Старая кожа змеи

Дважды во время этого плавания мне снился город
Дуракин. Первый раз он приснился мне в ночь отплы-
тия из Халя. Я помню лишь некоторые из своих снов,
те, которые действительно посылаются мне не случай-
но. Они либо объясняют мне случившееся, либо пре-
дупреждают об ожидающих меня переменах. Этот сон
я запомнил до мельчайших деталей.

Тускло освещенный кирпичный погреб, широкие
полки вдоль стен, на полках заколоченные ящики и тю-
ки. По шаткой стремянке я поднимаюсь к люку в потол-
ке. Стремянка качается, я едва удерживаю равнове-
сие. Наконец, я добираюсь до потолка, с трудом при-
поднимаю дверцу люка. Усилие, еще усилие, и дверца
отходит в сторону. Теперь нужно выбраться на по-
верхность. Я просовываю в люк руку и голову, но мое
плечо не входит в дыру - люк слишком узкий. Я в отча-
янии - что делать? Неожиданно в люк просовывается
рука и вытаскивает меня наружу. Я смотрю и вижу пе-
ред собой Елуана.

Мы с ним стоим на 1 -й улице Машиностроения. Ле-
дяной ветер крутит снежную пыль, а мы едва одеты.
Вдобавок вокруг нас собирается стая собак. Собаки

медленно нас окружают, вот-вот набросятся, но Елу-
ан ничего не видит или не понимает. Он дружелюбно
протягивает к одной из них руку, чтобы погладить.
Я палкой разгоняю собак и веду Елуана за собой. Мы
приходим в городской музей, поднимаемся на чердак
и вытаскиваем из ящика пыльную стелу, испещрен-
ную полустертой клинописью. Неловкое движение,
и стела падает на пол и разбивается на множество ос-
колков. Елуан удивленно смотрит на меня.

- Эн ве пеш? (Вы иностранец?) - спрашивает он.

- Пеш ту, пеш ту (Иностранец, иностранец)! - об-
радовано отвечаю я.

- Ве дур пу шет? (Впервые в нашем городе?)

- А тер пу нешем (Да, и порядком ошеломлен.)
Глянь, а это не Елуан: оказывается, я разговариваю

с Третьим.

- Здесь все зависит от вас, - говорит он мне по-
русски. - Радуйтесь!

Я просыпаюсь, ничего не понимая.

Второй сон приснился мне недавно.

Я сидел с моим другом Василием в его квартире. Мы
пили чай и разговаривали об умерших.

Василий рассказывал о девочке по имени Лиза,
в которую он был влюблен лет в пятнадцать и которая
умерла от туберкулеза. Они жили на даче в Подмоско-
вье, Лиза целыми днями сидела в кресле, а он каждый
день приносил ей полевые цветы и клал их ей на коле-
ни. И каждый раз, когда он уходил, она смотрела на не-
го доверчиво и удивленно.

Рассказ Василия еще не успел закончиться, как от-
крылась дверь и в комнату, где мы сидели, вошла живая
Лиза. На ней белая шаль, а в руке букетик одуванчиков.

Небесные селения

Никто нам не говорил, что это Лиза, но это было ясно
и так. В испуге мы вскочили со своих мест. Она - в дет-
ской юбчонке, на плечах у нее белая шаль, а на голове
панамка. Глаза у нее широко открыты, но смотрит она
отсутствующим взглядом. Подходит к столу, за которым
мы сидим, кладет на него букетик и садится в кресло.
Нам страшно, но мы продолжаем разговор как ни в чем
не бывало. Василий продолжает рассказывать, обра-
щаясь исключительно к Лизе.

- Когда умерла моя мать, - говорит он ей, - одни го-
ворили, что она жива, а другие, что она умерла, но я не
верил ни тем, ни другим. Мне было тогда 9 лет.

Я вижу, как Лиза медленно поворачивается ко мне
и смотрит на меня холодными серыми глазами. Я пони-
маю, что должен говорить, и я ей говорю:

- Лиза, останься. Навсегда останься.

В ответ я слышу голос Клич, которая стучится
в дверь каюты: «Николай, вы проспите завтрак. Вста-
вайте».

В тот день я действительно проснулся очень поздно.

Поиск по сайту: