Ох, уж эти материалисты

Здесь самое время привести небольшую историческую иллюстрацию, взяв некоторые высказывания П. Гольбаха. Для французских материалистов XVIII века (и не только для них, конечно) в их праведной борьбе с религией было совершенно ясно, что одним из центральных бастионов последней является человеческая душа. Поэтому атаки в этом направлении были четко организованными. Разве не очевидно, что душа зависит от размещения частей тела, и от порядка, в котором совместно функционируют эти части, - писал Гольбах. Поэтому, раз уничтожена органическая структура, то, несомненно, уничтожена и душа все должно убедить нас в том, что она погибает вместе с телом. Гольбах, употребляя термин душа, понимает, что она не является чем-то мистическим: что душа составляет часть нашего тела, и ее можно отличить от него лишь в абстракции, что она есть то же тело, только рассматриваемое в отношении некоторых функций и способностей [73, с.70]. При известной работе воображения так часто употребляемое нами слово самоприменимость в устах Гольбаха не показалось бы читателю неуместным.

Признавая, что нет ничего более общепринятого, чем догмат о бессмертии души, и ничего более распространенного, чем ожидание загробной жизни, Гольбах развенчивает этот догмат, пытаясь сказать правду, резкую, жестокую и однозначную, как удар топора: она (смерть. - Б.П.) является просто сном жизни этот сон не будет нарушен никакими неприятными сновидениями, и за ним никогда не последует тяжелого пробуждения [73, с.78]. В свете наших предположений пробуждение, а точнее, новое возникновение из небытия, как раз последует.

Нам особенно интересна логика рассуждения Гольбаха, потому что из идеи бессмертия (в том значении, в каком мы употребляем это слово) мы будем выводить прямо противоположные суждения. Бессмысленный догмат о загробном существовании мешает людям трудиться ради своего подлинного счастья, думать об усовершенствовании своих учреждений, законов, нравственности, наук. Пустые мечты поглотили все их внимание. Они готовы стонать под игом религиозной и политической тирании, коснеть в заблуждении и томиться в несчастье с надеждой быть когда-нибудь более счастливым, с твердой уверенностью, что их страдания и их тупое терпение принесут им вечное блаженство Так догмат о будущей жизни оказался одним из самых роковых заблуждений человеческого рода. Этот догмат сделал людей апатичными, равнодушными и безразличными к своему счастью или же породил у них безумный фанатизм, часто толкавший их на взаимоистребление во имя небесного блаженства [73, с.76].

Нам думается, что правда, высказанная устами П. Гольбаха, оказалась полу правдой, которая часто бывает хуже лжи. Лишив человека, в похвальном стремлении сделать его более нравственным, надежды на бессмертие, сказав ему суровую правду (как бы правду) о его месте в текущей череде времен, материалисты нового времени, не желая, конечно, этого, открыли лазейку или ворота (уж не знаем, как точнее определить) для безнравственности нового эгоцентрического типа.

Мы не собираемся полемизировать с П. Гольбахом, но вот, всего лишь одна небольшая цитата: голос разума и правильно понятый интерес одинаково должны вооружать нас против неопределенных страхов, внушаемых нам воображением в связи со смертью [73, с.78]. Как хотелось бы знать, что понимал Гольбах под правильно понятым интересом. Не в правильно ли понятом интересе заложен тезис все дозволено?

Поиск по сайту: