Лирическое отступление

В конце главы, когда нить одного повествования кончается, а другая нить еще не завязалась, можно позволить себе отступление, не утруждая себя заботой о стыковке его с остальным изложением. В качестве такового отступления поговорим о возможности информационной, а может быть, и материальной связи с потусторонним миром. Сразу же отметим, что здесь не будет места спиритизму - теме, достаточно хорошо разработанной в художественной литературе, однако не имеющей отношения к серьезной науке.

Речь идет о работе американского врача-исследователя Р. Муди с лицами, возвращенными к жизни после клинической смерти, а также об аналогичных исследованиях, выполненных рядом французских специалистов: К. Рингом, П. Дьюаврином и др. В рассказах реанимированных присутствует некий общий характерный для всех сюжет, что заставляет относиться к подобным повествованиям достаточно серьезно. Общее в ситуациях с реанимированными заключается, во-первых, в том, что оттуда люди возвращаются с неким набором воспоминаний, т. е. за чертой как бы нет небытия, а продолжается процесс обработки и накопления информации. Во-вторых, сюжеты рассказов варьируются в определенных, достаточно узких рамках. Это светлый или темный туннель, ведущий куда-то, некто в белых одеяниях, парение над своим собственным умершим телом, наблюдение его как бы со стороны (депортация) и т. п. Конечно, самая простая интерпретация всего этого сводится к признанию реальности существования души, и в этом смысле на первый взгляд она никак не вписывается в концепцию бессмертия по-материалистически, и уже поэтому о ней можно было бы не упоминать.

Однако среди работ последнего десятилетия, посвященных проблемам смерти, а также возможности жизни после смерти, исследования упомянутых авторов обращают на себя внимание, и мы допустили бы ошибку, обойдя их молчанием.

Прежде всего, вызывает определенное доверие методика проведения их исследований, основанная на серьезном научном подходе, и это притом, что научный полигон весьма ограничен: немногие десятки пациентов, со своим хотя и документированным, но субъективным материалом.

Как можно рационально интерпретировать данные, полученные в исследованиях упомянутых авторов. Ответ на поставленный таким образом вопрос, казалось бы единственен: описываемые картины и сюжеты - результат особого состояния реанимируемого, особых сновидений и галлюцинаций, имевших место в состоянии клинической смерти. Правда, доктор психологии К. Ринг считает, что ни сновидения, ни галлюцинация здесь не при чем, и поэтому специалистам по танталогии (наука о закономерностях умирания) приходится вести борьбу на два фронта: громить многочисленных мистиков, а также давать отпор тем, кто упрощенно сводит феномен НДЕ (состояние, близкое к смерти) к обычным галлюцинациям [70]. Не желая стать противоборствующей стороной второго фронта, автор, тем не менее, защищается определением особый, одновременно понимая эфемерность этой защиты.

Одинаковость или схожесть описаний, представленных реанимированными, можно объяснить одинаковостью проявления мозговых механизмов, оказавшихся в схожих экстремальных (по сути, пограничных) состояниях, одинаковостью каких-то структурных свойств мозга и связанных с ним органов зрения.

Ранее нами описывались видения лиц, находящихся в состоянии глубокой медитации; там тоже отмечались подобные ощущения. Правда, ощущения пребывающего в коме и медитирующего различны. Ну, что же: в одном случае - фактическое умирание, в другом - все что угодно, но не смерть. Если признать рассказы побывавших за гранью жизни и смерти особой формой галлюцинаций или сновидений, то, согласно нашим же предположениям, немедленно возникает мысль о мозговом альфа ритме. Объективные данные говорят, что в коматозных состояниях альфа-ритм на ЭЭГ не наблюдается. Раньше мы с этим безоговорочно соглашались, полагая, что в подобных состояниях самоприменимость (а стало быть, и связанный с ней альфа-ритм) прекращаются.

В свете рассмотренных данных можно высказать другое предположение: у больных, которых еще можно реанимировать, альфа-ритм не исчезает полностью, а маскируется каким-то другим мощным мозговым процессом. И как следствие - другое предположение: умершие, но подлежащие реанимации, если этот комплекс мер к ним применить, всегда видят сны, возможно, даже более яркие, чем обычные. Возможно, наличие такого сна, когда мозг бросает последний резерв на проверку своей способности быть мозгом думающим, - признак обратимости процесса умирания.

Можно предположить, что необычность обратимого при внешнем воздействии коматозного сна заключается в следующем. Сюжет обычного сновидения не подлежит режиссуре со стороны его героя: все управляется невидимой рукой невидимого режиссера. Коматозный сон (употребим такой не принятый в медицинской науке термин), возможно, протекает по-другому. Участник сновидения сквозь сон как бы частично осознает реальную ситуацию, пытаясь в нее вмешаться, отсюда - взгляд со стороны. Однако моторные механизмы уже отключились, и остается роль стороннего наблюдателя. Все это, конечно, достаточно отвлеченные предположения, но они позволяют говорить о необходимости более тонких методов исследования объективных процессов, протекающих в организме на стадии его умирания.

Интересно сравнить воспоминания зарубежных реанимированных пациентов с рассказами наших соотечественников, побывавших за роковой чертой. Вот ряд диалогов и монологов по данному поводу.

• Что вы видели на том свете?
• Ничего. Был черный провал, и больше ничего не было до тех пор, пока я не открыла глаза в больнице после оживления.
• Не видела я никакого царства небесного Потеряла сознание и все.
• Конечно, я не видел никакого того света. Была потеря сознания оттого, что мозг перестал работать при наступлении смерти. И все.
• Никаких сенсаций не будет Ни ангелов, ни чертей, как это положено по утверждению церковников, я не видел. Просто исчезло сознание Нет, ничего сообщить о потустороннем мире не могу. Его просто нет [71].

От комментариев воздержимся. Ясно одно - соотечественники здесь ни при чем.

Воспоминания после клинической смерти до тех пор останутся чисто субъективными факторами, не подлежащими строгому научному исследованию, а, следовательно, способными вызывать лишь естественное человеческое любопытство, и иногда - ненужные религиозные спекуляции, пока эти воспоминания не будут объективированы.

Допустим, воспоминания реальны, т. е. не выдуманы после возвращения к жизни. В этом случае возможны две исключающие друг друга интерпретации. Интерпретация первая. Сознание может существовать вне своего материального носителя, т. е. мозга. Следовательно, сознание первично, и мы, таким образом, должны встать на позиции мировоззрения, противоположного материалистическому. В этом случае совершенно необязательно исследовать ЭЭГ мозга в состоянии комы. Но тогда становится как-то непонятным: почему такая нематериальная категория, как сознание, все-таки достаточно однозначно отзывается на сугубо материальные приемы техники реанимации и возвращается обратно гораздо чаще, чем в отсутствие оной, даже при наличии страстных молитв.

Вторая интерпретация. Воспоминания являются следом процессов, протекавших в мозге, когда пациент находился в состоянии клинической смерти. Так как любой биологический процесс сопровождается электрической активностью, ЭЭГ мозга должны ее зафиксировать. Р. Муди пишет: во всех случаях, с которыми я имел дело, складывалась клиническая ситуация критического порядка; клиницистов прежде всего беспокоила задача возвращения пациентов к жизни, поэтому не было никакого времени для снятия энцефалограммы [72, с.73]. Что верно, то верно: смерть - не испытательный полигон. Но дальнейшие рассуждения, после которых Р. Муди заявляет: Отсюда я приходу к выводу, что ЭЭГ представляют не очень большую ценность на современных этапах исследования [72, с.74], - конечно же, спорны. Если нами принята вторая интерпретация, то наличие прямой линии на ЭЭГ может говорить о низкой чувствительности прибора, плохой методике измерения, присутствии маскирующих факторов и т. п., но, отнюдь, не о справедливости первой интерпретации.

Видимо, к тому же классу явлений, что и посмертные опыты, следует отнести так называемые реинкарнационные воспоминания. Уже само название - реинкарнационные - говорит о том, что они как бы приходят к человеку из какой-то предыдущей жизни. Так, лицо, никогда не бывшее, например, в Египте, может, как реальные воспринимать какие-то конкретные события, имевшие место в этой стране, скажем, в эпоху фараонов. Естественно, что религиозная интерпретация подобных воспоминаний однозначна: реинкарнация как переселение душ или как перевоплощение Я существует, и если человек, например, вспоминает живые картинки из жизни Египта времен фараонов, то, значит, в какой-то своей предыдущей жизни этот человек действительно жил в Египте.

Как и посмертные, реинкарнационные воспоминания не могут быть подвергнуты никакой научной объективации, кроме сопоставления данных, сообщенных субъектом, с фактическим положением вещей. Так, субъект может описать расположение улиц города, в котором он никогда не был и о котором он никак не мог получить сведений из других источников. Разумеется, к подобным явлениям можно было бы отнестись как хорошо организованной мистификации. Однако высказывания вполне авторитетных специалистов, например, мы не можем не считаться с реинкарнационными воспоминаниями как с реальными феноменами нашего бытия [9, с.190], не позволяют сделать нам этот шаг.

Реинкарнационные воспоминания возникают далеко не у всех людей и далеко не всегда. Для того чтобы они могли возникнуть, пациент должен находиться в определенном психологическом состоянии, например, в состоянии медитации, под действием гипноза и т. п. Вот как описывает эту технику Р. Муди.

Под гипнозом субъекту предлагалось совершить умственное погружение во все более и более ранние периоды его жизни. Когда он достигает самой ранней временной отметки, какую он в состоянии вспомнить в настоящей жизни, то ему предлагают проникнуть за эту черту. В этот момент многие начинают подробно рассказывать о своих предшествующих жизнях в более ранние времена и в других удаленных местах. В некоторых случаях эти рассказы при проверке оказывались удивительно точными [72, с.70]. Что можно на все это ответить? Как показывает жизненный опыт, значение и роль факта часто определяется не самим фактом, а его интерпретацией. О сверхъестественной мы уже упомянули.

Следует отметить, что модель субъективного бессмертия, предложенная в данной книге, к реинкарнационным воспоминаниям непосредственно не применима, так как в нашей модели никакой передачи информации (а реинкарнационные воспоминания - это, прежде всего информация) не происходит. Таким образом. Если отдельные реинкарнационные воспоминания - факт, то он требует своего рационального истолкования на какой-то другой основе.

Постулат сегодняшней науки - информация, накопленная в онтогенезе, - через механизм наследственности не передается. В то же время одно из возможных рациональных объяснений факта реинкарнационных воспоминаний - поставить под сомнение абсолютную непогрешимость этого постулата. Тезис об алгоритмической природе работы мозга действительно позволяет увидеть определенную слабость традиционного мнения. Особенно хорошо это просматривается на примере животных.

В самом деле, детеныши животных рождаются уже будучи обученными определенным премудростям жизни. Сегодняшний уровень нашего знания по этому поводу относит научение к инстинкту, т. е. к врожденной способности. Но способность к любому действию (в том числе к инстинктивному) обусловлена определенными информационными процессами, идущими в мозге, что и приводит нас к необходимости вспомнить об алгоритме. Таким образом, алгоритмы, обеспечивающие, по крайней мере, инстинктивную деятельность, по наследству передаются!

Теперь, если мы вспомним, что размножение и деятельность мозга у человека могут быть описаны (концептуально, конечно) одной и той же универсальной интерпретирующей моделью, то предположение о том, что у кого-то какие-то отдельные, личные воспоминания могут оказаться запрятанными в генных структурах и иногда, при каких-то особых условиях, воспроизведенными в структурах мозговых, не должно показаться столь уж невероятным. Следовательно, вполне возможно, что так называемые реинкарнационные воспоминания к тому, что называется реинкарнацией, на самом деле не имеют никакого отношения.

Остановимся, еще на одной проблематичной теме, связанной с реинкарнационными воспоминаниями. Известно, что движущей силой эволюции является случайный отбор и мутации: положительные мутации закрепляются, отрицательные - выбраковываются. Идея о передаче индивидуально накопленной информации (онтогенез) в наследственный механизм ставит вопрос о существовании еще одного эволюционного принципа, который содержит в себе элемент целесообразности.

Индивидуальный опыт накапливается в основном двумя путями - методом подражания и методом проб и ошибок. Следуя по любому из этих путей (или по двум одновременно), индивид приобретает знания, позволяющие ему наиболее адекватно сосуществовать с окружающей средой; в этом, собственно, и заключается элемент целесообразности. Нелогично (с нашей, человеческой точки зрения), когда накопленные положительные знания генетически потомству не передаются, но это может быть нелогичным и с эволюционной точки зрения. Тем не менее, непосредственно наблюдаемой передачи знаний не происходит, и с этим фактом приходится считаться.

Мы ставим здесь вопрос о передаче в наследственный механизм не каких-то случайных знаний (хотя реинкарнационные воспоминания как раз относятся к таковым), а лишь о существовании особого механизма, который такую передачу позволял бы делать. В тьюринговой модели этому механизму соответствуют следующие структурные преобразования модели: информация, записанная во внешних зонах ленты, попадает в зону собственное описание, что возможно, если произошли какие-то структурные изменения в самой модели (видимо, возможны и другие интерпретации этого механизма). Важно другое: мы можем предполагать, что между механизмом наследственности и механизмом информационной мозговой деятельности существует скрытая пока от нас связь. Сейчас трудно сказать, является ли эта связь атавизмом или это, наоборот, какие-то новые, ранее не существовавшие процессы. Ясно одно, что такая связь не должна представляться противоестественной, и если она действительно существует, она проявляет неизвестные нам принципы эволюции.

Глава 7. ЛИНИЯ МИРНОГО СОСУЩЕСТВОВАНИЯ

И сказал им: замечайте, что слышите:

Поиск по сайту: