Глава 8. I got it bad You don't know how bad I got it You got it easy You don't know when you got it good It's getting harder Just keeping life and soul together I'm

I got it bad
You don't know how bad I got it
You got it easy
You don't know when you got it good
It's getting harder
Just keeping life and soul together
I'm sick of fighting
Even though I know I should
The cold is biting
Through each and every nerve and fibre
My broken spirit is frozen to the core
Don't wanna be here no more
Wouldn't it be good to be in your shoes
Even if it was for just one day
And wouldn't it be good if we could wish ourselves away
«Wouldn’t It Be Good» Placebo

Упав, Брэдли довольно сильно ударился лбом о столбик кровати. То, что у него в номере не было кровати с балдахином, ярко-алым и мягким на ощупь, Джеймс сообразил далеко не сразу.

Да и комната совершенно точно не являлась его гостиничным номером. Она была большой, полной предрассветных лучей, холодной и в ней почему-то не горели лампы или любые другие светильники. Брэдли встал, потирая лоб – на голове должна была остаться шишка, что Джеймса совершенно не радовало с учетом предстоявших съемок. Ноги ощутили гладкую каменную поверхность, по телу побежали мурашки, заставляя волоски вставать дыбом. В воздухе пахло сыростью, древесиной и немного пылью.

Джеймс думал, что у него поехала крыша: только что он был в собственном номере, хотел почитать сценарий, первую серию нового сезона, а теперь был… где, кстати?

Сбоку от кровати стояла тяжелая кованая ширма, которую украшали когда-то яркие, а теперь абсолютно выцветшие узоры. Через нее была перекинута рубашка. Когда Брэдли стащил ее, то понял, что это что-то вроде ночной сорочки - длинной, жесткой и грубой. Она наверняка натирала кожу, особенно подмышки и шею, и Джеймс смутно себе представлял, как в этом можно спать.

По краям комнаты расположились большие сундуки, содержимое которых сразу заинтересовало Джеймса. Тяжелые крышки открывались с трудом, а сами сундуки оказались полны одежды и оружия. Вся одежда была в красно-коричневатых тонах, иногда встречались белые или просто светлые рубашки, пояса из хорошей кожи, всегда достаточно простые. Исключение составляла всего пара из них, найденная в отдельном сундуке вместе с клинками. Ножны причудливо украшали узоры и драгоценные камни. Оба комплекта наверняка сделали не для постоянного ношения, а для демонстрации статуса владельца.

Джеймсу пришло в голову, что все это слишком похоже на декорации Камелота, и он даже усмехнулся про себя. Значит, во всем виноват Колин.

Как всегда.

В жизни Брэдли в последнее время все всегда сводилось к Моргану. Вот и в этот раз ирландский засранец, похоже, решил подшутить. Вполне возможно, он что-то подмешал Джеймсу в завтрак, чтобы он отключился и очнулся в… где бы это не было.

Чтобы убедиться в своей правоте, Брэдли подошел к окну и распахнул его. Город под замком уже ожил: на улицах находилось не очень много людей, но все они были заняты делом. Пекарь нес корзинку с теплым хлебом, какая-то девушка набирала воды в колодце недалеко от замковой стены, а то, что происходило в городе, располагающемся ниже, Джеймс даже не мог разглядеть.

Пейзаж же был совершенно незнаком.

Поля и леса, никакого намека на цивилизацию. Если его так далеко увезли от Пьерфона, на это ушло бы много времени, а его не было. Ну, или Брэдли сильнее накачали, чем он подумал вначале. Но это уже было не похоже на Колина.

Брэдли ущипнул себя за руку, до боли, оставив на коже красное пятно: очень уж все это смахивало на его самый жуткий ночной кошмар. Иногда Брэдли снилось, что он приходит на съемки, совершенно не зная роли. Однако вокруг никого не было: ни сценаристов, ни актеров, ни операторов, никого, кто мог бы отругать за невыученную роль, и кого можно было обвинить в розыгрыше.

Находиться на одном месте стало невыносимо. Брэдли решился пойти и обследовать место за пределами комнаты, даже к двери направился и протянул руки, чтобы ее открыть, когда оттуда послышался знакомый голос.

- Поднимайтесь! – зашипели снаружи, и стало слышно громыхание, будто кто-то поднимал тяжелое оборудование и пытался его перетащить, - если принц вас застанет спящими на посту, больше такого точно не будет. Ни поста, ни работы.

Голос звучал раздраженно и недовольно, как будто это его безопасность зависела от того, спит ли стража на посту.

А в следующее мгновение в комнату ввалился Морган с тяжелым подносом в руках, но тут же остановился, встретившись глазами с Брэдли. То, что Джеймс слышал весь разговор, произошедший за дверью, стало очевидно. Колин залился румянцем.

- Ваше Высочество, - Колин умудрился поклониться, при этом не уронив ничего с подноса, и Брэдли вскинул от удивления брови, - не знал, что вы уже встали.

- Очень смешно, - фыркнул Джеймс, и Морган сощурился.

- Но все равно не смогли одеться без моей помощи. Что за странные одежды вы выбрали?

Брэдли засмеялся, потянулся вперед и потрепал Колина по макушке сильно, но аккуратно. В следующий момент Морган отшатнулся от него, как от прокаженного, поднос оказался на полу, а Колин поднял руку: то ли защищаясь, то ли собравшись оттолкнуть.

- Кто ты, и где принц Артур?

- Колин, это уже не смешно, - нахмурился Брэдли. Ролевые игры это, несомненно, забавно, но не сейчас. Джеймс и так чувствовал себя не в своей тарелке, и играть ему порядком надоело.

- Где Артур, что ты с ним сделал? Говори, а то хуже будет!

Интонации у Колина были властные, угрожающие, и Брэдли в который раз удивился, как Колину удается вот так преображаться. Пропуская роль через себя, Колин изменялся, становился другим человеком. В жизни Морган был хитрым – этакий лис – но в целом добрым, немного неуклюжим, тощим и лопоухим, обычным. Но стоило ему начать играть, он мог стать кем угодно: преданным, отзывчивым, влюбленным, неуравновешенным. Шизофреником, подростком, взрослым. Кем угодно.

Сначала Брэдли это раздражало. Колин играл, как дышал, а Джеймс так не умел. Брэдли хорошо играл, но гением не был, а Морган именно им и являлся. Джеймс никак не мог понять, за что этому несуразному недоразумению такой талант, но у него получалось себя успокаивать. Мерлин был великим магом, конечно, но временами полным идиотом, а Артур – героем, и это кое-как примиряло Джеймса с происходящим.

Но чем больше они общались, тем больше Брэдли понимал, за что господь дал Колину такой талант. Тот обожал свою работу: готов был ни есть, ни спать, только бы ему дали текст, время его выучить, а потом – сыграть. Подобная увлеченность была достойна восхищения.

Когда Джеймс первый раз притащил Колину поесть, тот долго смущался, краснел и отнекивался. Такая стеснительность Джеймса позабавила, но он настоял, чтобы Морган еду взял, а потом его позвали на съемку эпизода. Джеймс только к вечеру узнал, что свой обед Колин раздал: молоко и салат отдал Энджел, бутерброды с бужениной забрала Кэтти. Брэдли влетел в номер к Моргану – у того съемки закончились раньше, и он успел принять душ, переодеться и выглядел удивительно домашним в своих мешковатых штанах с бледно-зеленой футболкой – и начал орать, что если Брэдли так ему противен, то и к черту, он навязываться не собирается.

Колин покраснел, потом побледнел и схватил Брэдли за руку.

- Нет, ты все неправильно понял, - начал Морган и запнулся. От волнения у него усилился акцент, и Брэдли его вообще еле понял. Колин глубоко вздохнул, успокаивая дыхание. - Я вегетарианец, у меня аллергия на помидоры и невосприимчивость лактозы.

Под конец Морган сравнялся по цвету с пресловутыми томатами, а Брэдли был готов его убить.

- Почему ты сразу не сказал об этом? – недовольно спросио Брэдли, а Колин только еще сильнее покраснел, хотя Джеймсу секунду назад казалось, что сильнее уж некуда.

Можно было сказать, что с этого момента и началась их дружба.

У Моргана оказалось странное чувство юмора, он любил травяной чай с бергамотом и ходить по магазинам. При этом Колин выглядел, будто напялил на себя мешок, а чай у него всегда был какой угодно, кроме бергамотового. Брэдли покупал ему чайные пакетики, (рассеянный Морган мог забыть, что в заварочнике есть чай, поэтому пакетизированный чай был более разумным решением), и при этом у Колина не разводилась плесень. А так же Джеймс таскался с ним по магазинам. Брэдли нравилось выбирать вместе с Морганом вещи, и если бы Колин их еще потом носил, было бы еще лучше.

Насколько он попал, Джеймс понял, лишь осознав, что теперь он в курсе: когда Морган сильно нервничает, у него шелушится кожа на кончиках пальцев, а спит он на правом боку. Колин стал его помешательством, сумасшествием.

Брэдли всеми силами старался не лезть в его жизнь, не навязывать свою компанию, не интересоваться, почему он такой обеспокоенный. Но вместо этого стал ловить себя на мыслях, что постоянно наблюдает за Колином, знает, что значит каждое движение бровей, каждая ухмылка, и Брэдли этим почти гордился.

Но сейчас его выражение лица Брэдли не нравилось. Колин был нахмурен, сосредоточен и переигрывал, поэтому Брэдли шагнул вперед, хватая его за плечи.

- Это я, ты чего? Может, хватит?

Морган дернулся от успокаивающих интонаций, будто его ударили. Брэдли с удивлением понял, что тот никак не может решить, как же ему реагировать. А потом Колин подался вперед и… поцеловал его.

Брэдли не успел удивиться, как в следующий момент уже прижимал его к себе, аккуратно целуя, будто боялся, что Колин куда-нибудь исчезнет, если Брэдли что-то делает не так. Джеймс ни разу не представлял ничего подобного, просто мысли так и не смогли оформиться до… до такого. Джеймс никогда не заглядывался на мальчиков, до Колина, конечно же. Но он всегда предпочитал действия, а с учетом сложившейся ситуации… Он прижимал к себе худое тело, захлебывался в нежности напополам с паникой, и поцелуй получился странным. Не принес облегчения, не разрядил обстановку, наоборот, будто в тугую пружину все стянул.

Когда Джеймс отпустил Колина из своих объятий, то Морган уставился на него во все глаза.

- Кто ты?

- Что? – ошалело переспросил Джеймс.

- Ты – не Артур, но ты не злой. Вроде.

На последнем слове ирландец отвел глаза, будто не совсем был уверен в собственных словах и мыслях.

- Морган, прекрати уже! Да, мы поцеловались, но не стоит все сваливать на игру и на Артура с Мерлином! – рявкнул Джеймс. Он ничего не понимал, и ему хотелось придушить Колина за этот глупый фарс. Сначала полез к нему целоваться, сам, между прочим, а теперь непонятно что изображает.

- Ну, как я могу не сваливать все на Мерлина, если я он и есть, - озадаченно переспросил Колин, потом шагнул ближе, коснулся руками плеч Брэдли и приблизил свое лицо к самому лицу Джеймса. - Ты пахнешь как Артур. Как такое возможно?

Джеймс скинул с себя руки Моргана, схватил того за шкирку и хорошо встряхнул. Брэдли был в ярости, его достала манера выражаться, которую сейчас использовал Колин – как в их дурацком сценарии, на староанглийском. Джеймс это даже не сразу понял, хотя слова были простыми, практически не изменившимися со временем.

- Прекрати эту чушь! Хочешь, чтобы я поверил, что ты – Мерлин? Я верю! Два года уже верю, с тех пор как сниматься с тобой начал, идиот!

Колин только хмыкнул, слушая Брэдли.

- А теперь что еще удумал? К чему был этот поцелуй? - на последнем слове Джеймс будто споткнулся, снова словно чувствуя мягкие, теплые губы на своих губах и борясь с желанием податься вперед и поцеловать их снова. - Я что-то не понимаю? Игра, спор, что это? И – хватит уже молчать!

- Это злое колдовство, - начал Морган, но Брэдли снова схватил его и встряхнул.

- Завязывай, твою мать! Мы в Пьерфоне, и тут нет магии, помнишь об этом? У тебя опять дурная идея в голове о нашей сыгровке, что ли? Мы великолепно вместе играем, нам не нужны такие экстремальные эксперименты. Тем более Джейк четко сказал – никакого слеша на экране, люди и так говорят, что мы склоняем детей к гомосексуализму. То есть, в объятиях и поцелуях точно нет необходимости, и я не понимаю, какого хрена ты все это устроил. Сначала поцелуй, а теперь эта твоя «злая магия»!

Закончив свой монолог, Джеймс оттолкнул от себя проплывающий по воздуху кубок, и зло уставился на Колина.

Потом перевел взгляд на кубок.

- Какого…

- Магии не существует, говоришь?

Напротив него стоял Колин, глаза которого горели золотом. Вокруг них летали предметы, будто они находились в невесомости, и Брэдли теперь действительно казалось, что он вместе с ними парит где-то в вакууме.

- Какого черта? Ты кто?

- Ты же сам сказал, я - Мерлин. Кстати, откуда ты меня знаешь? – удивился тот. Джеймс знал - это невинное выражение лица означает, что Колин (Мерлин?) что-то задумал. - И имей в виду, без глупостей. Если что, я тебя убью, пусть ты и похож на моего принца.

- А зачем было целоваться?

- Чтобы убедиться, - внезапно смутился Мерлин. - Артур давно не целует меня так нежно, будто я стеклянный и могу от этого рассыпаться в прах, - хмыкнул Мерлин, и Джеймс почувствовал, как его щеки начинают гореть.

- О боже…

- Так как тебя зовут?

- Брэдли Джеймс, - неуверенно протянул Брэдли. - Вроде бы.

Наблюдая, как вещи аккуратно возвращаются на свои места, Брэдли боролся с желанием потереть собственные глаза. Но быстро передумал, стоило одному из кубков больно стукнуть его по плечу, убеждая в реальности происходящего.

- Так как ты тут оказался, Брэдли Джеймс?

- Да вот я у тебя хотел это спросить. Ты ведь умник-маг.

Поиск по сайту: