Глава 11. ЛЕГИОН БОРОЛАСЬ СО СЛЕЗАМИ, когда мчалась сквозь огонь и крики ада

ЛЕГИОН БОРОЛАСЬ СО СЛЕЗАМИ, когда мчалась сквозь огонь и крики ада.

Когда‑то он был ее домом, теперь – ее ненавистное убежище.

Она бежала на всех четырех конечностях, скакала как смиренное животное, положение, которое она знала очень хорошо.

Эта позиция помогала быть ближе к земле, не привлекая внимание окружающих, и увеличивая ее скорость.

К тому же, это была единственное положение позволительное для таких как она.

Она остановилась и пошла, любой Великий Хозяин в пределах досягаемости чувствовал бы необходимость наказать ее за такую наглость.

И говоря о Великих Хозяевах, они все были вокруг нее, мучая человеческие души, посланные сюда на вечное гниение.

Они смеялись, наслаждаясь каждой каплей крови, боли и воплей.

Аэрону было все равно, что она здесь, в месте, которое, как он знал, она тоже презирала.

Больше не презирала.

Как он мог? Он защищал ангела.

Ее врага.

Он спасал, и что хуже всего, утешал ангела.

Почему? Почему он не пытался защитить Легион? Почему он не спасал и не утешал ее? Покатились слезы, пропитанные ядом, они больно жгли ее чешуйки.

Когда она достигла потайного алькова из тени и камня, она остановилась, стала и прижалась спиной к заляпаной кровью стене.

Она с трудом дышала, а ее сердце, которое теперь расколось на половинки из‑за этого проклятого Аэрона, мелко колотилось.

Она высунула свой длинный раздвоенный язык и слезнула несколько слизинок.

Кого‑то другого терпкий яд поставил бы на колени, рыдающего и умоляющегоо милосердии, только ее он жалил по‑другому.

Как же сильно она хотела, чтобы ангел умерла от яда, но этого не случилось.

Аэрон был преисполнен решимости спасти ее, а если Аэрон чего‑то хотел, он этого добивался.

Всегда.

Что же она будет делать? Впервые она увидела Аэрона прикованного и жаждущего крови, и она полюбила его.

Он боролся с этой жаждой, даже ненавидел себя за это, и никогда прежде она не встречала кого‑то, кто предпочетал спасение уничтожению.

Она думала, – он может спасти меня.

В одно мгновение удара сердца, она решила жить с Аэроном.

Выйти за него замуж.

Засыпать с ним в постели каждую ночь, и просыпать рядом с ним каждое утро.

Вместо этого, он заставил своего друга Мэддокса сделать для нее отдельную кровать.

И все же, она хотела быть для него всем.

Зная, все, что ей нужно, это немного времени.

Все же время было для нее роскошью, которой у нее больше не было.

Она не смогла бы вернуться в их дом, потому что он пригласил ангела остаться.

Этого глупого, отвратительного ангела, с ее длинными волнистыми волосами и небесно‑бледной кожей.

Легион, да любой демон, на самом деле, не могли долго находится в присутствии подобной добродетели.

Это ранило.

И было по‑настоящему больно.

Это как‑то ослабляло все чем они были, уничтожая их мало по‑малу.

Хотя Аэрон не причинял ей боль, мрачно подумала она.

Как он мог? Он радушно принял эту суку.

Возможно Гнев слишком долго жил среди людей, чтобы отреагировать на ангела так, как должен реагировать нормальный демон.

Возможно Гнев схоронился внутри Аэрона слишком глубоко.

В любом случае, Аэрон должен был беспокоиться о боли Легион.

Но он не беспокоился.

Как будто ему ужу было наплевать на нее.

Он отослал ее прочь.

– Что случилось, милое дитя?

Легион задохнулась от внезапного вторжения, вглядываясь широко открытыми глазами в пришельца.

Она не слышала его приближения, пока он не оказался напротив ее, как будто он просто материализовался.

Или ждал, невидимый, все это время.

Дрожь прокатилась по ее позвоночнику.

Она бы пробралась прочь, но грохот позади остановил ее.

Плохо, плохо, плохо.

Это было очень скверно.

Она не могла надеяться, что выживет после этого посещения.

– Оставь меня в покое! – ей удалось проглотить внезапно вставший ком в ее горле.

Ком, который сдерживал множество рыданий.

– Ты знаешь кто я? – спокойно спросил он, без раздражения.

По крайней мере, на вид.

О, да.

Она знала кто он.

Поэтому заскулила.

Он был Люцифером, брат Аида, и принц большинства демонов.

Он был зло.

Настоящее, неразбавленное зло.

Он назвал ее, – милое дитя.

Ха! Он бы ударил ее в спину, сразу как только она повернется, чтобы уйти и при этом будет смеяться.

Просто ради "забавы" как сказала бы Анья.

Она сглотнула.

– Ну? – Он щелкнул пальцами и в следующее мгновение, они оба оказались посреди его тронного зала.

Вместо камня и известкового раствора, стены дворца Люцифера состояли из потрескивающих языков пламени.

– Это простой вопрос.

Знаешь ли

Ты

Кто

Я?"

"Я..я знаю.

Даааа."

Легион была здесь прежде только дважды, но первого раза, когда она родилась в этой комнате, было достаточно, чтобы убедить ее, что она никогда не хочет сюда возвращаться.

Во второй раз, ее сюда привели, чтобы наказать.

Наказание она заслужила за то, что отказалась мучить человеческую душу.

– Сконцентрируйся. – Люцифер щелкнул пальцами.

Она моргнула и заставила себя сосредоточиться.

Спирали черного дыма поднимались от пола, стен, даже от трона на вершине помоста, скручиваясь вокруг нее как пальцы проклятых.

Внутри этих спиралей дыма были крики, и они насмехались над ней.

Такая отвратительная, говорили они.

Такая глупая.

Такая ненужная.

Нежеланная.

Невожделенная.

"Я задал тебе другой вопрос, Легион.

Ты ответишь."

Хоть она и хотела смотреть куда угодно, только не на него, она заставляла себя смотреть на него.

Люцифер был высоким, с блестящими черными волосами и оранжево‑золотыми глазами.

Он был мускулистым, как Аэрон, и красив, но не так красив как Аэрон, несмотря на то, что преисподня всегда сохраняется в его выражении лица.

Что он спросил? Ах, да.

Да, что с ней такое?

– Я…

Что она должна ему сказать? Несомненно ложь, но такую, в которую он поверил бы.

– Я просссто хотела поиграть в игру.

– Игру, хм? – Его губы медленно скривились, злобно когда он прогуливался вокруг нее, приближаясь, изучая, измеряя ее и четко обнаруживая ее недостатки.

– У меня есть идея получше.

Жар его дыхания каким‑то образом достиг ее затылка и она вздрогнула.

По крайней мере он не ударил ее, как она боялась.

– Даааа?

– Мы заключим сделку, ты и я.

Ее желудок скрутило в режущие узлы.

Его сделки были печально известны, они всегда заказнчивались в его пользу.

Таким образом он сбежал из ада на год, чтобы свободно жить на земле.

Его сделка с богиней Угнетения, которая была ответственна за сохранность стен окружающих эту подземную тюрьму была надежной, неподкопаешься.

С той, что позволила многим демонам Повелителям сбежать.

С той, которая потом умерла, а из ее костей сделали ларец Пандоры.

– Нет? – сказала она, и хотя она имела ввиду это как утверждение, получилось как вопрос.

Опять оказавшись перед ней, он сказал с осуждением.

– Не будь такой опрометчивой.

Ты еще даже не услышала, что я тебе предлагаю.

Ну она и так могла догадаться, что это будет плохо для нее.

– Я… я должжжжна идти.

– Еще нет.

Он развернулся на каблуках и плавно двинулся к своему трону, где он с облегчением сел, расслабился, совершенно уверенный в себе.

Дым достиг его, окружил, и языки пламени последовали за ним, танцуя вокруг него, как будто они были просто счастливы находиться рядом с ним.

Легион пыталась перейти с одной ноги на другую, только поняв, что ее ноги приклеены к полу.

Он ее не отпустит.

Пока не закончит с ней.

Безмолвной.

Она не паниковала.

Ее избивали и раньше, и она выживала.

Ее обзывали ужасными именами и смеялись, ее бросали в казалось бы безконечную яму и выкидывали в ледяные поля, не в состоянии транспортировать себя куда‑нибудь в другое место.

– Я могу помочь тебе получить кое‑что, что ты хочешь. – сказал Люцифер.

– Кое что, ради чего ты сделала бы все, чтобы обладать этим.

Ха! Не было ничего, что он мог бы предложить, чтобы она…

– Я могу тебе помочь тебе добиться сердца Аэрона.

На мгновение, она забыла как дышать.

Только после того как ее легкие и горло начали гореть, жжечь, она заставила себя открыть рот и втянуть воздух.

Он мог…

что?

– Поскольку ты любишь шпионить здесь и рассказывать Повелителя Преисподней о событиях, происходящих здесь, – под конец в его тоне послышалась горечь – я бы хотел, чтобы ты шпионила и рассказывала мне о событиях, происходящих на поверхности.

Я знаю ты очарована Аэроном, хранителем моего дорогого Гнева.

Услышав его насмешку, она подняла голову.

– Он тожжже меня любит.

Он говорилллл мне это.

Люцифер приподнял бровь.

– Ты уверена в этом? Он был так зол, что ты поранила его драгоценного маленького ангела.

Слово "драгоценная" использованное, чтобы описать эту свинью – ангела, заставило красные пятна замерцать перед ее взором.

Она была драгоценной для Аэрона.

Ее.

Ничей больше.

Люцифер по‑царски взмахнул своей рукой, и воздух перед Легион уплотнился, заколыхался, песщинки пыли заискрились.

Краски заискрились жизнью.

Затем появился Аэрон, который наклонислся и осторожно поднял запястье ангела к своим губам.

Он высосал яд, который впрыснула в нее Легион, ее маленькое тело застыло.

Вид его губ на этом отвратительном человечишке, вызвало красные всполохи перед ее глазами, и ярость затопила ее.

Ярость, ненависть и решительность.

– Как ты мне поможешь? – она обнаружила себя, задающей этот вопрос.

Видение исчезло и она опять взглянула на Люцифера.

Возможно, сделка с ним все же не будет настолько плохой.

Возможно она станет первой кому удастся переиграть его.

Она была сообразительной.

Находчивой.

Правильно?

– Давай встретим это, – сказал он, уставившись поверх и в сторону от ее чешуйчатого тела.

– Ты настолько уродлива, насколько вообще может быть создание.

Ее челюсть упала, в то время как волна за волной боль настигала ее, и она пыталась затормозить ее, хотела спрятаться.

Она не была уродливой.

Или была? Да, она отличалась от Аэрона.

Она также отличалась от ангела.

Но это не означало, что она уродлива.

– Практически я могу слышать мысли в твоей голове.

Позволь мне разрешить их.

Да, ты действительно уродлива.

На самом деле, говорить, что ты уродлива, значит проявлять любезность.

Я с трудом могу стоять смотря на тебя.

Фактически, чтобы удержать свой желудок, я собираюсь смотреть исключительно поверх твоего плеча, пока мы не закончим этот разговор.

Вобщем, она была уродлива.

Омерзительна.

Чудовище.

Даже сам дьявол не мог переносить ее вида.

Слезы наполнили ее глаза.

– Тогда как ты собираешься мне помочь? – спросила она снова.

Его пристальный взгляд скользнул вниз от своих пожелтевших закрученных ногтей, как если бы ему было все равно.

– Я, данной мне властью, могу тебя сделать хорошенькой.

– Как? – настаивала она.

– Для начала, я дам тебе шелковистые струящиеся волосы.

Любого цвета, какого ты желаешь, и намного лучше, чем у ангела.

Я дам тебе гладкую кремовую кожу.

И снова, любого желанного тебе цвета.

Я дам тебе обволакивающие глаза, которым мужчина не сможет сопротивляться.

Высокое стройное тело с большой грудью.

Ну ты знаешь, мужчины с ума сходят по таким.

И хотя раздвоенный язык может найти свое применение в постели, я, вероятно, избавлюсь от него.

Твоя шепелявость раздражает.

Он может сделать ее симпатичной? Достаточно симпатичной, чтобы завоевать Аэрона? Надежда зацвела у нее в груди, всего лишь мысль, чтобы в итоге быть с мужчиной своей мечты – как муж и жена – заставила ее отбросить замечания одно за другим.

– Что ты желаешь взамен?

– Ах.

Это, – сказал он, пожимая плечами, как если бы это не имело важности.

– Все, что я хочу, это располагать твоим новым телом.

Она нахмурилась.

– Я не понимаю.

– Как я могу завоевать Аэрона, если я не…

я? Как я могу завоевать Аэрона, если ты будешь мной?

Он ущипнул себя за переносицу.

– Я смотрю, ты к тому же еще и тупая, что означает, что нам придется исправить и это тоже.

Я не имел в виду, что владея твоим новым телом, я его заберу, о моя простодушная подруга.

Мне позволено будет сделать это, только если ты не сможешь завоевать его.

Ее хмурость усилилась.

То, что она будет красивой не означает, что она автоматически победит?

Молчание принесло ей кивок с его стороны.

– Очевидно, это ломает мое представление, как если бы я говорил с ребенком, не умеющим работать.

Что еще я могу сделать?

Ее щеки загорелись, и она ничего не могла поделать с этим огнем.

Она не была глупой и не была ребенком, будь он проклят!

– Ты пытаешься запутттать меня в моих ссстремлениях.

– На самом деле, нет.

Я не хочу, чтобы позднее ты отвратительно ревела.

Так что слушай внимательно.

Я дам тебе 9 дней, чтобы соблазнить Аэрона.

Я бы сказал, что все, что тебе нужно сделать, это добиться от него признания в любви, но оно у тебя уже есть.

Чего у тебя нет, так это его сексуального влечения к тебе, и это то, что действительно хочешь.

Таким образом, заполучи его в свою постель по его собственной доброй воле, и ты выполнишь свою часть сделки.

Ты сможешь сохранить свое новое тело и жить счастливо навеки.

Без моего вмешательства.

Все это звучало прекрасно, чудесно, просто идеально.

Все, кроме времени.

– Почему только 9 дней?

– А причина имеет значение? Она ничего не изменит в сделке

Отпор.

Конечно, причина имеет значение.

– Скажи мне, – настаивала она.

– Отлично.

9 мое любимое число.

Без сомнения, ложь.

Она могла надавить, но…

Было ли знание правды более важно, чем получение шанса на то, что она желала больше всего на свете?

Нет.

– А если я проиграю? – спросила она.

Он сказал ей, что он хочет, да, но ей нужны были все детали.

– Ну.

Кончиками пальцев он чертил круги на ручках своего трона.

– Если ты потерпишь крах, в течение установленного времени в попытке затащить его в постель, и не для того чтобы – черт побери! – спать, ты должна позволить мне владеть твоим новым телом, как я и говорил.

Столько, сколько я пожелаю.

Вот в чем дело.

Последняя деталь.

Он будет в состоянии контролировать ее "столько, сколько пожелает"

Другими словами, всегда.

Но для чего он хочет…Ответ всплыл в ней, и она задохнулась.

Люцифер видит в ней свой билет из ада.

Потому что Легион не связана с адом, только с Аэроном, и ей разрешено покидать это место.

Люциферу – нет.

Он пойман в ловушку здесь.

Если она позволит ему обыграть себя, он сможет освободиться.

Вот чего он хотел, если они договорились бы.

Да, она четко понимала это, но тогда ее желания никогда не осуществятся.

Если бы она только могла просто обрести контроль над своим телом и использовать это, чтобы удрать, Люцифер не стал бы тратить время на переговоры с ней.

Демоны не могли заполучать тела, человеческие или иные, без предварительного соглашения.

Даже демоны из ящика Пандоры нуждались в божественном благословении, прежде чем завладеть телами Повелителей.

– Итак, всё сводится к тому, какое решение ты примешь, – сказал Люцифер.

– Так ты готова? Я готов без сомнений, и ты заставляешь меня чувствовать себя дураком, продолжая обсуждать сделку.

Я ведь могу и проиграть.

Одним плавным движением он поднялся на ноги.

– Я имею ввиду то, что есть и другие подобные тебе демоны, и я мог бы…

– Подожди, – поспешно прервала она.

– Просто подожжжди.

Он медленно отступил.

Она не могла позволить этому шансу ускользнуть.

Ангел, неспособная лгать, сказала ей, что Аэрон видел в ней лишь ребенка.

Аэрон воспринимал ее как отец.

И ничто этого не изменит, если только она не предпримет радикальных дейтсвий.

– Усссловия сссделки должны быть ясссными.

– Разве этого уже не произошло?

– Для меня – нет.

Он сложил руки на груди.

– Неужели ты не доверяешь мне?

Она затрясла головой.

Для таких существ как он, соблюдение условий сделки было обязательным.

Если они придут к соглашению, и он перехитрит ее, то по условиям сделки в ней будет жить другое существо.

Тем не менее, это ничего не меняет.

Если она проиграет, она должна будет принять, то что пообещала, неспособная удержать себя.

– Я удивлен.

Но, ладно, – сказал он.

– Сформулируй конкретно то, что ожидаешь получить от меня.

Если она этого не сделает, она не получит более того, что имеет, а может и это потеряет.

– Я должна быть симпатичнее ангела, со светлыми волосами, золотистой кожей, карими глазами, и с большой грудью.

Все противоположное от этой маленькой сучки.

– Я хочу все девять дней, и никаких надувательств со временем.

Пока она говорила, его возбуждение росло.

Она действительно решила сделать это.

Она действительно решила попробовать и добиться серда Аэрона.

– И я хочу быть в себе, когда буду с ним.

– Черт, – сказал Люцифер, и веселье заискрилось в его огненных глазах.

– Ты поймала меня на этом.

Я планировал поместить тебя в кому, пока твое время не пройдет.

А она остановила его, чтобы он этого не сделал.

В этот момент она было очень горда собой.

Вот видишь? Она не была дурой, в конце конов.

– Ты также не можешь убить его.

Если он умретттт прежде чем время исссстечет, сделке также придет конецццц.

– Согласен.

Ну а теперь, это все твои требования? – спросил он, вечно снисходительный господин.

– Я не хочу говоррррить с шшшшшипением, как ты сссссказал.

Я хочу ссссначала очутиться перед Аэроном, не почти превратившшшшаяся, а проссссто какая есссссть, а потом я хочу изззззмениться прямо перед ним.

Таким образом, он не будет думать о ней как о Наживке или Ловце, и не попытается избавиться от нее прежде, чем она сможет соблазнить его.

– Вполне выполнимо.

Это все?

Она сглотнула, обдумала, затем кивнула.

Еще раз, он встал.

Он развел руки в стороны, огонь запрылгал из его пальцев.

– Тогда принято.

Ты получишь все, что озвучила.

Но, если ты потерпишь неудачу в заманивании Аэорна, Повелителя Преисподни и хранителя демона Гнева, в свою постель и свое тело в течении этих девяти дней, ты вернешься в этот тронный зал, где ты с готовностью согласишься на мое право обладания твоим телом.

Еще один кивок.

– Скажи это, – потребовал он, больше не изображая доброго и великодушного человека.

– Я согласна.

В тоже мгновение, когда слова слетели с ее губ, резкая боль прошла по ее телу.

Хрюкнув, она согнулась пополам.

Она не могла дышать, растворяясь, каждый мускул скрутило.

Но так же быстро как началась боль, сделка ожила внутри нее, боль прекратилась и она выпрямилась.

– И так, готово, – сказал Люциен.

Затем он улыбнулся ей также как, когда привел ее сюда в первые.

Грешно, довольно.

– Я не забыл упомянуть что, когда ты проиграешь, моим первым делом будет убийство всех Повелителей Преисподни, и освобождение их демонов?

Поиск по сайту: