Пятнадцать лет диктатуры Зогу 10 страница

Сложилась весьма деликатная ситуация. Югославы призна­вали, как писал об этом Темпо в письме к Тито, что освободи­тельное движение в албанских районах Югославии могло зна­чительно выиграть, если бы им руководили НОФ и КПА, "но в этом случае мы повредили бы себе в глазах сербского народа". Из аналогичной предпосылки, но с противоположным этническим подтекстом, исходил и Ходжа, напоминая 29 октября в письме к Темпо, что "национально-освободительное движение в Македонии под руководством югославского штаба находится в эмбриональном состоянии". Что касается того, резюмировал Ходжа, почему после капитуляции Италии "мы не установили в городе (Дебаре. — Н.С.) македонскую власть, могу ответить: ес­ли бы мы так поступили, наш народ нас бы не понял, так как он и без этого считает нас продавшимися славянам".

Первый открытый албано-югославский конфликт на наци­ональной почве остался неразрешенным. Уже упоминавшееся выше зимнее наступление немецко-фашистских войск, в ре­зультате которого были существенно сужены освобожденные партизанами территории Югославии и Албании, сделало спор беспредметным.

Наступление гитлеровской армии началось в ноябре 1943 г. в Южной и Центральной Албании и развернулось по несколь­ким направлениям. Командование вермахта ставило своей за­дачей обеспечение широкого коридора для прохода своих войск из Греции в Центральную Европу через Албанию и Юго­славию при одновременной ликвидации движения Сопротив­ления в этих странах. И частично эти цели были достигнуты. В результате блокады генштаба НОА в горном районе Черме-ники (на северо-востоке от Эльбасана, оказались надолго пре­рванными его связи с региональными партизанскими силами. В результате нелётной погоды, стоявшей весь ноябрь, прекра­тились союзные поставки вооружения и боеприпасов.

Вместе с немцами в боевых действиях против партизан уча­ствовали балысты. С этой позорной для "Балы" страницы в ис­тории этой организации связана трагедия британской миссии связи в Албании. Глава миссии при генштабе НОА генерал Э. Девис, ставший за три месяца пребывания у партизан убеж­денным сторонником опоры на НОФ как на единственную ре­альную военную силу, попал в январе 1944 г. раненым в плен к немцам. Возможно, этого бы не случилось, если бы не преда­тельство балыстов, обнаруживших его и выдавших врагу. Бли­жайший сотрудник Дэвиса подполковник А. Николе, также по­лучивший ранение, смог избежать участи шефа. Вместе с май­ором А. Хэйром он стал пробираться к Тиране, надеясь найти врачебную помощь у связанных с англичанами националистов. Жители отказывались предоставлять им убежище из страха пе­ред немцами и балыстами. В результате Николса все же смогли укрыть в доме Абаза Купи и пригласить к нему одного из луч-шихалбанских хирургов. Но было поздно: он скончался от ган­грены.

В начале января 1944 г. немецкие оккупанты предприняли новое общее наступление против партизанских сил на юге и в центре страны. На сравнительно небольшой территории между Корчей и Бератом развернулись напряженные бои. Несмотря на получение подкреплений из Греции, немцам не удалось за­нять Пермет — важный стратегический пункт в системе оборо­ны освобожденных зон. Полицейские отряды марионеточного правительства подкрепляли наступательные операции окку­пантов террором против мирного населения. Кровавая траге­дия разыгралась 4 февраля в Тиране. Накануне этого дня газе­та "Башмиким и комбит" ("Единение нации"), орган марионе­точного правительства, вышла с передовой статьей, начинав­шейся словами: "Кровь жаждет крови! Кровопускание являет­ся радикальным средством для борьбы с заразой. Кровь должна литься рекой по улицам Тираны, если мы хотим восстановить порядок, если мы хотим видеть народ спокойно занимающимся своими ежедневными делами. Проблема проста, способ дейст­вия тот же, традиционный: для восстановления абсолютного порядка абсолютно необходим террор". В ночь на 4 февраля на­чалась "операция устрашения". Более 300 человек были аресто­ваны по заранее составленным спискам. Под предлогом поис­ков партизан жандармы врывались в дома, выволакивали лю­дей наружу и зверски избивали. Более 80 трупов мирных граж­дан остались лежать на улицах Тираны.

Но ни террор, ни попытки открыть новую серию наступа­тельных операций против освободительной армии не достигли цели. Постепенно инициативой овладевали бригады НОА. Шаг за шагом, город за городом отвоевывали они у оккупантов за­хваченные в годы зимних операций территории. Наиболее восторженными откликами отмечались дела 1-й дивизии, ру­ководимой Мехметом Шеху. В частности, операция по проры­ву блокады и вызволению из окружения генштаба во главе с Э. Ходжей, блокированного немцами в декабре 1943 — начале марта 1944 г. в горном районе Черменика к востоку от Тираны, вошла в "золотой фонд" воинских подвигов. М. Шеху уже в 1945 г. написал документально-художественную повесть о ге­роическом марше 1-й партизанской бригады. Однако в начале 80-х годов после его самоубийства и разоблачения как "поли­агента" нескольких разведок Э. Ходжа развенчал миф о герои­ческом подвиге своего недавнего ближайшего соратника, зая­вив, что сам генштаб прорвал блокаду, а М. Шеху там и близко не находился.

Несмотря на вынужденный откат в горы, самороспуск едва сформировавшихся воинских частей НОА, партизанам удалось не только сохранить основной боевой потенциал, но и быстро восстановить его. Этому способствовала хорошо организован­ная (насколько это было возможно в тех сложных условиях) си­стема военно-политической подготовки партизан, организованная югославскими советниками. В частности, наибольшую известность получили своеобразные курсы повышения квали­фикации, организованные компартией в марте 1944 г. в местеч­ке Панарит недалеко от Корчи для командиров и комиссаров НО А. Наряду с усвоением основ военного дела вырабатывалась идеология движения. М. Попович высказал мысль, которая впоследствии получила статус партийной директивы, о необхо­димости дать народу вождя, вокруг имени которого можно бы­ло бы мобилизовать массы, взяв в качестве примера то, как в соседней Югославии создавался героический образ Тито. В Ал­бании на эту роль он предложил Энвера Ходжу, чем сразу же вызвал возражения со стороны некоторых влиятельных деяте­лей компартии. Они говорили, что авторитет Тито вырос на ос­нове его известности как военного руководителя, а Энвера в армии не знают. Компромисс нашли: надо "сделать" его "ко-манданти" (командующим), а затем уже создавать из него все­народного лидера. Забегая вперед надо сказать, что впоследст­вии и критики идеи (Тук Якова, Нако Спиру, Сейфула Малешо-ва), и сторонники (Лири Гега) были Ходжей устранены.

Как бы тяжело ни складывалась обстановка для партизан, весна 1944 г. принесла первые успехи и возродила надежды на освобождение. Победа советских войск под Ленинградом и Новгородом, на Буге и Днестре, выход на границу с Румынией и Чехословакией заставили германское командование присту­пить к выводу части войск с запада Балканского полуострова и переброске их на Восточный фронт. Албанская Национально-освободительная армия восстанавливала власть Советов, рас­ширяла свободные зоны в Южной и в значительной части Цен­тральной Албании.

Освобождение и вопрос о власти

К весне 1944 г. в Албании действовали четыре окружных Наци­онально-освободительных совета, осуществлявших админист­ративные функции в освобожденных городах и деревнях пре­фектур Гирокастры, Влёры, Берата и Корчи. Они заменили ста­рый административный аппарат префектур, супрефектур, де­ревенских коммун. Им подчинялись отряды охраны порядка — партизанская стража и областные гарнизоны, формировавши­еся с августа 1943 г. по решению генштаба НОА. Таким обра­зом, в руках Советов концентрировалась вся гражданская и во­енная власть.

Вместе с тем на деятельности Советов отрицательно сказы­вались такие факторы, как отсутствие управленческих навы­ков принимать решения в интересах всех слоев населения. По этому все чаще стали встречаться коллизии, когда при возник­новении проблем во взаимоотношениях между коммунистами и некоммунистами, партизанами и гражданским населением приоритетными оказывались интересы коммунистов и парти­зан. Это грозило нарушением социальной справедливости, ибо все чаще коммунисты стали придерживаться принципа "кто не с нами, тот против нас". Так, в деревне Божиград (округ Корча) местный Совет произвел конфискацию скота у жителей, не поддерживавших НОФ, рискуя тем самым увеличить число не­довольных. Генштабу НОА удалось исправить чреватую кон­фликтом ситуацию, отдав распоряжение вернуть скот. "Такие акты недопустимы, — говорилось в письме генштаба властям округа. — Скот подлежит конфискации только у врагов народа, но нельзя же забирать его у всей деревни только за то, что де­ревня не с нами. Это вы должны отвечать за то, что деревня не с нами, поскольку именно вы не провели соответствующую по­литическую работу".

Национально-освободительные советы обладали широкими правами в хозяйственно-экономической сфере деятельности в свободных зонах. Под их контроль переходило имущество итальянских акционерных обществ. Они получили право рас­поряжаться секвестрированной собственностью итальянских граждан, у которых изымалось все, за исключением того мини­мума средств, который был необходим для обеспечения жиз­ненных потребностей семьи. В функции Советов входило снаб­жение частей Национально-освободительной армии и населе­ния свободных зон продовольствием и промышленными това­рами. Они оказывали помощь жертвам фашистского террора и их семьям, помогали крестьянам создавать группы по коллек­тивной обработке земли, устанавливали твердые цены на дефи­цитные товары в целях пресечения спекуляции. Президиум Генсовета НОФ предоставил низовым организациям право перераспределения хлеба и продовольствия, а также отбирал излишки земли у одних крестьян и передавал другим, чтобы обеспечить обработку возможно бблыпих площадей. Эта вре­менная мера имела определенное значение в весенний период, когда закладывались основы будущего урожая.

По мере расширения влияния НОФ вставал вопрос о созда­нии единого центра власти, как это происходило в соседних странах. К весне 1944 г. укрепились позиции Национального комитета освобождения Югославии как высшего исполнитель­ного и административного органа народной власти. В марте то­го же года представители всех партий Национально-освободи­тельного фронта Греции образовали Политический комитет национального освобождения, который сделал важный шаг на пути формирования коалиционного правительства. Правда, всилу целого ряда обстоятельств по так называемому Ливанско­му соглашению (май 1944 г.) в составе кабинета министров большинство мест получили не участники внутреннего сопро­тивления, а представители партий, находившихся в эмиграции. Во многом именно такому исходу борьбы за власть способство­вала политика правительства Великобритании. Аналогичные попытки предпринимались и в Албании.

Усилия английских служб на Балканах исходили из необхо­димости: а) поддерживать ориентированные на Запад эмиг­рантские и внутренние круги; б) обеспечивать условия для вы­садки союзных (или только британских) войск.

С 1943 г. в Лондоне началась разработка планов создания албанского эмигрантского правительства. Речь шла и о рестав­рации монархии, и о создании республики. Однако все эти пла­ны разбивались о невозможность найти лидера. Зогу был не­приемлемой кандидатурой для большинства, а поиски другой "сильной личности" не увенчались успехом. С соответствую­щими предложениями обращались даже к Фану Ноли. Он в ка­кой-то момент заявил о готовности поддержать своего заклято­го врага — Зогу, если того примет народ. Но вскоре отказался от этой идеи, выступив с радиообращением к албанцам, сража­ющимся за независимость своей страны. Ф. Ноли считал, что только они способны построить свободную Албанию. Однака проблема состояла в том, что антифашистское движение еще не охватило всю страну. К тому же, по наблюдениям сотрудни­ков британской миссии связи, албанцы оказались вовлеченны­ми в гражданскую войну: коммунисты охотнее боролись про­тив балыстов, чем против немцев, а балысты в союзе с немцами столь же рьяно пытались уничтожить коммунистов.

Генерал Дэвис в декабре 1943 г., незадолго до пленения, от­правил в Лондон свои соображения о необходимости опоры ис­ключительно на НОФ. Его предложение не встретило поддерж­ки, а личное присутствие в конце этого года в Каире первого (до Дэвиса) главы британской миссии связи подполковника Б. Маклина, одного из самых информированных разведчиков, контактировавшего как с коммунистами, так и с националиста­ми, позволило Интеллидженс сервис разработать план созда­ния коалиционного (коммунистическо-националистического) правительства Албании. Для этого надо было договориться о со­трудничестве Абаза Купи и глав северных кланов с коммуни­стами. Единственное "но" состояло в том, что Купи отказался воевать против оккупантов, а северные вожди с ними сотруд­ничали напрямую. Маклин считал, что северных албанцев мож­но направить против немцев только в том случае, если Тито за­явит о согласии вернуть Косово Албании после плебисцита. Он разговаривал в Каире с югославским представителем при ко мандовании союзных войск в Средиземноморье полковником В. Велебитом, и тот заявил, что такая декларация якобы уже го­това. Осуществление плана откладывалось до весны. В апреле 1944 г. Маклин вернулся в Албанию и обосновался при А. Купи, надеясь убедить его сделать хотя бы один выстрел по окку­пантам.

Пока аналитики западных спецслужб составляли прогнозы вероятного развития общественно-политических процессов на Балканах, в Албании произошло событие, определившее судь­бу страны на вторую половину XX в. 24 мая 1944 г. в освобож­денном городе Пермети собрался 1-й Антифашистский нацио­нально-освободительный конгресс, сформировавший цент­ральный представительный орган с функциями временного правительства. Делегаты на конгресс избирались на народных собраниях открытым голосованием, т.е. по сути дела выдвига­лись в освобожденных районах публично, в оккупирован­ных — в условиях подполья. Несмотря на все процедурные изъ­яны, продиктованные условиями военного времени, это был первый действительно представительный форум, собравший около 200 человек.

В обширном докладе, представленном Э. Ходжей от имени генсовета и генштаба и озаглавленном "О развитии националь­но-освободительной борьбы албанского народа в связи с меж­дународными событиями", содержались характеристики ряда моментов внутреннего порядка. В частности, в нем подчеркива­лась отличительная особенность албанского освободительного движения в годы второй мировой войны от прежних восста­ний: его возглавила КПА, сумевшая стать выразителем общена­родных чаяний, а Национально-освободительные советы пре­вратились в зародыши народной власти. Что касается социаль­ных задач движения, то они формулировались в общей форме как "завоевание подлинной свободы и демократии для всех общественных слоев".

Конгресс принял решение об избрании Антифашистского национально-освободительного совета (АНОС) как верховного законодательного и исполнительного органа, представляющего суверенную власть албанского народа и государства, функции которого в перерывах между сессиями осуществлялись прези­диумом. Председателем совета стал Омер Нишани, заместите­лями — бекташ Баба Файя Мартанеши, коммунист Кочи Дзод-зе, беспартийный Хасан Пуло, секретарями — коммунисты Ко­чи Ташко и Сами Бахолы. Подавляющее число членов (²/₃) со­ставляли также коммунисты. Совету предоставлялось полно­мочное право образовать Антифашистский национально-осво­бодительный комитет (АНОК). Последний обладал всеми атри­бутами временного правительства: председатель Э. Ходжа, заместитель Мюслим Пеза, члены, т.е. министры, Хаджи Лэши (внутренние дела), Омер Нишани (иностранные дела), Ма-ноль Кономи (юстиция), Медар Штюла (экономика), Рама­дан Читаку (финансы), Спиро Колека (общественные работы), Юмер Дишница (здравоохранение), Сейфула Малешова (про­свещение), Бедри Спахиу (восстановительные работы). Все ми­нистры являлись коммунистами или сочувствовали им.

Конгресс постановил "не признавать никакого другого пра­вительства, которое может быть сформировано внутри Алба­нии или за ее пределами против свободно выраженной воли ал­банского народа, представляемой только Антифашистским на­ционально-освободительным советом". В принятой конгрессом декларации провозглашалась следующая цель: "Построить но­вую народно-демократическую Албанию согласно воле народа, которую он сегодня торжественно выразил созданием Антифа­шистского национально-освободительного совета (АНОС), яв­ляющегося подлинно народной властью, вышедшей из нацио­нально-освободительной борьбы албанского народа". Монар­хический строй не ликвидировался, но и в самой декларации, и в специальном постановлении бывшему королю Зогу категори­чески запрещался въезд в страну, хотя и признавалось, что "вопрос о нем и о форме правления будет решен народом пос­ле освобождения".

В общеполитическом разделе декларации содержалось оп­рометчивое утверждение, исключенное из всех публикаций документов, — о балканской конфедерации. Призывая к бое­вому сотрудничеству со всеми народами Балкан, документ ут­верждал: "Создаются условия для создания балканской конфе­дерации, в которой все народы получат равные права, где всем им будут предоставлены возможности для развития и прогрес­са во всех областях деятельности". Аналогичный прогноз со­держался и в заключительном слове, произнесенном Э. Ход­жей в конце заседания, также впоследствии никогда не публи­ковавшемся.

Собравшийся на свое первое заседание АНОС принял по­становления о пересмотре, аннулировании и замене новыми всех экономических и политических договоров, подписанных правительством Зогу с иностранными государствами в ущерб интересам албанского народа. Совет постановил также не при­знавать никаких соглашений и международных договоров, ко­торые могли быть заключены впредь вне и внутри Албании ре­акционными кликами — как политическими группами, так и ' правительствами.

Одно из решений Совета касалось введения воинских зва­ний в НОА. Э. Ходже присваивалось звание генерал-полковни­ка, и он назначался главнокомандующим армии. Вторым генералом стал начальник генштаба Спиру Моисиу, бывший майор королевской армии, получивший теперь звание партизанского генерал-майора. Звание полковника было присвоено М. Пезе, тогдашнему командующему 1-й дивизией Д. Ндреу и его замес­тителю М. Шеху. На конгрессе в Пермити пробил звездный час для Э. Ходжи: он впервые официально сконцентрировал в сво­их руках партийную, политическую и военную власть.

В развитие решений конгресса АНОК выразил желание ви­деть в Албании военные миссии Советского Союза и США, ак­кредитованные при генштабе НОА. Это касалось прежде всего присылки советской миссии. Британские офицеры уже давно и в относительно большом количестве находились в Албании на правах кураторов "своей" заповедной балканской зоны, деля симпатии и антипатии между всеми албанскими политически­ми и военными группировками. Накануне открытия конгресса в распоряжение партизанских войск прибыл американский ка­питан Том Стефани с двумя другими сотрудниками из ведомст­ва генерала Доновена. Выходец из семьи албанских иммигран­тов, он знал язык, свободно ориентировался в обстановке и присутствовал на конгрессе в качестве стороннего наблюдате­ля. Как видим, формально из Большой тройки отсутствовали только советские представители, но их появлению в Албании всячески препятствовали англичане.

В Англии надеялись на возможность повторения в Албании греческого опыта ограничения влияния коммунистов во вре­менных органах власти. Но для этого надо было создать хотя бы видимость готовности националистов бороться против немцев, что позволило бы им претендовать на участие в правительстве. О степени заинтересованности британского руководства в ал­банских делах свидетельствовало выступление тогдашнего за­местителя премьер-министра К. Эттли в парламенте 23 мая 1944 г. с кратким анализом ситуации в Албании. Он высказал уверенность, что объединение НОФ, "Легалитет" и "Балы ком-бтар" возможно. Но все попытки Маклина уговорить А. Купи вернуться к сотрудничеству с НОФ окончились неудачей. Ру­ководитель монархической организации требовал от англий­ского правительства официального признания Зогу, принятия Албании в ООН, обеспечения самоопределения для Косо­во и т.п. На самом же деле, как писал в одном из своих отчетов в центр майор Дж. Сеймур, все эти условия служили отговорка­ми, чтобы оправдать бездействие Купи, истинной целью кото­рого являлось сохранение сил, "достаточных для совершения государственного переворота после ухода немцев".

Вероятно, Маклин также понимал это, считая тем не менее необходимым, чтобы националисты хотя бы символически вы­разили готовность к борьбе. Поэтому он собирал северных вождей, побуждая их выступить против немцев, дни которых бы­ли сочтены. Нужно это, чтобы остановить коммунистов, убеж­дался он. Но и эти усилия оказались напрасными.

Когда стало ясно, что поддержка реакционных вождей мо­жет лишь подорвать престиж Великобритании, было принято решение сделать ставку на завоевание авторитета среди руко­водства НОФ. Официальной политикой Лондона стала ориен­тация на НОФ как на единственную реальную военную силу, но с намерением не признавать никакого созданного на его ос­нове правительства. Первым шагом стал отзыв военной мис­сии, находившейся при штабе А. Купи. Когда же немецкие вой­ска начали серию наступательных операций против партизан летом 1944 г. (первой целью стал Пермети), то части НОА полу­чили поддержку с воздуха от базировавшейся около Бари эс­кадрильи "Спитфайеров". Там же в Бари проходили перегово­ры между делегацией генштаба НОА и Верховным командова­нием союзников в бассейне Средиземного моря о помощи воо­ружением и снаряжением.

В Англии весьма болезненно воспринимали любой намек на возможность ущемления британских позиций на Балканах. Поэтому когда в августе 1944 г. в Албанию прибыла советская военная миссия связи во главе с майором К.П. Ивановым, в Фо-рин оффис началась легкая паника. А. Идеи писал тогда У. Чер­чиллю, что "отправка этой миссии в Албанию... свидетельству­ет о попытках русских сделать Балканы коммунистическими у нас под носом". Он сообщил премьеру, что советский посол в Лондоне И.М. Майский не смог ничего сказать по этому поводу и было бы целесообразным, чтобы британский посол в Москве А. Кларк Керр "поставил вопрос лично перед Молотовым и по­требовал бы у него объяснений по поводу отправки советской миссии в Албанию". Посол не добился разъяснений у Молото-ва, и Черчилль посоветовал Идену не драматизировать ситуа­цию. Британским политикам представлялось, что тогда в Алба­нии еще существовала объективная возможность создания временного переходного правительства на коалиционной осно­ве подобно тому, как это произошло в Греции. Тем более что и Э. Ходжа, и другие представители НОФ официально подчерки­вали общедемократический, надпартийный характер форми­рующихся органов власти.

В сентябре 1944 г. начался отвод немецких войск из южной Греции. Их основной путь пролегал через Албанию. Командо­вание британских войск через свою миссию в Албании потре-бовало у генштаба НОА разрешения высадить десант на побе­режье Ионического моря в районе Саранды, чтобы принять участие в освобождении города и таким образом создать види­мость совместной борьбы против оккупантов. Генштаб согласился, но поставил в качестве условия отвод войск сразу же по­сле завершения операции, что и было выполнено. Англичанам не удалось легализовать свое присутствие в Албании, что поз­волило бы с большим основанием давать "дружеские" советы о расширении состава правительства. Они тем не менее не отка­зались от попыток достичь этого старыми методами, сблизив позиции находившихся вне НОФ националистов и комму­нистов.

К осени 1944 г. в Албании действовали 24 бригады НОА, ко­торые наносили ощутимые удары по отступающим немецким войскам и открыто вставшим под их командование отрядам на­ционалистов. Серьезную проблему для судьбы освободитель­ного движения в масштабах всей страны представляло положе­ние в горных районах севера. Там еще со времен турецкого гос­подства имелись анклавы, отрицавшие любую центральную власть, если она не обеспечивала им определенный уровень ав­тономии. Характерным в этом отношении можно считать при­мер католической области Мирдиты.

В отсталой в экономическом отношении Мирдите фактиче­ски продолжало бытовать внутреннее деление на 12 байраков, как и во времена турецкого господства. Байрактары использо­вали нормы обычного права ("законы гор") для поддержания патриархальных порядков и формирования вооруженных от­рядов, в которых состояло все мужское население. Прежние режимы прикармливали родовую верхушку, предоставляя ей ряд привилегий и субсидируя материально в качестве платы за лояльность к центральной власти. Враждебно настроенная к партизанскому движению на юге и в центре страны католиче­ская церковь поддерживала идеи самобытности Мирдиты, в пределы которой до того времени не удавалось войти ни одной армии. "Только войско господне, только ангелы небесные мо­гут проникнуть за те заколдованные скалы, где дьявол нашел себе убежище", — проповедовали приверженцы мирдитской исключительности. Тем не менее изоляция области от осталь­ного албанского мира оказалась прорванной в результате на­ступления частей НОА при поддержке местного населения в конце августа 1944 г. После упорных боев Мирдита признала власть Национально-освободительных советов.

С Мирдиты началось освобождение Северной и Северо-Во­сточной Албании. Но если в префектуре Шкодры и в прилегаю­щих к ней районах борьба шла против вооруженных отрядов региональных вождей, создавших нечто вроде правительства (октябрь 1944 г., "Лига Шкодры") в противовес сформирован­ному в Пермети АНОС, то на северо-востоке речь шла о круп­номасштабных операциях против частей регулярной герман­ской армии и находившейся в ее подчинении косовской (албанской) дивизии "СС —Скандербег" в сопредельных районах Ал­бании и Югославии (Косово и Македония).

Сложность и деликатность ситуации, в которой оказались албанские и югославские партизаны в октябре 1944 г., объясня­лась тем, что события развивались на югославской территории в населенных албанцами районах, из-за которых уже возника­ли конфликты между коммунистическими лидерами Албании и Югославии. Об одном (в связи с освобождением Дебара отря­дом Хаджи Лэши в 1943 г.) уже упоминалось выше. Другой был спровоцирован конференцией в деревне Буяна 31 декабря 1943 — 2 января 1944 г., принявшей решение о воссоединении Косово и Плато-Дукагьина с Албанией на основании принци­пов Атлантической хартии. Резолюция конференции подвер­глась решительному осуждению со стороны руководства КПЮ, которое поставило на первый план задачу освобождения и обязалось вернуться к обсуждению территориальных вопро­сов после изгнания оккупантов. Однако полностью отказаться от привлечения частей НОА к борьбе против албанских же кол­лаборационистов командование НОАЮ не могло, опасаясь пе­рехода конфликта в затяжной и чисто национальный (славяне против албанцев). С такой постановкой вопроса вторично сог­ласился ЦК КПА. Поэтому необходимость участия албанцев в освобождении Косово обосновывалась с достаточным тактом.

Начальник штаба 1-го ударного корпуса НОА Дали Ндреу и политкомиссар Хюсни Капо обратились в октябре 1944 г. с про­кламацией "К народу Косово" от имени НОФ. "Большая часть народа Косово, гнусно обманутая пропагандой немецких за­хватчиков, — писали они, — поставила себя на службу герман­ской армии, вступила в ряды предателей и боролась с оружием в руках против национально-освободительных югославской и албанской армий. Косовские банды обрушились на албанское население Южной Албании, безжалостно жгли, грабили, уби­вали, насильничали. И сегодня, когда всем стало ясно, что Гер­мания стоит на пороге капитуляции, а национально-освободи­тельные войска Тито и Энвера выступают за свободу народов, значительная часть косоваров продолжает бороться в рядах немцев и предателей против этих войск". Они призывали всех националистов присоединиться к НОФ, пока не поздно, и вы­ражали надежду, что даже байрактар Гани Крюэзиу поймет не­обходимость этого. Неизвестно, чем было вызвано персональ­ное обращение к последнему. Дело в том, что он находился в близких родственных отношениях с Дали Ндреу, который еще 12 сентября 1944 г. получил конфиденциальный приказ от Э. Ходжи выступить в Косово и ликвидировать Гани.

3-я и 5-я бригады НОА вместе с косовско-метохийской бригадой НОАЮ приняли активное участие в освобождении Юника, Дечане, Призрена и Печа с 26 октября по 17 ноября 1944 г. В Македонии они взаимодействовали с 5-й болгарской дивизией.

Окончательное освобождение Албании приближалось, а вместе с этим вставал вопрос о придании законности той фор­ме власти, которая де-факто утвердилась на конгрессе в Перме-ти. 19 сентября 1944 г. на заседании президиума Генсовета НОФ Э. Ходжа выдвинул предложение о преобразовании АНОС во Временное правительство. Однако большинством го­лосов оно было отклонено как преждевременное на том осно­вании, что еще невозможен созыв Учредительного собрания. Через месяц ситуация изменилась. Скорое освобождение всей страны стало настолько реальным, что назрела неотложная не­обходимость пренебречь излишними формальностями.

20 октября на 2-м собрании Антифашистского националь­но-освободительного совета произошло преобразование Анти­фашистского национально-освободительного комитета во Вре­менное демократическое правительство. В нем заняли посты все те, кто вошел в комитет в мае 1944 г. Э. Ходжа, занимавший пост премьер-министра и министра национальной обороны, обосновал своевременность создания Временного правитель­ства необходимостью усиления позиций Албании на междуна­родной арене.

Поиск по сайту: