СУПИ СЭЙЛЗ В МОЕЙ ШИРИНКЕ

Рэймонд, штат Вашингтон март 1987 года

«В Моей Ширинке Супи Сэйлз*». - Курт компании из пятнадцати человек на первом концерте «Нирваны».

Карьера Курта Кобэйна в качестве лидера группы была почти закончена до того, как даже началась. Дождливым вечером в начале марта 1987 года группа, наконец, выехала из Абердин в автофургоне без окон, набитом аппаратурой, направляясь на свой первый концерт. У этой группы всё ещё не было названия, хотя Курт провёл несметное количество часов, рассматривая многие варианты, включая «Poo Poo Box» («Коробка С Каками»), «Designer Drugs» («Модные Наркотики»), «Whisker Biscuit» («Нитевидное Печенье»), «Spina Biffida»(«Ращщелина Позвоночника»), «Gut Bomb» («Бомба В Животе»), «Egg Flog» («Взбитое Яйцо»), «Pukeaharrea»(«Рвотарея»), «Puking Worms»(«Рвотные Черви»), «Fish Food» («Корм Для Рыбы»), «Bat Guana» («Моргающая Игуана)», и «Imcomponent Fools» («Нисведущие Дураки») (умышленно с орфографической ошибкой), среди многих других. Но с марта 1987 года ему всё же пришлось остановиться на одном.

Они отправились в Рэймонд, в получасе к югу от Абердина, но он был больше похож на Абердин, чем сам Абердин, это был действительно город лесорубов и деревенщин, поскольку едва ли не каждая работа была связана с древесиной. Выбор Рэймонда для их дебютного концерта напоминал премьеру бродвейской постановки в горах Катскилл - это был шанс опробовать вещи на зрителях, воспринимаемых как не очень проницательных или искушённых.

Готовил этот концерт Райан Эгнер, который благодаря общительному нраву на короткий период стал их менеджером. Он изводил Курта, чтобы тот выступил на публике, и хотя его друг отнекивался, Райан запланировал концерт на вечеринке без предварительного разрешения Курта. Райан позаимствовал на своей работе фургон для ковров, загрузил их аппаратуру и собрал Курта, Криста, Бёркхарда, Шелли и Трэйси, которым пришлось сидеть среди рулонов с коврами. Во время поездки Курт постоянно жаловался, что группа – которая уже должна играть где угодно, только не в его крошечной лачуги - заслуживает чего-то получше, чем этот концерт, за который им не заплатят. «Мы играем в Рэймонде, - говорил он, произнося название этого города, как будто это было пятном на репутации. – Вдобавок, в чьём-то доме. Они даже до сих пор не знают о том, что такое радио. Они нас возненавидят». «Теория Курта, - замечал Райан, - состояла в том, или эта компания будет их ненавидеть, что они примут, или зрители их полюбят, что также будет прекрасно. Он был готов и к тому, и к другому». Это был классический пример приёма, который Курт применял на всём протяжении своей остальной карьеры: недооценивая успех и, в сущности, сообщая о самом худшем возможном сценарии, он представлял себе, как он мог защититься от настоящего провала. Если фактическое событие, которого он боялся, не становилось полным провалом, он мог бы объявить о своего рода триумфе, что он снова обманул судьбу. Однако на этот раз его предсказание оказалось точным.

Этот дом был расположен на Нассбом-роуд, 17, на гравийной дороге в семи милях от Рэймонда посреди поля. Когда они приехали, в 21:30, Курту сразу же стало страшно, когда он увидел аудиторию молодёжи, с которой он не был знаком. «Когда я увидела, как выглядит эта группа, - вспоминала Вэйл Стивенс, которая была на этой вечеринке, - я сказала: «О-о». Они выглядели совсем не так, как та компания, с которой мы тусовались». Точно такая же мысль посетила и Курта, когда он внимательно осмотрел дюжину подростков в футболках «Led Zeppelin» и со стрижками «рыбий хвост». Напротив, Крист

был босой, в то время как на Курте была футболка «Munsters» и браслет с металлическими гвоздями и зубцами, который, возможно, был прямо с Кинг-роуд в 1978 году.

Они вошли в дом, украшенный постером «Ernest», большим журналом с альбомом «Metallica» и постером самого последнего альбома «Def Leppard». К балке были прибиты несколько краденых уличных вывесок, включая дорожный указатель «Миля 69». Ударная установка «Tama» неизменно располагалась в одном углу маленькой гостиной, как и усилитель «Marshall», а возле кухни находился бочонок.

Группе понадобилось некоторое время, чтобы установить свою аппаратуру, и в это время эти приезжие точно не снискали расположения тех, кто их принимал. «Он не сказал ни слова, - сказала о Курте Ким Мэйден. – У него были распущенные волосы, такие сальные, и они были у него на лице». По крайней мере, своей чопорностью Курт отличался от Криста, который направился прямо в уборную и стал мочиться, несмотря на тот факт, что она уже была занята девушкой. Крист открыл аптечку, обнаружил пузырёк с фальшивой кровью на Хэллоуин, которой он обычно покрывал свою голую грудь, определил местонахождение клейкой ленты, чтобы надеть её на соски, и начал рыться в лекарствах, отпускаемых по рецепту. Он вышел из уборной, игнорируя тот бочонок, подошёл к холодильнику и, обнаружив «Микелоб Лайт», закричал: «Эй, тут хорошее пиво!». В этот момент Курт начал играть, и Кристу пришлось бежать и хватать свой бас, потому что начался самый первый концерт «Нирваны».

Они начали с «Downer», одной из первых песен, которые когда-либо написал Курт. Она перечисляла классические жалобы Кобэйна на прискорбное состояние человеческого существования. «Раздайте лоботомии / Чтобы спасти маленькие семьи», - пел Курт. Этот мрачный текст полностью потерялся для компании из Рэймонда, которая не смогла ничего расслышать, кроме коротких риффов гитары и баса. Курт быстро сыграл её, хотя эта песня, как и другие, которые последовали за ней, были удивительно профессиональны. К своему самому первому публичному концерту всё уже было в порядке, именно эта «Нирваны» завоюет мир в последующие годы: звук, отношение, неистовство, слегка несбалансированные ритмы, удивительно мелодичные гитарные аккорды, заводные партии баса, которые гарантировали, что ваше тело придёт в движение и, самое важное, гипнотизирующее сосредоточение внимания на Курте. Он ещё не был полностью реализованным исполнителем - и на самом деле те, кто был на той вечеринке, не помнят, чтобы он когда-либо поднимал голову или смахивал волосы со своего лица - но все сырые основные конструктивные блоки были на месте. Он заслуживал того, чтобы на него смотрели, хотя бы потому, что он казался таким глубоким.

Не то, чтобы зрители это заметили, потому что они делали то, что делает каждая компания подростков на вечеринке – выпивает и общается. Безусловно, самым поразительным в том концерте было то, что компания не хлопала, когда они закончили свою первую песню. Единственным, кто казался возбужденным, был Крист, который объявил: «Отсюда это звучит довольно хорошо», возможно, чтобы удержать нервное самолюбие Курта от разрушения. Райан, который был пьян, ответил: «Это звучит гораздо лучше, чем обычно!». «Я думаю, вы, парни, могли бы купить приличный усилитель», - это было единственным комментарием Курта после окончания своей первой оригинальной песни перед зрителями. «У нас на самом деле есть приличный усилитель, - утверждал Тони Поуккьюла, который жил в этом доме, - просто он всё время взрывается». Шелли крикнула Кристу, чтобы он не снимал штаны - они были единственной одеждой, которая ещё была на нём надета - в то время как Курт шутил: «в моей ширинке Супи Сэйлз». ««Beastie Boys», - выкрикнула одна женщина. «Скотские* Мальчики», - ответил Курт.

Когда они настраивались между песнями, Курт увидел, что Поуккьюла, у которого была репутация крутого гитариста района, надевает свой «Fender» и подходит к группе. Чего Райан не сказал Курту, это то, что об этом вечере Поуккьюле рассказали как о джэм-сейшне. Курт выразил ужас, поскольку, даже на этой ранней стадии своей карьеры, он не хотел делить всеобщее внимание. «Будет круто поджэмовать, - тактично соврал Курт

Тони, - но ты не возражаешь, если мы сыграем наш концерт? Я на самом деле не знаю вообще никаких попсовых песен, и импровизировать круто, но мне нравится импровизировать, только когда я пьян – так мне всё равно». Поуккьюла послушался и сел. Тогда настал момент для Курта развлечь компанию, а ни Бёркхард, ни Крист, теперь лежащий на вершине напольного телевизора, казалось, не были готовы. «Давайте просто врубим эту, - нетерпеливо приказал Курт. - Давайте просто сообразим, как мы будем её играть». И с этим он начал вступительное гитарное соло к «Aero Zeppelin», предположив, что его товарищи по группе присоединятся, что они и сделали. Как только песня грянула в полную силу, она звучала такой же законченной, как и год спустя, когда они её записывали.

Когда закончилась «Aero Zeppelin», местные стали возбуждаться. Снова не было никаких аплодисментов, и на этот раз Курта прервали, хотя, откровенно говоря, большая часть этого прерывания исходила от Криста и Райана, оба были настолько пьяны, что едва могли стоять на ногах. Группе удалось, как и на многих своих ранних концертах, успокоить компанию посредством громкости во время песен; им не настолько везло в перерывах этих песен.

- Эй, кто выкурил всю траву? - вопил Крист.

- Кислота. Я хочу кислоту! - кричала Шелли.

- Тебе просто надо выпить, - сказала одна женщина из Рэймонда.

- Всё, что я хочу – это хорошая трава, - ответил Крист.

- Я вам за пять минут всё завалю, - пригрозил Райан. – Сыграйте какие-нибудь каверы. Сыграйте что-нибудь. Я устал от того, что вы, парни, прикидываетесь дураками, такими чёртовыми умственно отсталыми. Вы дураки.

- Давайте сыграем «Heartbreaker» - вопил Крист, когда он врубил вступительный басовый рифф.

- Вы, парни, пьяные? - спросил какой-то человек.

- Сыграйте как «Zeppelin», - кричал другой человек.

- Сыграйте как Тони Йомми, - вопил ещё один человек.

- Сделайте «Black Subbath», - кричал кто-то из кухни.

И всё почти разваливалось; Курт балансировал на грани срыва. Крист продолжал вопить: «Играем «Heartbreaker»», на что Курт голосом, который звучал очень юно, прокричал: «Я её не знаю». Но они, тем не менее, начали песню «Zeppelin», и Курт прекрасно играл на гитаре. Эта интерпретация разрушилась на полпути, когда Курт забыл текст, но в тот момент, когда он остановился, зрители подгоняли его, крича: «Соло». Он изо всех сил старался подражать Джимми Пэйджу на «Heartbreaker», и добавил отрывки из «How Many More Times», но когда это закончилось, аплодисментов по-прежнему не было. Курт мудро объявил: «Для всех - «Mexican Seafood»», и они начали этот оригинал.

За ней последовали «Pen Cap Chew», а потом «Hairspray Queen». К концу этого номера Крист стоял на вершине телевизора, языком имитируя «Kiss». В то время как Курт и Эрон продолжали играть, Крист выпрыгнул в окно дома. Напоминая трёхлетнего ребёнка, бегающего с пульверизатором в летний день, он вернулся в дом, а затем проделал всё это снова. «Это было потрясающе, - вспоминал Крист. - Вместо того, чтобы просто играть концерт, мы подумали, почему бы не устроить событие? Это было событие».

То, что случилось дальше, гарантировало, что эта вечеринка запомнится. Шелли и Трэйси решил присоединиться к этому цирку, растирая руками грудь Криста и целуя друг друга. Курт быстро представил следующую песню: «Она называется «Breaking the Law» («Нарушая Закон»)». Они играли то, что впоследствии будет названо «Spank Thru» («Мчаться Во Весь Опор»), песню о мастурбации. Эта компания из Рэймонда, возможно, была не самой искушённой аудиторией, но у них стало возникать ощущение, что они были объектом какой-то шутки.

Шелли, которая пыталась стащить несколько драгоценных «Микелобов», не повезло, потому что её ожерелье зажало дверью холодильника. Когда Вэйл Стивенс

закрыла дверь и сломала ожерелье, последовала драка. «Ты толстая, грёбаная сука», - закричала Шелли, и они с Вэйл выскочили драться на дорогу. «Мы просто нарочно вели себя непристойно, - вспоминала Шелли. – Для нас они были деревенщинами, а мы не хотели быть деревенщинами».

Курт, видя, что его первый концерт превращается в хаос, отложил свою гитару и вышел на улицу, в равной степени чувствуя изумление и отвращение. Возле дома к Курте подошла привлекательная молодая женщина, и когда она приблизилась, он, должно быть, чувствовал, что его юношеские мечты о том, чтобы стать рок-звездой и привлекать поклонниц, наконец, осуществились. Но вместо того, чтобы быть обожающей фанаткой, эта блондинка с начёсом хотела узнать текст «Hairspray Queen». Очевидно, она думала, что эта песня написана о ней, возможно, прямо на месте. Это был только первый из многих примеров, когда тексты Курта были неверно истолкованы. Даже на этом первом концерте Курт не отнёсся благожелательно к зрителям, неправильно истолковавшим его истинное намерение. «Я те скажу текст, - сказал он ей, казавшись оскорблённым. – Вот: «чёрт, сука, придурок, козёл, дерьмоед, сукин сын, анальный зонд, ублюдок...»». Девушку как ветром сдуло.

Курт отправился искать Криста и нашёл его наверху фургона, мочащимся на машины других гостей. Видя это представление, и всегда сильно беспокоясь о самосохранении, Курт сказал всем, что пора уезжать. Они собрали свою аппаратуру и уехали, ожидая, что их отступлению помешают кулаки и ноги их хозяев. Но компания из Рэймонда, несмотря на всё безумие и оскорбления, которые они вынесли, и несмотря на то, что их воображали деревенщинами, на самом деле оказалась более благосклонной, чем многие зрители, которые будут платить за то, чтобы увидеть «Нирвану» за следующие несколько лет. Некоторые даже предложили комментарий: «Вы, парни, великолепны». Слышать такие слова было для Курта панацеей. Видеть своё отражение в аудитории, даже в такой, которая не была полностью восторженной, было гораздо привлекательнее, чем его самокритика, которая постоянно была жестокой. Если бы эта компания сделала что-то меньшее, чем повесила его на ближайшем фонарном столбе, это был бы триумф. Зрители

– отвлеченные, когда были ссоры между женщинами, ссоры из-за пива, и полуголый человек выпрыгивал из окон - предложили ему непродолжительный вкус того, что он жаждал больше всего в жизни: наркотик внимания.

Когда все они втиснулись в фургон, произошёл некоторый спор о том, кто в группе был меньше всех пьян, и хотя Курт был самым трезвым, никто не доверял ему вести машину. Он сидел сзади, в то время как за руль сел Бёркхард. «Все вышли на дорогу посмотреть, как они уезжают, - вспоминал Джефф Фрэнкс, который жил в этом доме. - Они все сидели сзади в фургоне, с по-прежнему открытой задней дверью, сидя на рулонах с коврами. Можно было увидеть, как они опустили раздвижную дверь, когда они помчались, так, что от их шин отлетал гравий».

В фургоне не было окон, и с закрытой раздвижной дверью был непроглядный мрак. Это было за несколько месяцев до того, как они будут снова играть перед зрителями, но они уже смотрели в их будущее, с маленькой частью их уже сформированной легенды.

Поиск по сайту: