Два начала

Принято считать, что в человеке сосуществуют два начала: индивидуалистское и коллективистское. С этим утверждением (правда, достаточно условно) могут быть соотнесены результаты, полученные при рассмотрении универсальной тьюринговой модели. Самоприменимость модели каким-то образом может быть поставлена в соответствие с эгоцентрическими устремлениями человека, в то время как информация, записываемая на ленте в зонах выходной информации и памяти, не может там появиться без обмена информацией с внешней средой (в том числе, если говорить о моделируемом субъекте, - без социального опыта последнего), т.е. эта внешняя информация является как бы элементом коллективистского начала.

Следует обратить внимание на то, что оба эти вида информации в модели на обобщенном уровне нашего рассмотрения фактически не взаимодействовали между собой (хотя такое взаимодействие должно иметь место) и, следовательно, не могли находиться в противоречии друг с другом. Конечно, на основе такого сугубо схематического подхода было бы неправильно делать какие-то окончательные выводы. Но, думается, тезис о том, что личное и коллективное в человеке от природы могло бы находится в гармоничном единстве, рассмотрением тьюринговой модели если не доказывается, то и не опровергается. Почему же в реальной жизни взаимосвязь этих двух начал человека постоянно подвергается испытаниям, и они часто вступают в конфликт друг с другом?

Нам представляется, что в силу сложившегося философского (а как следствие и бытового) представления о жизни и смерти, в котором человек уникален и неповторим, а его жизнь - всего лишь искорка во мраке вечного небытия, противоречие между индивидуальным и коллективным в человеке неизбежно.

Индивидуальный эгоцентризм шепчет, а то и кричит - хватай, бери, пользуйся, пока ты есть, потом все равно ничего не будет. Чем сложнее социальная обстановка, тем громче может звучать этот внутренний голос. В одних коллективистское начало бунтует - нельзя же жить так, как будто после нас - потоп. Другие же исповедуют именно этот принцип, а призывы первых фактически оказываются риторикой, особенно когда речь идет об интересах будущих поколений. Человек живет в борьбе с самим собой. Религия с ее постулатом о бессмертной душе в известной степени смягчает эту борьбу, а для истинно верующих просто снимает вопрос о ней. Такой человек живет в полной гармонии с собой, и, нам думается, этот факт внутренней гармонии верующего человека в нашем атеистическом учении существенным образом недооценивается.

Если исходить из традиционного атеистического понимания сущности человека, то между понятиями личное и коллективное всегда лежит антагонистическое противоречие. Оно особенно усиливается, если личное относится к настоящему, а коллективное - к будущему. В этом смысле тезис пожертвуй личным (например, своей жизнью) ради общего блага - личностно не обоснован, хотя социально, возможно, справедлив.

Противоречие снимается, если общий интерес действительно становится личным. Это значит, что человек уже сейчас должен заботиться об общем благе, потому что в следующей, скажем так, жизни будет жить опять как бы сам. Иными словами, он будет пока еще неизвестной (или известной, но с большой долей неопределенности, если пользоваться репродукционной моделью) частицей общего. Поэтому его забота о других оборачивается, по существу, заботой о себе (будет правильнее сказать - как бы о себе). Подобная стратегия поведения личности превращает общественный императив в максиму, сумма которых вновь складывается в императив. Как тут не вспомнить христианскую заповедь возлюби ближнего, как самого себя, которая действует в том же направлении, или категорический императив И. Канта: Поступай так, чтобы максима твоей воли могла в то же время иметь силу принципа всеобщего законодательства (цит. по [44, с.41]).

Чем больше в мире бед, болезней, социальных катаклизмов, экологических проблем и т. п., чем больше несчастных людей, тем меньше вероятность уменьшения этих зол в будущем, и соответственно, выше вероятность для каждого в следующей жизни оказаться в роли обездоленного и гонимого. Пути избавления от этой угрозы, конечно, можно и нужно искать, например, в сознательном изменении диалектики связи разрушение - созидание, в которой акценты, несомненно, должны смещаться в сторону второго элемента. Однако один из путей уже найден и указан: он - в нравственных установках мировых религий. Сама по себе тема религиозной нравственности необъятна, и автор просто не в состоянии охватить все ее аспекты, да и не в этом он видит свою задачу. Нетерпеливые часто говорят, что нельзя двигаться вперед, все время оглядываясь назад. Да, голова не должна быть повернута назад, но она не должна быть и безмятежно пустой или наполненной только беспочвенными фантазиями.

Многовековый нравственный опыт религий (не какой-нибудь одной из них, а именно всех) - прекрасный строительный материал для постройки будущего здания социальной гармонии, где в качестве связующего элемента будут использоваться не мистификации и фантазии, а прочный цемент научного знания. Христианские или мусульманские заповеди содержат в себе не только религиозные мотивы, но и общечеловеческие установки и ценности. Нам думается, что будучи освобожденными от религиозного мистицизма, они, их содержание, их внутренний смысл станут более определенными, более конкретными, более направленными.

Поиск по сайту: