Глава 22 (заключительная)

Обновлено: 29.07.15 17:05 Убрать стили оформления

Павел проснулся один. Недоумевая, что же могло выдернуть Олесю из постели, стал одеваться. Потом плюнул на всё и пошёл её искать голым. Уловив ароматный запах, улыбнулся, сообразив в чём было дело. Олеся пообещала ему утренние блинчики с творогом, но он не поверил, посчитав это послеоргазменной блажью. Оказалось, зря не поверил. Павел прислонился плечом к стене, увидев, наконец, любимую. Она стояла к нему спиной, переворачивая очередной блин, и тихо ругалась, если тот капризничал. Павел смотрел и наслаждался. Сердцу стало тепло, как будто это он стоял у плиты, ощущая жар от готовки. Они были женаты уже четыре недели. После официального "торжества" он увёз Олесю в Болгарию, где они провели пятнадцать самых прекрасных за последнее время дней. И где он купил ещё два кольца: себе и ей.

- Зачем мне столько? - Олеся смотрела на него во все глаза.

- Чтобы ты была полностью окольцована. Одно - до свадьбы, второе - после.

- А когда я рожу деточку?

- Тогда получишь ещё четыре.

- Ты сейчас серьёзно?

- Абсолютно.

В Болгарии также случилось то, что уже давно должно было случиться - они поговорили. Обо всём. Павел вспомнил, как они с утра до вечера обсуждали свои мысли и действия. Он рассказал Олесе про войну. Про то, как им и его товарищами овладевала бескомпромиссная ненависть к противнику, разрушая принципы и человечность. Они были солдатами, выполняющими страшной ценой свой долг, но потерявшими ориентиры.

Нарисовал ей словесную картину про то, как траки танков и БМП разламывали, молотили плоть, наматывая на катки кишки и внутренности. Как с хрустом лопалась под гусеницей чья-то голова, и все вокруг окрашивалось серо-красной массой мозгов — мозгов, может быть, несостоявшегося гения, поэта, ученого или просто хорошего парня, отца, брата, сына, друга, который не струсил, не сбежал, а поехал сюда и который, может быть, до конца так и не осознал, что произошло. Как ботинки скользили на кровавом месиве. Как было главное ни о чем не думать тогда, сосредоточиться только на одном - вперед и выжить, вперед и выжить.

Он рассказал, что не все выдерживали такое: одни стреляли в себя, другие убегали к противникам, третьи просто сходили с ума и ходили, неприкаянные, пока не ловили гранату или пулю. Рассказал про предательство Беса, как тот сбежал, оставив его, истекающим кровью на волю врагам. Про плен, едва его не убивший. Как он спал и испражнялся в тесной яме, покрываясь грязью и язвами. Про то, как молился, злился, проклиная Бога и вновь к нему обращаясь за помощью.

- Ты поэтому остался жив, - сказала ему тогда Олеся, - Потому что молился.

Павел не стал спорить с ней, потому что не знал. То, что случилось с ними, показало ему обратную сторону медали. Теперь он знал, что всё возможно в этом мире. Даже чудо. Он также рассказал, как его спасла женщина. Русская. Обезображенная ожогами. Прислужница главы. Она начала ночами бросать ему в яму нормальную еду, и как только он достаточно окреп, скинула вместе с едой верёвку, один конец которой привязала к рядом выкопанному колодцу. Павел никогда не забудет её. И никогда больше не увидит, жаль.

Рассказал про то, что чувствовал к Олесе, начиная с первого дня. Открылся перед ней полностью, ничего не скрывая. Она же в ответ поведала ему о своих чувствах. О своих страхах и желаниях. О своих отношениях со Славиком.

Боже, какими же они с ней были глупыми! Сколько же подводных камней они зацепили своими днищами!

Павел вспомнил, как боялся проникнуть в неё после свадьбы. Как Олеся его успокаивала, разрешая. Как она противилась защите от беременности.

- Хочу чувствовать тебя. Всего тебя. До последнего миллиметра.

И он давал ей себя. До последнего миллиметра.

В Болгарии они много гуляли, много любили друг друга, много пили вина и фотографировались. Они там выздоравливали.

Олеся обернулась и заметила его.

- Ты опять подсматриваешь! - шутливо упрекнула, помахав силиконовой лопаткой, - Не получишь ни одного блина!

Павел подошёл и обнял её. Когда прикасался к ней, всё остальное уже не имело значения. Только она. Только рядом.

- И не надо. Всё, что мне нужно, находится под этим халатом. Тем более, что тесто ты, наверняка, пересолила.

Поцеловал её в шею, развязывая кушак.

- Это было всего один раз! - она отклонила голову, чтобы ему было удобней.

Млела под его поцелуями, хотела всегда ещё. Павел отобрал лопатку и выбросил в раковину, не глядя. Попал точно в центр. Выключил плиту и развернул Олесю к себе лицом. Впился жадным поцелуем в губы. Она обняла его за шею, повиснув, как в детстве, и ощутила напрягшиеся мышцы.

- Какая ты стала тяжёлая, - он оторвался от мягкого рта и нахмурился, - Потолстела, что ли?

Она укусила его за нижнюю губу и подула.

- Будешь хамить - не отдамся.

Он поднял её на руки и понёс в спальню. Бросил на кровать.

- Не отдашься - залюблю до смерти.

Олеся счастливо захихикала и раздвинула ноги.

*****

Они шли, держась за руки. Олеся ела мороженое, а Павел ей рассказывал, какое именно здание он присмотрел под детский клуб. Хотел показать его ей. Проходя мимо нищего, он краем глаза уловил что-то знакомое. Сердце пропустило удар.

- Милая, подожди.

Они остановились. Павел хотел убрать свою руку, но Олеся не позволила, крепче стиснув его пальцы. Напомнила своим действием об их договорённости - всегда быть вместе, что бы ни случилось.

- В чём дело?

- Может, показалось...

Говоря, подошёл к нищему ближе. Тот, увидев две пары обуви, поднял голову. Павел не ошибся, перед ним сидел Бес - грязный, оборванный, с фиолетового цвета лицом, распухшим носом и губами, заплывшими мутными глазами и смердящим ароматом давно немытого тела. Руки с длинными чёрными ногтями вцепились в картонную коробку - месту для сбора денег. Волос на голове практически не было, как не было и обеих ступней.

Олеся сжала его ладонь ещё крепче, забыв про мороженое, которое таяло, капая молочными слезами на асфальт.

- А-а-а...Якут..., - прохрипел нищий, щурясь, - Жив, чертяка.

- Как и ты.

Нищий закашлялся, сплёвывая кровяную мокроту. Павел завёл Олесю себе за спину.

- Нет, я уже помер...почти...

- Ты же бессмертный.

- Про.бал я... своё... бессмертие...оставил его...там...с тобой...

Говорил Бес с трудом, задыхаясь после каждого слова. Павел не мог смотреть на него. Не хотел. В груди, вместо привычной от воспоминаний боли, разлилось равнодушие. Пустота. Он стал разворачиваться, чтобы уйти.

- Якут...

Остановился.

- Прости...

Павел потянул Олесю, и они двинулись дальше. Молча прошли два квартала.

- Милый, ты в порядке?

- В полном.

- Не хочешь поговорить?

- Нет, Принцесса. Что тут можно ещё сказать?

Олеся остановилась, вынуждая остановиться и его. Выбросила уже пустой вафельный рожок в урну и крепко обняла.

- Я так горжусь тобой. Я так счастлива, что мы вместе! Я так тебя люблю!

Павла прошибло. Словно молния ударила. В сердце и голову одновременно. Она говорила это ему не впервые, но своим признанием всегда вызывала такую реакцию. Он подхватил её и начал кружить, наслаждаясь полнотой ощущений и Олесиной радостью, её громким смехом.

- Повтори! - крикнул.

- Я люблю тебя! Лю-ю-юб-лю-ю-ю!

Эпилог
Олеся ехала домой, предвкушая вечерний поход в ресторан. Паша обещал ей сюрприз. Она убавила громкость радио, когда услышала звонок мобильного.

- Слушаю, - ответила нежно.

- Ты почему берёшь трубку?

- И я рада тебе, милый. Потому что ты звонишь, что тут непонятного?

- Ты же за рулём!

- Я стою на светофоре.

- Приедешь домой - поговорим.

Он отключился, а Олеся рассмеялась. Вот так всегда! Сам заботится о её безопасности, и сам же провоцирует нарушить. Она поехала дальше, любовно поглаживая руль. Когда родился их малыш, Павел не обманул, подарил сразу четыре кольца. Только они были на машине, перевязанной огромным красным бантом. Ауди А4 седан. Она тогда целый день ходила вокруг этой красавицы, чем смешила мужа.

Рождение деточки прошло безболезненно, с минимальными проблемами. Их сын родился, оглашая мир громким криком ровно в 5-00 утра. Павел тогда чуть с ума не сошёл, названивал всем подряд, всё поверить не мог счастью. Они в тот день с отцом напились, как поросята. Отметили всё сразу: рождение сына и внука, окончательно заверенную мужскую дружбу и открытие детско-юношеского клуба "Максим", названного в честь своего первенца.

Олеся въехала в гараж их нового дома. Они вместе выбирали его. Купили уже готовый - не хотели ждать, пока идёт строительство, спешили.

Зайдя внутрь, была сразу схвачена в плен любимых рук. Павел прижал её к двери и принялся целовать. Отказать ему она не могла. Через минуту он уже срывал на ней одежду.

- Паша, подожди.

- Не могу, я и так тебя ждал два часа.

- Бедненький...натерпелся...

- Да, бедненький. Мне между прочим, скоро уезжать. Тренировка начнётся через сорок минут. Давай, принимай вахту.

*****

Они были во дворе, когда раздался Олесин крик. Павел, велев сыновьям не разбегаться, кинулся к дому. Забежав, увидел разъярённую жену и на всякий случай остановился.

- Милая, что случилось?

Олеся схватила тарелку и бросила в него. Промахнулась. Тарелка со звоном разбилась, ударившись о дверь.

- Ненавижу тебя!

Жена устремилась в комнату. Павел бросился наперерез и, схватив её в охапку, понёс в спальню. В горизонтальном положении разговаривать всегда было легче.

- Отпусти! Чудовище! Не трогай!

Он, не разжимая рук, упал на кровать. Впился в её губы, заглушая возмущение.

- А теперь спокойно объясни, в чём дело.

- Я опять беременна, - простонала Олеся, - Ненавижу тебя!

Павел радостно засмеялся.

- Ненавидь, милая, ненавидь, моя красавица, - стал покрывать её лицо поцелуями, - Это потрясающая новость. Моя девочка, моя Принцесса, - принялся её раздевать, - Ненавидь, только роди мне дочку, - поцеловал её обнажившиеся груди, - Моя любимая, единственная моя.

*****

- Что-то батя долго, - сказал Максим.

- Мирятся, - ответил Олег.

- Надоели, - добавил Кирилл.

Поиск по сайту: