Дуракинские легенды

ISBN 0-922792-80-1

Редактор: Валентина Пазилова

Дизайн обложки: Михаил Михальчук, Юрий Саевич

Верстка: Евгений Антонов

Корректор: Л. А. Айдарбекова

«Алхимический» роман Аркадия Ровнера повествует о судьбе
ученого-ассириолога Николая, похищенного из его родного го-
рода Гранатовым ветром и ставшего участником экспедиции по
островам небесного архипелага Макам. Классический приклю-
ченческий сюжет, напоминающий лучшие страницы Эдгара
По, Даниэля Дефо и Рене Домаля, захватывает ощущением
причастности к тайным силам, которые наполняют Вселенную
и определяют судьбы героев романа. Роман обращен к читате-
лю, ищущему себя в тревожном мире размытых координат и
исчезающих ориентиров.

ISBN 0-922792-80-1 © Аркадий Ровнер 2006

The wind is paradise; let the wind blow.
E. Daniel Richie*

ПРЕДИСЛОВИЕ РЕДАКТОРА

Публикуемый текст был передан мне Василием
Эрнестовичем Перьевым, которого я посетил однаж-
ды по пути из Одессы в Адлер. Этот путь, кстати ска-
зать, стал чрезвычайно громоздким с тех пор, как по-
сле распада страны сообщение по Черному морю све-
лось к туристическим круизам в Турцию. Точно так же
были отменены все поезда и авиарейсы из Одессы на
Кавказское побережье. Дошло до того, что в одесской
авиакассе мне посоветовали лететь в Адлер через
Москву! Все же я предпочел ехать поездом через
Крым с короткой остановкой в Дуракине, хотя путь
этот был неудобен, а поезда грязны и неуютны. Из
Симферополя я добрался до Керчи на автобусе, а там
из порта Крым на пароме переехал в порт Кавказ, где
меня уже ждали мои милые друзья и повезли вдоль
всего Черноморского побережья к самой абхазской
границе - в Адлер.

Жил Василий Эрнестович в Приазовье в городе Ду-
ракине и долгие годы работал сторожем в тамошнем
краеведческом музее. Он был известен некоторым ли-
тераторам Москвы и Симферополя как автор экстре-
мистских стихов, которые писал много лет, не заботясь

* Ветер это рай, пусть ветер дует. Ю. Даниэл Ричи.

Небесные селения

Предисловие редактора

об их публикации. В начале 90-х годов поэт-мехмато-
вец Анатолий Маковский, исколесивший страну и вы-
растивший целое поколение провинциальных поэтов,
рассказывал мне о нем как о человеке остроумном
и жизнерадостном, однако конкретно мне его реко-
мендовал и снабдил его адресом симферопольский
прозаик и издатель Валерий Гаевский.

Поезд из Одессы прибыл в Дуракин на рассвете,
и мне пришлось провести на местном вокзале, похо-
жем на ночлежку, несколько зябких часов, дожида-
ясь, когда, наконец, будет прилично явиться с визитом
к незнакомому человеку. В половине девятого, отыс-
кав нужные мне дом и квартиру, я постучал в дверь
и был встречен и привечен человеком во всех отноше-
ниях интересным и остроумным, который напоил меня
чаем, настоянном на душистых местных травах, и на-
кормил вкуснейшими «дуракинскими» гренками собст-
венного изготовления. Василий Эрнестович оказался
человеком примечательной наружности: высоким,
слегка сутуловатым, с живыми искрящимися глазами,
закрученными густыми усами и серебристыми воло-
сами до плеч. Больше всего в нем меня поразила уди-
вительная память на стихи разных поэтов и яркое
фонтанирующее воображение, а ведь ему тогда было
не мало лет.

За чаем мы разговорились, и, узнав, что у меня есть
знакомые среди московских издателей, он предложил
мне взять для ознакомления Записки своего пропав-
шего без вести приятеля Николая, попросив отнестись
к ним с особым доверием и вниманием. Этот приятель
Василия Эрнестовича дважды исчезал из города Дура-
кина: первый раз его не было очень долго, но все-таки

он появился и отдал на хранение принимавшему меня
поэту свои путевые записки. После этого он снова ис-
чез, и с тех пор о нем нет никаких вестей.

На мой вопрос, о чем эти Записки, Василий Эрнес-
тович сказал, что его друг был лингвистом, изучал
древние и современные языки и сумел установить ин-
тимную связь с ветрами. «С какими ветрами?» - удив-
ленно спросил его я, ибо никогда раньше ничего по-
добного не слышал. «С различными ветрами, - ответил
мне Василий Эрнестович и пояснил: ветер - это сила,
которая надувает паруса мироздания. Друг мой сумел
установить с этой силой близкие отношения и, так ска-
зать, обменяться с нею субстанциями. Впрочем, - до-
бавил он, видя мое недоумение, - я уверен, что этот
текст вам все объяснит». К отданным мне Запискам он
присоединил и небольшую рукопись собственного со-
чинения, а также написанную им «Оду Ветру», которые
он просил меня прочитать сразу же вслед за рукопи-
сью своего друга. После завтрака мы с Василием Эр-
нестовичем расстались, он отправился по своим де-
лам, а я - на вокзал.

Записки Николая из Дуракина (так я буду называть
их автора, фамилии которого в тексте не оказалось)
показались мне чрезвычайно интересными, отсылаю-
щими к глубине, не всегда схватываемой при первом
чтении. Написанные не просто литератором, а челове-
ком сердца и, может быть, даже «человеком ветра»,
они не грешат стилистической вычурностью, неред-
кой в сегодняшней прозе, а просто и ясно, в стиле
Диккенса или Гончарова, описывают пережитые ав-
тором события, какими бы они иногда ни казались
неправдоподобными. Сам предмет этих Записок

Небесные селения

связывает их с известной традицией рассказов о нео-
бычных странствиях, коими изобилует как западная,
так и восточная литература. Однако Записки, попав-
шие мне в руки, особенно любопытны тем, что созда-
ны нашим современником, описавшим все, что он ви-
дел, в перспективе опустошительной и гнетущей со-
временности. Тем более удивительно, как он сумел
над нею подняться и ее преобразить.

Недавно до меня дошла весть о том, что Василий
Эрнестович скончался, и таким образом полученные
мною тексты остались целиком на моем попечении и на
моей совести. Я не редактировал рукописи и едва ли
исправил в них что-либо, кроме нескольких орфогра-
фических ошибок, но выделил главы, дал им названия
и вставил подзаголовки, чтобы сориентировать чита-
теля относительно их содержания. Кроме того, я поз-
волил себе поместить «Оду Ветру», автором которой
был Василий Эрнестович, перед рукописью Николая
из Дуракина и теперь с волнением передаю все это
в печать, рассчитывая, конечно же, не на очумелого
потребителя массовой индустрии снов, а с робкой на-
деждой на то, что среди тех, кто ее откроет и прочтет,
найдется хотя бы один читатель, который, как выра-
зился поэт, извлечет из нее для своей души существен-
ную пользу.

А.Б.

ОДА ВЕТРУ

Рожденный среди грозных туч,
Вспоенный среди горних круч,
Ты гордый Эвр, ты злой Борей,
Владыка сумрачных морей,

Ты Нот, ты сладостный Зефир,
Благослови наш кроткий пир,
Ты - ветер, и перед тобой
Склоняюсь, как перед судьбой.

Ты мать морей, хозяин гор,
Ты брат огня и сын судьбы,
Ты щедрый друг, ты подлый вор,
Ты в склепах шевелишь гробы.

Послушны прихоти твоей
И океан, и муравей.
Влечешь меня - и я влекусь,
Несешь меня - и я несусь.

Ты воешь, стонешь и вопишь,
Трубач, скрипач, поэт, арфист,
Над каждой строчкой ты корпишь,
Из каждой почки гонишь лист.

Ты гонишь тучи и песок,
И овеваешь мой висок,
Рождаешь звезды и луну,
Приносишь гром и тишину.

Небесные селения

Поешь, возводишь и крушишь,
И вверх летишь, и вниз скользишь.
Какой триумф - восторг души,
Какая музыка в тиши!

Ты шут, заика и болтун,
Ты легок, царственный летун,
Дворцы ты даришь одному,
Другому посох и суму?

О, царственный, о, бог миров,
В бездонной пропасти веков
Ты носишься среди стремнин,
Земли и неба властелин.

Неистов, грозен и угрюм,
Ты пузыришь мой праздный ум.
Куда влечешь - туда влекусь,
Куда несешь - туда несусь.

Часть первая
АРХИПЕЛАГ МАКАМ

Записки Николая

Глава 1
ГОРОД ДУРАКИН

решил сохранить эти Записки для того, чтобы
мой голос не исчез в Бездне, а слился с ветром,
независимым от пространства и времени. Я начал
их в Дуракине еще до моих путешествий по архипелагу
Макам. Я писал их от случая к случаю в состоянии раз-
двоенности и отчаяния, чтобы успокоить свое волне-
ние или упорядочить мысли. Где бы я ни был, я всегда
носил с собой эту тетрадь, и она оказалась со мной во
время моих странствий и помогла мне немало.

На пороге ожидающих меня новых неведомых со-
бытий, которые бросают перед собой мрачную тень
и требуют от меня ежеминутной готовности к новым
странствиям и превращениям, я принял решение пере-
дать эту тетрадь на хранение моему другу Василию.
Если я не вернусь, пусть он распорядится ее судьбой.
Уверен, что он сделает это ответственно.

Дуракинские легенды

В годы моей юности город Дуракин только и делал,
что грезил о старине. Когда-то здесь жили яркие инте-
ресные люди - писатели, ораторы, полководцы, -

Небесные селения

многие из которых прославились на весь Большой Ил-
люзион. Где они теперь? Да и Дуракин уже не тот.

Дуракин - это сравнительно новое название горо-
да, полученное им по фамилии местного генерала Ду-
ракина, имение которого в 1937 году было превраще-
но в краеведческий музей. Село Дуракино находилось
в холмистом месте, где когда-то располагался городок
Саблин (или Сабобли, как его называли турки), еще
в XVII веке отнятый у турок донскими казаками, кото-
рые разграбили и разрушили его почти до основания.
А у разрушенного города Саблина оказалась древняя
и славная история.

Если верить преданиям, именно в окрестностях на-
шего города хромой бог Гефест приковал к скале Про-
метея за то, что тот выступил против грозного Зевса.
Этот титан восстал против Рока, и встречный ветер
принес ему гибель и - славу.

Поговаривали и о том, что где-то в этих местах нахо-
дилась знаменитая Щель, через которую Орфей,
а вслед за ним Одиссей и Эней спускались в Преиспод-
нюю. Все это связано с представлениями о полой Зем-
ле и о целом мире - с полями, горами и реками и, конеч-
но же, со своим небом, - расположенном в глубинах
земли. Отголоски этих представлений сохранились
и на Востоке, что же касается древних народов Египта
и Месопотамии, то они все это описали досконально.

Ближе к нашему времени здесь также кипели стра-
сти: колонисты из Византии рыли рвы и строили высо-
кие стены, отгораживаясь от скифов, турки-сельджу-
ки воевали с татаро-монголами, хазары - с россами,
а казаки - с горцами. В то время и начало мелькать имя
маленького приазовского городка Сабобли, переде-

11 Архипелаг Макам

ланное русскими солдатиками в более понятное для
них название Саблин.

Позже из двух российских столиц в Дуракин ссыла-
ли бунтовщиков из дворян и разночинцев, которые
упорно насаждали на нашу каменистую почву свои не-
прикаянные утопии. Уже тогда чуткие люди могли раз-
гадать за обыденностью нашего города его уникальную
физиономию и говорили о нем, как о живом существе:
«Наш город помолодел», или «Город живет в ожидании
перемен», или «У города выросли крылья».

Все это было давно, и между тем временем и наши-
ми буднями пролегла непроходимая, хоть и невидимая
черта. С тех пор все изменилось кругом и меняется по-
стоянно, но от этих перемен нет радости: крылья у го-
рода не выросли, и теперь уже никто не интересуется
нашим прошлым, а будущим и подавно.

Сегодня город Дуракин это уже не город, а груда
утонувших в грязи или сугробах строений, разбросан-
ных где и как попало. Гуляя среди этих коробок, пеше-
ход может набрести на заваленные снегом мусорки,
на забытые машины, которые их хозяевам лень выгре-
бать из сугробов, и на одинокие ларьки с сигаретами
и пивом. Когда идет дождь или тает снег, прохожие
месят на улицах грязь, когда жарко и сухо, в воздухе
стоит удушливая пыль, от которой люди становятся
раздражительными и ругаются черными словами.
Впрочем, люди редко выходят на улицы, разве что
в магазин или аптеку, в основном же сидят по домам,
пьют водку и смотрят телевизор.

Иногда горожане собираются друг у друга группка-
ми, чтобы выпить и позлословить в адрес знакомых.

Небесные селения

Архипелаг Макам

К концу вечера все так друг другу надоедят, что заре-
каются когда-либо снова встречаться. Часто такие по-
сиделки кончаются мордобоем и кровопролитием.
Друзей ни у кого нет, а пьянство заменяет и дружбу,
и приятельство.

Каждый занят своим: одни льготы себе по госуч-
реждениям высиживают, другие на службе маются,
причем тот, кто работает, бедствует, а кто ничего не
делает, тот живет как паша за высокими заборами
с охраной и прислугой. Удивительно, как такие люди
умеют между собой ладить и держать круговую по-
руку! Поэтому у них и деньги, и власть, и всякие
другие возможности. Молодые тянутся за стандарта-
ми, хотят, чтобы все у них было как в мексиканских
сериалах, и потому транжирят время и силы на ерун-
ду, а неумолимое время затягивает всех в свою во-
ронку.

Большинство живет в смутном ожидании чудес, ко-
торые все никак не наступят, хотя по телевизору о них
говорят без конца и обещают не сегодня-завтра. Все
кажется: вот все переменится - закончится зима, отпу-
стит безденежье и начнется что-то необыкновенное,
радостное. А город между тем все глубже зарывается
в сугробы или тонет в грязи, и жизнь в нем становится
все угрюмее и безнадежнее.

Невероятное множество бездомных собак разве-
лось в нашем городе. Все они поджарые и деловитые,
а рядом подрастает упитанный собачий молодняк. Гла-
за у них мутные и бездонные, как и у людей, например,
у соседа, живущего этажом ниже. И надо мной тоже
живет сосед с точно такими же глазами, и у его сына то

же самое. Почти все обитатели нашего города именно
так и смотрят друг на друга.

Собаки людей не замечают, шустро пробегают ми-
мо, не оглядываясь. Некоторые крупные особи дежу-
рят у дверей мясных лавок, привлеченные запахом
свежей крови оттуда, иногда вслед за нерасторопным
покупателем проникают внутрь магазина, и тогда мяс-
ники кидают им обрезки возле прилавка. Обычно же
продавцы выносят им кости на улицу, на всякий случай
их задабривая. Злобы к людям, впрочем, собаки не пи-
тают, но и особой приязни тоже. Живут в параллель-
ном мире как отдельное собачье человечество.

А ночью как начнут они выть на сотни голосов - ду-
шу выматывать. Я не неженка, а этого вою не выдержи-
ваю. Сколько это длится: час, два или шесть? Кажется
мне, что я сам начну выть или прыгну в окно с третьего
этажа. А потом все это заканчивается, но я долго еще
хожу по своей крошечной кухоньке и держу одну руку
другой, чтобы не дрожали. Только когда уже совсем
рассветет, мне удается ненадолго вздремнуть.

Поиск по сайту: