Последнее место

...По коридору Театра эстрады медленно шла хрупкая девушка, разглядывая портреты мэтров, развешанные по стенам. Пройдя коридор до конца, девушка чуть вздрогнула: она увидела во весь рост себя. Это было огромное зеркало.

Алла приблизилась к нему и скорчила рожицу. Потом начала было придирчиво рассматривать свое веснушчатое лицо и туг заметила, что сзади кто-то наблюдает за ней. Она обернулась и увидела человека с кинокамерой. Рядом с ним стоял другой и тихо, но сердито что-то говорил.

- Девушка, дорогая! - воскликнул вдруг этот второй. - Будьте добры, еще раз так же пройдитесь по коридору.

- А зачем вам? - поинтересовалась Алла. - Мы с телевидения - делаем репортаж об этом конкурсе. И вот вы так здорово тут шли, что мы захотели это снять...

- Так я же здесь выступать буду! Может, вы лучше это снимете? - Ну, это само собой. А как вас зовут? - Алла Пугачева.

- А-а! Я про вас слышал - от Володи Трифонова. Алла чуть покраснела и спросила:

- А вас как зовут?

- Меня - Женя. Женя Гинзбург. Я режиссер.

- И я про вас слышала! Вы делаете “Артлото”. (Популярная в те годы музыкальная телепередача - авт.)

- Точно. Значит, мы знакомы. Ну так вы готовы сняться? - В “Артлото”?

- Не-ет, - режиссер улыбнулся. - В “Артлото” как-нибудь потом вы обязательно попадете... А сейчас еще раз пройдите по коридору и смотрите на портреты. Просто мы стали вас снимать, а у оператора пленка кончилась. - Да пожалуйста...

И Алла снов а двинулась по коридору, слыша за спиной стрекотание камеры. Всесоюзные конкурсы артистов эстрады проводились тогда раз в три года, и не было ни одного молодого певца, “разговорника” или клоуна, который бы не пытался попасть туда. Для каждого жанра был предусмотрен отдельный конкурс, где работало свое компетентное жюри. К первому туру допускался практически любой - достаточно было лишь ходатайства концертной организации. Подчас в рамках первого тура члены жюри даже выезжали смотреть артиста “на месте”, т.е. в каком-нибудь провинциальном городке, где тот, собственно, и жил. Второй тур уже предполагал куда более серьезную борьбу за выход в финал. Третий же тур был самым вожделенным. Во-первых, его транслировали по телевидению на всю страну. А если учесть мучительный дефицит развлекательных программ на тогдашнем ТВ, то легко догадаться, что вся страна обязательно смотрела финал конкурса. И его лауреат действительно мог проснуться на следующее утро знаменитым. Во-вторых, из этих самых лауреатов потом составляли концертные бригады, которым давали очень хорошие площадки. В общем, безо всякого преувеличения можно сказать, что на конкурсах нередко решались вопросы артистической карьеры, славы и денег.

На Пятый Всесоюзный конкурс эстрады в октябре 1974 года Пугачеву направлял, естественно, Москонцерт. Она выбрала для исполнения две песни. Первую - ту самую “Посидим, поокаем” с подаренными ей стихами Резника. А второй была - кто сейчас ее вспомнит? - “Ермолова с Чистых прудов”. Песня о войне. С посредственными стихами и музыкой, хотя последнюю и написал Никита Богословский. (Хорошие композиторы сочиняли много унылого, сиюминутного. Так что когда сейчас печалятся по “старым песням о главном”, не стоит забывать, что они, прелестные, составляли, дай Бог, десятую часть всего обильного музыкального материала.) Но тогда Алла не имела права избежать “гражданской тематики” - иначе дальше первого тура ее бы не пустили.

Когда перед конкурсом проводилась жеребьевка, дирижер Юрий Силантьев, председатель жюри, с наигранным ужасом в голосе произнес:

- Та-ак, посмотрим, кто вытянет тринадцатый номер!

Его вытянула, естественно, Пугачева. В “Посидим-поокаем” певица своею волей чуть изменила слова. В изначальном варианте у Резника была такая строчка: “твои слова - как шелк сорта дорогого...” Сочетание звуков - как шелк сорта” при пении превращалось в нечто малоразборчивое, и Алла его вообще убрала. Как сама она позже вспоминала, у нее состоялось объяснение с Резником. Тот сперва “рвал и метал”, но затем смирился с пугачевской редактурой.

Для серьезной подготовки Москонцерт выделил Пугачевой опытного наставника-концертмейстера - Виталия Критюка. Он же сделал аранжировки ее конкурсных песен. “Но его отношения с Аллой, - замечает Полубояринова, - не ограничились сугубо творческими контактами. На какое-то время они стали очень близки”.

Большинству Виталий Критюк был знаком по своему сценическому псевдониму -Кретов. В 1979 году он станет художественным руководителем ансамбля “Лейся, песня”, сменив на этом посту эмигрировавшего в США Михаила Шуфутинского. Но после того, как уже в 80-х у его коллектива несколько раз подряд не примут новую программу, отчаявшийся Критюк бросит музыку и займется каким-то загадочным бизнесом.

“Мы пытались его остановить, - вспоминает Вячеслав Добрынин. - Но это было бесполезно. Он попал в какую-то глупую переделку - кто-то его просто подставил, - и Виталия посадили в тюрьму. По-моему, там было что-то связанное с торговлей иконами. Правда, мы, музыканты, как могли ему помогали, и вместо шести лет он отсидел полтора года. Но, как мне показалось, пока он сидел, то попал под чье-то влияние, как это часто бывает в “местах не столь отдаленных”. Виталий вышел из тюрьмы и продолжил заниматься бизнесом. Я говорил ему: “Это тебя до добра не доведет, неужели ты не понимаешь?” Но он улыбался в ответ: “Ну что ты! Я теперь такой уже опытный...”

Однажды Критюк отправился в гости к своему племяннику - куда-то в район Арбата. Ушел от него, но домой уже никогда не вернулся. Спустя какое-то время спохватились, стали искать - нигде никаких следов.

“С тех пор никто его не видел - ни мертвым, ни живым”, - заключает Добрынин.

Алла спела свои песенки, даже не догадываясь, какое смятение она посеяла в рядах мэтров, заседавших в Большом жюри (на третьем туре все жанровые жюри объединялись).

Большинством голосов было решено вообще не присуждать ей никакого места: “таким нечего делать на советской эстраде!” Оставалось объявить результаты.

И тут поднялась взволнованная Гелена Великанова, очень известная тогда певица (напомню, что в б0-е годы именно она исполняла такие шлягеры как “Ландыши” и “Рулатэ”, за которые, правда, и ей доставалось). Великанова всплеснула руками:

- Товарищи, Уважаемые члены жюри! Я хочу сказать об этой девочке - Алле Пугачевой. (Жюри недовольно заворочалось). Как же мы можем не дать ей никакого места? Она же очень, очень талантлива! - Великанова говорила все громче. - Может быть, где-то у нее есть огрехи... Но она совершенно ни на кого не похожа! Товарищи! Да мы будем потом всю жизнь носить клеймо позора, что ничего не дали Пугачевой!

- Ну, это ты. Геля, погорячилась! - раздраженно произнес кто-то из членов жюри. - Нечего ей давать. А хочет петь - пусть идет в ресторан - самое место.

- Нет, дорогие товарищи! Это вы погорячились! Мы должны переголосовать!

- Но эта Пугачева вульгарна, - поморщился Леонид Осипович Утесов.

- Нет, она не вульгарная, она - яркая, - спокойно сказал Константин Орбелян, руководитель эстрадного оркестра Армении. - Мне она тоже понравилась. И Ося вот со мной согласен, - Орбелян кивнул в сторону Кобзона.

- Ну так что же, товарищи?! - Утесов сердито посмотрел вокруг. - Вы, что собираетесь переголосовывать?

- Конечно, Леонид Осипович! - воскликнула Великанова.

...Спустя почтя четверть века после описываемых событий я спросил у Гелены Марцеловны, как же она рискнула отстаивать певицу, которая активно не понравилась большинству: дело-то почти безнадежное.

“А я по натуре боец! - задорно произнесла она, словно перед ней как тогда снова сидели угрюмые мэтры. - Каждый из членов жюри обязательно “тянул” кого-нибудь из конкурсантов, это было понятно. Но когда я увидела, что не пускают действительно талантливого человека - то стала бороться!”

Примечательно, что до этого конкурса Великанова не то, что не была знакома с Аллой - даже, по ее словам, не слышала песен в исполнении Пугачевой.

...Когда объявляли лауреатов, все претенденты полукругом выстроились на сцене Театра эстрады и замерли. Алла стояла с самого краю, в светлом распахнутом пальто. Первое место... Второе место... Третье место... Алла почти плакала прямо здесь, на сцене: ее не было в списке лауреатов.

“...А также, - устало закончил председатель жюри, - третье место решено присудить Алле Пугачевой”.

Алла молча застегнула пальто и быстро ушла со сцены, где в упоении смеялись, обнимались, целовались победители. Кто-то окликнул ее - она даже не обернулась.

Поскольку теперь результаты Пятого конкурса артистов эстрады имеют уже историческое значение, то позволю себе привести их полностью - в интересующей нас номинации “вокальный жанр”.

Первое место поделили Валерий Чемоданов и Ренат Ибрагимов.

Второе - Валерий Кучинский, Надежда Якимова, Лидия Борисюк-Видаш.

Третье - Шатен Айрумян, Борис Лехтлаан, Сергей Мороз и она, наша героиня.

Прочтите еще раз - по одному - эти имена. Попытайтесь вспомнить, какой вклад каждый из них внес в развитие отечественной эстрады. (Кроме последнего, дорогого для нас имени, лишь Ренат Ибрагимов останется вписан эстрадные “скрижали”.) Где все эти люди? Что пели они? Нет ответа.

Впрочем, странность этой ситуации некоторые члены жюри осознали - точней, отчасти осознали - сразу же. В номере “Советской культуры” от 29 октября 1974 года певица Ирма Яунзем, народная артистка РСФСР, писала:

“Нам пришлось прослушать на первом туре около 100 вокалистов и более 20 ансамблей.

...Впечатление было такое, будто бы мы слышали все время одно и то же. Настолько все это было безликим, серым, неинтересным

За исключением... Вот об исключениях и хочется сказать особо. Такие вот исключения и говорят о том, что не умирают высокие традиции советской эстрады, их подхватывают как эстафету поколений настоящие таланты, призвание которых столь очевидно, что обсуждению не подлежит (как выяснилось немногим ранее, очень даже подлежит - авт.). Трио “Ромэн”, В. Чемоданов, С. Мороз, В. Кучинский, А. Пугачева, - все они имеют свое лицо, свою индивидуальность.

... И микрофон, этот бич XX века, в их руках из врага превращается в друга”.

Кстати, в том же номере газеты был напечатан некролог Екатерины Алексеевны Фурцевой, министра культуры СССР. Ее сменит тов. Демичев, с которым Алле еще предстоит общаться.

Пока шел конкурс, молодые артисты нервозно бродили по Театру эстрады, знакомились друг с другом. Кто-то подвел Аллу к сумрачному человеку в изящном костюме. Он представился: - Раймонд. Я из Риги. А вы? - А я из Москвы. - Хорошо.

Алла не знала, о чем еще говорить. К тому же ее несколько смущал акцент этого Раймонда, потому что напомнил родителей Миколаса. Она увидела невдалеке веселого паренька Гену Хазанова, с которым познакомилась накануне, и поспешила раскланяться с прибалтийским гостем Раймонд Паулс приехал на конкурс со своим ансамблем и даже завоевал второе место среди ВИА, как именовались тогда вокально-инструментальные ансамбли. Завоевал на пару с группой “Самоцветы” под руководством Юрия Маликова, где солировала тогда Елена Преснякова, будущая родственница Аллы.

Геннадий Хазанов в своем разговорном жанре тогда получил первое место. Его монолог глуповатого студента кулинарного техникума распотешил весь советский народ - так, что некоторые фразы на долгое время превратились в поговорки и присказки. Но сам Хазанов был тогда настолько робок и неуверен в себе, что когда на одном из лауреатских концертов его представят как артиста, который станет знаменит не менее, чем Райкин, он побоится выйти на сцену и спрячется за кулисами.

Через несколько дней после конкурса в каком-то дворце культуры к Алле подошел тщедушный юноша и робко похвалил ее:

- Вы там смотрелись лучше всех, честное слово!

- Спасибо, - махнула рукой Алла. - А хотите, я вам сделаю сценическое платье?

- Да нет, спасибо, у меня есть... - Но у вас одно - а надо несколько! - Почему это вы решили, что у меня одно? - Аллу вдруг рассердило, что этот парень так был уверен, что одно. (На самом-то деле - целых два, почти гардероб звезды.) - У меня платьев... достаточно! А вы, что, портной?

- Ну да! Запишите, на всякий случай мой телефон. Зовут меня Юдашкин. Валя Юдашкин.

...А Гелена Великанова вскоре встретилась с Аллой еще раз, случайно.

“Она обратилась ко мне с просьбой, - вспоминает Гелена Марцеловна. - Чтобы я позанималась с ней, помогла поставить несколько песен. Но я ответила, что Алле ни в коем случае нельзя работать с кем-то: она сама настолько талантлива, что ей никто не нужен”.

Через несколько лет Великановой предстоит помогать молодому Валерию Леонтьеву, у которого будут серьезные проблемы с проникновением на большую советскую эстраду. В первую очередь Гелена Марцеловна посоветует ему сбрить бороду, которой Леонтьев невероятно гордился. Но это другая история.

Спустя годы Алла будет рассказывать, как после ее конкурсного выступления на сцену поднялась Клавдия Ивановна Шульженко и в восторге бросила к ногам молоденькой певицы букет роз.

Приходится констатировать, что блестящая память Пугачевой здесь подвела ее. Не было тогда там ни Шульженко, ни роз - тому имеется ряд свидетельств. (Вероятно, это случилось в другой раз и в другом месте.)

Но двух певиц действительно связывала, как принято выражаться, творческая дружба. Последние два года жизни Шульженко Алла бывала у нее очень часто, и они подолгу разговаривали. Поскольку Клавдия Ивановна тогда уже не могла выступать, то испытывала некоторые финансовые проблемы. Алла незаметно подкладывала ей деньги. Когда-нибудь Пугачева сама напишет об этих встречах и беседах.

Поиск по сайту: