Глава 17. Обновлено: 02.07.15 20:28 Убрать стили оформления

Обновлено: 02.07.15 20:28 Убрать стили оформления

Он помнил ещё то состояние, когда рядом взрывались гранаты. Первое время слышать ничего не можешь. В голове, будто подушка - абсолютная тишина. Давящая, наполняющая череп. Или, наоборот, звон. Такой, что хочется закрыть уши, прижав, что есть силы, ладони к ним, и уползти, зарыться в землю, чтобы избавиться от этого гула, разрывающего твой мозг, словно граната, которая к тебе прилетела. Сейчас он чувствовал себя так же - смотрел, как шевелятся её губы и не слышал ни слова. Руки резко разжались, освобождая от захвата её лицо. Он отшатнулся, чуть не упав. "Ты - отец!" В голове отбойные молотки выбивали шаманский ритм: "Ты!" - "Отец!" - "Ты!" - "Отец!" Самое время нанести боевую раскраску и, подняв над головой бубен, начать танцевать. Вызывать духов. Может они, наконец, ему объяснят, что за хрень творится в последнее время! Он пошёл на кухню, спотыкаясь на ровном месте. Потряс головой, отгоняя назойливые слова-удары. Кое- как налил в стакан воды, расплескав половину, но выпить не смог - руки тряслись, словно он бухал месяц, не просыхая. Но руки - это пол беды, его сердце тряслось. Дрожало, как при землетрясении дрожат предметы. Стучало о рёбра, грозя нанести себе непоправимый вред. Олеся выбежала следом, продолжая шевелить губами, и до него стали доходить отдельные звуки и слоги.

- ...ша...ец....нок...наш, - Она, умоляюще на него глядя и заламывая пальцы, стояла в центре и что-то говорила. Теперь говорила.

Он снова попробовал выпить воды. И снова ничего не получилось. Он начал злиться на себя. За то, что не может контролировать своё состояние. Схватил и со всей силы бросил стакан в окно. Он хотел нормальных звуков: знакомых, громких, чётких, ясных. Звон разбившегося стекла вернул его к жизни. По крайней мере, гудящая ушная пробка вылетела. И постепенно тряска покидала его истерзанное тело. Он посмотрел сначала на свои кисти. Разжал и сжал, и снова разжал пальцы. Потом - на Олесю. Она стояла на том же месте, но уже ничего не говорила. И руки уже не заламывала. Была неподвижна. Только в глазах плескался страх. Он подействовал на Павла хуже пощёчины. Развернувшись к раковине, он открыл нижний шкаф и достал мусорное ведро. Запустив в него свою крупную ладонь, схватил, не глядя, пригоршню кусков рваной бумаги и бросил их на пол.

- Говоришь, я - отец? - насмешливо усмехнулся, - ну, сейчас мы посмотрим, так ли это, Принцесса.

Олеся вздрогнула. Павел уже давно так её не называл, а она почему-то не обратила на этот факт никакого внимания. Но сейчас...она была готова заплакать уже только потому, что услышала это слово. Оно напомнило ей о счастье. О детстве. О его обожании ею. Об их тогда ещё не правильных, но прекрасных чувствах. Чистых, ни чем не омрачённых. А теперь...что-то было не так, что-то происходило, и она не могла понять - что.

Павел сел на гладкий пол и начал восстанавливать фрагменты изображений.

- Ч-что т-ты д-дел-лаешь? - спросила девушка.

- Грёбаный пазл собираю, - зло выплюнул. Через несколько долгих минут у него получилось сложить то, что он хотел, - Ну, Принцесса, подойди. Посмотри, как красиво получилось!

Олеся не могла сделать ни шага. Словно гвоздями к полу были прибиты её ступни. Павел бросил на неё внимательный взгляд, одним плавным движением поднялся с пола и обойдя её сзади, подтолкнул в спину. Горячая ладонь лишь на мгновение задержалась на её пояснице. Сирень подошла и увидела собранное в воедино лицо бывшего одноклассника.

- Славик? - спросила недоумённо.

- Славик? - Грудь резануло, словно ножом, - Славик, значит...Уж не тот ли самый Славик, что снял пенку первым? Как же его фамилия.... - он делал вид, что вспоминает, сам уже вовсю поджариваясь на сильном огне, - А-а-а..Иванов! - щёлкнул пальцами и победно посмотрел на бледную девушку, - Я прав? Это он и есть?

- Д-да, это он.

Павел уже горел полностью. Полыхал, как высушенный всеми ветрами стог сена.

- Так ты, милая, перепутала тогда, это не я - отец. Это долбаный Славик - отец твоего ребёнка. Слышишь?! - вдруг заорал на неё, что есть силы, - Славик! Отец! Твоего! Ребёнка! - Он развернулся к столу и одним движением снёс на пол сахарницу и пресс для заваривания чая, - И не смей мне больше никогда врать! - Указательным пальцем, направленным на Олесю, тыкал в такт каждому слову.

- У меня с ним ничего не было, - каким-то образом она сумела прошептать эту фразу. Внутри была зима. Сердце покрывалось коркой льда. Стремительно и безповоротно. И вздрогнула от его злого, издевательского смеха.

- Не было? У неё с ним ничего не было! Ты посмотри на себя! Как ты можешь? Встречаешься с ним во время обеда, во время моего отсутствия, гуляете вместе, не рассказываешь ничего, даже когда я спрашиваю, покупаете тест, провожаетесь, наглаживаетесь. Я уж не говорю о том, что он был у тебя первым. А потом у тебя хватает наглости, глядя мне в глаза, сказать, что я - отец, что у тебя с ним НИЧЕГО не было?! - Он опять засмеялся.

- Тебе надо сходить к доктору, - произнеся эти слова, Олеся тут же поняла, как двусмысленно они прозвучали. Она хотела сказать, что ему надо провериться у доктора в плане возможности отцовства. Снова сдать анализы. Но Павел её понял не так. Он понял, как и должен был понять - что ему надо снова нанять психотерапевта. - То есть, я хотела сказать...- её перебил звонок мобильного телефона. Павел смотрел на неё, и у Олеси всё переворачивалось от его взгляда. - Ты не правильно меня понял, - она сделала шаг навстречу, но он поднял руку, останавливая её. Телефон всё звонил, захлёбываясь мелодией и действуя обоим на нервы.

- Что же ты? Подойди, ответь, - устало произнёс.

Она осталась стоять. Тогда он подошёл и поднял трубку. Включил громкую связь.

- Привет, Лисичка. - Паша протянул телефон Олесе:

- Ну, поговори с ним, Принцесса - Она взяла аппарат непослушными руками.

- П-привет. Привет, Слава.

- Почему твой голос не весел? Или твой Квазимодо опять с ума сходит? Обижает нашу девочку?

Олеся была до этого бледной, но сейчас стала просто меловой. А Павел смотрел на неё и не понимал, как же он умудрился так вляпаться. Славик что-то ещё говорил, но он уже не слышал. Не стоил этот придурок его внимания. Сегодня - не стоил. Он захотел уйти из этой квартиры - здесь было грязно. Когда вернётся, он сразу помоет пол. И посуду. И загрузит в машинку всё бельё. И проветрит все комнаты. А ещё он хотел напиться - в хлам. Чтобы полностью отключиться. Хотя бы на один день. Не думать. Не вспоминать. Один чёртов день не болеть ею.

- Паша, - Олеся отбросила телефон и подошла к нему. - Паша, послушай...

- Я так хотел этого, - сказал безжизненным голосом, - Я так хотел послушать тебя раньше. Хотел, чтобы ты мне рассказала всё. Хотел. Очень. А сейчас вот...не хочу. Не хочу слушать, - он стал обуваться.

- Зачем ты следил за мной? - спросила она. Он выпрямился и накинул кожаный пиджак. Проверил наличие телефона и портмоне.

- Тебя ведь тошнило. Хотел, чтобы рядом был тот, которому я доверяю оказать тебе помощь. Хотел знать, что с тобой всё в порядке, - он взял ключи, - Я много чего хотел, - открыв дверь, постоял с минуту и добавил: - Окно сегодня сделают, об этом не беспокойся. Оденься потеплее. Я вернусь завтра...И напомни своему идиоту, что Квазимодо был хромым горбуном.

Дверь тихо закрылась.

Поиск по сайту: