Глава 17. Оливия оторвала полоску ткани от низа своей мантии и забинтовала плечо Аэрона, она выдернула одно из лезвий из ножен

Оливия оторвала полоску ткани от низа своей мантии и забинтовала плечо Аэрона, она выдернула одно из лезвий из ножен, закрепленных на его лодыжке.

Я буду защищать его.

Независимо, насколько это необходимо.

Также как он защищел ее.

Она присела напротив него, ожидая когда прибудут его друзья.

Или Ловцы.

Если кто‑нибудь из них окажется возле Повелителя, она без сомнений нападет.

Никогда она не чувствовала себя воином, больше чем сейчас, более уверенной в себе, еще больше напуганная… за мужчину возле нее.

Он получил пулю, прежде чем она увидела его.

Его кололи, били и резали ножами, и ранили стрелами.

Тем не менее он не реагировал, также как сейчас.

Он не становился мертвенно‑бледным, не стонал и не дрожал.

Кровотечение не останавливалось, и он слабел.

Проходила минута за минутой, а он оставался без изменений.

Где, во имя всего святого, эти Повелители? Им лучше бы поторопиться, и не только ради Аэрона.

Если они будут слишком долго тянуть, опустяться сумерки и Скарлет проснется.

И она будет очень, очень злой.

Никто не выживет.

По крайней мере этот соблазнительный голос заткнулся, когда она покинула крепость, и перестал подстрекать ее делать все эти отвратительные…замечательные… вещи.

Едва ли это был луч надежды.

Ничего.

Животные и теперь рвались через цветы и кустарники, возможно привлекая вниманиие прохожих.

Пытаясь подобраться ближе к ней? Или к Аэрону? Она не помнит, приближались ли они к Аэрону раньше, но не могла понять, почему белки, кролики, птицы, коты и даже собаки могли бы искать ее.

– Убирайтесь, – прошептала она, не желая поранить их, если будет драка и в самом деле вспыхнет.

Они не двинулись с места.

Нет, они подвинулись ближе.

К ней.

Значит их притягивала она.

Почему?

– Вы должны сейчас же уйти…

Хрустнула веточка, успокаивая ее.

Зарычала собака, зашипела кошка, но никто из них не убежал.

Они пригнулись, готовые ринуться в атаку.

Ее губы сжались, каждый мускул в ее теле замер.

Она даже перестала дышать.

Кто был здесь? Повлители? Или Ловцы? Рука, держащая меч, дрожала.

За Аэрона, подумала она, приготовившись как и животные.

Она внезапно обрадовалась, что они упрямо оставались с ней.

Двое мужчин вышли из зарослей и, на первый взгляд, она не узнала их.

Она была слишком сосредоточена, слишком решительна спасти этого мужчину, которого она…

любит? Но как только она кинулась на одного из них, собака возникла перед ней, врезаясь в ее цель.

– Ох! Отвали от меня, ты – шелудивая шавка, – заскрежетал он.

Она узнала этот голос… Уильям, но не опустила клинок во время, ее рываок был слишком быстрым.

Прямо перед соприкосновением, твердая рука схватила ее запястье, отталкивая в сторону, до того как она замерла.

– Ух, надо же, Лив, – сказал он со смехом.

Его голос тоже был знаком.

Парис.

– Я же могу называть тебя, Лив, правда? Брось клинок мне, ладно?

Облегчение затопило ее, и она выпустила оружие.

– А теперь скажи этой шавке отпустить меня! – закричал Уильям.

– Они мои друзья, – сказала она псу.

– Теперь я в безопасности.

Пес отпустил лодыжку Уильяма, и каждое животное умчалось, как будто только этого они и ждали.

Уверенности в ее безопасности.

Какие милашки.

– Спасибо вам, – поблагодарила она их.

– Теперь когда Уильяма должным образом поприветствовали, – сказал Парис смеясь, мы должны вытащить это зрелище на дорогу."

Забота разлилась на его прекрасном лице, когда он обследовал Аэрона.

Он наклонился, засунул руки под тихо спящего воина, и взвалил его на свое плечо.

– Как долго он в таком состоянии?

– Слишком долго.

Уильям прохромал к Скарлет и сделал тоже самое, только он поднял ее наруки, как будто она была бесценным сокровищем.

– По крайней мере у меня симпатичный багаж.

– Ага, удачи с ней, – ответил Парис.

– Я бы сказал, что получил лучший конец в этом деле.

Скорей всего она одержима демоном Ночных Кошмаров.

Уильям закатил глаза.

– А это плохо?

– Ну, если тебе не нравятся, когда тебе вручают твои собственные яйца, тогда да, я бы сказал что это плохо.

– Иди к папочке, – сказал Уильям, держа Скарлет все крепче.

Оливия слушала их подтрунивания друг над другом, вертя головой туда‑сюда между ними.

– Хватит.

Знаете ли здесь были Ловцы.

Здесь опасно находиться.

Более того, что‑то не так с Аэроном.

Я хочу положить его в кровать.

– Конечно, конечно, – сказал Уильям, покосившись на нее.

– Мы знали это с самого начала.

Но для этого вида спорта тебе придется подождать, пока он не проснется.

Когда ты с ним закончишь, все‑таки, я бы хотел и сам пойти с тобой.

Показать тебе, каково это быть с кем‑то, кто знает как это делается, и все такое.

Ее пальцы сжались в кулаки.

Он что ничего не воспринимает серьезно?

– Мы припарковались вот здесь.

Парис махнул рукой в сторону.

Наконец‑то.

– Пойдем.

Вместе они начали ломиться сквозь кусты, и каждый мужчина находился в состоянии боевой готовности.

В считанные секунды, они изменились как будто были совершенно другими людьми.

В укрытии они подшучивали друг над другом и дразнили ее о желании затащить Аэрона в кровать.

Теперь, они были солдаты, жесткими, способными на все.

Сколько раз она видела такие же изменения в Аэроне.

До сих пор, она по‑настоящему не ценила это умение.

Аэрон.

Храбрый, раненный Аэрон.

Когда ее девять дней пройдут и его заберут у нее, куда она пойдет? Что будет делать? Она сомневалась, что эти люди приглясят ее остаться с ними.

И захочет ли она остаться с ними? Аэрона там больше не будет, воспоминания о нем будут дразнить ее из каждого угла.

Уже второй раз, Оливия поймала себя на мысли, что огорчена тем, как мало времени осталось у них с Аэроном.

Может быть был способ спасти его?

Может быть был способ остаться вместе навсегда.

Да.

Конечно же.

Ее Бог творил любовь.

Фактически, ее Бог и был любовью.

Он бы хотел, чтобы два человека, которые любят друг друга, были вместе.

Верно?

Но она все еще не была уверена, что любит Аэрона.

Восторгается им, да.

Возбуждает ли он ее, и страстно ли она желает его прикосновений, о, да.

Но умереть за него? Она опять удивилась.

И снова, она не была уверена.

Она бы пожертвовала всем, чтобы быть с ним…всем, кроме своей жизни.

Могла бы она?

К тому же, умерев ради Аэрона, она бы умерла и ради Легион также.

Потому что она знала, знала, что Аэрон не будет счастлив без своей маленькой… су. тиранши.

А если Аэрон будет жить, она хочет, чтобы он был счастлив при этом.

Но мысль умереть за такой лживой, коварной надоеды, не улучшала настроение.

Более того, Аэрон должен был любить Оливию.

Но именно сейчас, бессомнения, он не любил ее.

Оливия вздохнула, когда забралась во внедорожник.

Аэрон лежал на заднем сидении, и она бережно положила его голову себе на колени.

Парис сел за руль, а Уильям плюхнулся на пассажирское сидение, все еще держа Скарлет на руках.

Ее первый раз в машине, который она с нетерпением ждала, но теперь ей было все равно.

Ее мысли путались.

Она никогда не думала о своей смерте.

В действительности.

Она всегда жила и знала, что всегда будет жить.

Теперь она может умереть.

Не потому что спасает кого‑то, а просто потому что, скажем, машина собьет ее.

И что она чувствует, думая об этом? Она не знала.

Она знала что эта смерь, не испытав всего чего она хочет, будет отвратительной.

А после? Существование без Аэрона будет еще более отвратительным.

Она видела тысячи, милионы людских смертей.

Ни одна из этих смертей никогда не производила на нее впечатление, они были просто частью жизненного круга.

Каждое начало имело свой конец.

Возможно на первый взгляд, именно поэтому она не оплакивала мысль об окончательной потере Аэрона.

Это была бы просто еще одна смерть в длинной череде смертей, которые она наблюдала.

Теперь, он был личностью.

Она близко знала его, целовала и пробовала его на вкус.

Испытала максимальное наслаждение вместе с ним.

Она спала в его объятиях, свернувшись у его бока.

Он защищал ее.

Он мог бы залезть в эту сокровищницу сам, но не сделал этого.

Он поместил ее внутрь, а не себя, уверенный, что она уйдет невредимой.

Таким образом, он был готов умереть за нее.

Почему? Опять таки, у нее небыло иллюзий по поводу его любви к ней.

Она еще раз вздохнула и и погладила его по голове.

Поскольку его волосы были коротко острижены, они щекотали ее ладонь.

Позже она призовет Лиссандра.

Она спросит его обо все этом… и также, о том почему он приходил к Аэрону ранее.

Он не сможет соврать ей.

И если то, что он скажет окажется плохим, разрушит ее надежду на будущее с этим удивительным мужчиной, она..

что? Она сглотнула.

– Мы не должны оставлять Джили в этой квартире, – внезапно сказал Уильям, выводя Оливию из задумчивости.

– Не сейчас, когда наши враги вьются вокруг как мухи.

– Во‑первых, Аэрона надо отвезти домой.

Во‑вторых, ей лучше будет оставаться там, подальше от нас.

Парис повозился с зеркалом заднего вида, быстро осмотрешись впереди и позади.

– Ловцы не имеют понятия…

Уильям ударил ладонью по консоле перед ним.

– Не согласен, Секс.

Они знали о Скарлет, а какая связь у нас была с ней?

Почти никакой.

Как много раз мы общались с Джилли? Слишком много.

А с Рейей в команде Немоты, мы не можем оставить Джилли саму по себе.

Кроме того, Аэрон – бессмертен.

Он выживет.

Так что, мы не можем оставить ее саму по себе.

– Заткнись.

Ты прав.

– Я всегда прав.

– Мы заберем ее по пути в крепость.

– Она будет в колледже, – сказал Уильям, Парис чертыхнулся, когда сделал запрещенный поворот, шины взвизгнули.

Оливия хотела было возмутиться.

Она хотела, чтобы Аэрон был в безопасности, и осмотрен врачом как можно быстрее, но мужчины были правы.

Джилли человек, и нуждается в защите.

– Дерьмо, – повторил Парис.

– Она в Американской Международном колледже Будапешта, а он находится на территории кампуса Надьковачи.

Я так думаю.

Мы должны преодолеть достаточно хорошее расстояние.

– Это того стоит.

Странная нежность была в голосе Уильяма, когда он говорил о девушке.

Хотя она и была слишком молода для него.

Слишком молода для любого из мужчин в крепости.

Если Оливии придется предостеречь воина держаться подальше от девушки, ему это может не понравиться.

Они вытащили нож и маленький пластиковый пакет.

Выбрав однажды жизнь воина так ли легко ее отвергуть?

– Я сомневаюсь, что она будет счастлива видеть нас, – сказал Парис.

– Говори за себя.

Анья говорит, что она помешалась на мне.

В голосе Уильяма звучала гордость из‑за этого.

– Она ведь еще ребенок, – напомнила Оливия ему.

И мне все равно считают меня воином или нет, я действительно позаимствую один из ножей Аэрона…

Уильям развернулся на своем сидении лицом к ней, даже не побеспокоив Скарлет.

Его губы поднялись в озорной улыбке.

– Я знаю это, но когда дело касается моей привлекательности, ты обнаружишь, что возраст не имеет значения.

Возраст Джилли также.

Я – неотразим.

– Каковы твои намерения в отношении ее?

Он закатил глаза.

– У меня нет намерений.

Мне нравиться когда мной восторгаются, а ей нравиться восторгаться мной.

Вот такие вот дела.

– Хорошо.

Оливия не услышала лжи в его голосе.

И все же.

Она не исключала любую возможность.

Только не с благосостоянием Джилли.

– У нее была трудная жизнь.

Муж ее матери…

делал ей плохо.

Возможно она не должна была выдавать секреты Джилли, но она знала, воспоминания мучили девушку.

В конце концов, вытянув свои страхи на свет, могло бы быть первым шагом к выздоровлению.

– Она говорила маме, но женщина отказалась поверить ей.

Даже обвинила ее в попытке разрушить ее новую, чудесную жизнь.

– Мы знаем об этом, – мягко сказал Парис.

– Даника рассказала нам.

– Мне не рассказывала.

Уильям повернулся вперед, но прежде она поймала выражение полной, неразбавленной ярости на его лице.

– Как ты узнала об этом?

– Когда‑то я была назначена заботиться о ней.

Остаток пути прошел в натянутой, гнетущей тишине.

Наконец, они повернули в окресности пригорода, где дома выглядели совершенно чудесными и приветливыми.

Толстые зеленые деревья окружали местность, с одной стороны расположившись на холме, величественно возвышаясь.

Машина остановилась на парковке, и Парис глянул на Уильяма.

– Я мигом.

Присмотри за нашим багажом.

Без предупреждения, и двигаясь настолько быстро, что Парис ничего не смог бы сделать, Уильям бросил Скарлет на колени демону, не заботясь об осторожности.

– Я мигом.

Ты напугаешь Джилли, а я – нет.

Не сегодня.

– Я не пугаю женщин.

Я доставляю им наслаждение.

Кроме того, тебя нет в списках посетителей, а я есть.

Уильям закатил глаза… очевидно любимый его жест, и вышел из машины.

– Как будто меня это остановит.

Ты видел мои глаза? Они волнующие.

Женщины посмотрят один раз, и я немедленно зачислен в их список посетителей.

– Хватит расхваливать себя и поторопись, – сказала Оливия ему, как только он захлопнул дверь.

Он отсалютовал ей с усмешкой.

Она следила за его продвижением к колледжу, пальцами поглаживая теплый лоб Аэрона.

Ему не становилось лучше, его начинало даже слегка колотить.

На его лбу выступили капли пота, а его зубы терзали его нижнюю губу.

Не зная что еще сделать, она начала напевать.

Нежная песня о покое и здоровье.

Несколько аккордов гимна, и Аэрон успокоился, его измученное выражение лица даже немного расслабилось.

– Боги мои, – судорожно прошептал Парис.

Ее голос оборвался, и она посмотрела на него.

– Что? Что случилось?

Аэрона начало опять колотить.

– Не останавливайся! – сказал Парис.

– Это прекрасно.

Мои уши уже попали в зависимость, и требуют большего.

– А.

Спасибо.

Оливия начала следующую серенаду.

Снаружи, она могла видеть все виды животных, выбегающих из леса и приближающихся к машине.

Опять, Аэрон успокоился, и она чуть ли не заплакала от радости.

Умрет ли она ради него? Ее палец обвел одну из татуировок изображающих кости на его скуле.

Может быть.

Уильям остановился в администрации колледжа, ожидая Джилли.

Администратор уже вызвал ее.

Поскольку он сказал женщине, что его зовут Парис Повелитель, она вызвала девушку без проблем.

Список предотвратил кризис.

Она была невысокой и кривой, тридцати с половиной, с гладким коричневым хвостиком и карими глазами, глазами, которыми она сейчас его раздевала.

Ничего нового.

Чем обычно он наслаждался.

Только не сейчас.

Он просто хотел утащить Джилли к черту отсюда.

Ему нравилась эта маленькая умная засранка, и он не успокоится, пока она не будет в безопасности.

Он понятия не имел, какая ужасная жизнь была у нее, и ему было стыдно за себя.

Он знал женщин.

Он с легкостью разгадывал их мысли.

Поэтому он не понимал, почему Джилли причиняли боль?

Ее чертова мамаша и возможный отчим! Два человека, которые, предполагалось, должны были защищать ее.

Что ж, теперь с ней был Уильям и Уильям удостовериться, что с ней ничего подобного больше не случиться.

Он с радостью бы сжал горла ее мамаши и отчима.

Или подарит ей их головы на Рождество или другой праздник.

– Вы отец Джилли? – спросила администратор.

Она покинула свой пост за столом и теперь стояла напротив него возле вертушки.

Вот дерьмо.

Он не видел и не слышал ее передвижение.

Так отвлекаться было опасно.

– Брат, – ответил он, немного раздражало, что он выглядел достаточно старым, чтобы иметь семнадцатилетнюю дочь.

Ага, он отмотал две тысячи лет, но ни одной морщинки не было на его лице, черт возьми!

– Оу,

Замечательно.

Она улыбнулась и сунула кусок бумажки в его руку.

– Если вы захотите обсудить ее обучение, вот мой номер телефона.

Звоните в любое время.

– Конечно же я свяжусь с Вами.

Он, тоже улыбнулся, хотя его улыбка была принужденной.

Он положил в карман бумажку, зная что никогда не использует ее.

– Образование – это так важно.

Это прозвучало как насмешка, и он съежился.

Женщины.

Они и благословение, и проклятие.

Секс он любил.

Он нуждался, жаждал секса.

Секс с нетой женщиной посадил его под замок.

Секс с богиней, которая поситила его в тюрьме, выкинул его с небес.

Но, тем не менее, это не остановило его половое влечение.

Вообще‑то, ничего не остановит его полового влечения.

Даже проклятие, висевшее над его головой.

Однажды, женщина редкой красоты и силы соблазнит его.

Однажды, женцина обманом заставит влюбиться в нее.

Однажды, женщина пленит его.

И потом, эта женщина убьет его.

Это уже было предсказано.

Может быть, возможно, ладно, скорей всего вряд ли, он мог бы избегать всех женщин и спасти себя от неприятностей подобного смертного приговора.

Но даже это не спасло бы его.

Это тоже было частью пророчества.

Избегая женщин и секса, он бы просто обрек себя на более быструю и намного более болезненную смерть.

Единственный способ остановить неизвестную женщину и разрушить проклятье был написан в книге.

В книге, которую почти невозможно было расшифровать, поэтому ему еще предстоит найти ответ.

А еще, второстепенная чертвова богиня Анархия завладела этой книгой, и возвращала ее страницу за страницей.

Он бы возненавидела Анью за это, если бы не любил ее так чертовки сильно.

Они провели столетия в Тартаре как соседи по камере.

Ее остроумие было единственной вещью, удерживающей его в здравом уме.

– Уильям? – вдруг раздался хриплый голос Джилли.

Он повернулся на каблуках и увидел ее, стоящую в конце длинного коридора.

Она была стройной, темноволосой, темноглазой и более…

информированной, чем должен быть кто‑то ее возраста.

Это должен быть первый ключ к разгадке, подумал он.

Может быть он почувствовал это, но не хотел признавать.

Она была одета в джинсы, футболку и кроссовки, со спрятанным в них следящим устройством, о котором она не знала.

Ее волосы были собраны сзади в хвостик, и никакой косметики на лице.

Но это похоже не беспокоило парня рядом с ней.

Он уставился на нее как будто под гипнозом.

Но услышав как она назвала имя Уильяма, парень нахмурился.

И когда он проследил за ее взглядом и заметил Уильяма, он нахмурился еще больше и побледнел.

Дружок? Или потенциальный дружок? Кто‑то должен положить этому конец.

Она была слишком молода со слишком травмирующим прошлым.

Ей надо побыть одной.

Пока ей не стукнет по меньшей мере сорок.

– Привет, лапочка, – сказал Уильям, помахав рукой.

Улыбаясь, она поспешила вперед и бросилась в его объятия.

Он крепко сжал ее в объятиях, прежде чем взял ее за руки и мягко оттолкнул.

Он мог бы наслаждаться ею, мог бы желать для нее всего самого лучшего, но он не хотел более поощерять ее страстное увлечение.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она.

Парень, с которым она шла, остановился возле нее.

Он был высок для подростка, достигая до уха Уильяма, с каштановыми волосами и голубыми глазами.

– Кто ты? – бесцеремонно спросил Уильям.

– К‑Корбин, сэр.

– Что это за имя Корбин Сэр? И если ты когда‑нибудь обидишь Джилли, клянусь богами, я самолично…

Джилли шлепнула рукой по плечу Уильяма.

– Стоп.

Кори мой друг.

Он просто хотел убедиться, что я доберусь до офиса без проблем.

– Ну, это замечательно, – сказал Уильям, все еще прищурившись глядя на парня.

– Если защита, была его единственной целью.

Корбин потянул за ворот своей рубашки.

– Вы ее…

друг или кто?

– Брат, – сказал Уильям, в тоже время как Джилли сказала, "Да."

Он, наконец, перевел взгляд на нее и приподнял бровь.

Да?

Значит им надо поговорить.

Хотя, возможно позже.

Услышав это слово, что‑то защемило в его груди.

Он выяснит в первую очередь, что могло это быть.

– Так почему же ты здесь? – спросила она опять, ее щеки порозовели.

Ему не нравилось, что он смущал ее, но ничего не мог поделать с этим.

– Аэрона ранили.

В городе проблемы, и мы хотели, чтобы ты была в крепости вместе со всеми, пока не будет безопасно.

– Аэрон? – спросил Корбин.

– Еще один брат, – проинформировал его Уильям.

Глаза парня расширились.

– Сколько у тебя братьев?

– Много, – ответила Джилли с усталым вздохом.

– Значит ты будешь там, Лиам? В крепости?

Лиам.

Этим уменьшительным именем она называла его.

Когда‑то ему это нравилась.

Теперь он понял, каким проявлением нежности это было.

О, да.

Им надо поговорить.

Черт бы побрал эту его неотразимую красоту.

– Да, я там буду.

Так что поехали домой, лапочка.

Аэрон в машине, и ему нуждается в медицинской помощи.

Несмотря на свой страх перед Повелителями, она побледнела от волнения, схватила его за руку и повела из здания.

– Пока, Кори, – сказала она через плечо.

– Пока, – парень развернулся, несколько резко судя по звуку.

Уильям осмотрел эскаладу, но не смог увидить Оливию за темными окнами, незаметив невероятное колличество оленей, окружившим машину.

Однако, ему не надо было видеть ее, чтобы знать, если они не успеют доставить Аэрона в сохранности в крепость, ангел, который для всех был благословением, превратиться в кипящий котел женской ярости.

Это было в ее глазах, бурлящая, неприклонная страсть, которая только и ждет выхода.

То, чего возможно она сама не понимала на что была способна, но Уильям понял это, потому что, в отличии своей неосведомленности с Джилли, он улавливал мечты, страхи и потребности Оливии с того мгновения как увидел ее.

Аэрон был для нее всем.

Если воин умрет, даже боги не смогут остановить ее ярость.

Поиск по сайту: