Лояльное (неагонистическое) поведение

Предыдущий материал мог создать впечатление, что социальная жизнь и животных, и человека в основном связана с агонистическим поведением, в первую очередь с агрессией. А. Назаретян (1996) рассматривает мораль, религию, милосердие как следствие «природной агрессивности» человека или как компенсацию этой агрессивности. Однако человек, вероятно, является двойственным существом, предрасположенным его эволюционной предысторией не только к агонистическим, но и к лояльным формам поведения. П. Корнинг и приматолог Ф. де Ваал цитируют труды П.А. Кропоткина, считавшего взаимопомощь (кооперацию), а не конкуренцию, наиболее важным фактором эволюции живого и эволюции человеческого общества.

Предметом настоящего раздела будет служить лояльное поведение – совокупность дружественных, сплачивающих биосоциальную систему взаимодействий между живыми существами. Оно включает в себя

· Афилиацию – взаимное притяжение индивидов одной семьи, группы, вида («подобное стремится к подобному»)

· Кооперацию – взаимодействие двух или более особей ради выполнения той иной задачи (Дьюсбери, 1981)

Уже Аристотель указывал на происхождение лояльных форм социального взаимодействия даже между неродственными индивидами от родительской заботы, что находит подтверждение в работах современных этологов (Eibl-Eibesfeldt, 1998, 1999). У млекопитающих, птиц элементы поведения в системе «мать-детеныш» воспроизводятся в контексте брачного поведения (так у чаек один из партнеров выспрашивает пищу, а другой кормит его или имитирует кормление). Заботливое поведение, включая ласки, одаривание пищей, чистку («груминг») реализуются также и в контексте социальных взаимодействий между неродственными особями (например, у макак, см. рис. 17).

Будучи этологически первичными, отношения внутри семьи, в особенности между матерью и ребенком, служат и у человека теми эволюционно-древними «кубиками», из которых строятся разные варианты лояльного – дружеского – поведения. Достаточно отметить, что поцелуй – элемент лояльного поведения, входящий (в зависимости от контекста) в дружеский, любовный, сексуальный регистры человеческого поведения, первоначально был связан с кормлением «изо рта в рот», которое осуществляет как мать по отношению к младенцу, так и иногда ребенок по отношении к другому ребенку или к матери. В человеческом обществе дружественные отношения в пределах рода, племени, группы, нации и др. также сходны с этологически первичными отношениями между членами одной семьи, как показывают этологические исследования (Eibl-Eibesfeldt, 1998). Политики часто используют в своих речах слова “мать”, “брат”, “сестра”, и эти эмоционально окрашенные слова оказываются более эффективными в деле мобилизации сограждан “на бой или на труд”, чем слова, указывающие на несемейные связи (например, “друзья”, Salmon, 1998).

Напомним, что именно лояльные отношения между индивидами, приводящие к формированию между ними союзов и далее все более интегрированных систем, играют центральную роль в эволюционной концепции, предложенной П. Корнингом. Клетки, вступая в кооперативные взаимодействия, формируют многоклеточные организмы (“клеточные государства” по Р. Вирхову), целые организмы – биосоциальные системы (“суперорганизмы” в словоупотреблении П. Корнинга). Далее конкуренция и связанные с ней агонистические формы поведения переносятся на качественно новый уровень – конкурируют не индивиды, а целые «суперорганизмы». Например, в конкуренцию вступают не два муравья как индивиды, а два муравейника, в каждом из которых муравьи в основном помогают друг другу.

В контексте лояльного поведения в этологии и биополитике рассматривается характерная для птиц и млекопитающих, особенно для детенышей и молодых особей, способность играть. Игра, даже если и включает смягченные элементы агонистического поведения (скажем, распространенная у детенышей потасовка, принимающая у Homo sapiens форму «игры в войну»), отличается от подлинного конфликта и обычно стимулирует собой другие формы лояльного, а не агонистического, поведения. Биополитический потенциал игрового поведения еще не в полной мере оценен. Политическим системам еще предстоит разобраться, когда, в каких случаях и по каким правилам подлинные конфликты могли бы быть заменены игрой в конфликт. Международные олимпиады и особенно Биос-Олимпиады, пропагандируемые А. Влавианос-Арванитис, указывают многообещающий ориентир в этом направлении.

Игровое поведение, как уже отмечено, характерно для детенышей. В ходе игры они отрабатывают как врожденные, так и приобретаемые путем обучения программы поведения в характерных ситуациях. Например, многие игры у детей включают в себя поведение в рамках следующих эволюционно древних моделей (см. Дольник, 2003): 1) хищник—жертва (салки, прятки); 2) брачные партнеры (игра в свадьбу, медосмотр); 3) родители—дети (дочки—матери).

4.8.1. Афилиация. Афилиация (от лат. affiliatio - принадлежу) заключается во взаимном притяжении особей одного вида, группы, семьи друг к другу, это «стремление животных находиться вместе» (Дьюсбери, 1981. С.127). А. Эспинас (1898) в классической работе «Социальная жизнь животных» писал об афилиации: «Совместная жизнь доставляет животным удовольствие, потому что никакое представление так ни приятно для живого существа, как представление быть вместе». В опытах с животными, например, с собаками, было установлено, что они готовы справиться со сложной экспериментальной задачей ради единственного вознаграждения - возможность видеть особь своего вида (группы), общаться с нею.

Что касается человеческого общества, то в нем афилиация соответствует в широком смысле слова дружбе, взаимной привязанности между людьми. «Дружба – сильнейшее противоядие от всех напастей», – говорил Сенека. Афилиация как форма лояльного поведения по отношению к другим индивидам порождает «потребность в присоединенности: побуждение завязывать отношения, гарантирующие постоянные позитивные взаимодействия» (Майерс, 2000. С.533).

Понятие «афилиация» приложимо к описанию взаимодействий даже между одноклеточными индивидами (ср. схему в конце раздела 3.8. выше – о формах социального поведения). «Поведение микро­бов также характеризуется взаимодействием между изоляцией и афилиацией. Подобно животным, микроорганизмы переходят от одной формы поведения к другой, что зависит и от внешних влияний, и от внутренних ритмов. Однако эти формы поведения принимают более примитивные формы, так что их «движущие силы» проявляются более открыто. Так, изоляция клеток друг от друга характерна для культуры Dictyostelium discoideum, снабженной достаточным количеством питательных веществ; выделение сАМР и агрегация являются реакцией на голодание. Клетки грибов ряда таксономических групп могут выбирать между изолированным существованием (дрожжеподобный рост) и формированием целостного мицелия – клеточного коллектива» (Oleskin, 1994. Р.428, см. также Смирнов, 1985, 2004; Шапиро, 1988). В подобных исследованиях афилиация и изоляция (см. выше) рассматривается как пара эволюционно древних, дополняющих друг друга форм поведения, проявляемых уже на уровне одноклеточных существ в виде когезии (сцепления, слипания) клеток одного клона, при отторжении клеток "чужих" клонов.

Афилиация и изоляция находятся в состоянии деликатного, динамичного баланса, подвластного определенному временному ритму. Например, сурки в утренние часы активно общаются между собой, включая приветствия, взаимные ласки (груминг) и игры. В послеобеденное время такое афилиативное поведение сменяется изоляцией в индивидуальных норах (Barash, 1989).

Афилиация сочетается не только с изоляцией, но и с другими формами агонистического поведения, в том числе с агрессией. Афилиация и агрессия могут быть направлены на разных индивидов. Агрессия может быть направлена вовне группы, сплоченной изнутри афилиацией между ее членами (типовая лоренцевская ситуация консолидации группы перед лицом общего внешнего врага, к которой нам придется вернуться в подразделе об этноконфликтах).

Агрессия может быть, однако, проявлена и по отношению к товарищам по группе, несмотря на афилиацию. Чтобы крепко подружиться (или даже: полюбить друг друга), иногда необходимо вначале поссориться. Ссора внутри группы «расставляет все по местам», проясняет социальный ранг каждого (кто доминирует, кто должен подчиняться), помогает разграничить индивидуальные ресурсы и территории. На фоне установленного социального порядка во многих случаях возникают предпосылки для превалирования дружественных отношений над агонистическими.

Но и установившиеся афилиативные, лояльные отношения могут прерываться эпизодами агонистического поведения, что хорошо известно практически каждому из собственного опыта семейной жизни, общения в коллективе на работе. Элементы агонистического и афилиативного поведения также складываются в сложные поведенческие комплексы, давая известные этологам животным ритуалы, среди которых детально изученные еще Лоренцем брачные ритуалы, где элементы «ухаживания» сочетаются с позами угрозы, даже ритуализованными поединками.

Такое комбинирование афилиации и агонистических форм поведения характерно для взаимодействий на уровне не только индивидов, но и их групп, сообществ («суперорганизмов»). Что касается отношений между людскими коллективами, общностями, то мы оставляем задачу поиска ярких примеров на долю творческого воображения слушателя (читателя). Ограничимся одним из примеров, касающихся межгосударственных отношений (излюбленной темы биополитических исследований Т. Вигеле, С. Петерсона, Г. Шуберта в США).

Отношения СССР—Китай в 1960—1980-е годы отличались явным преобладанием агонистических тенденций – вплоть до неоднократных вооруженных пограничных конфликтов. Однако отношения России, правопреемницы СССР, и Китая в 1990-е годы (и по сей день) характеризуются превалированием конструктивных, позитивных тенденций, причем не только в чисто деловом плане (это есть кооперация, к обсуждению которой мы приступим в следующей лекции), но и в плане оживления взаимного интереса, дружелюбия (афилиации). Среди других причин, это может быть и следствием предшествующей неоправданно долгой ссоры, которая исчерпала агрессивный потенциал сторон (вспомним гидравлическую теорию агрессии Лоренца), также исчерпала сами спорные моменты, показав – в конечном счете – пустоту и безрезультатность взаимных претензий и в то же время наличие существенного поля для позитивного взаимодействия, а также существование общих для обоих партнеров угроз, исходящих от третьих сторон (т.е. отношения Россия–Китай, несомненно, имеют и аспект «консолидации перед лицом общих внешних противников»).

Проекты, направленные на стимуляцию лояльных форм поведения в человеческом обществе, должны учитывать сложное переплетение, взаимопроникновение дружественных и агонистических форм поведения. Многообещающими в этом плане являются сопоставления между поведением людей и поведением других приматов, например, в плане механизмов примирения после конфликтов. Не только в человеческом обществе, но и в сообществах обезьян примирение ссорящихся, установление социального порядка – нередко дело третьих лиц, выступающих как арбитры в ссоре. «Пища, разбросанная в центре площадки, вызвала конфликт между двумя самками шимпанзе… Как только одна из них вскрикнула, альфа-самец /доминант в этой группе – прим. О.А./ по имени Джимо подошел с распростертыми руками, как бы увещевая их прекратить ссору. Несмотря на свой малый рост, он эффективно разрешал конфликты» (de Waal, 1996, legend to pictures).

Афилиация и изоляция могут проявляться в разных пространственных зонах. Так, местообитание песчанок и других грызунов частично обороняется от других особей («зона неприкосновенности»), частично открыто для контакта с ними («зона контакта»). Для биополитики важно то, что и некоторые межгосударственные и межэтнические конфликты могли бы быть смягчены созданием буферных зон взаимного контакта.

Афилиация способствует формированию групп (биосоциальных систем, «суперорганизмов») как у животных, так и в человеческом обществе.

Группу можно определить как «двое или более лиц, которые взаимодействуют между собой, влияют друг на друга дольше нескольких мгновений и воспринимают себя как «мы»» (Майерс, 2000. С.356).

Это определение, данное в применении к человеческому обществу, легко экстраполируется и на объединения особей у животных. Группа оказывает существенное воздействие на поведение своих членов:

· Наблюдается эффект социального облегчения: присутствие товарищей по группе ускоряет решение многих задач. Две собаки преодолевают заданное расстояние быстрее, чем каждая из этих собак по отдельности. «В присутствии других особей своего вида муравьи быстрее роют песок, а цыплята склевывают больше зерен» (Майерс, 2000, С.357). Многочисленные примеры социального облегчения описаны и в приложении к человеку, хотя известны и ситуации противоположного типа, когда группа, напротив, тормозит решение задачи. Социальный психолог Роберт Зайонц объяснял это тем, что общение в группе вызывает возбуждение у участников. Это способствует решению простых стереотипных задач уровня таблицы умножения, правильное решение которых заранее подготовлено жизненным опытом участников (как выражаются психологи, правильное решение является доминантным). Сложные нестандартные задачи, решение которых не очевидно (так что правильное решение не доминирует над неправильными) мало пригодны для решения групповым методом.

· Биополитическое значение имеет и эффект деиндивидуации. Принадлежность к группе может нивелировать индивидуальность, заменяя «я» на «мы». Луговые кобылки (насекомые типа кузнечиков) не совершают в одиночку перелетов и набегов на растительность, которые свойственны им же в составе больших скоплений (саранчи). Люди в группах, особенно многочисленных, совершают поступки (например, линчевание беззащитного человека), которые не были бы ими совершенны индивидуально.

Афилиация приобретает социально важную форму дружеских отношений между индивидами высокого социального ранга (вплоть до формирования тесно спаянных коалиций, см 4.16 ниже), что представляется особенно важным для консoлидации сообщества.

Еще один биополитически важный аспект афилиации связан с ее избирательностью. “Подобное стремится к подобному”: и люди, и животные стремятся к контакту с теми, кто похож на них. Так мыши и крысы формируют группы, члены которых отличаются по запаху от представителей других групп. “Чужаков” мыши и крысы изгоняют и даже убивают; хищные виды головастиков проверяют по запаху, является ли вновь встреченный индивид их родственником; если он не является родственником, они пытаются съесть его заживо (см. Резникова, 2005). Уже бактерии образуют колонии, которые не сливаются друг с другом (Будрене, 1985; Новикова, 1989 и др. работы). Аналогично, если изолированные клетки печени и почек мыши смешать между собой, постепенно «подобное стремится к подобному», и в культуре появляются обособленные агрегаты печеночных и почечных клеток.

У животных и, вероятно, у людей есть врожденные механизмы распознавания степени сходства между «собой» и «другим», включая внешность, пропорции тела и даже запах пота и других выделений; опираясь на фенотипические критерии, индивиды могут отличить генетически родственных индивидов (в частности, со сходными факторами гистосовместимости, от которых зависит иммунный статус, в свою очередь определяющий характер кожной микрофлоры и, стало быть, специфический ароматтела данного индивида, см. также 6.8.3 ниже). Наряду с обонятельным (ольфакторным) каналом коммуникации, различные виды живого используют и другие каналы для «распознавания родственников» (kin recognition) -- получения сведений о родстве – или неродстве – между собой или тем или иным новым индивидом. Шимпанзе и, как недавно выяснили, осы способны распознавать родство по чертам «лица»; мокрицы опознают супругов и детей тактильным путем, ощупывая бугорки на их головах (Резникова, 2005).

Однако люди при выборе друзей, союзников, партнеров руководствуются также и культурными маркерами (сходство политических взглядов, общность вероисповедания, идентичность языка, обычаев и др.). Дискуссионным остается поэтому вопрос, в какой мере отношения людей детерминируются генетическими, в какой – чисто социокультурными факторами. Мы продолжим разговор на эту тему в разделе об этноцентризме ниже (см. 5.3).

4.8.2. Кооперация. Кооперация (от лат. co - вместе; operare - действовать), или содействие - объединение и взаимодействие двух или более особей ради выполнения той или иной задачи. Известный этолог Дж. Крук дифференцировал “кооперацию” (“содействие”) и “сотрудничество” (collaboration), понимая под последним разделение обязанностей при выполнении совместных действий. Кооперация смягчает собой жесткость иерархических структур, например, у приматов. Она приобретает форму совместной охоты или сбора плодов, коллективного воспитания детенышей, одаривания друг друга пищей, "не взирая на ранги". Кооперация и афилиация в ряде ситуаций преобладают над агонистическими отношениями у шимпанзе и бонобо.

Понятие “кооперация” издавна используется в социокультурной сфере – в применении к поведению человека. Нередко в рамках одной научной работы понятие «кооперация» (равно как и другие междисциплинарные термины) неоднократно переносится из биологической в социогуманитарную область – и затем обратно. «В предшествующих главах некоторые концепции эволюционной биологии были применены к анализу кооперации между людьми. В этой главе мы возвращаем долг. Данные и концепции, относящиеся к людям, будут применены к анализу роли кооперации в биологическойэволюции», — писали Р. Аксельрод и У. Хэмлтон в книге “Эволюция кооперации” (Axelrod, Hamilton, 1984).

Кооперация весьма характерна для общественных наскомых, в частности, для муравьев (рис. 18). «Совместная деятельность муравьёв относится к примерам самой сложной кооперации в царстве животных. Речь идёт о совместном строительстве гнёзд, разведении грибных садов, «ферм» сосущих насекомых, которые снабжают муравьёв углеводной пищей, коллективной охоте, совместной транспортировке пищи, коллектиивной защите от врагов» (Резникова, 2005. С.409—410). Кооперация встречается не только у высших животных: она наблюдается даже у микроорганизмов. Так, миксобактерии координированно перемещаются по поверхности питательной среды, совместно преследуя "добычу" (других бактерий). Внутри многоклеточного животного организма лимфоциты и макрофаги вступают в кооперативное взаимодействие в ходе иммунного ответа. Макрофаги связывают проникший в организм чужеродный агент (антиген) и представляют его Т-лимфоцитам, одновременно вырабатывая интерлейкин-1. Т-лимфоциты активируются и взаимодействуют с В-лимфоцитами, вырабатывающими антитела, обезвреживающие попавший в организм агент.

Выдающийся идеолог русского анархизма П.А.Кропоткин, мечтавший перестроить человеческое общество на базе добровольно-кооперативного принципа, подкреплял свои идеи многочисленными примерами "бессознательной взаимной поддержки" у различных живых существ. А.А.Захаров (1991) отмечает в приложении к общественным насекомым, что "одной из определяющих основ прогрессивного развития сообществ... является развитие системы взаимодействия и взаимопомощи особей". Дальнейшее изучение кооперации на разных уровнях биологической эволюции, несомненно, принесет пользу при разработке проектов по усовершенствованию структур человеческого общества.

Кооперация возникает даже «в мире эгоистов» и способна преодолеть агонистические отношения, если соблюдены условия: 1) партнеры предпо­лагают взаимодействовать длительное время (и тогда обман партнера и нанесение ему вреда будут «отомщены»), причем будущие перспективы взаимодействия существенны для каждого из партнеров; 2) при взаимной кооперации выигрыш каждого партнера больше, чем при взаимном отказе от кооперации. Такая кооперация не требует ни социальных связей, ни дружеских взаимоотношений. Она стихийно возникает даже при позиционной войне между солдатами воюющих между собой армий по принципу «живи сам и дай жить другому» (обе стороны молчаливо саботируют приказы командования о боевых действиях). Подобные взаимоотношения отражены в понятии «эгоистической кооперации», которую П. Корнинг считает одним из факторов формирования больших социальных структур в человеческом обществе (Corning, 1983).

Можно привести также биологический пример. В системе «бактерия—хозяин» обоим выгодно кооперировать, т.е. просто давать друг другу жить. Отказываясь от кооперации – убивая хозяина, бактерия рискует погибнуть сама из-за отсутствия источника питания.

Возникнув в группе индивидов, кооперация обычно улучшает ее психологический климат. Она способствует афилиации. Малая группа кооператоров может послужить «центром кристаллизации», вовлечь в кооперацию других. В этом – потенциальная роль кооперативных инициатив, казалось бы, обреченных на гибель из-за малочисленности участников. Кооперация, если ее удается установить между членами изначально недружественных групп, не может не привести к «размыванию» первоначальной вражды и самих конфронтационных границ между группами. Надежды на такую кооперацию вопреки национальным, государственным, конфессиональным, региональным, расовым барьерам питают многие биополитики. А. Влавианос-Арванитис в статьях газеты Bio-News подчеркивает ценность глобальной кооперации по охране биоразнообразия не только с экологической, но и с политической точки зрения: совместная деятельность, направленная на решение жизненно важных для всех задач, не может не привести к улучшению отношений между этническими группами, к снижению вероятности конфликтов.

Связь кооперации и афилиации прослеживается и на политической арене. Недружественные до 22 июня 1941 г. Англия и СССР, поставленные после этой даты перед необходимостью помогать друг другу в борьбе против Гитлера, стали проявлять обоюдный интерес, выходивший за рамки непосредственных военных задач альянса. Так, британское радио стало транслировать русскую (в том числе советскую) музыку.

Кооперация, рассмотренная в этом разделе на внутривидовом уровне, встречается также и во взаимоотношениях между разными видами, входящими в состав симбиозов. Яркими примерами симбиозов являются:

· Кооперация муравьев и акаций, причем акации предоставляют муравьям экологическую нишу и снабжают их пищей, а муравьи защищают акации от вредителей;

· Кооперация ос и фиговых деревьев (инжиров); дерево предоставляет осам «место жительства», а осы отвечают за опыление цветков и распространение семян.

· Кооперация между человеческим организмом-хозяином и его микрофлорой (см. 6.7).

Этологи, начиная с К. Лоренца, отмечают, что у живых существ афилиация и изоляция, кооперация и конкуренция, «любовь» и «вражда» переплетаются в ежедневном общении как в трагедиях Шекспира. Неагонистические (лояльные) и агонистические отношения нередко предполагают друг друга, поскольку (1) дружба часто предполагает наличие общего врага, перед лицом которого сплачиваются группы зеленых мартышек или недружественные в мирное время страны; (2) даже в рамках отношений между одними и теми же партнерами агонистические и лояльные формы поведения могут представлять собой разные этапы реализации одной и той же поведенческой реакции. Сурки приветствуют друг друга при встрече, что трактуется как афилиативная реакция, но долгое приветствие может перейти в драку с последующим убеганием одного из партнеров. Все эти факты позволяют говорить о том, что агонистические и неагонистические взаимодействия – разные края одного спектра форм социального поведения. Социальные проекты, нацеленные на преодоление или смягчение агонистических форм поведения в человеческом обществе в пользу лояльных форм – афилиации и кооперации, должны учитывать рассмотренный факт сложного переплетения, взаимопроникновения дружественных и агонистических форм поведения.