Глава 53. Тишину разорвал голос. Сначала я подумала, что это плохие парни, но затем я его узнала, и поняла, что это гораздо хуже

Тишину разорвал голос. Сначала я подумала, что это плохие парни, но затем я его узнала, и поняла, что это гораздо хуже.

«Некромантка», — прошептал голос.

Страх пронзил меня сквозь тьму, страх, похожий на хорошее шампанское. На мгновение я обрела способность ощущать свое тело. Последовал проблеск осознания, что я лежу на полу, а затем я снова оказалась во мраке.

«Некромантка!»

Страх, и я снова перенеслась в свое тело. Мгновение света и ощущений, затем опять темнота.

«Некромантка!»

Кажется, я открыла глаза, но, возможно, это все еще был сон. Тьма продолжала поглощать мир.

«Некромантка, останешься во мраке — погибнешь!»

Комната была белой, я почувствовала, что у меня связаны за спиной руки. Затем наркотики вновь втянули меня во тьму.

«Некромантка», — добрался до меня ее голос. Она была маленькой нежной женской рукой, и в то же время она была лапой какого-то крупного зверя с когтями, мехом и… когти полоснули по мне; боль прорвалась сквозь тьму, кровью изгнав мрак. Я очнулась, ловя ртом воздух, пульс, сердцебиение — все подскочило.

Грудь болела. Я взглянула вниз, и заметила, что перед футболки распорот. Кровь запачкала белую кафельную плитку, на которой я лежала. Пришлось попотеть, чтобы получше рассмотреть себя спереди, наконец, я припомнила, что футболка была вспорота огромными когтями.

Я вспомнила, как она дотянулась до меня в темноте, и я знала, что это сделала именно она. Каким-то образом это сделала Марми Нуар. Матерь Божья. Остаток наркотиков был смыт потоком абсолютного страха. Я боролась с паникой. Страх помог мне очнуться, помог изгнать наркотики из разума и тела, теперь мне предстояло убедиться, что страх сам по себе не выведет меня из строя.

Были ли у меня раны помимо следов от когтей? Голова болела, но это могло быть вызвано, как последствиями взрыва, так и наркотиками. Кто из вампиров практикует современные гранаты и наркотики на своих жертвах? Адреналин делал свою работу. Похоже, я начала думать быстрее, все казалось кристально ясным. Напугала ли меня Марми Нуар ради того, чтобы помочь мне оклематься и привести меня в рабочее состояние? Эту мысль я отложила на потом. Останься в живых, а об остальном позаботимся позже.

Я лежала на холодном белом кафеле. Не страшно. Но вот мои руки были связаны за спиной, а это страшно. Когда тебя связывают плохие парни, как правило, ничего хорошего не происходит. Я могла бы удариться в панику по этому поводу, но, во-первых, паниковать нехорошо, а во-вторых, Марми Нуар в этой белой комнате не было. Это прекрасно. Где же я?

Плитка подо мной была невзрачного цвета, где-то в промежутке между грязно белым и бежевым. Я попыталась разглядеть обстановку, стараясь не шевелиться слишком сильно. Я не знала, могут ли они меня видеть. Мне не хотелось, чтобы им стало известно, что я очухалась, не сейчас. Чем больше у меня будет времени подумать до их прихода, тем лучше. Люди не бросают тебя связанным на холодном полу, если планируют сделать с тобой что-нибудь приятное. Нет, впереди плохие вещи. Это заставило меня задуматься, где же Джейсон.

Необходимость перевернуться и посмотреть, нет ли его в другой части комнаты, была столь сильна, что я напряглась, и теперь мой пульс участился. Дерьмо. Мои руки сжались до того, как я успела их остановить. Для претворяющегося спящим это было слишком.

Затем, издалека, словно нас отделяли двери и комнаты, я услышала, как мужской голос кричал:

— Где Лорна?

Голос был мне незнаком. А затем раздался голос, который я знала. Джейсон кричал, точнее, орал:

— Я не знаю!

А затем он просто стал вопить. Этого оказалось достаточно. К черту осторожность. Я села и обнаружила, что мое тело все еще немного болит от тех злоупотреблений, которым я подвергла его в гостиничном номере. Но оно пострадало не слишком сильно, я поправлялась, но если я не вытащу нас отсюда, хрен его знает, как сильно мы с телом пострадаем.

Я находилась в небольшой ванной с унитазом и комбинированным с ванной душем позади. С одной стороны располагались раковина со шкафчиком под ней и зеркало. Я взглянула на потолок в поисках камер наблюдения. Если за мной следили с помощью камер, я влипла. Я не была экспертом в технике слежения, но ничего похожего на камеру разглядеть мне не удалось. Большинство людей не устанавливают подобного дерьма у себя в ванных. Если ты правильный парень, посягательство на частную жизнь для тебя незаконно. В большинстве штатов тебя за это ждет тюрьма. Разумеется, эти парни уже попали под статью о похищении и истязании. Я не знала, заставит ли их обвинение в сексуальном извращении хоть немного попариться.

Джейсон вновь вскрикнул. Я подползла на коленях к шкафчику. Это должна была быть частная резиденция; они бы не позволили Джейсону так орать в отеле. Что значило, что под раковиной должны располагаться кое-какие очень опасные и потенциально полезные предметы. Пожалуйста, только бы они были не из того разряда людей, которые держат все под раковиной на кухне. Или еще хуже, только бы они не додумались убрать все самое интересное.

Я молилась об этом, пока поворачивалась и открывала дверцы шкафчика связанными руками. Когда мне удалось открыть одну дверцу, я повернулась, чтобы увидеть, с чем имею дело.

Там оказались две бутылки едкого вещества, снабженные предупреждениями не попадать жидкостью в глаза, и маркировкой: «не пить — яд». Ядовитая составляющая была бесполезна для вампиров, но «опасно для глаз» могло помочь. Вещество не навредит им так же, как человеку, но ранить может, а может, это даст мне несколько секунд, чтобы сотворить с ними что-нибудь более долгоиграющее. Я преуспела по части кидания всякой дряни в глаза вампирам. Если мне удастся освободить руки, то все получится. Если же не удастся их развязать, то и не важно, сколько там добра под раковиной; я была взвинчена.

Джейсон опять закричал одним долгим отрывистым воплем. Крик заставил мой пульс биться в глотке, а мое тело — вздрогнуть. Резкое вздрагивание заставило меня задуматься, что же удерживало мои запястья. Это был гибкий шнур. По существу, это было что-то вроде большущего добротно перекрученного шнура. Под раковиной с одной стороны располагался выдвижной ящичек.

Я встала и повернулась к нему спиной, чтобы открыть. Пожалуйста, пусть в нем окажется пилочка для ногтей, или что-нибудь в этом роде. Прошу!

Когда я повернулась и посмотрела, оказалось даже лучше. Там лежала пара маленьких маникюрных ножниц. Кто-то там наверху меня любит. Воспользоваться крошечными ножницами, чтобы разрезать путы у себя за спиной, звучит легче, чем на самом деле. Это выполнимо, но чертовски выбешивает из-за необходимости вглядываться в металлические лезвия, но как-никак, это урок по борьбе с унынием. Уныние, разумеется, было возможно, поскольку Джейсон продолжал кричать. Он вскрикивал, я дергалась, и мне приходилось вновь приспосабливать ножницы на место. Наконец мне пришлось закрыть глаза, чтобы я могла сконцентрироваться только на ощущении ножниц на пластике шнура, и я заставила себя перестать вскакивать каждый раз, как Джейсон издавал крик. Какого черта они с ним делают? Я вынудила свои мысли следовать в другом направлении. У меня слишком живое воображение, чтобы быть полезным. Я освобожу руки, а затем мы спасем Джейсона. Просто, легко, надежно.

Ножницы прорвались сквозь последнюю часть пластикового шнура, и мои руки оказались свободными. Я так старательно сконцентрировалась на этом, что секунду не шевелилась. Я перевела дыхание и открыла глаза. Затем я очень аккуратно передвинула руки вперед. Иногда, когда вы режете что-то у себя за спиной и, наконец, освобождаетесь, вы теряете контроль на мгновение и можете пораниться. Ага, это были всего лишь маленькие ножницы, но я уже делала такое с ножами.

Я простояла так в течение секунды, свободная, наконец, а затем Джейсон опять закричал. Я бросилась на колени перед химикатами под раковиной. Я перебрала спирт, жидкость для мытья унитаза, ершик и наполнитель для флакона жидкого мыла за водопроводным краном. Я расслышала шаги там, где я полагала, был коридор. Кто-то направлялся сюда. Опять раздался удаленный крик Джейсона, значит, не он; отсюда вывод: кто бы ни прошел сквозь эту дверь, он мне не друг.

Хотела бы я иметь время, чтобы разработать план, но время на раздумья вышло. Настало время действовать. Я схватила бутылку со спиртом, сняла с нее крышку. Чьи-то руки коснулись двери и стали проворачивать ключ. Я замахнулась бутылкой. Если я промахнусь и не попаду в глаза, я его просто разозлю. Дверь открылась. Я разглядела лицо, и брызнула в него спиртом.

Он вскрикнул:

— Какого черта?! — а затем стал просто орать. Я не промахнулась. Его руки сжимались вокруг лица. Я отступила назад, чтобы иметь достаточно места, что позволило мне размахнуться как следует для удара ногой в его колено и раздробить сустав. У всех есть суставы, даже у вампиров.

Он закричал. Я услышала еще один мужской голос из холла:

— Трой, какого черта ты там творишь?

Трой лежал на полу. Я видела пистолет у него на талии и запасную обойму. Я забрала и то, и другое. Кто-то шел к нам по коридору. У меня была секунда, чтобы выбрать, в кого следует стрелять первым. Трой был ранен, второй парень — нет.

Я высунулась плечом из дверного проема с пистолетом в руке и приготовилась. Я использовала край двери, чтобы принять стойку с оружием в одной руке, поскольку обойма была в другой. Вампир был залит кровью. Это была не его кровь. Он удивился, увидев меня.

Фактически, он позволил мне трижды выстрелить ему в грудь, пока он пялился на меня. Это было похоже на стрельбу по людям. Он повалился на колени, и я всадила еще одну пулю ему в голову. То ли я прогрессирую, то ли он не так уж был хорош. Вампирская суть тебя всего лишь облагораживает; если ты был нулем, став немертвым ты им и остался.

Я услышала, как позади меня двинулся Трой, и бросилась в коридор, начав стрелять в него, как только уткнулась спиной в противоположную стену. Две пули попали в его туловище, когда он припал к дверному проему. У него изо рта брызнула кровь, и я подошла ближе, так, чтобы две следующие пули, которые я собиралась всадить ему прямо между глаз, вынесли мозг из его черепа. При стрельбе с такого расстояния именно так и вышло. Когда видишь, как такое огромное количество мозгов разлетается по округе, это значит, что недавно умерший вампир действительно умер. Просто тот факт, что сквозь черепную коробку просматривается мозг, не считается. Если мозг невредим и находится внутри черепа, вы по-прежнему будете иметь геморрой с вампирами, которые встанут и попытаются прикончить вас. Да, еще: будьте осторожны, разнося головной мозг и забывая о двигательных центрах. В этом случае у вас получится упырь, а упырь — сплошная пакость. Кровососущая машина, как зомби, но не совсем.

Пришлось заменить обойму, чтобы пустить пулю в основание его черепа. Как я уже говорила, мозг необходимо расплескать хорошенько и от всей души, иначе эта гадость снова восстанет. Я не хотела оставлять в тылу что-нибудь живое. Согласно порядку, я обязана была убедиться, что сердце тоже было уничтожено, но я берегла патроны на случай, если они понадобятся для других плохих ребят. Это было рискованно, но вампиры были новообращенными, так что я была достаточно спокойна по поводу этого решения.

Я подошла к парню в коридоре и обнаружила в его груди приличную дыру. Я попала в сердце, прекрасно. Я наставила дуло на основание его черепа и всадила еще одну пулю. Это чтобы позаботиться о его двигательном центре и спинном мозге. Если бы я нашла достаточно большой нож или побольше патронов, я бы вернулась и убедилась, что вампиры больше не встанут, но в данный момент я хотела найти Джейсона.

Я нашла еще один пистолет в кобуре этого парня. К нему тоже была запасная обойма. Ребята пользовались одним видом оружия. Отлично, теперь у меня есть еще патроны.

Очень хотелось добежать до того места, где, как я думала, находился Джейсон, но я заставила себя сначала все проверить. В конце коридора находилась дверь, похожая на входную. Недалеко от этой двери располагались еще две по обе стороны коридора. Может, для начала мне следовало бы проверить все комнаты, убедиться, что мы одни, но я не знала, насколько тяжело ранен Джейсон. Если он истечет кровью, пока я буду играть в суперкопа, то дотошность уже не будет иметь значения.

Я знала, чьей кровью был покрыт вампир в коридоре. Сожалела ли я, что убила его? Нет. Я шла вдоль по коридору, держась возле стены, пистолет наготове на случай, если там был еще кто-то. Я искала вампиров той частью себя, которая любит смерть. Много лет назад я наблюдала, как мой наставник Менни Родригез ощущал вампиров внутри дома. Он никогда не ошибался. Будто магия вернулась: сейчас я посылала свою некромантию по всему дому, и не ощущала больше никого из вампиров. Если кто и был, то он был очень, очень хорош, лучше, чем я, в доме убито всего двое вампиров. Сейчас опасность представляли люди-слуги; я не могла ощущать людей так же, как вампиров.

Конец коридора упирался в просторную комнату. То, что я могла разглядеть, походило на обычную гостиную: диван, телевизор, светильник на полу. Я прошла сквозь вход, спиной прижимаясь к стене. Ближайший угол был чист, и я повернулась к нему спиной, пока прочесывала комнату пистолетом.

Что-то находилось посередине комнаты возле дивана, вдалеке от кресла, стоявшего у противоположной стены. Это что-то лежало в луже крови, окрасившей серый ковер черными пятнами. Мой разум не видел ничего, что относилось к тому, что лежало на полу. Думаю, он отказывался видеть это. Я позволила своему разуму забавляться трюками, так как знала, что именно я пыталась не замечать. Это был Джейсон. Это должен был быть Джейсон.

Это было одним из самых сложных дел из всех, что я совершала в прошлом — осмотреть эту комнату, не бросившись к Джейсону сразу, как только я увидела его. Я заставила себя оглядеть каждый угол, в том числе углы потолка. Я видела летающих вампиров; зависание под потолком — сущий пустяк для них. Я заставила себя не смотреть на Джейсона, до тех пор, пока я не удостоверилась, что комната чиста. Только тогда я позволила себе испустить звук, который застрял у меня в горле. Я не кричала, честно. Это было хуже, чем крик. Тот звук, который вы издаете, когда произошло худшее, и ни одно существующее на свете слово не может выразить вашу боль. Ирландцы называют этот звук плачем.

Я знала, что на полу был Джейсон, благодаря его росту и крошечной части волос, не пропитанных кровью, но это были единственные подсказки, которые оставили вампиры. Ковер хлюпнул, когда я свалилась на колени рядом с Джейсоном. Комната воняла, как сырой гамбургер, а ковер представлял собой море черноты.

Думаю, за несколько минут я слегка одурела. Я кинула пистолет и запасную обойму на пропитанный кровью ковер, чтобы развязать руки Джейсона. Я сконцентрировалась на развязывании веревок. Если бы я только смогла освободить его, было бы уже лучше. Если бы я только могла его развязать. Вампиры нацепили на его запястья гибкий шнур и просунули петлю наручников в металлическое кольцо, которое предварительно вкрутили в пол. Мне потребовался нож и ключи. Я огляделась и обнаружила ножи, аккуратно разложенные на приставленном к дивану столике. Разложенные на полотенце, будто в какой-то дьявольской операционной. Возле лампы лежал бумажник, связка ключей, и мобильник, будто вампир вытряхнул карманы перед тем, как начать пытку. Все было ужасно аккуратно. Он уже делал это раньше. Я взяла менее испачканный кровью нож и ключи. Гибкий шнур перерезался без труда, но я не могла отыскать подходящий ключ. Мне пришлось заставить себя успокоиться, прекратить суетиться.

Наконец я освободила его руки. Я подползла к его ногам, поскольку ноги были связаны тем же способом. Уже после того, как я его развязала, до меня дошло, что я все сделала не в том порядке. Но я должна была снять с него оковы, должна. Джейсон не шевелился совсем. Он был свободен от пут, но он… я потянулась к его шее.

— Боже, прошу, пусть я нащупаю пульс. Прошу, пожалуйста, — молилась я.

Кожа Джейсона была холодной на ощупь. Не хорошо. Я не могла нащупать пульс. Мой собственный пульс ускорился, будто бился за двоих. Я положила руку Джейсону на грудь и почувствовала сердцебиение. Не знаю, почему мне не удалось найти пульс на шее — оттого, что я не слишком хорошо это умела, или оттого, что пульса не было. Если последнее, то плохо. Казалось, я не могла думать.

— Думай, Анита, думай, черт возьми!

Необходимо остановить кровь, но ран было так много. Как вы собираетесь накладывать повязки на все тело целиком? Боже!

Я припомнила гибель Циско. Он был крысолюдом, и он истек кровью, когда вокруг него суетилась целая команда докторов. Но они старались заставить его изменить обличье. Если вы сумеете заставить ликантропа перекинуться, это его немного вылечит.

Я положила руку обратно ему на грудь. Его сердце билось неровно. Нет, нет!

— Джейсон, Джейсон, борись, я здесь. Помоги мне.

Я хотела, чтобы он открыл глаза, сделал хоть что-нибудь, но он просто лежал там, и его сердце билось через раз. Ритм был слишком медленным. Черт!

Я сделала единственное, что пришло в голову, держа руку над его умирающим сердцем. Я призвала своего волка. На этот раз не было никакой беготни по длинному коридору внутри меня, или деревьев; был только образ в голове, за глазами, образ белизны и черноты ее меха. Я позволила этой картинке заполнить меня; если обращение в волка в эту минуту действительно его спасет, я это сделаю. В этот момент я приняла то, чем я являюсь, то, что было во мне; не было больше борьбы, только отчаянная нужда. Я втолкнула своего волка в Джейсона, как раньше делала с тиграми и Криспином, как делала со многими другими. Я протолкнула своего зверя по своей руке в это останавливающееся сердце. Я приказала ему перекинуться, и знала, что если не сработает, ничего не поможет. Если Джейсон пострадал слишком сильно, чтобы перекинуться, тогда он…

Впервые отдавать зверя было не больно, так как я не боролась с ним. На этот раз были тепло и сила, и ощущение того, как что-то вытаскивают из меня, будто лишняя часть тела, о которой я не подозревала, и вдруг эта часть тела оказалась здесь, и я могла чувствовать ее, могла пользоваться ей, и это снова ушло. Это наполнило Джейсона, и я чувствовала, как это втискивается в него глубже. Я могла ощущать ту частицу себя, которая искала подходящую частицу в нем. Я нашла его зверя, и то, что до этого было нежным и ласковым, неожиданно взорвалось. Мне было необходимо, чтобы он перекинулся. Мой зверь, кажется, просек всю необходимость, а может, зверь Джейсона не хотел умирать.

Тело Джейсона дернулось под моей рукой. Он издал звук, вопль, и мех растекся под моей рукой. Его тело сжалось и изменило форму. Когда-то ощущение того, как Ричард перекидывается на моем теле, до смерти испугало меня; сейчас это представлялось самой прекрасной вещью на свете. Сработало! Я держала руку на теле Джейсона, пока его сила танцевала по моей коже, будто поцелуй чего-то электрического и живого.

Когда все закончилось, передо мной, пыхтя, лежал на боку серый волк. Сердцебиение под моей ладонью теперь было частым и четким. Волк открыл глаза цвета свежих весенних листьев. На секунду он посмотрел на меня тем взглядом, которым ни один настоящий волк вас никогда не наградит, а затем его глаза закрылись, тело под моей рукой начало перетекать и сдвигаться вновь. Человеческое тело Джейсона обтекло волчье, моя рука осталась лежать на его боку.

Я передвинула руку на середину его груди, где ровно и часто билось сердце. Кожа Джейсона все еще была холодной на ощупь, но сердцебиение было уже сильнее. Я вытерла руки об джинсы, пытаясь оттереть с них кровь и испарину. Потом положила руку ему на шею в поисках пульса, и на этот раз нашла его.

Обнаженное тело Джейсона очистилось от крови, так что казалось, будто он просто побывал в центре кровавой бани. Теперь раны, которые не зажили, были отчетливо видны на его коже. Он был покрыт порезами от ножа, будто темно-красными укусами; от плеч и почти до лодыжек он весь был покрыт ранами. Как только я на них посмотрела, они вновь начали кровоточить. Я выиграла для нас немного времени, но эти раны магия не вылечит; нам нужен был врач.

Я подобрала с пола пистолет и достала мобильник.

Поиск по сайту: