Глава 9. Она потеряла все силы, фактически стала человеком

Она потеряла все силы, фактически стала человеком.

Беззащитнее человека, вспомнил Аэрон, когда их языки сплетались в поцелуе, он не мог отделаться от этой мысли.

Позже он будет осторожнее.

Позже пожалеет, но сейчас больше всего он желал…

ее.

Оливию.

Женщину, которую презирала его маленькую Легион. Женщину, которая только что спасла его задницу, хотя, если бы он не обманывал себя, то признал бы, что она считала ее своей собственной. И женщину, которую он вышвырнет из крепости очень скоро.

Она успокаивала и очаровывала Гнев одним присутствием, что просто выбивало его из колеи.

Даже сейчас, демон мурлыкал, наслаждаясь происходящим.

В ожидании того, что должно было произойти.

Глупый.

Оливия была отдушиной, которую он не мог себе позволить.

Он не пытался себя обмануть.

Он не может тратить все свое время на то, что бы беспокоиться о ней, спасать ее, всякий раз как она находит неприятности себе на голову, но она не остановятся.

Она не может постоять за себя.

Эту женщину создали боги для любви.

Любой другой мужчина, ей бы с удовольствием помог в ее просьбе, Он представил как чьи‑ то руки опускаются на ее грудь, и вцепился в простынь.

Посмотри на Уильяма.

Сексуально‑озабоченный Уильям.

Ублюдок.

Моя.

Ангел моя.

Гнев? Ты на что‑то надеешься? Смешно.

Не твоя, и, даже, не моя.

Но как бы он хотел этого.

Ее новая одежда, подчеркивала великолепную кожу и пленительные изгибы.

Ни один человек не смог бы удержаться от такого чистого соблазна.

Даже он.

Она хотела поцеловать и что‑то там внутри него, требовало, чтобы он позволил ей.

На этот раз, он не смог бы оторваться от нее.

Он хотел только одного – прижаться к ее губам, языком приоткрыть ее сжатые зубы, и скользнуть в нее.

Вобрать в себя ее сладость, похитить ее невинность.

Взять от поцелуя все, что было возможно

И святое проклятье, наслаждаться ею…

На вкус она была подобна винограду, сладкая сочная и немного терпкая, ее язык исследовал его рот.

Ее соски затвердели, и каждый раз, когда она выгибала спину, прикасались к нему и усиливали его эрекцию.

Она мягко и нежно целовала его, а ее руки скользили по его волосам.

Она была нежной любовницей, такой, какие всегда его привлекали.

Он никогда не понимал, почему других воинов привлекали женщины, которые царапались и боролись даже в самые интимные моменты, и однажды сам стал участником такого акта.

И повторять это, ему больше не захотелось.

Зачем переносить насилие и борьбу в спальню? Для этого нет никаких причин.

Не для него.

Бывшие любовницы Аэрона, которых было совсем немного, ожидали от него больше напора, чем он был готов дать.

Возможно, потому что он был похож на мотоциклиста, казался борцом и убийцей, и никогда не отступал.

Но он не позволял им двигаться быстрее или яростнее.

Он был намного сильнее их.

И легко мог их травмировать.

Эти яростнее и быстрее, могли пробудить его демона, и Аэрон отказался от занятия секса втроем с существом которое он не всегда может контролировать.

Опять же, он мог сломить своих партнерш, и превратить их в мазохисток.

Хотя…

он сам не мог признаться себе что у него было желание, небольшое, но все таки было, разрушить границы установленные между ними, бросить ее за край чувственного контроля, заставить ее биться и умолять его сделать все необходимое, чтоб она достигла кульминации.

Мурлыканье Гнева усилилось.

Что с ним случилось? Что случилось с его демоном? Находясь рядом с Оливией, он должен был более чем обычно переживать, что сделает ей больно.

Но нет.

Он сделал их поцелуй еще глубже, пытаясь взять больше чем, она была способна дать.

Да.

Еще.

Хоть голос Гнева прозвучал шёпотом, но он вернул его в реальность. Он отстранился от Оливии.

Я не стану желать крови.

Ты можешь быть спокоен.

Еще!

Когда его любимый ребенок Легион находилась рядом, она успокаивала демона, так же как и Оливия. Но демон никогда не хотел ее поцеловать.

Почему он отвечал ей таким образом, почему Оливии, то? Ангелу?

Мы должны приостановаться, – сказал он ему.

Демон заскулил как маленький ребенок у которого забрали конфетку.

Еще небес.

Пожалуйста.

Еще…

небес? У Аэрона глаза полезли на лоб.

Конечно.

Гнев никогда не должен был бы радоваться Оливии, но недостижимое оказалось реальностью.

Но, честно говоря, Аэрон никогда раньше не мог подумать, что демону захочется посетить дом ангелов.

В конце‑концов, ангелы и демоны всегда были врагами.

И возможно он ошибался, но демон никогда ничего об этом не говорил…

до того как привязался к ней.

– Аэрон? – ее глаза открылись, окайименные густыми и черными ресницами, предавали взгляду детскую непосредственность.

Она провела по губам кончиком языка, ее губы были влажными и красными от поцелуя.

– Твои глаза…

твои зрачки…

но ты не сердишься.

– Что с моим зрачками? Нет, я не злюсь.

Почему она так подумала?

– Ты…

возбужден, да? – ее губы изогнулись в насмешке, лишив его необходимости отвечать на вопрос.

– Почему ты остановился? Я что‑то не правильно сделала? Пожалуйста, дай мне еще один шанс, и я обещаю, я буду больше стараться.

Он сильнее отстранился, и глядя на нее сверху вниз удивленно моргнул.

– Это твой первый поцелуй? – Но ответ ему уже был известен.

Я не знаю, что мне делать, сказала она ему до этого.

Но до сих пор он не понимал, что это значит.

Ангелы остались совершенно невинными, даже в этом? Нет ничего удивительного в том, что Бьянка решила отправится в небеса с Лисандром.

Это было…

опьяняюще.

Оливия кивнула.

Она удивленно улыбнулась.

– Ты не догадался? Подумал что у меня есть опыт?

Не совсем, но он не хотел портить ее волнение.

Кроме того, ему очень нравилась ее неопытность.

Ему нравилось быть первым, единственным.

Чувство собственника переполняло его.

Собственничество, которое на которое он не имел никакого права.

– Возможно мы должны попробовать еще раз. – не сдавалась она.

– Согласен.

Невинность и рвение, в симпатичной обложке.

Да.

Опьяняюще.

– Я не это хотел сказать.

Нам нужно остановится.

Прежде, чем он захочет больше, чем поцелуй.

Прежде чем он покажет Гневу небеса.

Небеса, которые он никогда не захочет покинуть.

– Только на этот раз, – добавила она, не обращая внимания на его слова. – я буду сверху.

Я всегда хотела это попробовать.

Ну, с тех пор как встретила тебя.

Она оказалась сильнее, чем он думал и ей удалось перевернуть его на спину, прохладный хлопок прижался к его голой коже.

Не дожидаясь его разрешения, она устроилась у него на талии.

Ее юбка была настолько короткой, что собравшись на бедрах, открыла ему вид на ее трусики.

Они были такими же голубыми как и ее блузка, и крошечными.

Очень маленькими.

Его рот наполнился слюной, он уперся руками в ее колени, и прежде чем смог остановится отодвинул, ее подальше, так чтоб она скользнула по его напряженности.

Сладкие небеса.

Черт, черт, черт.

Небеса.

Он не должен был это делать.

Еще.

Застонав, она откинула голову назад и ее длинные шелковистые волосы щекотали ему живот.

Она выгнулась дугой, и соски спрятанные под блузкой, стали еще заметнее.

Бюстгалтер она не носила.

Это очаровало его.

Их взгляды встретились, воспламеняя их души.

– Я не шутила, когда сказала что мне нужно отвлечься.

Нападение Легиона напомнило мне о том, что со мной сделали другие демоны.

Я хочу забыться, Аэрон.

Мне нужно забыться.

– Что они сделали с тобой? – спросил он, даже не смотря на то, что однажды он сказал, что не хочет знать.

Страстная дымка покинула ее глаза, притупляя их сияние, и она покачала головой

– Я не хочу говорить об этом.

Я хочу тебя целовать.

Она наклонилась к нему для поцелуя, но он увернулся.

– Скажи мне.

Для него узнать об этом стало важнее, чем получить удовольствие.

– Нет.

Она надула губы.

– Скажи.

Он узнает правду и отомстит за нее.

Просто так.

Гнев зарычал в знак согласия.

Рычание Гнева в защиту ангела удивило их обоих.

– Кто бы мог подумать, что человек отречется от небес что бы сделать…

другие вещи.

Он сжал зубы.

Упрямая женщина.

– Даже если я поцелую тебя, я не буду с тобой заниматься любовью – сказал он.

Предупреждение Лисандра эхом пронеслось в его голове.

Если ты еще осквернишь.

Я похороню тебя и всех тех, кого ты любишь.

Он замер.

Как он мог забыть о такой угрозе?

– Я не прошу тебя со мной спать, – чопорно ответила она.

– Как я уже говорла, я просто хотела еще один поцелуй.

Может быть, это была правда.

А может и нет.

Да, ее голос утверждал, что это так, но он ему не мог поверить.

Не хотел поверить.

Не то чтоб он никогда такого не мог допустить.

Если бы он мог бы переспать с ней, когда она так жаждала этого, она бы ожидала большего.

Женщины всегда ожидают большего, рад он тому или нет.

И больше, чем поцелуй он бы ей дать не смог.

Не только из‑за ее грозного наставника.

Осложнения, напомнил он себе.

Они ему были не нужны.

Еще!

– Если я тебя снова поцелую, – сказал он, думая заткнись, заткнись черт тебя побери, – я не буду тебя больше задерживать.

Только поцелуй, не "более", – сказал он себе.

Поцелуй не может осквернить.

Поцелуй, это просто поцелуй, и она возвышалась на нем, ради богов.

– Это ничего не изменит между нами.

Лучше ей понять это сейчас.

– Кроме того, ты должна мне рассказать, что тебе сделали.

Переговоры? Действительно? Способ увильнуть.

– Я – уверенная, свободная женщина, поэтому, я – согласна, что поцелуй ничего между нами не изменит, – сказала она с случайно – раздраженно? – пожала плечами.

– Объятия это не самое главное.

Но рассказать о том что произошло? Обещать не буду.

Эта "уверенная" и "свободная" женщина действительно не хочет прятаться за него и и крепко держать его, как только что его губы? Она действительно хотела его поцелуя и ничего иного? Это восхищало его.

Действительно.

Это не разочаровало его.

Разве что чуть‑чуть.

– Сейчас я просто хочу целовать твои губы и тело, – сказала она и ее щеки залил румянец.

Она уже не так уверена как вначале?

– Но не волнуйся.

Я только немного потрусь о тебя.

Так, что если мы закончили этот разговор, я бы хотела приступить.

Несмотря на некоторое разочарование – он восхишался тем, что она была готова его поцеловать, ничего не прося в замен, в его крови вспыхнул пожар, и распространился по всему телу.

Его вены превратились в реки лавы, мышцы пылали от напряжения.

Использовать его тело? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Я сказал еще!

Она была необычным смешением невинности и геодонизма.

Он – нежелания и восторга.

Он должен остановить это сейчас, пока все окончательно не вышло из‑под контроля.

Контроль.

К черту его.

Он должен действовать рационально, вместо того чтоб разговаривать с самим собой, и быть с ней.

На самом деле, ему было необходимо поговорить с собой и с демоном, прекратить все это и оставить ее.

– Ты мне напомнила, что могла сегодня умереть, – мрачно сказал он.

Хорошо.

Ничто не беспокоило его больше, чем мысли о смерти.

– Ты ранимая.

Возразил он.

– Ну и что?

– Ну и что? – он мог только покачать головой.

Похоже ее это не тревожит так сильно, как людей за которыми он наблюдал.

Она не сдавалась и ничего не боялась, на протяжении долгого времени, и похоже не собиралась это менять.

Он до боли сжал челюсти.

Она должна была жить вечно.

– Неужели ты сейчас хочешь поговорить? – спросила она, краснея.

Если нет, то я думаю, что могу прикасаться к тебе еще немного.

Мне понравилось это делать.

И думаю, что понравиться снова.

Не дождавшись его ответа, она прикоснулась к его груди и застонала.

– Да.

Мне нравится.

Возможно она и не смущалась, до этого.

Возможно, она покраснела от удовольствия.

Он прокашлялся.

– Нет мы не договорили.

Почему ты не боишся смерти?

– Ничего не вечно, все имеет свой конец, – сказала она

– Я хочу сказать, тебя в ближайшее время убьют, и хотя я ненавижу

даже мысль об этом, ты не увидишь, что я плачу об этом.

Я знаю, что это случится, и я принимаю потому что не могу изменить.

Я пытаюсь жить, пока могу.

Пока мы можем.

Я хочу забыть об этом, и хоть немного радоваться жизни.

Он почувствовал, как под его глазом дергается мыщца.

– Меня не убьют.

Она успокоилась, и часть возбуждения спала.

Его это немного расстроило, но виду он не подал.

– Ну сколько тебе можно повторять? – сказала она.

Ты не сможешь справится с ангелом, который прийдет убить тебя.

– Тогда скажи мне.

Ты променяла свое бессмертие на удовольствия и немедленно прибежала ко мне.

Ты ожидаешь, что я смогу его тебе доставить.

Почему ты сделали все это, почему ты сдаешься и полагаешься на меня, если я должен погибнуть?

Она печально улыбнулась ему.

– Я лучше проведу с тобой немного времени, чем ни сколько.

Ее утверждение, напомнили ему слова которые Парис сказал ему в ту ночь, как она появилась.

Он не ошибся в этом.

Они были.

– Ты напоминаешь мне моего друга.

Очень глупого человека.

– Тогда я глупая, раз выбрала не его.

Лучше дурак который играет в игру, чем то кто стоит в стороне.

Он угрюмо оскалился.

Он был готов зареветь, дежа при одной мысли, что она могла быть с кем‑то еще.

Гнев тоже злился.

Не на Оливию, на Париса.

Демон спроецировал картнику, голова Париса на блюде, а тело где‑то далеко.

Аэрон немедленно успокоился.

О нет, ты этого не сделаешь.

Ты оставишь Париса в покое.

Она моя.

Нет, моя, вспыл он, и только после понял, что он сделал.

Я имел в виду, что она не принадлежит не одному из нас.

И сказал тебе именно это.

Теперь пожалуйста заткнись?

– Ну что, разговор окончен? – Кончиком пальца Оливия провела по его плоскому животу и кружила вокруг его пупка.

– Или может нам сделать его немного интереснее? – она посмотрела на него, прикусив нижнюю губу..

– О, я знаю, что мы можем обсудить.

Действительно ли, можно умереть от удовольствия?"

О, черт, нет.

Она не просто так это спросила.

Не осквернить ее.

– Мы никогда не узнаем.

Он сел, желая оттолкнуть ее и уйти оставив ее одну.

В одиночестве.

Возбужденную, но в полном одиночестве.

Ни желания убить своего друга, ни угрозы Лисандра, не могли снизить его голод.

Он мог только сбежать.

– Ну, ты может быть и нет, но я обязательно узнаю.

Он вздрогнул.

Как далеко зашел бы этот ангел, чтобы обнаружить правду? Пока он пытался ответить себе на этот вопрос, его член начал пульсировать.

Его поглотили картинки, которые рисовало ему воображение, она извивается, ее собственная рука между ее ногами, глубоко проникает пальцами.

Милые…

Боги.

– Нет.

Ты поступишь правильно.

выпалил он.

– Теперь, я должен уйти.

Останься! Скомандовал Гнев.

Помогите ему боги, он послушался.

Он остался.

Он проиграл этот бой даже не укрепив позиции, так легко, будто был прикован к постели.

– Прекрасно.

Мне очень жаль, но нет.

Нет!‑повторила она более настойчиво.

– Ты сможешь уйти, только после того, как мы закончим.

Не раньше.

Руки Оливии обвились вокруг его шеи, и играли с его волосами, ногтями она впивалась в кожу его головы.

– Теперь я знаю, что мне делать.

Ее язык рывком проник в глубину его рта.

О, да.

Быстро исследовала его.

Она немного отстранилась, когда они коснулись зубами.

Тепло…

Влажно.

Этот прием, уничтожил его решимость.

Все, в чем он нуждался, все, чего ему так не хватало.

Все мысли преследовавшие его вылетели из головы; конец.

Да.

Да! Ещё.

Она стонала, и он проглотил этот страстный звук.

Когда она терлась об него, он даже сквозь штаны чувствовал какой влажной на была.

Его мягкость – исчезла.

Его сомнения – развеялись.

Он выгнулся на встречу ей.

Когда это показалось ему недостаточным, он впился в ее ягодицы и вынудил ее двигаться еще быстрее и яростнее.

Глубже.

– Я хочу прикоснуться ко всему тебе, – загадочно глядя, сказала она.

– Я хочу попробовать всю тебя.

– Я первая.

– Я… – нет.

Нет, нет, нет.

Не запятнай ее, не запятнай ее.

Она наклонилась к его подбородку, затем припала ниже впиваясь губами в его щею, слегка покусывая.

Да, пожалуйста.

Пачкать ее весь день и всю ночь.

Больше, – снова требовал Гнев.

Еще.

Да.

Еще – Нет! Черт возьми.

Гнев испугает ее.

Наверно, это будет единственная возможность сбежать от нее.

Еше.

Это – единственное слово, которое ты знаешь? Еще – Будь ты проклят.

Аэрон зарычал.

Сегодня никто не хочет сотрудничать.

– Почему я? – он перевернул Оливию, и вместо того, чтобы прекратить это безумие, впился в ложбинку между ее шеей и плечом.

Пульсирующая жилка, выглядела слишком аппетитно, чтоб ее игнорировать.

Безрассудный человек.

Глупый демон.

Прекрасная женщина.

Его руки сами по себе нашли ее грудь и впились в нее.

Глупая ошибка.

Они были прекрасны, ее соски оказались тверже, чем ему показалось сначала.

Поддержать разговор.

Убрать руки.

– Я тот, кого презирает весь твой вид.

В конце концов, его злые дела оставили метки на его теле, заметные всему миру.

– Вы оба добрые я знаю, и вы оба меня страстно желаете.

Она обвила его ногами, лишая даже малейшего намека на растояние между ними.

– Тебе что‑то не нравится?

Дерьмо, дерьмо, дерьмо.

Еще одна совершенная ловушка.

– Я не хороший.

Не посравнению с ней.

Не по сравнению с окружающими.

Она бы сбежала от него, если бы узнала что он уже сделал, или что только собирается сделать.

– Как я могу быть с кем‑то как ты? Ты ангел.

Ангел, который искущает его как никто другой.

Небеса.

– Я падший ангел.

Помнишь? И я немного устала выслушивать о том кто я и что мне должно нравится.

Это раздражает.

А ты знаешь, как трудно вывести из себя ангела? Даже падшего?" Ее руки блуждали по его спине в поисках разрезов в которые он прятал крылья.

Она нашла их и нащупала в поисках мембраны.

– Я сожалею, если мое наказание задевает Ваше самолюбие, но – Нет.

Я не жалею! – сказала она, лаская его.

Крик блаженства сорвался с его губ.

Он был вынужден вцепиться в изголовья кровати, пытаясь преодолеть желание разбить что‑то или поцарапать. Внезапное удовольствие опьяняло его.

Проклятье.

Он был проклят.

Его сопротивление было сломлено.

Пот, словно биссер украсил его кожу, кровь в венах стала еще ближе к кипению.

Никто и никогда…

Это был первый раз когда кто‑то…

Откуда она узнала что нужно делать?

– Повтори, – приказал он.

Еще, согласился с ним Гнев.

Кончики пальцев Оливии снова прикоснулись к его спрятанным крыльям.

Снова он не способный отдыщаться зарычал от наслаждения.

Первое прикосновение лишило его способности думать.

Второе, заставило прислушатся в эту его потребностей.

Конец.

Больше чем поцелуй? Да, черт побери.

Он готов ей дать это.

Еще, еще, еще.

Оливия подняла свою голову и провела языком по одному из его сосоков.

– М‑м‑м, всегда мечтала это сделать.

Она лизнула снова.

И снова.

Но вскоре ей этого показалось недостаточно и она впилась в жесткий бутон зубами.

Аэрон позволил ей себя укусить.

Этого он никогда не позволял другой женщине.

Он был слишком растерян, чтобы остановить ее, и часть его вообще не хотела останавливать ее.

Часть его, принадлежащая его демону, только хотела больше.

Черт, весь он хотел этого.

Контроль был проклятьем.

Ее внимание переключилось на второй сосок.

Не было никаких нежных облизываний в этот раз, только резкие.

Он с удивлением отдался возбуждению и нетерпению.

К его удивлению, ее действия не пробудили в Гневе жажду мести, как это было прежде.

Это даже не напоминало его первый раз с женщиной, как он предполагал.

Он забыл о времени.

Это было подтверждение его сильного стремления к партнеру, которое не поддавалось контролю.

И тем не менее он хочет сильнее.

Быстрее.

Еще!

Он отпустил спинку кровати и скатился еще раз, размещая Оливию на себе.

Она прижалась своим входом к его животу, ее ногти скользили по его коже, ее тяжелое дыхание отдавало эхом в его ушах.

Он схватил ее рубашку за край и снял ее через голову, освобождая ее великолепную грудь.

Прежде он касался их, но через ненавистный барьер рубашку, но теперь он видел ее матовые соски.

Голоден, он очень голоден.

Он смотрел на нее, пожирая ее взглядом.

Ее живот был красивый и нежный.

О, да, мягкий, думал он, пока его пальцы скользили по ее теплой тоже.

Его руки покрытые татуировками, на столь хрупкой женщине смотрелись вызывающе, но он

не мог вынудить себя их убрать.

Ну и где его хваленная сила воли? Похоже ушла вместе с остатками самоконтроля.

Ее пальцы сплились с его, и полученный контраст смутил ее.

Невинность и зло.

– Ты прекрасен, – выдохнула она.

"Пожалуй, я сделаю пирсинг", – сказала она, проводя кончиком пальца по его руке.

Он пристально посмотрел в ее лицо, затуманенное страстью.

"Пирсинг! Где?"

"В пупке."

– Нет.

Неосквернить.

На против ее кожи искрился бы драгоценный камень, привлекая ее внимание.

Заставить его замолчать.

Он желал, чтоб она прикоснулась к нему там.

Она скользнула вниз.

Грязь.

– Ты не должна делать этого.

Ты ангел.

– Падший.

Ее усмешка была медленной и раздраженной.

– Я думала, что мы уже все обсудили.

Тем более мы кое‑чем занимались и мне это очень понравилось, мне бы хотелось это повторить.

Попробовать.

Она скользнула по его ногам, и скользнула язычком в его пупок, обведя несколько татуировок.

Застонав, Аэрон откинулся на матрац.

Ее непослушный язычек был горяч, ее зубы, были остры, и черт побери он забыл обо всем, оттавшись этому чувству.

Еще.

На сей раз это уже его просьба.

А может быть их двоих.

До того как…

ее пальцы начала возится с пуговицей на его джинсах.

Ты это прекратишь.

Он напомнил себе, что ни мог себе этого позволить.

Слишком многое оказалось под угрозой.

Проклятая действительность.

Разумным.

Быть разумным.

Он схватил ее за запястье, останавливая.

– Что ты делаешь? – тот нечленораздельный голос принадлежал ему?

– Я хочу увидеть твой… – она облизнула губы, ее щеки снова залил румянец. – твой член.

Он чуть не проглотил свой язык.

Неоскверненная.

Думай.

– А после, прикоснуться к нему губами, – в ее голос дрожал.

Милые…

Боги..

снова подумал он.

Кто‑то должен был сказать Лисандру, что она уже почти осквернилась – самым восхитительным способом – и если Аэрон завершит начатое, это не будет его виной.

– Ты не сделаешь этого со мной.

Дурак!

Посмотри на нее.

У его демона нашлись слова поточнее.

Она гладил одиним из тех непослушных кончиков пальцев его живот и грудь, ее рука, дрожала как ее голос.

– Но я хочу этого.

Ужасно хочу.

– Ты ангел, – встряхнув головой, в тысячный раз повторил он.

Он может быть и был убийцей, но не распутником.

Ты мог бы им быть.

Демон?

Боги он желал этого.

"Нет", сказал он, так будет лучше для всех.

Для него, Оливии и Гнева.

Теперь вернитесь в свой угол, накричал он на демона.

Тебе здесь больше не рады.

Даже не смотря на твое хорошее поведение.

– Ну сколько же тебе можно твердить? Я пала.

– Да но я не хочу быбрать на себя за это ответственность.

Ее глаза превратились в шелочки, она стукнула кулаком его в грудь.

– Отлично.

Как свободная, уверенная в себе женщина я могу найти кого‑то еще.

Я хотела бы быть с тобой, но события последних дней показали, что мы не всегда можем иметь то, что хотим.

Уильям флиртовал со мной, я думаю, и ясно, что ему нравится иметь…,

ты понимаешь.

Секс.

Затем она поднялась, как будто бы она действительно собиралась выполнить ее угрозу – и, возможно, она сделала бы эту глупость, несмотря на то, что все‑таки запнулась на слове секс, доказывая, что она не столь увверенна и раскрепощена, как хотела бы показаться. Он яростно зарычал и схватил ее за руку.

Он отбросил ее назад на матрац.

Вильям не прикоснется к ней.

Никогда.

Он полностью навалился на нее, не давая ей вырваться.

– То что я не позваляю тебе что‑то сделать, не означает что я не буду это делать сам.

Я уже разрушен.

Пока он говорил, он положил свою руку ей на бедро.

Мягкая…

теплая…

Моя.

На этот раз он не стал спорить с Гневом.

Она автоматически развела колени.

Теплая? Нет.

Горячая.

Он проложил путь от ее трусиков к сердцу.

Она была совершенной влажной, готовой.

Его большой палец, кружась надавил на ее сладкое место.

– Да, – выдохнула она.

Да.

Так хорошо…

я не могла и представить.

Ее глаза закрылись и она вонзила ногти в его спину.

Далеко от его крыльев, но все равно это подстегнуло его.

Он не хотел проникать пальцем в нее, но этот вздох…

ее похвала…

ее нежность…

Ее желание достигало все новых высот, и он скользнул в нее.

Осторожно.

Она не стала возражать.

Нет, она наслаждалась этим.

– Да.

Простонала она еще раз.

Ее колено терлось о его бедро.

– Еще.

Беспомощный, он повиновался ей, – Так будет всегда? – в нее скользнул его второй палец.

Она билась и извивалась под ним, и он представил, что она могла уже выпачкаться в его крови.

Его член был не свободен, слава богам, иначе в тот момент, он бы уже вбивался в нее.

Он захрипел.

Его член был не свободен, проклятие богов, иначе в тот момент он бы уже вбивался в нее.

Внутри нее.

Но он не должен желать ее.

После того как она извивала и кричала в его руках, выкрикивала его имя, он должен избавиться от нее.

Она доставляла ему слишком много проблем, лишала его здравого смысла.

Не запятнать, напомнил он себе.

Отведи ее в город поскорее, и неоскверненной.

Не отпускай ее, скулил Гнев.

Я сказал тебе – заткнись! приказал он ему.

Ему не хотелось воевать с демоном и с собственными желаниями.

И почему Гнев так голосил за нее? снова задумался он.

За женщину, это похоже на наказание.

Да он уже понял что демону понравилось то, что несла с собой Оливия.

Небеса.

Хотя это было странно.

Но эта настойчивость…

Она понравилась Гневу больше чем он думал? Они не должны ей нравится, из‑за того что они делали, как они убивали.

Он всегда понимал, что у демона есть некоторые кровавые пристрастия и боялся результатов.

Но что, если у Гнева так же как и у него не осталось сил сопротивляться? Не осталось возможности оправдаться?

– Аэрон?

– Да, – отозвался он, голос Оливии вырвал его из мыслей.

– Ты остановился, – сказала она тяжело дыша.

– Мне нужно больше.

Пожалуйста продолжай.

К ней возвращались чувства приличия.

Очарование.

Он не хотел слышать, как она просит у него больше; это лишало сил принять сложное решение.

Слышать Гнев он тоже не хотел.

Он заставил их замолчать единственным известным ему способом.

Он прижался к ней губами и поцеловал ее.

Обычно он старался действовать более нежно, так как Гнев мог пробудить в нем жажду крови, за все время он не испытывал ничего подобного, она поднялась к нему на встречу, их языки сплетались в яростном танце.

Скоро она снова постанывая, извивалась под ним.

Напряжение между их телами проклало себе тунель к его брюкам и его члену.

Он шипел от удовольствия и боли.

Ее нельзя было назвать нежной, хотя возможна она знала что это обозначает, ее движения были слишком резкие, ее прикосновения вызывали в нем волну жара, и он поймал себя на мысли что снова двигался, стараясь приблизить ее к оргазму.

Жестко, быстро, неконтролируя себя.

Раздался стук в дверь.

Он не готов.

Он не мог.

Она прикоснулась шели на головке его члена, распределяю влагу, и через нескоко секунд они вернулись к тому моменту на котором осстановились.

Реальность не помешает им в этот раз.

– Не останавливайся, попросил он ее.

– Да так…

Еще чуть‑чуть…

Еще…

Ее пальцы сжались.

– Аэрон.

Он содрогнулся в удовольствии.

Он попытался сдержать стон, так как снова в дверь постучали.

– Не смей останавливаться, простонала Оливия, ее язык снова скользнул ему в рот, ее ногти скользили по его телу, ее колени, обхватывали его и удерживали на месте.

Он скользил пальцем туда и обратно.

Она сжала пальцы даже сильнее чем было необходимо, потянув его кожу, но боги., эта боль была приятной.

Чертовски приятной.

И когда его палец снова нашел ее клитор, она закричала, громко и долго и с таким

удовольствием, что волна гордости затопила его, а вместе с гордостью наступила его разрядка.

Освобождение было настолько полным, что ему бало все равно, что он размазал семя по всему животу.

Не заботило, что он кричал пошлости, и вцепившись свободной рукой в изголовье кровати, выломал кусок дерева.

Не заботило, что произошедшее могло стать проклятьем, в глазах Лисандра.

Когда раздался третий стук, Аэрон рухнул с верху на Оливию, совершенно обессиленный.

Потный, задыхаюшийся он скатился в сторону, чтоб ее не выпачкать.

Через мгновение, лежа на матрасе она сказала:

– Хорошо.

Теперь я могу вычеркнуть однц позицию из списка моих дел.

Хорошая работа, и спасибо тебе.

Я знаю, другие мужчины обычно обнимают после такого, но так как ты ранее упомянул, что не собираешься делать ничего подобного, так что…

Отправлен в запас, подумал он и его глаза расширились.

Просто так.

Проклятье.

Нет.

Он хотел наклонится над ней, взять ее на руки и заставить ее обнимать его, когда раздался еще один стук в дверь.

Хмурый и разочарованный, он обернул вокруг себя простынь, выскочил на ноги

и шагнул к двери.

Кто‑то решил умереть.

Поиск по сайту: