Часть 11

Весенний, такой свежий и прохладный воздух ворвался в лёгкие, когда Фрэнк вышел из Оперы, всё так же сопровождая баронессу под руку с противоположной от Люциана стороны. Их увлекала за собой гомонящая, взбудораженная прекрасной постановкой «Дон Жуана» толпа, и юноша мысленно ликовал - небольшая давка стоила того, ведь даже посмотреть на этих людей, проснувшихся, увлеченно говорящих, было довольно приятно.

Не все разговоры велись о только что закончившейся опере. Кто-то выяснял дальнейшие планы, кто-то приглашал провести остаток вечера в салоне, мужчины сзади даже шептались о походе в бордель, но это, скорее, были исключения.

Опера поразила. Всё-таки австрийские музыканты знали толк в своём деле и показывали высший класс. И это касалось не только восхитительной музыки Моцарта и напряженного сюжета - всё было на совершенно высоком уровне! Декорации, поражающие своей красочностью, реальностью и атмосферой, невероятные костюмы, игра солистов… - ничто из этого не оставило юношу равнодушным. Опера перевернула что-то внутри Фрэнка, он до сих пор не мог унять учащённое сердцебиение и пребывал в ярко-приподнятом состоянии духа. С мягко изогнутых губ не сходила улыбка, и он то и дело перекидывался светящимися счастьем взглядами с Люцианом, ловя те из-за медных волос высокой причёски Шарлотты. Друг выглядел настолько же довольным и проникшимся, как и сам Фрэнк.

- Похоже, это наша карета, мальчики? - кивнула баронесса на подъехавший к порядком затоптанной ковровой дорожке экипаж. - Поторопимся.

Внутри юноша устроился напротив Шарлотты, которая тут же приняла более расслабленную позу, склоняя голову на плечо Люциана. Внутри было темно, свет проникал из-за занавесок очень скудно, поэтому угадывались лишь очертания силуэтов, да редкие всполохи снаружи выхватывали из темноты то губы, то кисть руки, то глаза в обрамлении ресниц.

На какой-то момент времени Фрэнк будто бы выпал из реальности, увлечённый своим приподнятым состоянием и сумраком кареты в странное место внутри сознания. Ему невозможно остро захотелось, чтобы сейчас напротив него в этой неверной полутьме сидел Джерард, и он бы говорил, говорил с ним, не переставая, обо всём, что почувствовал и подумал сегодня, спрашивал бы что-то, обсуждал, а возможно, даже спорил. Джерард бы улыбался своими четко очерченными, словно острые контуры лесной земляники, губами и снисходительно, немного лениво смотрел на него.

А может, они бы наоборот молчали, перекидываясь взглядами, которые были бы красноречивее любых слов, и редкий свет, проникающий из-за кружева ткани на окошке, подсвечивал бы хоть изредка его яркие, чуть подведённые чёрным, манящие, даже сейчас соблазняющие глаза.

Но Джерарда тут не было, он ушёл со своим спутником чуть раньше окончания последнего действия, вызвав во Фрэнке бурю негодующих и гневных эмоций.

Фрэнк выпал из своих мыслей, когда на камне колесо подскочило и экипаж резко подпрыгнул, от чего юноша больно ударился коленом о колено Люциана. Только сейчас он заметил, что они ехали по улице, отчасти заполненной народом с факелами, и этот свет дал хорошо разглядеть напряжённое лицо баронессы, неотрывно обращенное в сторону окна. Люди что-то громко и нестройно выкрикивали, и липкий стыдный ужас поднялся к горлу с самого низа желудка, окутал гортань, с трудом позволяя произносить слова…

- Мадемуазель Шарлотта, - чуть сипя начал Фрэнк, но вскоре совладал с оскоминой и заговорил спокойнее, - я видел Джерарда в Опере и в антракте немного говорил с ним. Он передавал вам самые тёплые и лучшие пожелания и сказал, что с нетерпением ждёт встречи и разговора с вами, - юноша не удержался, чтобы не отпустить лёгкую шпильку этой уверенно сжимающей ладонь его друга женщине.

Уголки её губ слегка приподнялись, и она кивнула, как бы принимая вызов и предполагая продолжение речи.

- А ещё он очень просил ехать окольными путями, а не через центр Парижа, как обычно. Сказал, что сейчас очень неспокойно и люди крайне нервно реагируют на одинокие господские кареты, это может оказаться опасным. Простите, я задумался и не сказал об этом раньше.

Женщина, не медля, пару раз громко стукнула в окошечко над головой, которое чуть погодя открылось, показывая нижнюю часть лица их кучера.

- Стефан, сворачивай в ближайший пустой переулок и двигайся в сторону Сены, - чётко проговорила она. - Поедем по набережной. И остерегайся скоплений народа.

- Так будет намного дольше, мадемуазель…

- Я понимаю, Стефан. Выполняй.

Окошечко закрылось, и через некоторое время экипаж лихо свернул в пустой и тёмный переулок, направляясь к набережной. Там всегда дул пронзительный, резкий ветер, разносящий запахи выкинутых на берег водорослей и иногда - тухловатой воды, куда стекали все придорожные канавы. Было прекрасно, что он не чувствовался внутри кареты. А главное - здесь почти не встречалось пешеходов.

Сейчас, укрытая тёмной вуалью позднего вечера, раскрашенная редкими огнями уличных светильников, изящно перетянутая изогнутыми мостами, Сена была чудесна и таинственна. Чёрные воды умело притворялись чистыми и бездонными, и смотреть на это великолепие, покачиваясь на мягком сидении, чуть отодвинув в сторону занавеску, было невероятно увлекательно.

Почти везде вокруг висела тишина, лениво покачиваясь от порывов ветра, и редкие прохожие, если и попадались, были без факелов и не кричали.

Они проехали мимо острова Сен-Луи и Сите, где Фрэнк благоговейно затаил дыхание при виде чёрных готических росчерков собора Нотр-Дам на фоне темнеющего неба. Пересекли Сену по мосту Нёф и, как показалось Фрэнку, взяли курс на выезд из Парижа в сторону пригородов.

Шарлотта о чём-то перешёптывалась с Люцианом, и юноша не решался отвлекать их разговорами, продолжая разглядывать проплывающие мимо достопримечательности. Он не очень хорошо ориентировался в столице, потому что редко бывал тут, и смотреть в окно было довольно интересно. Мешало лишь мерное покачивание и лёгкое утомление, пришедшее на смену эмоциональному возбуждению. Не в силах совладать с тяжелеющими веками, Фрэнк задремал, а потом и вовсе сладко, крепко заснул, уронив голову на грудь.

- Фрэнки, мы приехали, просыпайся, - тихий голос Люциана над ухом и настойчивое сжимание ладони привели юношу в чувство, и он открыл глаза. Зевнув и приняв достойную позу, огляделся. Карета стояла перед поместьем Уэя, совсем рядом с парадным крыльцом. Под крышей, которая состояла из надстроенного балкона и декоративных лестниц, изогнуто спускающихся вниз по обеим его сторонам, висел фонарь с толстой свечой внутри. Он горел всю ночь - в этом доме всегда ждали возвращения своих обитателей.

Шарлотта улыбалась, глядя на него, и это было видно даже при таком скудном освещении.

- Благодарю вас за то, что подарили мне настолько великолепный вечер, мадемуазель, - Фрэнк взял в ладонь кисть женщины и, наклонившись, легко коснулся её губами. - Это было волшебно, и австрийский оперный театр достоин всяческих похвал.

- Я очень рада, что ты решился ехать с нами, Фрэнк.

- Доброй ночи, - он чуть кивнул баронессе и открыл дверцу экипажа.

- Шарлотта, позвольте, я выйду ненадолго. Я не заставлю вас ждать, - Люциан что-то нащупал под своим сидением и, стараясь не показывать, что заметил удивление женщины, выскользнул в ночь вслед за Фрэнком.

Юноша уже подошёл к двери, когда друг окликнул его.

- Люциан? - удивился Фрэнк и невольно посмотрел на карету с распахнутой дверцей, стоящую в десятке шагов.

- Зайдём внутрь, Фрэнки? У меня есть кое-что для тебя.

Пожав плечами, юноша открыл тяжёлую дверь. Было не заперто, а это означало, что Поль ещё не спал, наверняка читая очередную книгу на кухне. На ночь поместье запиралось, и приходилось пользоваться либо чёрным входом с хитрой системой открывания, известной только обитателям дома, либо идти откапывать запасной массивный ключ, спрятанный в вазоне с цветами неподалёку.

Они прошли в холл, и Люциан, не думавший идти дальше, потянул Фрэнка за край полы фрака.

- Я недавно объезжал бордели на предмет поиска новых лиц для балов удовольствий Шарлотты, - начал говорить он обернувшемуся другу. - Долгая история, периодически нам приходится прощаться с кем-то и приглашать новых юношей и девушек. Это очень хорошая подработка, и обычно все с радостью соглашаются участвовать в костюмированных балах с продолжением.

- Ты мне об этом хотел рассказать сейчас, Люциан? - удивлённо улыбнулся заинтересованный Фрэнк.

Друг смутился и, подумав, достал из-под полы накинутого на плечи плаща длинный мешочек чёрного бархата и протянул его Фрэнку. На ощупь внутри была твёрдая коробочка, а сам подарок оказался довольно увесистым, хоть на вид размером был едва больше ладони и намного её уже.

- Что это?

- Подарок, - открыто улыбнулся Люциан, чуть тряхнув светлыми кудрями. Глаза его смотрели так прямо и немного грустно, но подобный взгляд совершенно обычен для друга. - Я увидел это у одной из девушек, с которой мы теперь работаем. Не смог удержаться, почему-то сразу вспомнил о тебе.

- Это её вещь? - ужаснулся Фрэнк, которому совершенно не нравилась даже мысль пользоваться чем-то чужим.

- Нет, что ты, - возмутился друг, тут же ухмыляясь одними губами, не вовлекая в улыбку выражения глаз. - Она просто рассказала немного и объяснила, у кого можно достать подобное. Почему-то раньше мне даже в голову не приходило, что что-то такое можно запросто купить в Париже, просто зайдя в нужную лавку, - Люциан усмехнулся. - Только открывай, когда останешься один у себя, хорошо? Я пойду, - он коснулся пальцев Фрэнка и, тихо развернувшись, направился к двери.

- Доброй ночи, друг мой, - сказал ему в спину Фрэнк.

Тот обернулся у самого выхода и тепло, душевно улыбнулся:

- Доброй, Фрэнки. Спасибо тебе за компанию. Это было чудесно.

Когда дверь за другом закрылась и была заперта на ключ, юноша, горя любопытством, побежал вверх по лестнице. Ему не терпелось узнать, что же подарил ему Люциан, это было так интересно и интригующе! Пробравшись в свою комнату, чуть мрачную и помпезную сейчас, в этом тусклом освещении, Фрэнк подошёл к единственному подсвечнику и развязал тесьму, стягивающую горловину мешочка. Вытащив коробочку, которая также оказалась чёрной, с шершавой картонной поверхностью, он открыл крышку.

Множество самых разных ярких эмоций пронеслись у него на лице. Непонимание, удивление, шок - сменялись на нём резко и быстро. Без слов закрыв коробку, он, раскинув руки, рухнул спиной на мягкую перину кровати, хотя и терпеть не мог делать этого, находясь в одежде «на выход». Отдышавшись и не выпуская подарок из ладони, он позволил себе негромко рассмеяться.

****

Джерард вышел к завтраку, опоздав совсем немного. Видимо, он вернулся ночью не слишком поздно, потому что выглядел необычайно живым и, кажется, выспавшимся. Одетый чуть небрежно, но при этом во всё чистое и благоухающее свежестью, он сам был как будто бы только что из пенной ванны. Фрэнк не удивился бы этому, за наставником водилась странная любовь к долгим водным процедурам с утра. Хотя юноша не разделял этой привязанности - ему куда приятнее было расслабляться перед сном, чем разнеживать тело с самого утра.

- Доброго утра, мой мальчик, - сказал он, войдя в малую столовую. Фрэнк уже пил кофе и перекусывал сыром и свежевыпеченным, таким хрустящим и пахучим батоном с маслом.

- Доброе утро, Джерард. Выглядите необычайно свежо, - с лёгкой тенью ревности в голосе произнёс юноша.

Наставник только улыбнулся в ответ, присаживаясь на стул с противоположной стороны круглого стола.

- Где Маргарет и Поль?

- Что-то срочно понадобилось сделать в саду, они позавтракали раньше и вышли на улицу. Маргарет просила передать, что есть ещё буженина. Подать?

Ненадолго Джерард задумался, но потом, осмотрев стол, на котором красовалась фарфоровая тарелка с нарезанными сырами, тарелочка с маслом да плетёная корзина с круассанами и батоном, всё же кивнул.

- Видимо, я проголодался, так что позавтракаем плотно. Нас ждут великие дела, Фрэнки, - и он обезоруживающе-широко улыбнулся.

Юноша чуть не подавился батоном, но встал и подошёл к небольшому люку в полу, чтобы спуститься в погреб за обещанной бужениной. Она лежала совсем рядом, обмотанная бумагой и чистым льняным полотенцем.

- Как вы добрались вчера? - продолжил беседу наставник, пока Фрэнк длинным ножом нарезал ломти красивого нежирного мяса. - Всё было в порядке, никаких происшествий?

- Да, мы вовремя пустили экипаж в объезд. Я видел людей с факелами, они что-то кричали, и это выглядело пугающе, - Фрэнк отложил нож и понёс блюдо с мясом к столу. - Между прочим, я до сих пор сержусь на вас за то, что вы ничего не говорили мне о ситуации в Париже. То, что я почти не выезжаю из пригорода, не означает, что я не имею право знать. Это же обычная политическая грамотность, неприятно чувствовать себя дураком…

Тон юноши был чуть обиженным, и он сел, смотря на Джерарда с лёгким укором, от чего тот тоже посерьёзнел и только махнул рукой в ответ, как бы прекращая эту тему.

- Если ты думаешь, что хоть что-то узнал, мой мальчик, то очень ошибаешься. Это лишь самая поверхность айсберга. Проблема много, много глубже. Она в самой основе нынешней монархии во Франции. Сломленная испытаниями королева, честолюбивый самодур-король, странное, нелогичное распределение казны. Беспорядки и недовольство людей - это именно то, чего стоило ожидать. Только вот к чему подобное халатное отношение приведёт - даже я боюсь загадывать. Надеюсь, как-то уладится, и мы должны этому поспособствовать.

- Я не ослышался? Вы сказали - мы? Значит ли это, что вы собираетесь ввести меня в дела? - живо заинтересовался Фрэнк, не ожидавший такого быстрого развития событий. Ведь по сути, Джерард ещё не учил его ничему особенному…

- Ты всё верно понимаешь, Фрэнки. Более того, совершенно недавно мне попала в руки очень важная информация, - и тут юноша, холодея от ужаса, осознал, что по его ноге, медленно поднимаясь от лодыжки к колену, скользит… нога наставника, лишённая туфли?! - Именно она заставила меня пересмотреть свои планы на твоё медленное обучение. Придётся всё схватывать на лету, но ты же способный мальчик?

Лицо Джерарда абсолютно не имело ничего общего с происходящим сейчас под столом. Между тем его ступня ненавязчиво поглаживала колено юноши, и тот ненадолго прикрыл глаза, нервно сглатывая.

Хозяин поместья сидел с совершенно обычным видом и усердно намазывал масло на круассан. Фрэнк не знал, что ему делать, и что вообще происходит. Он замер, он еле держал себя в руках, чтобы не пойти мелкой дрожью, потому что нога Джерарда медленно, но совершенно неостановимо продвигалась дальше, по внутренней стороне бедра, к самой промежности.

- Налей мне кофе, Фрэнки, - обыденно попросил наставник, выводя юношу из состояния прострации. И в момент, когда тот занёс кофейник над высокой чашечкой, мягко впечатал пальцы ноги в порядком уже возбуждённый от всей этой неоднозначной ситуации пах Фрэнка.

Рука дёрнулась, кофе хлестнул мимо чашки, и некрасивое тёмно-коричневое пятно стало медленно расползаться по чистой льняной скатерти цвета сливок.

- Дьявол! - Фрэнк выругался и вскочил, отставив кофейник. Стул за ним с неприятным скрежетом проехал по деревянному полу и затих.

- Всё в порядке, мой мальчик? - с искренней тревогой и настороженностью поинтересовался Джерард, вопросительно глядя в глаза.

«Что происходит? - недоумевал Фрэнк, чувствуя себя неловко под таким честным и совершенно не понимающим проблемы взглядом каре-зелёных глаз. - Что это сейчас было?!»

- Д-да, всё в порядке… Рука дёрнулась, простите, - и он развернулся к тумбам сзади, чтобы найти хоть что-то, чем промокнуть пятно. А ещё, оказавшись спиной к наставнику, он неуловимым движением поправил своё достоинство, вызывающе топорщущееся в бриджах, чтобы не так бросалось в глаза. «О Господи, как же неловко!» - думал он, найдя несколько салфеток и полотенце, суетливо промакивая скатерть, совершенно не замечая, с каким неотрывно-изучающим видом наблюдает за его действиями мужчина.

- Фрэнк… - он не сразу услышал обращение по имени, но потом замер и поднял взгляд на хозяина. Тот выглядел предельно серьёзным и спокойным, и холодный тон мужчины очень хорошо помог произнесённым словам уложиться в голове: - Это был первый урок, мой мальчик. Ты сам видишь, что слишком импульсивен и все твои эмоции сразу отражаются на всём - поведении, действиях, словах, тоне, на всём твоём виде. Это очень и очень плохо в нашем деле, это будет сильно мешать. Хотя лично мне, - и он сладко ухмыльнулся, говоря это, - нравится эта твоя черта. Пожалуйста, старайся как можно лучше контролировать своё лицо, движения и эмоции, иначе рискуешь попасть в неловкую ситуацию и мгновенно потерять господствующее и влияющее в ней положение.

Фрэнк слушал его с широко распахнутыми глазами. Он был пунцовый от осознания того, что говорит наставник. Как же тот провёл его!

- А с другой стороны, - невозмутимо продолжал Джерард, надкусывая бутерброд с бужениной и говоря с набитым ртом, как деревенский трудяга, - подумай об обратной стороне этой ситуации. Уверенно делая что-то неожиданное, но с явным эротическим подтекстом, при этом выглядя невозмутимо, ты вводишь объект в заблуждение, лишаешь его ориентиров, он теряет связь с реальностью и начинает метаться, не зная, как ему себя вести. Становится уязвимым. Открывает слабости. А в итоге, всегда можно свести всё к тому, чтобы выглядеть непричастным: «О чём вы? Вам показалось…» - если вдруг потребуется уйти от ответственности.

Фрэнк уже успокоился и вернулся на своё место, продолжая задумчиво пить кофе и откусывать от батона с маслом и сыром. Краснота и смущение неторопливо сходили с его лица, ушей и шеи. Мужчина был прав в каждом слове, нельзя так ярко реагировать даже на что-то неожиданное, сейчас ему было даже стыдно за свою детскую и наивную реакцию…

- Так всё в порядке, Фрэнки? - снова спросил Джерард, мягко улыбаясь юноше.

- Да, я всё понял, кажется… Я постараюсь как можно быстрее решить свою проблему, простите меня.

- Ничего, мой мальчик, - услышал он в ответ и поднял потупленный взгляд, просто упиваясь такой нежной и заботливой улыбкой наставника. - Это было довольно мило, правда.

Совершенно сконфуженный, Фрэнк подумал, что нужно как можно скорее заканчивать с завтраком и заняться делами по дому. Тяжелыми, требующими физической силы и выносливости делами, иначе ему будет не отвлечься и потребуется срочно уединяться где-то, чтобы справиться с еще одолевающим низ живота напряжением.

А Джерард продолжал завтракать неторопливо, даже напоказ, растягивая и получая удовольствие от каждого кусочка пищи, а ещё больше - от явно нервничающего и возбуждённого мальчика, его мальчика… Он еще не отдавал себе отчёта, но уже любовался и упивался им, хоть это и не отражалось никак на его прекрасном в своём невозмутимом спокойствии лице.

Как же он просмотрел тот момент, когда Фрэнк стал таким желанным, момент, когда он так вытянулся и возмужал? Это волновало и слегка кружило голову. Особенно - всей невозможностью и запретностью их отношений. Табу, нарушение которого ввергнет в пучину боли и проблем, и их будет невозможно решить. Но так, как сейчас, невинно играть с ним… О, сколько удовольствия он получил от этого! Отчасти Джерард не торопился заканчивать завтрак ещё и потому, что сам успел проникнуться ситуацией и не хотел вставать прежде, чем Фрэнк выйдет из кухни.

А на краю сознания мужчину терзала подлая, неприятная мысль… Справится ли такой чистый и искренний Фрэнк с отведённой ему ролью? Потянет ли тот план, который начал неспешно вызревать в его без сомнения гениальной голове?

Поиск по сайту: