СЖИГАТЬ АМЕРИКАНСКИЕ ФЛАГИ

Олимпия, штат Вашингтон май 1991 – сентябрь 1991 года

«Может, мы сможем вместе гастролировать по Штатам и сжигать на сцене американские флаги?» - из письма Юджину Келли, сентябрь 1991 года

Курт Кобэйн и Кортни Лав впервые заметили друг друга в одиннадцать вечера в пятницу, 12 января 1990 года, и в течение 30 секунд они дрались на полу. Местом действия был «Satyricon», маленький, тускло освещенный ночной клуб в Портленде, штат Орегон. Курт был там из-за концерта «Нирваны»; Кортни пришла с подругой, которая встречалась с членом разогревающей группы с чудесным названием «Oily Bloodmen» («Масляные Кровожадные Люди»). Уже будучи в Портленде личностью с дурной репутацией, Лав в окружении своих поклонников заседала в кабинке, когда она увидела Курта, проходящего мимо за несколько минут до начала выступления его группы на сцене. Кортни была в красном платье в горошек. «Ты похож на Дэйва Пёрнера», - сказала она ему, сделав так, чтобы это замечание звучало как маленькое оскорбление, но также и заигрывание. Курт действительно слегка напоминал Пёрнера, ведущего вокалиста «Soul Asylum», поскольку его волосы стали длинными и нечёсанными - он мыл их всего раз в неделю, да ещё и куском мыла. Курт ответил собственным заигрыванием: он схватил Кортни и опрокинул её наземь. «Это было перед музыкальным автоматом, - вспоминала Кортни, - который играл мою любимую песню «Living Color». На полу было пиво». Она была рада, что её комментарий привлёк внимание, но она не ожидала, что её придавит к полу этот маленький парень-бродяга. Со своей стороны Курт не рассчитывал на то, что его соперница окажется настолько крепкой: она была на три дюйма выше и сильнее. Не будь у него школьного опыта борьбы, она могла победить в этой схватке. Но всё это катание по полу было в шутку, и он собственными руками поднял её и в знак примирения подарил ей наклейку с Чим-Чим, обезьяной из «Гонщика Спиди», который он сделал своим талисманом.

Когда впоследствии Курт рассказывал эту историю Майклу Азерраду, он сразу же почувствовал влечение к Кортни: «Я подумал, что она похожа на Нэнси Спанджен. Она была похожа на классическую панк-рок-чувиху. Я на самом деле чувствовал в некотором роде, что я к ней неравнодушен. Возможно, хотел трахнуть её той ночью, но она ушла». Предположения Курта были, без сомнения, сомнительны – в Портленде с ним была Трэйси и, несмотря на его восхищение, изменять – это было на него не похоже. Но связь между Куртом и Кортни была сексуальной: борьба была фетишем Курта, и такой достойный соперник, как Кортни, был главным возбуждающим фактором.

Той ночью они расстались, но Кортни следила за карьерой «Нирваны», как питчер Американской Бейсбольной Лиги мог бы следить за подвигами игрока Национальной Бейсбольной Лиги. Она читала заметки с «Нирваной» в рок-прессе и повесила наклейку Курта с Чим-Чим на футляр своей гитары, хотя она оставалась при своём мнении по поводу группы - их ранний материал был для неё слишком металлическим. Как и большинство рок-критиков в то время, она предпочитала «Mudhoney», а после прослушивания «Love Buzz» в музыкальном магазине она решила купить этот сингл. Впоследствии увидев группу на концерте, её больше поразило их странное физическое свойство: «Крист был очень, очень большим, - замечала она, - и он затмевал Курта до такой степени, когда уже не видишь, какой Курт привлекательный, потому что он казался крошечным мальчиком».

Её мнение о «Нирване» и об этом крошечном мальчике полностью изменилось, когда в октябре 1990 года она купила сингл «Sliver». «Когда я его крутила, - вспоминала

она, - я думала: «О Боже – я это пропустила!»». На обратной стороне была «Dive», которая стала её любимой песней «Нирваны». «Она очень сексапильная, и сексуальная, и странная, и цепляющая, - отмечала она. - Я думала, что она гениальная».

Когда в конце 1990 года подруга Кортни Дженнифер Финч стала встречаться с Дэйвом Гролом, «Нирвана» и Курт стали частой темой их девичьих разговоров. Они прозвали Курта «Пикси-Мит»*, и из-за его маленького роста, и из-за почитания Куртом «Pixies». Кортни призналась Гролу, что она без памяти влюбилась в Курта, а когда Дэйв сказал ей, что Курт внезапно стал одиноким, Кортни послала Курту подарок, означающий перемещение их борцовского поединка на другую арену. Это была шкатулка в форме сердца, в которой были крошечная фарфоровая куклой, три засохших розы, миниатюрная чайная чашка и покрытые шеллаком ракушки. Она приобрела эту шёлково-кружевную шкатулку в Антикварном Магазине Джералда Катца в Новом Орлеане, и перед тем, как её послать, она надушила её своими духами, как магическими чарами. Когда ароматная шкатулка прибыла в Олимпию, это была самая благоухающая вещь в квартире на Пир-стрит, хотя достичь этой разницы было нетрудно. На Курта произвела впечатление кукла; к 1990 году куклы были одним из многих средств, которые он использовал для своих художественных проектов. Он перекрашивал им лица и приклеивал им на головы человеческие волосы. Получившиеся существа были и красивы, и абсурдны, больше напоминая не кукол, а детские трупы.

Во второй раз Курт и Кортни встретились в мае 1991 года во время концерта «L7» в «Palladium» в Лос-Анджелесе. Курт за кулисами пил сироп от кашля прямо из бутылки. По иронии судьбы, которая напоминала его первую встречу с Трэйси и их общими крысами, Кортни открыла свою сумочку и показала свой собственный пузырёк сиропа от кашля, более сильнодействующей марки. Они снова боролись на полу, но на этот раз это было больше ощупывание, чем физическая проба сил. Атмосфера, по словам тех, кто это видел, была очень сексуальной. Когда Курт отпустил её, напряжённость ослабла, и они говорили на узкопрофессиональные темы. Кортни тут же похвасталась, что её группа, «Hole», закончила запись «Pretty on the Inside», с продюсером Ким Гордон из «Sonic Youth»; Курт говорил о своём собственном альбоме, который был всё ещё в работе. Курт обычно был кротким, когда впервые с кем-то знакомился, но в своих попытках произвести впечатление на Кортни он извлекал все названия и достижения, какие мог - он явно хотел утереть ей нос. Как вскоре обнаружил Курт, немногие могли бы превзойти Лав в разговоре. Она знала гораздо больше него о музыкальном бизнесе, и карьера «Hole» ускорялась так же быстро, как в то время карьера «Нирваны». Она была равной Курту, если не его наставницей, там, где Тоби и не снилось.

В их разговоре Курт признался, что живёт в Оуквудских апартаментах; Кортни сказала ему, что она живёт всего в нескольких кварталах. Она записала свой номер телефона на барной салфетке и настоятельно попросила, чтобы он время от времени звонил. Она искренне флиртовала, и он флиртовал ей в ответ.

Вопреки всем правилам ухаживания, он позвонил ей позже той ночью в три часа утра, казавшись отчаявшимся несчастным неудачником из «Свингеров». «На заднем фоне было много шума», - вспоминала Кортни. Курт притворился, будто звонит только потому, что хочет разузнать, где она достала свой сироп от кашля – той весной он стал предпочитать его всем прочим одурманивающим веществам. Но то, что он действительно хотел – это поговорить с ней ещё. И как выяснил Курт, Кортни могла говорить. Той ночью её обычно рокочущий голос был просто шёпотом – в соседней комнате спал её бывший приятель и товарищ по группе Эрик Эрландсон. В то время у неё также был роман на расстоянии с Билли Корганом из «Smashing Pumpkins».

Они проговорили почти час, и это был разговор, который Курт вспоминал каждую неделю. Хотя по телефону он был обычно прям и несдержан, существовали редкие индивидуумы, которые могли открывать в нём интересного собеседника, и Кортни была одной из них. Он был способен говорить по телефону то, что был неспособен сказать

лично всего несколько часов назад. Курт упомянул о шкатулке в форме сердца и поблагодарил за неё Кортни. Её тронуло то, что он об этом сказал, но вскоре она перешла к другим темам, далее извергая рэп потока сознания, который включал среди прочих кратких остановок продюсеров, критиков, «Sonic Youth», игру на гитаре, марки сиропа от кашля и написание песен. Она переключалась с одной темы на другую так, как кто-то мог бы переключать каналы на телевизионном пульте. Когда Курт рассказывал об этом разговоре своему другу Йэну Диксону, он начал с заявления: «Я познакомился с самой крутой девушкой во всём мире». Как в мае того года жаловались Диксон и его прочие друзья, «Курт говорил о ней без остановки. Вот так: «Кортни говорит это» и «Кортни говорит то»». Это было за пять месяцев до того, как они снова увиделись, но за то время Курт часто вспоминал их разговор, задаваясь вопросом, был ли он на самом деле, или это просто медикаментозная мечта, вызванная слишком большим количеством сиропа от кашля.

В начале июня Виг закончил альбом «Нирваны», и группа начала трудоёмкий процесс наблюдения за микшированием, мастерингом и созданием обложки и видео. Начальный бюджет на запись составлял 65 000 $, но к тому времени, как альбом был закончен два месяца спустя, расходы превышали 120 000 $. Виг сделал замечательную работу, зафиксировав на студийном альбоме мощь живых концертов «Нирваны», однако его миксы не были симпатичны студии или менеджерам «Нирваны».

Карьерой «Нирваны» теперь руководили трое: соуправляющие Джон Силва и Дэнни Голдберг из «Gold Mountain» и Гэри Джёрш из «DGC». Эта троица взялась за трудную задачу по убеждению Курта, что альбом нуждается в повторном микшировании. Пригласили Энди Уоллеса, который работал с такими разнообразными исполнителями, как «Slayer» и Мадонна. «Микс Уоллеса был важным фактором в записи того альбома самого по себе», - замечал Голдберг. Уоллес смикшировал основные треки так, чтобы они мощно звучали по радио: он создавал расстояние между гитарой и ударными, которое создавало звуковой удар, отсутствующий в предыдущих записях «Нирваны». Курт в то время согласился с этим направлением, хотя впоследствии он утверждал, что из-за этого альбом кажется «зашуганным». «Единообразно, - вспоминал Уоллес, - все мы хотели, чтобы запись звучала так круто и мощно, как это возможно».

Лишь в начале июня Курт остановился на определённом названии для альбома. Он отверг «Sheep», считая его поверхностным. Однажды он предложил Кристу назвать его «Nevermind». Для Курта это название работало на нескольких уровнях: оно было метафорой его отношения к жизни; оно было грамматически неправильным, объединив два слова в одно, всегда плюс для Курта; и оно пришло из «Smells Like Teen Spirit», которая становилась самой обсуждаемой песней этих сессий. Хотя группа вошла в студию, уверенная, что хит – «Lithium», к тому времени, как альбом был закончен, в качестве первого сингла рекламировался «Teen Spirit».

Курт провёл два года, планируя аннотации и разнообразные концепции обложки альбома, но в начале 1991 года он отбросил все свои идеи и начал с нуля. Той весной он видел телешоу о родах под водой и попросил студию попытаться получить материал этой программы, но безуспешно. Наконец, Курт выразил немного другую идею на листке из записной книжки: это был малыш, плывущий под водой, преследуя долларовую купюру. Это был необыкновенный образ, и первоначально существовало некоторое противоречие по поводу того, насколько был заметен член малыша. Для обратной стороны обложки Курт настаивал на картинке Чим-Чим, покоящейся на коллаже влагалища/мяса.

Для фотографий группы Курт нанял нью-йоркского фотографа Майкла Лэвина, который прилетел в Лос-Анджелес в начале июня. Курт встретил его объятием, а потом сказу же похвастался огромным воспалением у себя во рту. У него также были ужасно заражённые дёсны, результат нечастой чистки зубов. Никогда не являясь поклонником того, чтобы его фотографировали, Курт поддержал себя для съёмок, выпив полную бутылку бурбона «Джим Бим». Но, несмотря на эту инфекцию, Курт был в хорошем

настроении и много улыбался. «Он был очень забавным и дружелюбным, - вспоминал Лэвин. - Мы ели маисовые лепёшки, гуляли и делали снимки». «Когда пришло время выбирать окончательные снимки для внутренней обложки, Курт выбрал фотографию, на которой он демонстрирует свой средний палец.

Ко второй неделе июня «Нирвана» снова была в туре, который был их единственным реальным источником дохода. Они совершили двухнедельное турне по Западному Побережью с «Dinosaur Jr.» и «Jesus Lizard». Теперь они играли песни из «Nevermind», хотя альбом выходил через несколько месяцев, и на каждом концерте «Teen Spirit» вызывала в толпе отклик. Курт вернулся в Олимпию с достаточным количеством денег, чтобы купить машину; его старый «Датсан» был отбуксирован на автомобильную свалку. 24 июня он приобрёл у друга бежевый «Плимут Валиант» 1963 года за 550 $. Хотя у машины было 140 000 миль пробега, она была в хорошем состоянии, и друзья Курта подмечали, что она похожа на автомобиль, в котором ездит бабушка. Он водил её очень медленно, когда ездил по Олимпии - он думал, что езда с ограничением скорости в десять миль уменьшит износ двигателя.

Курт и Тоби остались друзьями, и оба продолжали говорить об альбоме, который они хотели записать вместе. Единственный другой женщиной в жизни Курта в то время была Кэрри Монтгомери, старая подружка Марка Арма, с которой он сблизился. Эти отношения были платоническими, хотя все на этой сцене, включая Марка Арма, думали иначе. Без подружки Курт был мрачнее, чем обычно, что было заметно само по себе. Все его друзья были взволнованы из-за его успеха, но он не разделял их энтузиазм. Как будто мир устроил в его честь парад, и все в городе пришли отпраздновать, кроме него самого.

Когда одна юная девушка из Англии появилась в Олимпии тем летом, прилетев специально чтобы разыскать Курта и переспать с ним, он нехарактерно для себя с ней переспал. Спустя всего пару дней он понял свою ошибку, однако поскольку он избегал конфликта, ему потребовалась почти неделя, чтобы выгнать её из дома. Когда он это сделал, она стояла возле квартиры на Пир-стрит, крича и ругаясь. Это был такой инцидент, который тотчас же стал в Олимпии предметом сплетен. Смешанное с его решением подписать контракт с ведущей студией звукозаписи, это нарушение испортило его отношения с кальвинистами; увеличившиеся слухи о его употреблении героина только подлили масла в огонь.

В июле Грол переехал в Западный Сиэтл; Курт снова был один и ещё больше отошёл от мира, если это было возможно. Он больше не ограничивал свои наркотические кутежи до одной ночи в неделю – если он мог позволить себе героин и найти его, он принимал этот наркотик весь уикэнд и вырубался один в квартире. Он меньше писал в своём дневнике, меньше репетировал на гитаре и больше уходил от мира.

Даже когда Курт был трезв, он становился более эксцентричным, или это замечали его друзья. У него был маленький белый котёнок по имени Куисп, и он выкрасил мех этого кота (как и свои собственные волосы) красным, белым и синим «Кулэйдом»*. Он позволял Куиспу, который был самцом, заниматься сексом с кроликом, Стю, которая была самкой. У Стю было необычное влагалище, которое восхищало Курта - её матка была вывернута наизнанку, что означало, что она часто выпячивалась наружу. «Он обычно брал карандаш и совал его туда», - замечал Йэн Диксон. Теория Курта состояла в том, что кот, занимаясь сексом с крольчихой, испортил репродуктивные органы крольчихи, хотя он не делал никаких попыток остановить их проделки, и наблюдение за их спариванием представителей разных видов стало одним из его любимых развлечений.

В том месяце Курт и Диксон ходили купаться в карьер возле Олимпии, и Курт пришёл домой со множеством головастиков, которых он поймал. Он бросил их в аквариум, со злорадным ликованием наблюдая, как его черепахи поедают головастиков. «Смотри, - сказал Курт Диксону, - можно увидеть, как в резервуаре плавают их маленькие конечности и кусочки». Молодой человек, который обычно спасал птиц со сломанными крыльями, теперь восхищался, наблюдая, как черепахи поглощают головастиков.

Во вторую неделю июля Курт сделал нечто настолько нетипичное, что когда Трэйси впервые услышала эту новость, ей пришлось повторять её дважды, поскольку она не могла поверить, что слышит это о том человеке, которого она когда-то любила: Курт продал своих черепах. Он утверждал, что продаёт их, потому что нуждался в деньгах; это было не из-за его графика, поскольку ему всегда удавалось найти друзей, чтобы ухаживали за животными, когда он был в отъезде. Он говорил всем, кто слушал, что он беднее, чем когда-либо, несмотря на то, что подписал контракт с ведущей студией звукозаписи. Он просил за черепах 100 $, но когда покупатель предложил всего 50 $, он согласился. Трэйси посетила квартиру на Пир-стрит и нашла причудливый аквариум на боку во дворе. Любопытно, но несколько головастиков, используемых как корм для черепах, выжили, и трава была покрыта крошечными лягушками.

15 июля Курт полетел в Лос-Анджелес, чтобы ещё поработать над обложкой альбома и промо-фотографиями. Когда 29 июля он вернулся в Олимпию, он обнаружил свои пожитки в коробках у обочины; его выселили. Несмотря на запись своего дебюта на ведущей студии звукозаписи той весной и подписание контракта на запись, он задолжал за квартиру. Его соседи, к счастью, связались с Трэйси, чтобы она приехала и спасла животных, но произведения Курта, его дневники и большая часть его музыкального оборудования находилась в картонных коробках возле квартиры. В ту ночь и ещё несколько недель после этого он спал в своей машине.

Пока Курт спал на заднем сиденье своего «Валианта» в Олимпии, его менеджеры и студийные боссы были в Лос-Анджелесе, размышляя, сколько продадут экземпляров «Nevermind». Ожидания в «Geffen» начались с очень низкого уровня, но поднимались по мере распространения промо-плёнки. На самом деле, как ни странно, ожидания были выше за пределами собственной студии Курта, чем в компании. В течение 1990 и в начале 1991 года «Нирвана» стала модной группой, и промо-плёнка распространялась, как вирус, среди посвящённых служащих музыкальной индустрии. Джон Траутмэн был одним из таких примеров: хотя он работал на «Ар-Си-Эй», он сделал несколько дюжин копий и отдал их радио-программистам и друзьям просто потому, что он был в восторге от этой группы. «Нирвана» увеличивала аудиторию старомодным способом, посредством своих непрерывных гастролей. Накануне выпуска нового альбома в ожидании находилась их лояльная фэн-база.

«Нирвана» подписала контракт с «DGC», более маленьким отпечатком студии «Geffen», в которой было всего несколько служащих и всего пара популярных исполнителей. Напротив, у «Geffen» была «Guns N' Roses», самая успешная рок-группа века. Служащие «Geffen» прозвали «DGC» «Компания Захоронения Отходов» («Dumping Ground Company»), вместо того, что эти инициалы означали на самом деле, «Компания Дэвида Геффена» («David Geffen Company»), шутя, что на «DGC» записываются слабые группы, чтобы не позорить имя «Geffen». Немногие на студии ожидали, что «Нирвана» впервые выпустит хит. «В то время на маркетинговых собраниях, - замечал Джон Розенфельдер, радио-продюсер «DGC», - 50 000 – вот сколько планировалось продать, поскольку «Sonic Youth» продали 118 000 экземпляров «Goo». Мы понимали, что если продадут половину этого, мы будем очень рады». Загадочный глава студии, Дэвид Геффен, позволил своему штату A*R управлять студией, но Розенфельдер направил кассету «Nevermind» шофёру Геффена, надеясь на поддержку группы боссом студии.

Курт и остальные члены группы прилетели обратно в Лос-Анджелес в середине августа, чтобы начать попытки промоушна альбома и подготовиться к туру по Европе. «DGC» оплатили им гостиницу, одноместный номер в «Холидэй Инн». Там было всего две кровати, поэтому Курт и Дэйв каждую ночь бросали монету, чтобы посмотреть, кто ляжет с Кристом. Но для Курта любая кровать, даже разделённая с гигантским басистом, была лучше, чем заднее сиденье его машины.

15 августа они играли на показательном концерте индустрии в «Roxy». Хотя этот концерт был организован главным образом для того, чтобы позволить руководителям

«Geffen» увидеть своё новое приобретение, он собрал толпу сильных мира сего со всех направлений индустрии. «Это было странно, - вспоминал Марк Кэйтс, промо-директор «DGC», - потому что все должны были на них посмотреть, все должны были придти». Их выступление произвело впечатление даже на обычно уравновешенных руководителей «Geffen». После концерта вице-президент «Geffen» объявил: «Мы продадим 100 000», - что было вдвое больше, чем он предсказывал две недели назад.

В день концерта в «Roxy» группа дала своё первое радио-интервью о «Nevermind» на колледж-радиостанции «KXLU». Их вёз Джон Розенфельдер, пока они кидались арахисовыми шоколадными конфетами «Риз» в проезжающие машины. Когда Розенфельдер сказал Курту, что «Nevermind» «хорошая музыка, чтобы под неё балдеть», Курт ответил: «Я хочу футболку, окрашенную кровью Джерри Гарсии». Как его строчка: «Панк-рок - это свобода», этот комментарий о ведущем вокалисте «Grateful Dead» повторялась так часто, что Курт с таким же успехом мог повесить её на бамперную наклейку. На радиостанции Розенфельдер выпустил пробный виниловый тираж того, что, как они теперь решили, было первым синглом - он представлял собой самое первое публичное исполнение в эфире «Smells Like Teen Spirit». На обратном пути в гостиницу Курт восторженно вспоминал, как здорово он звучал.

Через два дня после концерта в «Roxy» группа приступила к съёмкам музыкального видео «Smells Like Teen Spirit». Концепция этого видео – неудавшийся митинг для поднятия духа - принадлежала Курту. Он написал основную предварительную версию, детализируя её до идеи использовать проституток в качестве участниц танцевальной группы поддержки с символами анархии на их свитерах. Он сказал Джону Гэннону, знакомому оператору, что он хочет, чтобы его снимала «бешено танцующая камера», «что-то, обо что я могу разбить голову». Но Курт с самого начала боролся с режиссёром Сэмом Бэйером, которого он прозвал «маленьким Наполеоном». По правде говоря, Курт сам хотел быть режиссёром этого видео. Бэйер и Кобэйн стали состязаться в крике, но режиссёр смог использовать это ему на пользу: Курт был явно сердит, что помогло продвинуть песню. Он также был пьян, потому что между дублями залпом выпил полбутылки «Джима Бима». Курт помог редактировать заключительную версию и добавил кадр, который показывал его лицо почти вдавленным в камеру - это был единственный раз на видео, когда видна его привлекательная внешность. Когда толпа вышла из-под контроля и понеслась на группу, это в точности воссоздаёт некоторые из ранних концертов группы, играемых без сцены.

В этом клипе даже была скрытая шутка, та, которая была упущена большинством из тех, кто его видел, помимо Курта, Криста и нескольких Цеплял из Абердина. В видео появлялся школьный уборщик, работая шваброй и ведром. Так Курт изображал свою бывшую работу в абердинской школе. Самый худший уборщик школы Уэзервэкс теперь был новейшей рок-звездой Америки.

Через два дня после съёмок видео группа отправилась в тур из десяти концертов по Европе с «Sonic Youth». Курт убедил Йэна Диксона сопровождать группу в дороге. Поскольку с деньгами было туго, Курт обещал своим менеджерам, что Диксон будет жить

в его номере. «Я знаю, что Джон Силва думал, что мы – любовники», - вспоминал Диксон. В то время Силва был не единственным, кто подозревал, что Курт – гомосексуалист: многие в «Geffen» и «Gold Mountain» ошибочно предполагали, что он был геем.

Европейский тур, большая часть которого зафиксирована в фильме Дэйва Марки «1991: Год Панк-Прорыва», был чем-то вроде переломного момента – «Нирвана» играла для неистовых толп, и Курт был нетипично для себя радостным. Промо «Nevermind» циркулировали, и будущий успех альбома витал в воздухе, будто был предопределён. Этот краткий двухнедельный тур был самым счастливым временем Курта-музыканта. «Даже летя туда на самолёте, - вспоминал Марки, - Курт прыгал от счастья». Когда «Нирвана» играла на фестивале в Рединге - самом влиятельном рок-мероприятии Англии

– на сцену согласился выйти Юджин Келли из «Vaselines» и сыграть дуэтом на «Molly’s Lips». Как Курт скажет впоследствии, это был самый замечательный момент в его жизни.

В Рединге также играли «Hole»; они тоже гастролировали по Англии. Курт столкнулся с Кортни накануне вечером, когда «Hole» играли на разогреве у «Mudhoney». Чтобы позлить Кортни, Курт ушёл из клуба с двумя поклонницами, однако впоследствии он утверждал, что ни с кем их них не занимался сексом. На Рединге Кортни была более великодушной. Когда Марки навёл на неё свою камеру и спросил, есть ли у неё что сказать, она ответила: «Курт Кобэйн заставляет моё сердце замирать. Но он – дерьмо».

Рединг был первым концертом, когда Курт обнаружил, что «Нирвана» привлекает внимание, сопоставимое с «Mudhoney». Всего четыре года назад Курт играл свой первый публичный концерт на пивной вечеринке и изо всех сил пытался играть достаточно громко, чтобы заглушить шум компании – теперь он играл для зрителей фестиваля в 70 000 человек, и как только он подходил к микрофону, вся огромная толпа затихала, как будто собирался говорить принц. «В тот день у «Нирваны была некоторая дерзость, - вспоминал тур-менеджер Алекс МакЛеод. – У них была уверенность».

И на этот раз эта уверенность распространилась на чувства Курта по поводу самого себя. В туре у него было славное время, когда он вовсю пользовался своей восходящей популярностью. Большинство концертов было фестивалями, представляющими пять или шесть групп, и атмосфера была, как на вечеринке на целый день. «Они примкнули к тому, что было похоже на бродячий цирк, - замечал Марки, - и это не казалось им обузой - это казалось больше похожим на каникулы». Но это были каникулы из фильма Чеви Чэйза: каждая остановка тура включала обкидывание едой или какую-то форму пьяного дебоша. Выступление «Нирваны» обычно было в начале дня и, отыграв, они проводили день, выпивая спиртное, предоставляемое промоутерами. К тому времени, как 25 августа «Нирвана» добилась успеха на фестивале «Паккелпоп» в Бельгии, они вели себя, как студенческая братия на весенних каникулах, громя свои гримёрки и сваливая подносы с едой. Во время выступления Чарлза Томпсона из «Pixies» Курт схватил за кулисами огнетушитель и открыл его. Годом ранее он был слишком застенчив, чтобы даже познакомиться с Томпсоном; теперь он пытался окатить своего бывшего кумира из огнетушителя на сцене.

В туре Курт редко подходил к огнетушителю, чтобы им не воспользоваться. В более ранних турах его разрушительные тенденции были вызваны расстройством своей игрой, проблемами со звуком или драками со своими товарищами по группе. Но разрушение во время этой краткой вспышки в его жизни приводили к радостному процветанию. «Самое захватывающее время для группы – это как раз перед тем, как они становятся очень популярными», - впоследствии сказал Курт Майклу Азерраду. В случае

с «Нирваной» это был, несомненно, август 1991 года.

Когда тур первого сентября достиг Роттердама, Курт подошёл к этому последнему концерту почти с ностальгической задумчивостью. На нём была та же самая футболка, что и две недели назад - это была пиратская футболка «Sonic Youth», которую он не стирал, как и свои джинсы, единственную пару штанов, которая у него была. Его багаж состоял из крошечного мешка, в котором был только экземпляр «Голого Завтрака» Уильяма С. Берроуза, который он обнаружил в лондонском книжном киоске. Возможно, вдохновленный его чтением на ночь, этот роттердамский концерт превратился в нечто из романа Берроуза после того, как Курт обнаружил за кулисами какие-то костюмы. «Курт и Йэн Диксон пили водку в немереных количествах, - вспоминал МакЛеод. - Они украли несколько врачебных халатов и масок для защиты лица, и они там бушевали, надоедая людям. Люди входили в гримёрку, а их обливали апельсиновым соком и вином. В какой-то момент Йэн вывез Курта на больничной койке. Они были двумя этажами выше в таком атриуме, поливая апельсиновым соком тех охранников, а потом убежали». Контролировать эти проделки было работой именно МакЛеода, но он только разводил

руками: «Нам было 22 или 23 года, и мы были в такой ситуации, в которой ни один из нас никогда и не думал находиться».

В Роттердаме Курт снова столкнулся с Кортни в клубе. Она сразу же напросилась поехать обратно в Англию в фургоне «Нирваны». Её кокетливо-скромный танец с Куртом продолжался, а на пароме, когда группа смотрела «Терминатора», Кортни флиртовала с Дэйвом в попытке привлечь внимание Курта. Когда это не удалось, она оставила свою сумочку с паспортом в фургоне «Нирваны», и должна была позвонить на следующий день, чтобы её вернуть. Кортни была разочарована, когда сумку вернули Диксон и МакЛеод, а не Курт. Он тоже изображал скромность.

3 сентября «Нирвана» записала ещё одно радиошоу для Джона Пила, а потом отправилась отмечать свой последний вечер в Англии. Курт утверждал, что они нашли наркотик экстази, который он впервые принял. На следующий день он прилетел обратно в Олимпию, закончив один из самых радостных туров, который он когда-либо совершал. Ему по-прежнему было негде жить, и он заснул той ночью, свернувшись на заднем сиденье своего «Валианта».

Он вернулся в Олимпию, которая очень изменилась за три недели его отсутствия, по крайней мере, для него. Пока «Нирвана» играла на огромных фестивалях в Европе, Олимпия устраивала свой собственный фестиваль, «Международный Поп-Андеграунд», с 50 исполнителями. «Нирвана» первоначально планировала играть на «МПА», но после их контракта с ведущей студией звукозаписи они больше не были независимыми исполнителями, и отсутствие Курта на самом большом балу, который когда-либо устраивали в Олимпии, было заметно. Это ознаменовало конец его отношений с кальвинистами, и конец времени его проживания в городе, который он любил больше любого другого, однако он чувствовал, что в нём ему никогда не были рады.

Но в некотором смысле он был готов уехать. Так же, как Курту было необходимо вырваться на свободу из сферы влияния Базза, он проходил стадию развития, когда ему пришлось оставить Олимпию, Кэлвина и Тоби. Это был нелёгкий переход, потому что он верил в кальвинистские идеалы независимости, и они помогли ему, когда он нуждался в идеологии, чтобы вырваться из Абердина. «Панк-рок - это свобода», - выучил он, строчка, которую он продолжал повторять любому журналисту, который слушал. Но он всегда знал, что панк-рок был другой свободой для детей, которые выросли в привилегированных слоях общества. Для него панк-рок был классовой борьбой, но она всегда была вторична по отношению к борьбе, чтобы заплатить за квартиру или найти другое место для сна, чем заднее сиденье машины. Музыка для Курта была больше, чем просто преходящее увлечение – она стала единственным вариантом его карьеры.

Прежде чем уехать из Олимпии, Курт сел и написал последнее письмо Юджину Келли из «Vaselines», благодаря его за то, что тот играл с «Нирваной» на Рединге. В этом письме он демонстрировал, что уже начал эмоционально отдаляться от Олимпии. Удивительно, он критиковал «KAOS», самую любимую радиостанцию, которая была одним из его первых публичных форумов: «Я понял, что … у ди-джеев крайне ужасный музыкальный вкус. О, да, и чтобы доказать мою точку зрения, прямо сейчас они крутят песню «Нирваны» со старого демо».

Он написал о недавнем конфликте с Ираком: «Мы победили в этой войне. Полный эффект патриотической пропаганды. У нас есть преимущественное право покупки торговых карт «Бури в Пустыне», флагов, лозунгов на бамперы и множества видеоверсий нашей триумфальной победы. Когда я иду по улице, мне кажется, будто я на нюрнбергском ралли. Эй, может, [мы] сможем вместе гастролировать по Штатам и сжигать на сцене американские флаги?».

Он закончил письмо ещё одним описанием своего положения дел, которое, если бы Курт отправил письмо - как обычно, он так его и не отправил – возможно, шокировало бы и Келли, и любого другого, кто видел Курта на сцене в Рединге, играющим перед 70 000 обожающих фэнов. «Меня выселили из квартиры. Я живу в своей машине, поэтому у меня

нет адреса, но вот номер телефона Криста для сообщений. Твой приятель Курдт». На той же неделе сингл «Smells Like Teen Spirit» поступил в продажу в музыкальные магазины.

Поиск по сайту: