Глава 3. Оливия застыла в ужасе, в голове билась только одна мысль, заглушая все остальные: она всё испортила

ТВОЯ.

ЕЙ НЕ СЛЕДОВАЛО этого говорить.

Оливия застыла в ужасе, в голове билась только одна мысль, заглушая все остальные: она всё испортила.

Она должна была смягчить правду, для Аэрона.

В конце концов, каждый раз когда она приближалась к нему, он угрожал ей страданиями и смертью.

То, что она была невидимой, не имело значения.

Он знал, что она была поблизости.

Как, она еще не выяснила.

Она должна была быть незаметной, словно её не существует, будто она призрак ночи.

И теперь, когда она была здесь, во плоти, раскрыв все свои секреты, он вероятно воспринимал ее как еще большую угрозу.

Или, возможно, как врага.

Возможно? Она невесело засмеялась.

Так и было.

Вопросы, с которыми он набросился на нее, глубоко ранили.

Да.

Ее надежды рухнули.

Он не желал иметь с ней дело.

Ну разве что, причинить ей стардания и боль.

Не для того она пробивалась из глубин ада, чтобы умереть в этой крепости.

Она пробивала себе путь из ада ради возможности быть с Аэроном.

Несмотря на то, что он мог отвергнуть ее.

Ты можешь сделать это.

Тайно наблюдая за ним снова и снова, она чувствовала, что знает его очень хорошо.

Он был дисциплинированным, отстаненным и до жестокости честным.

Доверял только своим друзьям.

Ненавидел слабость.

И все же, с теми, кого любил, он был добр, воспитан и

заботлив.

Он ставил их благополучие выше своего.

Я и хочу, чтобы меня любили также.

Если бы он только видел ее до того, как она была изгнана из того единственного дома, который когда‑либо знала.

Если бы он видел ее прежде, чем у нее отобрали способность летать.

Прежде, когда она могла создавать оружие прямо из воздуха.

Когда она могла постоять за себя перед лицом мирского зла.

А теперь…

Она была слабее, чем человек.

За все свое многовековое существование, она привыкла полагаться на крылья, а не ноги, и сейчас даже не знала как правильно ходить.

Что если, она не сможет этого сделать?

У нее вырвалось рыдание.

Она отказалась от своего дома и друзей ради боли,

унижения и беспомощности.

Если Аэрон прогонит ее тоже, ей некуда будет пойти.

"Не плачь," вымученно сказал Аэрон.

"Я не могу

сдержать себя.

прошептала она рыдая.

Лишь однажды до этого она плакала, опять же из‑за Аэрона – когда поняла, что ее чувства к нему сильнее инстинкта самосохранения.

Масштаб содеянного взрывал голову.

Она была одна, пойманная в ловушку хрупкого тела, которое не понимала, зависимая от милости человека, который время от времени сеял хаос и панику среди людей.

Людей, кому она, как носитель радости, должна была дарить счастье.

– Попытайся, черт тебя побери.

– Мог бы ты…

возможно…

я не знаю…

обнять меня? – сказала она между вздохами.

– Нет.

Он пришел в ужас от этой мысли.

Ты немедленно откажешься от этого.

Она зарыдала ещё сильнее.

Если бы она сейчас была дома, её наставник, Лисандр, обнял бы её и ворковал с ней до тех пор, пока она не успокоилась.

По крайней мере, ей так казалось, ведь прежде с ней не случалось ничего подобного.

Бедный, милый Лисандер.

Знал ли он, что она ушла? Знал ли он, что она может никогда не вернуться? Он знал, что она была очарована Аэроном, и проводила каждый свободный миг в мире людей, чтобы тайно наблюдать за ним, неспособная выполнить то ужасное задание, которое ей дали. Но Лиссандр не мог и предположить, что она бросит все ради мужчины.

Если быть честной, она тоже этого не знала.

Не была уверена.

Возможно она должна была это знать, ведь неприятности начались еще до того момента, когда ее взгляд коснулся Аэрона.

Несколько месяцев назад, в ее крыльях появился золотистый пушок.

Но золото – это цвет войнов, а она никогда не хотела им быть.

Даже если это поднимет ее статус.

Вспоминая о своем несчастье, она вздохнула.

Существовало три уровня ангелов.

Элитная Семерка, как Лисандер, трудились непосредственно вместе с Одним Истинным Божеством

Их отобрали еще начале времен и они никогда не отрицали своих обязанностей – обучать других ангелов и отслеживать злодеяния.

Следующими были воины.

Они уничтожали демонов, которым удалось сбежать из их огненной тюрьмы.

И последними были носители радости, какой когда‑то была Оливия.

Многие из ее собратьев испытали настоящую зависть, когда в ее крыльях появился золотой пух – ничего злонамеренного, конечно – но впервые за все свое существование, она не была уверена в вверенном ей пути.

Почему ее избрали для подобной обязанности?

Она любила свою прежнюю работу.

Ей нравилось нашептывать в человеческие уши прекрасные заверения, принося уверенность и наслаждение.

Мысль о том, чтобы причинить боль другому живому существу, даже тому, кто это заслуживал….

Она вздрогнула.

Вот тогда она и задумалась о падении, о начале новой жизни.

В действительности это были невинные мысли.

Что если и может быть.

И когда она увидела Аэрона, подобные мысли стали посещать ее все чаще.

Что если они могли быть вместе? Может быть, они жили бы долго и счастливо.

Каково это – быть человеком? К тому времени был Небесный Высокий Совет, куда входили ангелы из всех трех категорий, ризвал ее на собрание, где ее должны были наказать за отказ уничтожить Аэрона.

Вместо этого, перед ней поставили ультиматум.

Она стояла в центре просторной, белой комнаты с куполообразным потолком, стены которой образовывали совершенный круг.

Вдоль стен шел ряд колонн, и даже плющ, что обвивал их, был совершенного, непорочно‑белого цвета.

Между колоннами распологались троны, каждый из сидящих в них источал королевское величие.

Знаешь ли ты, почему здесь находишься? – спросил звучный голос.

Да.

Хотя она дрожала, ее крылья не переставали изящно трепетать.

Ее длинные и величественные крылья, восхитительно белые с вплетением лунного сияния.

Чтобы поговорить об Аэроне из Преисподни.

Мы были терпеливы в течение нескольких недель, Оливия.

Бесстрастный голос раздавался в её голове барабаным эхом.

Мы дали тебе бесчисленное количество возможностей проявить себя.

И каждый раз ты не справлялась.

Я не хотела этого, ответила она трепеща.

Но так было.

Но так есть.

Нет, лучшего способа принести радость, чем уберечь человека от зла.

И это то, что ты сделаешь для завершения своего задания.

Это твой последний шанс.

Ты положишь конец жизни Аэрона, или мы покончим с тобой.

Она знала, что Совет не хотел быть жестоким с ней.

Просто таков был обычай на Небесах.

Одна единственная капля яда способна отравить океан, поэтому необходимо уничтожить ее прежде, чем она попадет в волны.

Но она все равно возразила.

Вы не можете убить меня без благословения Настоящего Бога.

И Он не позволит этому случится.

Он – воплощение нежности и доброты.

Он заботится о своих людях, обо всех.

Даже о своенравных ангелах.

Все просто. Он – любовь.

Но мы не можем тебя отправить, заканчивать свою жизнь какой ты ее знаешь.

Эти слова произнесла женщина, но ее голос был каким‑то безликим.

На какой‑то момент, Оливии стало тяжело дышать, а перед глазами забегали яркие круги.

Лишиться своего положения? Она только что обзавелась новым, большим облаком.

Она обещала заменить одного из своих друзей, приносящих радость, чтобы он мог взять отпуск, и до этого она никогда не нарушала своих обещаний

До сих пор не нарушала.

Аэрон не есть зло.

Он не заслуживает смерти.

Это не тебе решать..

Он проигнорировал древний закон и должен быть наказан за это прежде, чем другие подумают, что они могут совершать подобное без последствий.

Я не думаю, что он сам понимает, что натворил.

Она раскинула руки в умоляющем жесте.

Если бы вы только разрешили ему увидеть меня и услышать мой голос, я бы могла поговорить с ним и объяснить…

Тогда мы смогли бы обойти древний закон.

Верно.

Вера построена на принципе, ты веришь в то, что не можешь увидеть своими глазами.

И лишь Элитной Семерке дозволено показываться смертным, так как порой им поручалось награждать людей за их веру.

Мне очень жаль, сказала она, опустив голову.

Я не должна была просить вас об этом.

Ты прощена, дитя, – ответили они в унисон.

Прощение здесь всегда было легко получить.

Ну, кроме случаев, когда нарушались заповеди.

Бедный Аэрон, подумала, а вслух просто сказала: Спасибо..

Просто…

Аэрон притягивал ее.

С татуировками по всему телу, он был похож на демона, но когда она впервые увидела его, в ней проснулись желания. Желания, которым невозможно было противостоять.

На что это будет похоже – прикоснуться к нему? На что будут похожи его прикосновения к ней? Ощутит ли она наконец ту радость, которую дарила остальным?

Сначала она устыдилась этих мыслей.

Но чем лучше она узнавала Аэрона, тем сильнее становились желания – пока мысль о том, что пасть и быть с ним не стала единственной, о чем она могла думать.

Но в конце концов, она сказала себе, что вполне допустимо испытывать подобные сильные чувства по отношению к нему, потому что, несмотря на то как он выглядит и что говорит о нем Совет, он был честым и хорошим.

И если он честный и хороший, то она может делать то же что и он, оставаясь при этой такой же честной и хорошей.

Более того, все будет в порядке, потому что он, защитник по своей природе, будет оберегать ее.

От остальных, от самой себя.

Если он умрет, она проживет остаток вечности так никогда и не узнав насколько..

восхитительно было бы ощутить его всеми возможными способами.

Она будет сожалеть.

Она будет скорбеть об этом.

Но спасти его, по крайней мере, от ее собственных рук, означало бросить все что она знала – вот что провозгласил Совет.

Кроме того, что потеряет дом и крыльев, она застрянет в мире, где не всегда было место прощению, терпение редко вознаграждалось, а грубость была образом жизни.

Он твое первое убийство, поэтому мы понимаем твоё нежелание, Оливия.

Но ты не можешь позволить, чтобы твое нежелание разрушило тебя.

Ты должна быть выше этого, или будешь расплачиваться вечно.

Что ты выберешь? Это было последнее усилие Совета, чтобы спасти ее.

Но все равно, она подняла голову и произнесла слова, которые кипели внутри неё долгое время – слова, что привели её сюда.

Произнесла прежде, чем страх заставил ее передумать.

Я выбираю Аэрона.

– Женщина?

Жесткий голос вырвал Оливию из воспоминаний, этот голос был богаче и глубже, чем у любого другого…

такой нужный.

Она моргнула, окружающее медленно приобрело очертания.

Спальня, которую она знала наизусть.

Просторная комната, каменные стены цвета серебра, картины, с изображением цветов и звезд.

Пол был из темного полированного дерева, покрытый мягким розовым ковром.

Это была комната модницы, молодой и тщеславной девушки.

Многие бы посмеялись над тем, что этот сильный и гордый воин предпочитает такую женскую комнату, но не Оливия

Только мебель доказывала всю силу Аэроновой любви к его Легиону.

Но было ли место в его сердце для кого‑то еще?

Она посмотрела на него.

Он до сих пор стоял возле кровати, где она растянулась, глядя на неё с..

без эмоций, поняла она, разочаровано.

Но равзе можно было его за это винить? В каком виде, она должно быть, находится.

Слезы высохли на щеках, кожа туго натянулась и стала чувствительной.

Волосы спутались в клубок, а тело покрывала грязь.

Между тем, он выглядел великолепно.

Высокий, великолепно мускулистый, с глазами самымого потрясающего фиолетового цвета, окаймленными длинными черными ресницами.

Темные волосы были коротко острижены, и она размышляла, будут ли они покалывать ее лодонь, если она их погладит.

Но он вряд ли позволит ей приласкать себя.

Он был весь покрыт татуировками, даже его совершенно вылепленное лицо.

Каждая из них изображала что‑то ужасное.

Поножовщина, удушения, поджоги, кровь – много крови – лица в форме скелетов, искаженные мукой.

И две сапфировые бабочки среди всего этого насилия – изображение одной из них покрывало его ребра, другая же раскинула свои крылья у него на спине.

У остальных Повелителей, как она заметила, была только одна татуировка‑бабочка, знак их демонов, и она часто удивлялась почему у Аэрона их было несколько.

Могло ли быть так, что он одержим двумя демонами, или что‑то подобное?

Более того он презирал слабость.

Может, бабочки напоминали ему о его безумствах? Но если так, разве остальные, те жестокие, татуировки не служили ему напоминанием о тех ужасных вещах, к которым принуждал его демон? И что касается Оливии, то почему он не оттолкнул ее, как оттолкнул бы другого ангела? И почему он до сих пор так привлекает ее?

"Женщина", повторил он, теряя терпение.

"Да?" удалось ей прохрипеть.

– Ты не слушала меня.

Мне жаль.

– Кто хотел моей смерти? И почему?

Вместо ответа, она сказала: "Сядь, пожалуйста.

Когда я смотрю на тебя отсюда, у меня затекает шея.

Сначала ей показалось, что он ее не послушает.

Но он удивил ее, когда сел перед ней на короточки, выражение его лица подобрело.

Наконец, их глаза оказались на одном уровне, и она заметила, что его зрачки расширены.

Странно.

Обычно это случалось, когда люди были счастливы.

Или злы.

Но он не злился.

Так лучше? – спросил он.

– Да.

Спасибо.

– Хорошо.

А теперь ответь мне.

Ну прямо командир.

Хотя она не возражала.

Награда была слишком велика.

Теперь она могла упиваться его удивительно свирепым видом без каких‑либо усилий, просто разговаривая с ним, как она и мечтала все это время.

– Небесный Высокий Совет хочет твоей смерти, потому что ты содействовал побегу демона из ада.

Он нахмурился.

– Моя Легион?

Его Легион? Оливия кивнула, поморщившись.

Никогда прежде она не испытывала боль, мысленно или физически – и она не знала, сможет ли выдержать ее.

Или по крайней мере, сделать вид, что выдержит.

Но возможно она действительно знала.

Человеческий организм вырабатывал адреналин и другие гормоны, которые заставляли его оцепенеть.

Возможно теперь и ее тело вырабатывало эти вещества, как человек, которым теперь и являлась.

Все больше и больше, она чувствовала себя приятно отстранённой от своего нового тела и непривычных ей болезненных ощущений и эмоций.

– Я не понимаю.

Легион уже была свободной, когда я её встретил.

Я не сделал ничего, чтобы заслужить чей‑либо…

гнев.

Его губы напряглись на последнем слове.

– Вообще‑то ты сделал.

Без тебя она не смогла бы выйти на поверхность, потому что была тесно связана с преисподней.

– Я все равно не понимаю.

Внезапно, веки Оливии потяжелели, у нее возникло чувство, что в глаза насыпали песка, они закрывались, – как будто желая сменить тему, – но она заставила себя вновь их открыть.

– По большей части, демоны могут покинуть ад только в том случае, если их призовут на землю.

Это – небольшая лазейка, которую мы не уловили, пока не стало слишком поздно

Так или иначе, когда они призваны, их связь с адом разрушается, и вместо этого они становятся связанными c тем, кто их призвал.

– Но опять‑таки, я не призывал Легион.

Она сама пришла ко мне.

– Возможно, ты сознательно не призывал ее, но момент, когда ты принял ее как свою, так и случилось.

Он сжимал и разжимал кулаки, действие которое, она знала, он совершал, пытаясь взять над собой контроль.

Возможно он был зол.

– У неё есть полное право ходить по земле.

Я демон, и я хожу по земли тысячи лет и без какого‑либо наказания.

Правда.

– Но твой демон заключен внутри тебя.

Ты и есть его ад.

Легион теперь неограниченна, способна приходить и уходить, когда ей заблагорассудиться.

Это значит, что у неё нет ада, и это бросает вызов всем небесным законам.

Она видела, что он собирался поспорить.

Пожалуй, это помогло бы объяснить происхождение ада.

– Самые могущественные демоны раньше были ангелами.

Только они пали.

Они были первыми падшими ангелами, их сердца стали черны, всё добро из них было стерто.

Но вместо того, чтобы лишить их крыльев и силы, их наказали страданием до скончания веков.

Традиция, которая распространялась и ни их потомство.

И не может быть никаких исключений

Демоны должны быть связаны с адом.

И те, кто разрывает эту связь, подлежат уничтожению.

Его глаза запылали, радужки приобрели багровый оттенок.

– Ты хочешь сказать, что Легиона не связана с адом, и поэтому должна умереть?

– Да.

– Так же ты утверждаешь, что прежде она была ангелом?

– Нет

Оказавшись в аду, демоны научились производить потомство

Легион одна из таких созданий.

– И ты думаешь наказать её, хоть она не причинила никакого вреда?

– Не я, но да, это так.

Даже при том, что это так.

А теперь прими к сведению.

Я никому не позволю причинить ей вред.

Заявил он спокойно, но тем не менее жестко.

Оливия молчала.

Она не будет лгать ему и говорить то, что он хочет услышать.

Что он и Легион теперь в полной безопасности, и что об их преступлениях на небесах никто не помнит.

В конечном счете, они пришлют кого‑нибудь, чтобы сделать то, что Оливия было не в силах.

– Она не заслуживает находится там, – прорычал он

– Это не тебе решать.

Она постаралась, чтобы замечание прозвучал как можно мягче.

Осознание того, что эти слова были лишь слабым отголоском того, что заявил ей Совет, оставило неприятный привкус во рту.

Аэрон сделал глубокий вдох, его ноздри расширились.

– Ты пала.

– Почему ты не отправилась в ад?"

– Первые падшие ангелы повернулись спиной к Единому Истинному Богу, и поэтому их сердца почернели

Я же не отвернулась от него.

Я просто выбрала другой путь.

– Но почему тебя послали ко мне сейчас? Не как падшего ангела, а как палача? Тысячи лет назад, я делал куда более ужасные вещи, чем просто разрушил связь маленького демона с адом.

Все из нас делали.

– Совет согласился с богами, что ты и твои братья были единственными, кто способны вместить в себя, и, возможно, когда‑нибудь, даже контролировать, сбежавших демонов.

Как я уже сказала, вы – ад для ваших демонов, и вы уже достаточно наказаны за содеянное вами ранее.

Его накрыло чувство торжества, как будто он уличил ее во лжи.

– Гнев освободится от так называемого ада, в тот момент, когда я умру.

Ну так что? Ты все еще думаешь о том, чтобы убить меня?

Если, конечно, эта лазейка была открыта для него.

– Однажды, нам запретили убивать Высших Демонов, одним из которых является твой Гнев.

Затем они сбежали из глубин ада, вынуждая нас изменить существующие правила.

Таким образом…

Я должна была убить и Гнев тоже.

Это признание заставило исчезнуть торжествующее выражение с его лица.

– Ты пала.

Это значит, что ты была не согласна с указом.

Указом убить меня, моего демона и Легион.

– Не правда, – сказала она.

– Я думаю, ты должен быть спасён, да.

И Гнев, тоже, так как демон – часть тебя.

Думаю ли я, что Легион нужно разрешить жить в этом мире? Нет.

Она – угроза, с которой ты еще не сталкивался, и она вероятнее всего может нанести невообразимый вред.

Я пала, потому что…

– Ты хотела свободы, любви и удовольствия, – сказал он, копирую слова, сказанные ею ранее.

Только в его словах была насмешка.

– Почему именно тебя избрали для подобного задания? Ты убивала прежде?

Она сглотнула, не желая признавать то, как сложились обстоятельства, но осознавая, что обязана все ему объяснить.

Тот что с темными волосами, Рейес…

он много раз посещал небеса из‑за своей женщины, Даники.

Однажды я увидела его и последовала за ним сюда, заинтересовавшись той жизнью, что ведет воин одержимый демоном.

– Подожди.

Аэрон нахмурился.

– Ты последовала за Рейесом.

– Да.

Разве она не сказала то же самое?

– Но ты следовала за Рейсом.

Весь он, его тон, тело, выражали возмущение.

– Да, – прошептала она, не понимая.

Внезапно она пожалела, что не оставила эту часть истории себе.

Она знала, как сильно Аэрон стремился защитить своих друзей, и должно быть, его неприязнь к ней росла с каждой минутой.

– Я не причиняла ему боль, все же.

Я…

Впоследствии, я целыми днями бродила по окрестностям.

Следуя за тобой.

Желая тебя.

– Меня выбрали, потому что я лучше всех знала, как обычно проходят твои дни.

Или старейшины почувствовали, что она желает его, и подумали, что если она устранит Аэрона, значит она избавиться от этого ужасного желания, не так ли? Она часто задавалась этим вопросом.

– Настолько ты знаешь, у Рейеса есть женщина.

Аэрон выгнул бровь, татуированое изображение призрачных душ на его лбу исказилось.

Кричащие души, тянущиеся к проклятию…

– Но едва ли это имеет значение.

Я хочу знать, каким образом ты собиралась меня убить.

Она бы создала огненный меч, как учил её Лисандр, и отрубила бы ему голову.

ей говорили, что это была самой быстрая смерть, которую только мог предоставить ангел.

Самый быстрая и наиболее милосердная, дело сделано еще до того, как человек мог ощутить хоть малейшую боль.

– Есть способы, – вот всё, что она сказала.

– Но ты пала и теперь неспособна закончить свою миссию, – ответил Аэрон, и сейчас его голос был напряжён из‑за опасения.

– И кто‑то будет послан завершить твое задание, не так ли?

Наконец‑то он начал все понимать.

Она кивнула.

Его хмурый взгляд стал сердитым.

– Как я уже сказал, я никому не позволю причинить вред Легион.

Она моя, а я защищаю то, что принадлежит мне.

Ах, быть его, подумала она, внутренняя тоска ранила сильнее, чем физическая боль.

В конце концов, поэтому она и была здесь.

Лучше прожить мгновение с ним, чем провести всю жизнь с кем‑либо ещё.

Она хотела бы получить больше, чем мгновение, да, но мгновение – это всё что у них есть.

Когда придёт её замена, а она придёт, Аэрон умрет.

Хотя ее сердце остановилось от подобной мысли, так уж сложились обстоятельства.

Аэрон будет беззащитен перед лицом соперника, которого не сможет увидеть, услышать и почувствовать.

Противника, который сможет видеть, слышать его, прикоснуться к нему.

И, отлично зная небесное правосудие, она понимала, что ее заменой будет Лисандр.

Оливия не смоглавыполнить, что было ей поручено, и поэтому её наставник понесет ответственность за её неудачу.

Лисандр без колебаний нанесет последний удар.

Он никогда не сомневался.

Да, сейчас он другой, потому что теперь он встречается с Бьянкой, Гарпией и потомком самого Люцифера.

Но отказаться от убийства Аэрона означало бы падение и для него тоже.

Ему придется отказаться от вечности с Бьянкой, а вот это элитный воин вряд ли допустит.

Бьянка стала всем для него.

– Спасибо за предупреждение.

Аэрон поднялся на ноги.

Если он и сказал что‑то перед этим, то она не услышала, смущенная и сбитая с толку.

Что с ней было не так? Она прибыла сюда из‑за него, но с тех пор как она здесь, она все чаще уходила в себя.

– Пожалуйста.

Есть кое‑что, на что я хочу получить взамен.

Я…я хочу остаться здесь, – выпалила она.

С тобой.

Я даже могу помогать тебе по дому, если ты захочешь.

Так много раз она видела, как Аэрон чистил крепость, выражая неудовольствие от полученного задания.

Он наклонился, чтобы развязать ее запястья, его движения были такими нежными, что она почти не чувствовала боль.

Боюсь, это невозможно.

– Но…

почему? Со мной не будет никаких проблем.

Честно.

Ты уже создала проблему.

Ее подбородок снова задрожал, эмоциональное оцепенение моментально испарилось.

Он по‑прежнему планирует избавиться от меня.

Страх, смятение,

отчаяние‑ всё навалилось на неё.

Она спрятала лицо в подушке, не желая видеть Аэрона.

Она была сыта по горло его безразличием и жестокостью.

– Женщина, – прорычал он.

– Я велел тебе не плакать.

– Тогда прекрати ранить мои чувства.

Слова прозвучали глухо, из‑за хлопка, прижатого к ее губам – и разумеется, из‑за ее слез.

Зашелестела одежда, как будто он переминался с ноги на ногу.

– Раню твои чувства? Ты должна быть благодарна, что я не убил тебя.

Ты причинила невообразимо огорчала меня весь прошлый месяц.

Я не представлял кто и почему преследует меня.

Моя верная подруга не могла быть со мной, ей пришлось уйти, отправиться туда, где ей все ненавистно.

туда, где она заслуживала быть, несмотря на то, что Аэрон защищал ее. Да без разницы, как любили говорить некоторые из Повелителей.

– Мне жаль.

Несмотря ни на что, это было правдой.

Вскоре, он потеряет все, что так ценит, и ничто уже не может это предотвратить.

Не думай так, или опять начнешь рыдать.

Он вздохнул.

– Я принимаю твои извинения, но это ничего не меняет.

Тебе здесь не рады.

Он прощает её? Наконец шаг в правильном направлении.

– Но…

– Ты пала, но до сих пор бессмертна.

– Да?

Он не дай ей времени ответить.

Ее одежда восстанавливалась, следовательно, он был уверен, что и она сама тоже восстановиться от ран.

– Утром с тобой всё будет в порядке.

И тогда я выставлю тебя из крепости.

Поиск по сайту: