назад, уже в нашу сторону. Идем, вокруг пустота, никого. Вдруг одна машина останавливается: “Девушки, вас не подвезти?” Помню, Алла тогда даже пошутила: “Во, Люсь, мы с тобой так больше заработаем, чем пением!” Ну, потом ее, конечно, узнали: “Алла Борисовна, это вы или не вы?” Она говорит: “Я1” - “Да не может такого быть!” - “Ну как это не может быть, когда это я!” - говорит Алла. “Тогда дайте автограф, чтобы знать уже точно, что это вы!” Идем дальше, а по другой стороне идет Болдин и следит за нами. Как телохранитель идет и поглядывает, не выпуская нас из поля зрения. Потом увидел, что мы идем уже в сторону дома, и пошел быстрее нас вперед. А мы домой не пошли. Мы пошли дальше в противоположную сторону. Зашли в какой-то двор, ей же всегда хочется чего-нибудь такого необычного. Она говорит: “Слушай, пойдем в какой-нибудь дом и посмотрим, что творится на чердаках”... Поднялись мы, залезли на какой-то чердак, посмотрели, ничего интересного там не было. Поднялись выше, на крышу, погуляли по ней и решили в следующий раз погулять по другим. Потом спустились снова на девятый, и Алла на стене написала: “Я тут была. Алла Пугачева”.

У Люси, как она уверяет, нет никакой личной жизни. Когда-то она была замужем, и супруг настаивал, чтобы Люся оставила Пугачеву. Но Люся оставила мужа.

Зато у нее уже много лет продолжается своеобразный роман с поклонниками Пугачевой. Как классическая служанка из французских комедий, Люся нередко сообщает им подробности частной жизни хозяйки, правда, никогда не опускаясь до интимных подробностей. Потом сама начинает, раскаиваться за свою болтливость, причитая “Язык мой - враг мой”. Но обет молчания, данный Алле, не может долго выдержать. Когда в желтой прессе появляются очередные рассказы о том, какая у Пугачевой мебель, что в холодильнике и кто был намедни в гостях, Алла - а она читает о себе все - язвительно спрашивает у домработницы:

- А откуда это они узнали столько подробностей?

- Не знаю, - бормочет Люся и спешит скрыться на кухне.

Пугачева выказывает формальное негодование, но Люся-то знает, что без баек и сплетен о себе ее “барыня” уже не может безмятежно жить.

В 80-м году Алла решила обзавестись новым коллективом. Музыканты “Ритма” уже не очень ее устраивали.

“Алле захотелось более сильных музыкантов, - говорит Болдин. - Но это не значит, что мы сразу взяли и всех поменяли. Это был долгий процесс”.

Пугачева приду мала для нового коллектива другое название - “Рецитал”. Многие до сих пор так и не понимают смысла этого загадочного слова, которое не встретишь в большинстве словарей.

Вообще исконное его значение - большое выступление солиста с оркестром. Но Алла имела в виду немножко другое. В некоторых европейских соцстранах так называли концерт эстрадной звезды, в котором принимают участие и другие исполнители. То есть собственно то, что Пугачева сделает позже в виде знаменитых “Рождественских встреч”.

Когда директор “Росконцерта” услышал новое название, он поморщился:

- И что это значит? Вот “Ритм” - это всем понятно, а тут “марципан” какой-то...

- Вот именно! - воскликнула Алла. - “Ритм” - всем понятно. Это же скучно...

- Зато объяснений не требует. Нет, ты давай еще подумай. А то опять мне скажут, - что это твоя Пугачева нам мозги пудрит.

Но Пугачева уже все придумала и менять ничего не собиралась. Новых музыкантов в “Рецитал” приглашали из разных групп. В числе первых пришли гитарист Александр Левшин и клавишник Александр Юдов - они впоследствии оказались самыми преданными Алле людьми и проработают с ней до конца 1995 года, т.е. до ухода Пугачевой в “творческий отпуск”. “Ваша хозяйка состарилась с вами”, -шутила Алла Борисовна.

Александр Левшин так вспоминает о знакомстве с Аллой (цитирую по “Вестнику “Апреля”, №1,19 95):

“Я пришел на студию помочь. Это был 1980 год, записывалась пластинка “Как тревожен этот путь”... Потом она мне сказала: “Поехали, выпьем чайку, я хочу, чтобы ты со мной играл”. Мне с ней понравилось не потому, что она тотальная звезда, я был настолько поражен, как она точно интонирует! Вы знаете, что много певиц у нас фальшиво поют вживую? Она действительно удивительно пользуется богатой интонацией своей души, она может про извести в одной фразе столько много оттенков... Она не мучается у микрофона, как многие! У нее есть возможность точно воспроизвести музыку, которая у нее внутри!”

Игорь Николаев тоже был в числе пионеров. “Он явился в группу к Алле, - пишет По-лубояринова, - когда ему предстояло идти армию, и вместо военной формы получил сценический костюм. Весь призывной возраст он так и работал в пугачевском ансамбле. А потом, как с обидой говорили близкие Аллы, “задрал нос и сам захотел стать звездой”. Тогда Пугачева ему уже не понадобилась”.

Звукорежиссером в “Рецитале” был Александр Кальянов. Это потом он уже стал известен как певец, что, кстати, случилось опять-таки благодаря Алле, которая узнав, что “Кальяша” сочиняет какие-то песенки, однажды на концерте буквально заставила его спеть прямо за звукорежиссерским пультом. А потом он уже постоянно появлялся отдельным номером в “Рождественских встречах”.

“Кальянов, - пишет Полубояринова, - был излюбленным партнером Аллы по алкогольным мероприятиям. Она не раз говорила ему: “Ты, Кальяша, мне не друг, а собутыльник. А это больше, чем друг”.

В 1981 году Алла с “Рециталом” отправилась на гастроли, в Алма-Ату.

В азиатских республиках приезды Пугачевой всегда превращались в этакий национальный праздник, сабантуй. Люди приходили большими семьями, чуть ли не с грудными детьми на руках. На первом концерте в алма-атинском Дворце спорта при всем том безумии, что творилось за стенами, два первых ряда вдруг оказались пустыми.

Алла начала выступление. После нескольких первых песен она вдруг увидела, как откуда-то сбоку потянулась вереница вальяжных людей, которые принялись рассаживаться в свободных рядах партера. Кто-то жевал, кто-то разговаривал, кто-то громко смеялся.

“А-а! Здрасьте! - издевательски приветствовала их певица. - Устраивайтесь поудобнее, я подожду. Все? Можно продолжать? Ну, большое вам спасибо, дорогие товарищи!”

Остальная публика захохотала, засвистела, затопала. Шутка Пугачевой им понравилась.

А в первых рядах рассаживались не простые труженики - все казахское ЦК с женами и родственниками. Коммунистические лидеры тоже оценили шутку московской гостьи - только иначе.

На следующий день в главной республиканской газете “Казахстанская правда” была опубликована статья с набором удивительных обвинений - что Пугачева привезла с собой сто ящиков аппаратуры, чтобы оглушить зрителей, что она порочит звание советской женщины, ну и вообще хулиганит на сцене.

Алла этой статьи не видела, а Болдин распорядился, чтобы до вечернего, второго концерта никто не вздумал ей показать газету.

Тем временем в городе происходили события, напоминавшие легкую революцию.

“Народ пошел к редакции этой “Казахстанской правды”, - вспоминает Болдин, - и начал бить там стекла. А наверху-то думали, что Пугачева отменит концерт и уедет, но этого не случилось”.

Перед самым выступлением газета все-таки попала в руки к Алле. Она внимательно ознакомилась с содержанием и, никого не предупреждая, устроила маленькое шоу.

...Как всегда концерт Пугачевой начинался с небольшой “увертюры”, когда “Рецитал” играл растянутое вступление к первой песне. Потом должна была выбежать Алла, схватить микрофон - ну и далее по плану. Но сейчас певица под бодрую музыку не спеша появилась из-за кулис, держа в руках газету, которую она как бы читала. Пугачева спокойно подошла к микрофону и продолжала читать. Потом хмыкнула и с удовольствием, чуть ли не нараспев, процитировала небольшой отрывок статьи про себя. Народ в зале замер.

“И кто же такое пишет? - с наигранным любопытством поинтересовалась Алла, шурша газетой. - Ну и фамилия у автора - Харченко! (Публика оживилась.) А что же за газета? Ах, “Правда”! Даже “Казахстанская правда”! Нет, такая “правда” - не правда!”

И медленно начала рвать на кусочки орган ЦК Компартии Казахстана, после чего изящным жестом развеяла обрывки по сцене.

“Как ни странно, - продолжает Болдин. - Там, в Алма-Ате это “проглотили”. Но послали петицию в ЦК, в Москву. И уже здесь, на следующий же день после приезда, нас вызвали “на ковер”. Но не в ЦК, а в Росконцерт. И просто пожурили”.

Вообще в подобных случаях, когда Аллу охватывал злой сценический задор, она могла ляпнуть довольно рискованные вещи, хотя в принципе, всегда держалась корректно по отношению к “партии и правительству”. Она безропотно играла по тем правилам, которые ей навязывались - зато на своем поле. А за все ее спонтанные дерзости объяснялся гце надо, как правило, Болдин.

Например, на одном концерте в Риге Алла никак не могла расшевелить публику. (А буквально накануне скончался Ле Зуан, коммунистический лидер Вьетнама.)

Понаблюдав минут пятнадцать мрачные лица в зале и спев “для порядка” несколько печальных песен, Пугачева не выдержала и обратилась к публике: “Я конечно, понимаю, у вас траур - умер Ле Зуан... Но я-то жива!”

Зрители развеселились, и концерт, что называется, “пошел”. Однако правительство Латвийской ССР сразу после этих слов дружно покинуло свою ложу. “А меня, - улыбается Болдин, - на следующий же день потащили в Министерство культуры Латвии, в ЦК Латвии...” Но бывали и более тяжелые ситуации. Однажды (дело было в конце 70-х) кто-то из высоких чиновников прислал Пугачевой курьера, который доставил ей письмо от поклонника из провинции. В этом факте не было бы ничего экстраординарного, если бы адрес на конверте не выглядел следующим образом - “Москва. Кремль. Алле Пугачевой”.

В тот же день у нее был концерт в Лужниках. В те времена Алла еще очень активно общалась со зрителями и даже отвечала на записки из зала. Она прочитала вслух одно из таких восторженных посланий и весело произнесла:

- Ну, это что! А мне вот сегодня Пришло письмо - “В Кремль. Пугачевой”. Зал не мог успокоиться минут десять. После концерта запыхавшуюся всклокоченную Аллу у дверей гримерки поджидали несколько человек в одинаковых черных костюмах. Они вежливо, но с леденящими кровь интонациями попросили ее пройти внутрь для разговора. Когда же за ней устремилась свита, один из “черных” перегородил дорогу и приказал отойти от двери. - Значит, шутим? - почти нежно спросил кто-то в шляпе, когда дверь гримерки захлопнулась.

Алла сразу догадалась о причине визита этих товарищей с холодными глазами и нерешительно ответила:

- Да нет... но мне действительно пришло такое письмо... - И что же? Вы же не читаете вслух то, что на заборе написано? Алла пожала плечами.

- Вам наверно не хотелось бы, - продолжил “шляпа”, - чтобы этот сегодняшний концерт стал вашим последним выступлением в Москве. - Но... - Так что - не шутите больше.

Поиск по сайту: