КНИГА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Посольства лакедемонян и Филиппа в Риме; ответы сената посольствам (1—2). Морская победа римлян над Антиохом; посольство этолян в сенате; требование полной покорности от этолян; вторичные переговоры этолян с Манием о мире; вмешательство афинян в переговоры в пользу этолян под Амфисою; требование полной покорности от этолян; шестимесячное перемирие этолян с римлянами (3—5). Волнения фокеян против римлян; партия Антиоха в Фокее; дружественные отношения жителей Сеста к римлянам (6). Огнеметатель на родосских кораблях в сражении с флотом Антиоха (7). Движение римских войск к Геллеспонту; союз ахеян с Эвменом (8—9). Напрасные старания Антиоха заключить мир с римлянами, Эвменом, родосцами; против заключения мира говорил Эвмен, так же безуспешно старался Антиох войти в союз с Прусием, царем Вифинии; союз Прусия с римлянами (10—11). Столкновение римских судов с пиратскими (12). По переходе римских войск через Геллеспонт в Азию Антиох возобновил переговоры о мире с римлянами; посол Антиоха византиец Гераклид в римском стане; переговоры его с военным советом римлян и с Публием Корнелием Сципионом кончились ничем; решимость Антиоха продолжать войну (13—15). Поражение Антиоха при Магнесии; согласие Антиоха на условия мира, предложенные Сципионами (16—17). Посольства от Эвмена, Антиоха, родосцев и других народов в Риме; неприязненные отношения между Эвменом и родосцами обнаружились в речах царя и родосских послов (18—23). Ответ сената посольствам; избрание десяти легатов для улаживания дел на востоке (24). Царь афаманов Аминандр; военные успехи этолян до поражения Антиоха при Магнесии; отчаяние этолян после этого поражения; старания этолян кончить войну с римлянами миром (25). Эпироты в союзе с римлянами против этолян; осада Амбракии римлянами; этолийское посольство на пути в Рим захвачено в плен Сибиртом; скупость этолийского богача Александра; вмешательство в переговоры этолян с римлянами Аминандра, афинян и родосцев; предварительные условия мира этолян с римлянами; римский консул в глубине Этолии (26—31). Утвержденные римским народом условия мира с этолянами (32). Благополучно закончившаяся для римлян война с галатами в Азии; Гней в Памфилии, Писидии, Галатии; корыстолюбие Моагета; мужество Хиомары (33—38). Цари галатов напрасно старались завлечь Гнея в засаду (39). Взятие Самы римлянами на Кефаллении (40). Похвала Филопемену за возвращение изгнанников в Лакедемон (41). Азиатские посольства в римском стане Гнея; занятие римлянами Апамеи (42—44). Римские легаты в Азии, условия утвержденного народом мира с Антиохом (44—46). Союз римлян с Ариаратом (47). Меры римских легатов по устроению Азии и островов согласно условиям заключенного с Антиохом мира (48).

1. Ответы римского сената лакедемонянам и Филиппу. Случилось так, что в это же время возвратилось домой и то посольство, которое отправляли лакедемоняне в Рим, причем возлагавшиеся на него надежды не оправдались. На речи послов о заложниках¹ и поселках² сенат отвечал, что относительно деревень он отдаст распоряжение снаряжаемым к ним легатам, а вопрос о заложниках желает еще обсудить. Что касается старых изгнанников³, то, говорили сенаты, они удивляются, почему лакедемоняне не возвращают их домой теперь, когда Спарта свободна (О посольствах).

2....В то же самое время сенат принимал послов от Филиппа, которые явились с целью напомнить о дружбе и услугах, какие римлянам оказаны были царем в войне с Антиохом. В ответ сенат велел тотчас отпустить Деметрия, сына Филиппа, из залога, а также обещал освободить Филиппа от дани⁴, если он при тогдашних обстоятельствах пребудет верным Риму. Равным образом сенат отпустил на свободу и заложников лакедемонян, кроме сына Набиса Армена, который вскоре заболел и умер (там же).

3. Поведение римлян после победы над Антиохом на море....Как скоро римляне получили известие о победе и морском сражении *, консулы прежде всего предоставили народу девятидневный праздник, состоящий в том, что весь народ, свободный от трудов, совершает благодарственные жертвы богам за удачу, потом ввели в сенат послов от этолян и от Мания⁵. Долго говорили оба посольства, пока наконец сенат не постановил предложить этолянам одно из двух: или отдаться всецело на усмотрение римлян, или немедленно заплатить тысячу талантов и иметь врагов и друзей, общих с римлянами. Когда этоляне выразили желание, чтобы им точно определили условия покорности, сенат не дал разъяснений, и потому война с этолянами возобновилась (О посольствах).

4. Переговоры римлян с этолянами под Амфисой....В то время, когда Амфиса⁶ была осаждаема римским военачальником Манием, афинский народ, узнав о бедственном положении амфисян и о прибытии Публия **, отправил послов с Эхедемом во главе к Луцию *** и Публию, во-первых, для приветствия, во-вторых, с поручением попытаться снискать мир для этолян. Прибывших послов Публий встретил радушно и ласково, так как видел в них пособников своим замыслам. Дело в том, что Публий желал покончить дело с этолянами почетным миром; если б же они отказались принять его условия, он решил совсем бросить эту войну и переправиться в Азию в том убеждении, что завершение войны и всего предприятия принесет не покорение этолийского народа, но торжество над Антиохом и утверждение римского владычества над Азией. Поэтому как скоро афиняне заговорили о прекращении военных действий, Публий охотно выслушал их и предложил им обратиться с той же попыткой к этолянам. Эхедем и товарищи его сначала отправили вестников к этолянам, потом сами явились в Гипату, где и начали мирные переговоры с властями этолян. Этоляне тоже рады были прекратить войну и выбрали уполномоченных для переговоров с римлянами. По прибытии к Публию, стоянка которого находилась в шестидесяти стадиях 4* от Амфисы, этоляне в пространной речи перечисляли услуги⁷, раньше оказанные их народом римлянам. Еще обходительнее и ласковее беседовал Публий с этолянами, чем с афинским посольством, рассказывал им о своих подвигах в Иберии и Ливии, говорил о том, как он поступил в этих странах с народами, которые доверили ему свою участь⁸, и в заключение сказал, что, по его мнению, они должны с доверием отдаться ему. Вначале все присутствующие преисполнились надежды на скорое наступление мира. Но когда этоляне спросили об условиях, на каких будет им дан мир, и Луций ответил, что им предстоит выбирать одно из двух: или предоставить⁹ свою участь всецело усмотрению римлян, или уплатить немедленно тысячу талантов и иметь общих с римлянами врагов и друзей, этоляне были сильно изумлены, потому что ответ не согласовался с предшествовавшей речью консула; однако они обещали уведомить этолян об этих требованиях римлян.

5. Собрание этолян в Гипате....Итак, уполномоченные возвратились в Гипату для обсуждения упомянутых выше условий; Эхедем и товарищи его совещались о том же с апоклетами. Одно из требований консула было невыполнимо, потому что сумма была громадна, другое страшило этолян, ибо раньше они были обмануты, когда согласились было довериться римлянам и едва не были закованы в цепи. Колеблющиеся и беспомощные, этоляне вторично отправили к римлянам тех же самых граждан¹⁰, чтобы они просили у римлян или сократить сумму требуемых денег и тем сделать уплату ее возможною, или не распространять своих требований о покорности на гражданское население мужчин и женщин¹¹. Явившись к Публию, этоляне сообщили волю народа; а когда Луций ответил, что полномочиями от сената он располагает только относительно условий, какие были им раньше предъявлены, этоляне снова возвратились домой, за ними последовал и Эхедем с товарищами в Гипату. Так как заключение мира встречало тогда препятствия, то он советовал этолянам просить перемирия * и тем отдалить от себя угрожающие бедствия, а в промежуток отправить послов в сенат; быть может, желания их и будут исполнены; если же нет, то им следует выжидать благоприятного момента; хуже того, что теперь, не может быть ничего; напротив, есть много причин надеяться на лучшее. Доводы Эхедема и товарищей казались правильными, и этоляне постановили отправить посольство с просьбой о перемирии. По прибытии к Луцию этоляне просили дать им пока шестимесячное перемирие, дабы иметь время отправить посольство к сенату¹². Публий, которого давно уже влекло к подвигам в Азию, без труда убедил брата уступить просьбе этолян. Когда договор был написан. Маний снял осаду и, передав Луцию все войско и припасы, поспешно отъехал со своими трибунами в Рим¹³ (О посольствах).

6. Смуты в Фокее против римлян....Фокеяне начали волноваться, потому что находившиеся во флоте римляне обременяли их как постойною повинностью¹⁴, так и поборами¹⁵ (Свида).

Партия Антиоха в Фокее....В это самое время власти фокеян, опасаясь народных волнений из-за голода, а также происков со стороны друзей Антиоха, отправили послов к Селевку, находившемуся на границе их области, с просьбою не приближаться к городу, ибо фокеяне решили сохранять спокойствие и дожидаться исхода войны, затем поступят, как потребуют победители. Из числа послов сторонниками Селевка и его замыслов были Аристарх, Кассандр и Родон; противниками царя и сторонниками римлян были Гегия и Гелия. Принимая посольство, Селевк ласково обращался с Аристархом и его единомышленниками и пренебрежительно с Гегией и Гелией. При известии о народном волнении и о голоде Селевк бросил переговоры с явившимися к нему послами, не дал им ответа и двинулся к городу (О посольствах).

Галлы в Сесте....Вышли из города два галла¹⁶ со значками и украшениями на груди и просили не губить их города (Свида).

7. Огнеметатель на родосских кораблях....Огнеметатель, которым воспользовался начальник родосского флота Павсистрат, была жаровня¹⁷. В передней части корабля, внутри его, у противоположных стенок находились два кольца, в которые воткнуты были шесты, концами своими протягивающиеся в море. На верхних концах шестов привешивалась на железной цепи полная огня жаровня; при нападении на неприятельский корабль можно было метать огонь в передние и боковые части его; в то же время благодаря наклонному положению шестов огонь удерживался далеко от собственного корабля (Свида).

Памфилид в родосском флоте....Начальник родосского флота Памфилид¹⁸, казалось, был способнее Павсистрата справиться со всяким положением, обладая не столько отважным характером, сколько рассудительностью и стойкостью. Большинство людей хороших руководствуется в своих суждениях не доводами рассудка, но случайными обстоятельствами. Таким же точно способом и родосцы выбрали Павсистрата в начальники флота во внимание к его решительности и отваге, а когда Павсистрата постигла неудача, родосцы немедленно усвоили себе противоположное правило (Свида, О добродетелях и пороках).

8. Движение римских сухопутных войск к Геллеспонту....В это время на Самос пришло письмо к Луцию¹⁹ * и Эвмену от Луция, облеченного консульскою властью, и от Публия Сципиона **; в письме сообщалось об условиях перемирия с этолянами и о движении сухопутных войск римлян к Геллеспонту. Уведомление о том же получили от этолян Антиох и Селевк (О посольствах).

9. Союз Эвмена с ахеянами. Диофан....Равным образом в Элладе прибыло посольство в Ахаю от царя Эвмена для заключения союза. Будучи созваны в народное собрание, ахеяне большинством голосов утвердили союз с царем и отправили военный отряд²⁰ под начальством мегалопольца Диофана: тысячу человек пехоты и сотню конницы (там же).

... Мегалополец Диофан был в военном деле весьма искусен, потому что в многолетних войнах мегалопольцев с соседом их Набисом он все время служил под командою Филопемена и с военным делом познакомился основательно²¹. Сверх того он был мощного сложения и имел грозный вид. Важнее всего, однако, то, что Диофан был отличный воин и превосходно владел оружием (О добродетелях и пороках).

10. Попытки Антиоха кончить войну миром....Царь Антиох вторгнулся в Пергам, но, узнав о прибытии Эвмена царя и увидев, что на него идут не только морские силы, но и сухопутные, решил начать переговоры о мире единовременно с римлянами, Эвменом и с родосцами²². Снявшись со всем своим войском, он подошел к Элее, занял холм насупротив города, поместил на нем пехоту, а конницу в числе шести тысяч с лишним поставил у самого города. Находясь в середине между войсками, Антиох отправил послов к Луцию в город *** для переговоров о мире. Римский военачальник пригласил родосцев и Эвмена и предложил им высказаться по настоящему делу. Эвдем и Памфилид были не против мира; царь же полагал, что при данных обстоятельствах мир не принесет им почета, да и невозможен. «Каким образом, — сказал он, — возможно почетное завершение войны, когда мы ведем переговоры о мире, запертые в стенах?» Да и вообще мир в настоящее время он находил невозможным. «В самом деле, возможно ли заключить окончательный договор, не дождавшись консула, без его на то согласия? Но даже помимо всего этого допустим, что некоторое подобие договора будет заключено с Антиохом; очевидно, что ни морские войска, ни сухопутные не могут возвратиться на родину раньше, чем народ и сенат утвердят достигнутое соглашение. И нам ничего другого не останется, как в ожидании этого решения проводить здесь зиму в бездействии, истощая денежные и продовольственные запасы наших собственных союзников. Потом, если бы сенату не угодно было заключить мир, пришлось бы войну начинать сызнова, упустив благоприятное время, когда мы питаем надежду с помощью богов довести все предприятие до конца».²³ Так говорил Эвмен, Луций принял его совет и отвечал Антиоху, что до прибытия консула заключение мира невозможно. По получении такого ответа Антиох тотчас отдал приказ опустошить область элеян. После этого Селевк оставался на тех же местах, а Антиох немедленно начал набеги на окрестности и вторгся в так называемую равнину Фивы, где доставил своему войску в избытке всякого рода добычу²⁴, ибо земля эта была плодородна и очень богата (О посольствах).

11. Письмо Сципионов к Прусию и союз Прусия с римлянами....Из похода на Фивы царь пришел в Сарды²⁵ и отсюда не переставал посылать послов к Прусию с предложением войти в союз с ним. Раньше Прусий готов был соединиться с Антиохом, ибо пребывал в сильном страхе²⁶, что римляне идут в Азию для ниспровержения всех тамошних владык. Однако получив от братьев Луция и Публия письмо, он по прочтении его успокоился и с меньшей тревогой думал о будущем. Публий и брат его старались убедительными и многочисленными доводами, изложенными в письме, вселить доверие к ним; в защиту образа действий не своего только, но и государства римского вообще, они напоминали, что римляне ни единого из наследственных²⁷ царей не лишали власти; напротив, сами восстановили еще нескольких владык, других превознесли и пределы могущества их распространили. В ряду этих имен они называли Андобала и Колихапта в Иберии, Масанассу в Ливии, Плеврата в Иллирии; всех их, писали Луций и Публий, римляне, как всякому известно, возвели в царей из слабых, малозначащих правителей. Точно так же в Элладе поступили они с Филиппом и Набисом: Филиппа они победили в войне и принудили его выдать заложников и уплатить дань, но затем, лишь только получили малейшее свидетельство его благорасположения, возвратили ему сына и с ним вместе находившихся в залоге юношей, освободили его от дани и многие взятые во время войны города отдали ему обратно. Что касается Набиса, то, имея возможность погубить его вконец, римляне не сделали, однако, этого, оказав ему пощаду, хоть и тирану, и только возложили на него обычные обязательства. В письме своем они убеждали Прусия принять все это во внимание и, не опасаясь за целость власти, смело переходить на сторону римлян: в сделанном выборе ему не придется раскаиваться. По прочтении²⁸ письма Прусий отказался от прежнего решения и, как только явились к нему послы с Гаем Ливием во главе, решительно отстранился от Антиоха. Тогда, обманутый в надежде на союз с Прусием, Антиох по прибытии в Эфес решил дать неприятелю битву на море и кончить войну с Римом морскими силами: он был убежден, что при одном только условии, если утвердить прочно свою власть на море, воспрепятствует переправе сухопутных войск неприятеля и вообще не допустит войны до Азии (О походах).

12. Встреча римских судов с пиратскими....Когда²⁹ морские разбойники завидели наступающие суда римлян, они поворотили назад и отступили (Свида).

13. Посол Антиоха в римском стане для переговоров о мире....После поражения, понесенного в морской битве *, Антиох понапрасну тратил время в Сардах и все дела вел нерадиво; потом, как скоро узнал о переправе³⁰ ** неприятеля в Азию, пришел в крайнее смущение, упал духом и решил отправить посольство к Луцию и Публию для переговоров о мире. Выбрал он для этого византийца Гераклида, которому и поручил объявить римлянам, что уступает им города Лампсак, Смирну и Александрию, из-за которых и начата была война, равно и все другие города в Эолиде и Ионии, какие в настоящей войне держали сторону римлян, если римлянам желательно получить их. К этому Антиох добавил, что согласен покрыть половину военных расходов римлян. Таковы были поручения, данные Гераклиду для открытых переговоров; собственно для Публия назначались другие речи, о которых подробно мы скажем ниже. По прибытии к Геллеспонту Гераклид нашел римлян еще на месте в той самой стоянке, которую они разбили себе после переправы. Посол сначала обрадовался этому, почитая благоприятными для предстоящих переговоров медлительность неприятеля и его полное бездействие после переправы; но он снова смутился, когда услыхал, что Публий находится еще по ту сторону моря, между тем решение дела больше всего зависело от его воли. Причина, по которой и войско оставалось в первоначальной стоянке, и Публий не находился при войсках, заключалась в том, что Публий был салий³¹, а это, как говорится у меня в книге о государственном устройстве римлян ***, есть одно из трех сообществ³², на обязанности коих в Риме лежит совершение важнейших жертв богам <...> в течение тридцати дней³³ празднества салиям возбраняется изменять местопребывание, где бы эта пора ни застигла их. Так было тогда с Публием: войско должно было переправляться как раз в то время, на которое падает это жертвоприношение, и Публию нельзя было покинуть занятую им местность. Вот почему Сципион не находился при войсках и оставался в Европе, а войска после переправы в Азию оставались все в том же положении и не предпринимали дальнейших действий в ожидании Сципиона. 14. Переговоры между Гераклидом и Сципионом. Когда через несколько дней Публий явился, Гераклид был позван в военный совет для переговоров и здесь изложил, что было ему поручено, именно: что Антиох согласен очистить города Лампсак, Смирну, Александрию, равно как и все те города Эолиды и Ионии, какие были на стороне римлян, что сверх сего Антиох принимает на себя половину издержек, понесенных римлянами на настоящую войну. Много говорил он по сему предмету, стараясь убедить римлян, что не подобает им, как существам смертным, не в меру искушать судьбу и расширять свои владения до бесконечности, напротив, следует ограничить свои владения скорее всего пределами Европы: и в таких границах владычество их велико и необычайно, ибо никто раньше их не достигал подобной власти; если же они желают во что бы то ни стало приобрести себе и некоторые части Азии, пускай назовут их: царь сделает им все, что только можно. Выслушав эти речи, совет поручил военачальнику дать следующий ответ: справедливость требует, чтобы Антиох уплатил римлянам не половину военных расходов, а все, ибо война эта началась по вине его, а не римлян, чтобы он не только освободил города Эолиды и Ионии, но и отказался от всех владений по сю сторону Тавра. Когда посол выслушал решение военного совета, он оставил его без всякого ответа, ибо большая часть требований римлян превосходила данные ему полномочия, совершенно отказался от переговоров с властями, зато усиленно старался действовать на Публия. 15. Воспользовавшись удобным случаем, Гераклид сообщил Публию, что было ему наказано, именно: что, во-первых, царь отпустит его сына без выкупа; дело³⁴ в том, что сын Сципиона попал в плен к Антиоху в самом еще начале войны; во-вторых, что и теперь царь готов заплатить ему столько денег, сколько Публий назначит сам, и впоследствии царь предоставит ему в пользование свою казну³⁵, если он поможет принятию условий, царем предложенных. Публий отвечал, что ему приятно предложение царя относительно сына, и он будет весьма признателен, если царь исполнит свое обещание. Во всем прочем царь заблуждается, сказал Публий, и в переговорах с ним лично и с военным советом поступает вопреки собственным выгодам³⁶. Если бы царь выступал с этими предложениями еще в то время, когда владел Лисимахией и проходом к Херсонесу, то мог бы легко рассчитывать на согласие противника³⁷. Равным образом царь мог бы получить удовлетворение и в том случае, если бы после потери сих местностей * все-таки подошел к Геллеспонту впереди своего войска и, отправлял посольство с этими самыми условиями, ясно показал бы решимость воспрепятствовать переправе римлян. «Но являться с предложением мира на равных условиях теперь, когда царь не помешал нашим войскам вступить в Азию, дал себя не только взнуздать, но и оседлать,³⁸ значит наверное потерпеть неудачу и обмануться в ожидании». Поэтому-то Публий советовал царю глубже вникнуть в свое положение и верно оценить его. В награду за выдачу сына³⁹ Публий обещал дать ему совет, стоящий предлагаемой милости, именно: согласиться на всякие условия и ни в каком случае не воевать против римлян. С этим ответом Гераклид возвратился в свою стоянку и, будучи принят царем, передал ему все в точности. Антиох полагал, что и после несчастного окончания войны ему не могут быть предъявлены требования тяжелее теперешних, а потому не стал думать о мире и всеми способами готовился к войне (О посольствах).

16. Переговоры о мире между Антиохом и Сципионами....После победы⁴⁰ над Антиохом римляне заняли тоже Сарды и их Акрополь <...> от Антиоха явился глашатаем Мусей. Радушно принятый Публием и братом его, Мусей объявил, что Антиох желает отрядить посольство для переговоров об окончании военных действий и попросить дать уполномоченным провожатых ради безопасности. Получив согласие на это, глашатай возвратился к царю, а несколько дней спустя прибыли от царя Антиоха послы: Зевксид, бывший сатрап Лидии, и племянник царский Антипатр. Первой заботой их было видеться с царем Эвменом из опасения, что вследствие прежних распрей он пожелает вредить Антиоху, а когда сверх всякого ожидания встретили с его стороны приветливость и добродушие, то немедленно приступили к правильным переговорам⁴¹. Будучи приглашены в военный совет, послы, помимо многого другого, убеждали римлян пользоваться удачами умеренно и великодушно, доказывали выгоды такого образа действий не столько для Антиоха, сколько для них же самих после того, как волею судьбы они получили господство над миром. Вслед за сим послы просили, какою ценою они могут приобрести мир и дружбу с римлянами. Члены совета раньше уже обсудили этот вопрос и решили, посему теперь поручили только Публию передать ответ послам. 17. Публий объявил, что никогда победа не делала римлян не в меру требовательными, ни поражение слишком уступчивыми⁴². Вот почему и теперь послам Антиоха будет дан такой же ответ, какой они получили раньше, до сражения, когда явились к Геллеспонту, именно: они обязаны очистить Европу и все земли Азии по сю сторону Тавра, кроме того, в возмещение военных расходов заплатить римлянам пятнадцать тысяч эвбейских талантов, из коих пятьсот заплатить теперь же, две тысячи пятьсот по утверждении мирного договора народом⁴³, а остальную сумму в продолжение двенадцати лет, по тысяче талантов ежегодно. Эвмену точно так же он обязан заплатить лежащий на нем долг в четыреста талантов и возвратить остающийся за ним по договору с отцом его хлеб. Вместе с тем он должен выдать римлянам карфагенянина Ганнибала, этолийца Фоанта, акарнана Мнасилоха и халкидян Филона и Эвбулида. В обеспечение договора Антиох обязуется выдать немедленно двадцать заложников, какие будут ему показаны. Таково было требование Публия от имени всего военного совета. Когда посольство Антипатра и Зевксида согласилось на это, всеми решено было отправить послов в Рим с просьбою к сенату и народу об утверждении договора. На этом собеседовавшие разошлись, а в следующие за сим дни римляне разместили свои войска по городам. Когда через несколько дней прибыли в Эфес заложники, Эвмен и послы Антиоха тотчас стали готовиться к отплытию в Рим. Равным образом снаряжались посольства в Рим от родосцев, смирнейцев и от всех почти народов и государств, что по сю сторону Тавра⁴⁴ (О посольствах).

18. Посольство в Рим. Эвмен перед сенатом....После победы римлян над Антиохом, уже в начале лета, явились в Рим царь Эвмен, посольства от Антиоха, от родосцев и прочих народов. Дело в том, что все народы Азии немедленно после сражения стали посылать послов в Рим, ибо в то время у всякого народа надежды на будущее покоились единственно на римском сенате. Всех явившихся, сенат встречал ласково, но великолепнейшая встреча и прием оказаны были царю Эвмену и потом родосцам. Когда наступило время переговоров, сенаторы прежде всего пригласили царя и предложили ему сказать откровенно, чего он желает от сената. Эвмен на это отвечал, что если бы он хотел получить какую-либо милость от какого-нибудь народа другого, то обратился бы за советом к римлянам, дабы не пожелать чего-либо лишнего, не потребовать чего-либо неподобающего; но когда в положении просящего он стоит перед самими римлянами, то почитает за лучшее предоставить им решение судьбы своей и братьев своих. Один из старейших сенаторов поднялся с места и предложил Эвмену выразить безбоязненно свои пожелания, так как сенат намерен сделать для него все возможное; но царь оставался при прежнем решении. Наконец Эвмен удалился, и сенат без него обсуждал, как ему поступить. Решено было предложить царю высказаться откровенно самому, зачем он прибыл в Рим, ибо ему лучше известны как собственные выгоды, так и положение дел в Азии. Когда решение это было принято и Эвмен опять введен в собрание, а один из старейшин объявил состоявшееся постановление, царь был вынужден объяснить свои нужды. 19. Речь Эвмена в сенате. Он сказал, что за себя лично⁴⁵ не стал бы говорить вовсе и по-прежнему предоставил бы все усмотрению сенаторов; единственное, что его тревожит, это образ действий родосцев; и из-за них только он и вынужден говорить теперь о положении дел. Хотя с прибытием в Рим родосцы озабочены судьбою отечества и собственными выгодами не меньше того, как и он печется в настоящее время о целости своей власти, однако в речах своих родосцы говорят совсем не о том, чего добиваются в действительности. Убедиться в этом легко. Так, всякий раз, когда их будут допускать в сенат, родосцы скажут, что прибыли сюда вовсе не для того, чтобы выпросить у вас что-либо для себя или в чем-нибудь и каким бы то ни было способом повредить нам, но что они ходатайствуют об освобождении живущих в Азии эллинов. «Это не столько желательно для них, — будут говорить родосцы, — сколько обязательно для вас и согласуется с вашими прежними деяниями». Так примерно будет звучать их речь, а настоящие цели их совсем не те: с освобождением городов, о которых они ходатайствуют, могущество родосцев возрастет необычайно, а наше почти рухнет. В самом деле, упоминание о свободе и независимости отторгнет от нас не только все те народы, которых вы освободите, но и наших прежних данников, как скоро им станет известно, что таково и ваше настроение: все они перейдут к родосцам. Таков неизбежный ход вещей: в том убеждении, что свободой своей они обязаны родосцам, народы эти будут носить имя союзников родосцев, а на деле из чувства величайшей признательности они исполнят все, чего бы родосцы ни пожелали. Вот почему, сенаторы, мы просим вас действовать в этом случае осмотрительно, дабы незаметно для себя самих не превознести через меру одних друзей и не обидеть незаслуженно других, дабы вместе с тем не сделаться благодетелями прежних врагов ваших, не обессилить и не оскорбить ваших неизменных друзей. 20. Во всем прочем я без возражений готов пойти на всевозможные уступки в пользу другого; только никогда и ни за что я не желал бы поступиться перед кем бы то ни было вашей дружбой и моим к вам расположением, поскольку позволят мне силы. Я полагаю, что и отец мой *, если б был в живых, сказал бы то же, что и я говорю. Ибо он чуть не первый во всей Азии и Элладе приобрел вашу дружбу и союз, честно до последнего дня жизни оставаясь верным вам не в душе только, но и на деле. Так, заодно с вами он был во всех войнах в Элладе и поставлял для этих войн многочисленнейшие из союзнических войск, сухопутные и морские, давал обильнейшие денежные средства и подвергался величайшим опасностям, наконец, самую жизнь свою кончил в трудах, во время войны с Филиппом, когда убеждал беотян искать вашей дружбы и союза. Наследовав власть от отца, я питал те же чувства, что и мой родитель, — превзойти его в этом отношении нельзя было: но я превзошел его в делах, так как обстоятельства дали мне больше случаев, нежели отцу, выдержать испытание в верности вам. Например, Антиох имел большое желание выдать за меня дочь и всеми способами укрепить связи свои с нами; он тогда же возвращал нам обратно города, которые раньше были отторгнуты от нас, и обещал со временем все для нас сделать, если мы присоединимся к нему в войне с вами. Однако мы не только не приняли каких-либо предложений Антиоха, но еще воевали в союзе с вами против него, доставили вам для войны многочисленнейшие из союзнических войска, сухопутные и морские, в самые трудные времена снабжали вас обильнейшими средствами на удовлетворение нужд ваших и заодно с вашими военачальниками шли без отговорок во все сражения. Наконец, из любви к вашему народу мы не побоялись быть запертыми и осажденными в Пергаме и подвергались опасности потерять вместе с властью самую жизнь⁴⁶. 21. Что мы говорим правду, римляне, все вы знаете, а многие из вас были свидетелями наших дел; посему справедливость требует, чтобы вы отнеслись к нам с подобающим вниманием. Если Масанассу, прежнего врага вашего, который с несколькими всадниками и то только под конец войны искал убежища в этом стане, если Масанассу за то, что он доказал вам свою верность в единственной войне, с карфагенянами, вы поставили царем над большею частью Ливии, а также Плеврата, который, не сделав для вас ровно ничего, сохранил только верность вам, вы возвели в могущественнейшие владыки Иллирии, неужели вы не окажете никакого внимания нам, хотя еще предки наши участвовали в ваших подвигах труднейших и славнейших?⁴⁷ Каковы же мои желания? Какой милости я прошу у вас? Буду откровенен, ибо вы сами предложили нам высказаться откровенно. Если некоторые земли по сю сторону Тавра, до сих пор подвластные Антиоху, вы решили удержать за собою, это было бы для нас приятнее всего. Мы убеждены, что царство наше было бы наивернее обеспечено соседством с вами и соучастием в вашем могуществе. Если же такого решения вы не имеете и, напротив, намерены покинуть Азию совсем, то по всей справедливости трофеи ваших побед,⁴⁸ говорим мы, должны отойти к нам, а не к кому-либо иному. Правда, еще почетнее даровать свободу рабам, но рабы эти дерзнули воевать против вас купно с Антиохом. Раз они проявили такую наглость, гораздо справедливее воздать должную благодарность истинным друзьям, нежели благодетельствовать бывших врагов ваших».

22. Посольство смирнейцев, родосцев в сенате....Высказав все, что нужно было, Эвмен удалился, а сенат, благосклонный к царю и довольный его речью, готов был оказать ему всевозможные милости. После него сенаторы желали принять родосцев, но так как один из послов родосских запоздал, то в собрание были приглашены смирнейцы. Долго распространялись они о тех добрых чувствах и о том усердии, какие они в отношении римлян проявили в последнюю войну. Но так как повсюду утвердилось мнение, что из всех независимых народов Азии смирнейцы отличались наибольшей преданностью римлянам, то нет нужды сообщать их речь подробно. После них вошли родосцы и, в немногих словах напомнив об услугах, какие оказаны были римлянам собственно родосцами, быстро перешли к тому, что касалось их отечества.

Речь родосцев в сенате. В своей речи послы указали на то, что с их посольством совпало по самому ходу вещей обстоятельство весьма тягостное, именно столкновение с царем, с коим и государство римское, и отдельные граждане связаны самыми дружескими отношениями. Так, родосцы находят наиболее выгодным для своего отечества и наиболее почетным для римлян дарование свободы азиатским эллинам и предоставление им независимости, желаннейшего блага людей; между тем это совершенно невыгодно Эвмену и его братьям. Единовластию по самой природе ненавистно равенство, и самодержцы стараются покорить себе и подчинить все народы или по крайности весьма многие. Невзирая на такое положение дел, они убеждены, сказали родосцы, в достижении своей цели не потому, что пользуются бóльшим значением у римлян, чем Эвмен, но потому, что их желания и более справедливы, и более выгодны для всех. Если бы у римлян, кроме выдачи независимых государств, не было другого средства отблагодарить Эвмена, тогда можно было бы затрудняться решением, так как неизбежно было бы одно из двух: или обидеть истинного друга отказом, или пренебречь требованиями чести и долга, омрачить и уничтожить последствия собственных подвигов⁴⁹. Но когда есть возможность выполнить оба требования, тогда нечего больше колебаться. У вас, как на роскошном пиршестве, есть все, что нужно для каждого, и даже больше, чем сколько нужно. Ликаонию, Пригеллеспонтскую Фригию⁵⁰, Писидию, кроме того, Херсонес и граничащие с ним области Европы вы можете предоставить всякому, кому пожелаете. Присоединением небольшой доли этих земель к царству Эвмена можно сделать его владения в десять раз обширнее, чем они теперь; а если ему предоставлены будут все эти земли или бóльшая часть их, то он станет могущественнейшим из владык.

23. Итак, сенаторы, у вас есть возможность и друзей ваших превознести высоко, и славы ваших подвигов не омрачать. В деяниях ваших вы преследуете совсем не такие цели, как прочие народы. Так, всякий другой народ поднимает войну из жажды порабощения народов и захвата городов, денег, кораблей⁵¹. Во всем этом вы по воле богов не имеете нужды, ибо боги подчинили вашей власти все, что есть на земле. В самом деле, чего недостает вам? К чему могут быть обращены ваши пламеннейшие желания? Наверное, к почету и славе у народов, к тем благам, которые трудно добыть и еще труднее, добыв, сохранить. Что мы говорим правду, глядите сами: ради освобождения эллинов вы вели войну против Филиппа и приняли на себя все тяготы этой войны. Свободу эллинов вы поставили себе целью, она одна, и ничего более, осталась наградою вам за войну. Этому трофею вы радовались больше, нежели дани от карфагенян, и совершенно правильно. Деньги — обычное достояние всех народов, тогда как доблесть, слава и почет составляют удел богов и тех людей, которые по природе своей приближаются к богам⁵². Итак, достохвальнейшее из ваших деяний — освобождение эллинов. Если этот подвиг вы восполните теперь другим, достойным его, то достигнете вершины славы; если же не сделаете этого, — наверное, и прежняя слава ваша померкнет. Сенаторы, мы сочувствовали вашим замыслам, заодно с вами участвовали в величайших сражениях, делили с вами грозные опасности, и теперь мы не уклоняемся от обязанностей, налагаемых дружбою; но в то же время мы не боимся открыто указать вам на то, что считаем пристойным для вас и выгодным, не преследуя никакой другой цели и ставя выше всего требования нашего долга». Так примерно говорили родосцы, и все сенаторы находили, что положение дел они изображали правильно и с достоинством.

24. Послы Антиоха и другие посольства в сенате. Вслед за ними введены были послы от Антиоха, Антипатр и Зевксид. Так как речь их имела вид просьбы и умилостивления, то сенат одобрил соглашение, состоявшееся со Сципионом в Азии, а когда несколько дней спустя оно было утверждено народом, то с Антипатром и Зевксидом был заключен договор. Засим и все прочие посольства из Азии были допущены в сенат. Их слушали недолго и всем давали один и тот же ответ: сенат отправит десять уполномоченных для расследования всех пререканий между городами на месте. Когда даны были эти ответы, сенат выбрал десять легатов, которых и снабдил обстоятельными указаниями⁵³. В общем сенат сам постановил, что все земли по сю сторону Тавра, подвластные Антиоху, должны быть отданы Эвмену, за исключением Ликии и Карии до реки Меандра, которые должны были отойти к родосцам; все греческие города, платившие дань Атталу, обязаны впредь уплачивать таковую Эвмену, и только те, которые платили Антиоху, освобождались от дани. Дав эти руководящие указания касательно устроения всех дел, сенаторы отправили десять уполномоченных в Азию к консулу Гнею*.

Просьба родосцсв о Солах. Меры эти были уже приняты, когда родосцы вторично обратились к сенату с просьбой о Солах Киликийских⁵⁴, ибо, говорили они, узы родства обязывают их заботиться об этом городе: Солы, как и сами родосцы, колония аргивян, так что оба эти народа связаны между собою братскими узами. Вот почему, продолжали послы, справедливость требует, чтобы римляне даровали Солам свободу ради родосцев. По выслушании этой просьбы сенат вызвал послов Антиоха и прежде всего потребовал, чтобы Антиох очистил всю Киликию; когда же Антипатр и Зевксид отвергли это требование, как несогласное с договором, сенат возобновил с ними переговоры об одних только Солах; но послы упорно противились этому притязанию; тогда сенаторы отпустили их и, позвав родосцев, объявили ответ Антипатра, добавив, что готовы принять всевозможные меры, если только родосцы решительно настаивают на своем желании. Но послы удовольствовались ревностью римлян и отказались от каких бы то ни было дальнейших притязаний, почему и остались в силе принятые только что решения.

Десять уполномоченных и все посольства готовились к отплытию, когда высадились в Италии, у Брентесия, Сципион и Луций **, победители Антиоха в морском сражении, а несколько дней спустя они с триумфом⁵⁵ вошли в Рим (О посольствах).

25. ⁵⁶ Из войны с этолянами. Аминандр....Полагая, что теперь по возвращении на царство он утвердился прочно, Аминандр⁵⁷, царь афаманов, отправил послов в Рим, а также к Сципионам⁵⁸ в Азию, — тогда Сципионы находились еще в окрестностях Эфеса. С одной стороны, он старался оправдать себя в том, что возвратился на царство при содействии этолян, с другой — жаловался на Филиппа, больше всего просил римлян принять его снова в союз с ними.

Успехи этолян....Что касается этолян, то они находили тогдашний момент⁵⁹ благоприятным для возвращения себе Амфилохии и Аперантии, и потому решили совершить поход в эти местности; стратег их Никандр собрал поголовное ополчение, и этоляне вторглись в Амфилохию. Большинство тамошних жителей добровольно переходило на сторону Никандра, и потому этоляне перешли в Аперантию, а так как и здесь союз с этолянами принят был охотно, то Никандр двинулся с войском в Долопию. Некоторое время долопы как будто намеревались оказать сопротивление и соблюсти себя верными Филиппу; но они живо вспомнили успехи афаманов и поражение Филиппа⁶⁰, отказались вскоре от первоначального решения и соединились с этолянами. После таких удач Никандр с войском возвратился домой в том убеждении, что поименованные выше народы и местности дадут Этолии полную безопасность и что никто не может вредить их стране⁶¹.

Отчаяние этолян....Едва совершились эти события, преисполнившие этолян гордостью, как пришло известие о битве в Азии, и этоляне опять упали духом, когда узнали, что Антиох потерпел полное поражение. Потом, когда из Рима возвратился Дамотел с известием, что война не кончена, и что Марк * переправил уже свои войска через море⁶² и идет на них, этоляне пришли в отчаяние, не зная, как справиться с надвигающимися событиями. Наконец решено было отправить послов к родосцам и афинянам с настоятельной просьбой⁶³ отрядить в Рим посольство для ходатайства за этолян, смирить гнев римлян и как-нибудь избавить Этолию от напасти, ей угрожающей. Равным образом этоляне от себя отправили послами в Рим Александра, именуемого Исским, Фения и с ними вместе амбракийца Каллипа и Ликопа (О посольствах).

26. По совещании с эпиротами римляне двинулись в Амбракию....Когда из Эпира прибыли к римскому консулу послы⁶⁴, он держал с ними совет о походе на этолян. Эпироты советовали идти войною на Амбракию, — в то время амбракиоты входили в союз этолян⁶⁵, — причем ссылались на то, что окрестности Амбракии представляют удобное поле битвы на случай, если бы этоляне пожелали сразиться с римлянами; если же они убоятся этого, то город удобно расположен для осады: местность изобилует всем, что нужно для осадных сооружений, протекающая близ города река Аратф⁶⁶ пригодна, особенно в тогдашнюю летнюю пору, для доставки припасов в лагерь и для прикрытия сооружений. Совет послов признан правильным, и консул повел войско через Эпир на Амбракию. Этоляне не отважились выйти против него, и Марк по прибытии на место обошел и осмотрел город со всех сторон и ревностно повел осаду. Между тем отправленные в Рим послы были захвачены вблизи Кефаллении Сибиртом, сыном Петрея, и доставлены в Харадр. Вначале эпироты решили было отвести захваченных этолян в Бухет⁶⁷ и там содержать их под строгой охраной; но потом через несколько дней они потребовали от пленных выкупа, так как эпироты были в то время в войне с этолянами. Александр был богатейший эллин, и прочие пленники хотя и уступали ему в богатстве, но немного. На первых порах эпироты потребовали от каждого пленника по пяти талантов. Всем пленникам, кроме Александра, требуемая сумма не показалась чрезмерною, и они готовы были уплатить ее, ибо жизнью дорожили больше всего; не соглашался только Александр, который находил эту сумму слишком большою; он не спал по ночам и все горевал, что должен лишиться пяти талантов. С другой стороны, и эпироты помышляли о возможных последствиях своего поступка, боялись того, что римляне, узнав о задержании направлявшихся к ним послов, обратятся к ним с письменным приказанием об освобождении пленных, а потому понизили сумму требуемых денег до трех талантов с каждого. Фений и Ликоп с радостью согласились на это и, представив поручителей, возвратились домой, тогда как Александр заявил, что больше одного таланта не даст, что и этого много. Отказавшись заплатить требуемое, он в конце концов остался в плену, несмотря на весьма преклонный возраст и на то, что у него было состояние больше чем на двести талантов. Мне даже кажется, что Александр скорее расстался бы с жизнью, чем заплатил три таланта; до чего доходит у некоторых людей скупость и алчность к деньгам. Впрочем, на сей раз случай помог скряге, и безрассудство Александра благодаря счастливому исходу вызвало всеобщие похвалы и одобрения. Дело в том, что несколько дней спустя получен был из Рима письменный приказ об освобождении послов, и Александр один получил свободу без выкупа. Узнав о том, какая неудача постигла посольство их, этоляне снова выбрали Дамотела послом в Рим. Он дошел было до Левкады, когда получил известие, что римские войска под начальством Марка идут через Эпир в Амбракию, и, не надеясь на успех посольства, возвратился в Этолию (О посольствах).

27. ⁶⁸ Осада Амбракии римлянами. Осажденные римским консулом Марком, этоляне⁶⁹ мужественно боролись против осадных сооружений и стенобитных орудий. Марк оградил свою стоянку от нападений и сделал большие приспособления для осады, именно: со стороны замка Пирра⁷⁰ по гладкому полю он подвигал к городу три осадных сооружения, поставленных в одну линию, в некотором расстоянии одно от другого, четвертое находилось со стороны святилища Асклепия, а пятое вблизи кремля⁷¹. Когда на всех пунктах башни⁷² стали разом быстро надвигаться на город, запертое в стенах его население с ужасом помышляло о грозящей ему участи; но когда затем обрушились на городские стены тяжелые удары⁷³ таранов, а стенные зубцы обламывались серповидными косами⁷⁴, осажденные отважились на сопротивление: с помощью подъемных машин они кидали на тараны свинцовые гири⁷⁵, камни, дубовые брусья, а железными якорями хватали косы и тащили их за собою внутрь стен, причем древки кос ломались на стенных зубцах, а клинки доставались этолянам. Кроме того, этоляне, — что было еще важнее, — совершали смелые вылазки, то подкрадывались к ночной страже на окопах, то при дневном свете нападали на передовые посты, а через то осада города затягивалась⁷⁶. <...> Тогда как Никандр суетился за городом, а внутрь его отправил пятьсот человек конницы, которая пробилась через промежуточные окопы римлян. <...> Этому отряду Никандр приказал сделать в условленный день вылазку, обещая поддержать его во время битвы. <...> Осажденные смело пошли на вылазку, храбро дрались с неприятелем, но Никандра к назначенному времени не было, потому ли, что он убоялся опасности, или же потому, что считал неотложным дело, которым занят был в другом месте, и этоляне были отбиты (Герон, Об осадах).

28. Подкопы римлян к городу....Действуя непрерывно стенобитными орудиями, римляне разрушили часть стены⁷⁷, однако не могли ворваться в город через пробоину, ибо осажденные возводили в том месте новую стену⁷⁸, и этоляне отважно дрались у обрушившейся части стены. Смущенные неудачей, римляне прибегнули к подкопу и подземным ходам. Они смело укрепили среднее из трех сооружений, какие у них были уже; тщательно закрыв подземный ход навесом⁷⁹, провели перед укреплениями вдоль стены коридор⁸⁰ плефра в два длиною * и от этого места начали копать землю, причем работа производилась дневными и ночными сменами непрерывно. Много дней прошло, прежде чем осажденные заметили, что неприятель удаляет землю из подземного хода. Только тогда, когда вынесенная наружу земля образовала большую кучу, заметную для амбракиотов, вожди осажденных велели прокопать поскорее канаву внутри города параллельно стене и тому коридору, который шел перед неприятельскими башнями. Лишь только канава была достаточно углублена⁸¹, этоляне разместили вдоль одной из ее стенок вблизи городской стены сосуды из тончайшей меди непрерывным рядом и, обходя их вдоль канавы, прислушивались к шуму работавших под землею по ту сторону стены. Благодаря чувствительности некоторых сосудов⁸², — они звучали от шума работ за стеной, — было точно определено место подземного хода. Тогда этоляне прорыли внутри города под стену другой подземный ход под прямым углом к вырытому раньше, чтобы на этом пути встретиться с неприятелем. Так вскоре и вышло, потому что римляне под землею не только дошли до стены, но подкопали ее по обеим сторонам канавы на значительном пространстве, и стена держалась только деревянными подпорками; неприятели, таким образом, встретились. Сначала битва под землею происходила на длинных копьях, но серьезных последствий она не имела, так как обе стороны прикрывали себя щитами и плетенками. Тогда по чьему-то совету осаждаемые покатили перед собою бочку⁸³ такого объема, что она помещалась в канаве, просверлили дно бочки, в дыру провели железную трубку одинаковой длины с бочкой, наполнили бочку мелким пером, а у самого отверстия ее положили немного огня; отверстие это закрыли железной крышкой со множеством дырочек⁸⁴, и смело толкали бочку по канаве, крышкой повернув к неприятелю. С приближением римлян этоляне должны были позакрывать все отверстия по краям бочки, оставив незакрытыми только два из них справа и слева; просунутые через них копья⁸⁵ удерживали бы римлян на некотором расстоянии от бочки. Потом нужно было приладить кузнечный мех к железной трубке и сильно раздувать заложенные подле перьев угли вблизи отверстия, а по мере того, как перья сгорали, извлекать трубку наружу. Когда все было сделано так, как описано выше, образовалась масса удушливого дыма, какой дают обыкновенно тлеющие перья, и весь дым устремился в неприятельскую мину. Ни удалить этот дым, ни выдерживать его в подземной канаве римляне не могли и сильно страдали. Пока осада Амбракии благодаря этому затянулась, стратег этолян решил⁸⁶ отправить посольство к римскому консулу (Герон, Об осадах).

29. Послы этолян, родосцев. Аминандр в римском стане....В римскую стоянку прибыли в это время послы афинские и родосские с целью содействовать заключению мира. Явился также и царь афаманов Аминандр, который хлопотал о том, как бы избавить амбракиотов от постигшей их беды, и получил от Марка свободный пропуск во внимание к следующим обстоятельствам⁸⁷: к амбракиотам Аминандр питал особенное расположение, потому что во время изгнания довольно долго жил в их городе. Несколько дней спустя акарнаны привели с собою к римлянам Дамотела и его товарища *, ибо Марк, узнав о захвате посольства в плен, письменно потребовал от фириян доставить захваченных к нему. Когда все эти люди собрались вместе, переговоры о мире поведены были весьма успешно. Что, касается Аминандра, то он согласно первоначальному решению не переставал убеждать амбракиотов не доводить своего положения до последней крайности, а она наступит скоро, если они не будут рассудительнее. Многократно подходил он к городской стене с сими увещаниями, пока наконец амбракиоты постановили пригласить Аминандра к себе в город. Римский консул дал позволение царю пройти в Амбракию, где Аминандр обсуждал вместе с амбракиотами положение дел. Со своей стороны, послы афинян и родосцев неотступно действовали на консула и употребляли всевозможные доводы к тому, чтобы смирить его гнев. В то же время кто-то подал совет Дамотелу и Фению обратиться к Гаю Валерию ** и его расположить в пользу дела этолян. Валерий был сын того Марка⁸⁸ ***, который впервые заключил союз с этолянами, и сводный брат по матери тогдашнего консула Марка 4*; как человек молодой и деятельный, он к тому же пользовался величайшим доверием консула. Когда Дамотел и Фений обратились к нему с просьбой, Валерий посмотрел на представительство свое за этолян как на лично обязательное для него дело и приложил все старание и усердие к тому, чтобы избавить народ от гнетущей беды. Договор римлян с амбракиотами. Благодаря усилиям, со всех сторон обнаруженным, переговоры увенчались успехом: амбракиоты последовали совету царя и вверили свою судьбу римскому консулу, самый город передали ему под условием беспрепятственного выхода из него этолян: эту уступку они прежде всего выговорили у римлян, памятуя долг свой в отношении союзников. 30. Договор римлян с этолянами. С этолянами Марк согласился заключить мир на следующих условиях: он получит от них немедленно двести эвбейских талантов 5*, а другие триста в течение шести лет, по пятидесяти талантов ежегодно; все пленные, какие находятся у этолян, и перебежчики должны быть возвращены римлянам без выкупа в течение шести месяцев; этолянам возбраняется держать в своем союзе и присоединять впоследствии какой бы то ни было из тех городов, что были покорены римлянами или вступили в дружественный союз с римлянами со времени переправы Луция Корнелия⁸⁹ 6* в Элладу; на кефалленян договор этот не распространялся вовсе.

Таковы были главные намеченные в то время условия мира; требовалось еще, во-первых, согласие на них этолян, а затем утверждение римского народа⁹⁰. Афиняне и родосцы в ожидании решения этолян оставались в римском лагере; тем временем Дамотел и Фений по возвращении домой сообщили этолянам о состоявшемся соглашении. Основания договора этоляне принимали охотно, ибо в общем он был благоприятнее, чем они ожидали; некоторое затруднение возникало только по вопросу о городах, раньше входивших в их союз⁹¹; все же условия они приняли. Между тем Марк занял Амбракию и предоставил этолянам беспрепятственный выход из города, вывез оттуда статуи богов и людей⁹², а также картины; все эти предметы были в большом числе в Амбракии, как бывшем местожительстве Пирра. Самому Марку поднесен был венок⁹³ в полтораста талантов весом 7*.

Согласие этолян на мир....Покончив со всем этим, Марк предпринял поход в глубь Этолии, недоумевая, почему от этолян не получается никакого ответа⁹⁴. По прибытии к Аргосу⁹⁵, именуемому Амфилохским и отстоящему от Амбракии на сто восемьдесят стадий 8*, он расположился станом. Туда явились к нему Дамотел и Фений с извещением, что народ этолян изволил утвердить заключенный между ними договор; вслед за сим послы этолян направились домой, а Марк пошел в Амбракию. По прибытии на место Марк занялся переправою своего войска на Кефаллению, а этоляне выбрали послами и отправили в Рим Фения и Никандра для переговоров о мире, ибо без утверждения римским народом ни одно из перечисленных выше условий не имело силы.

31. Эти послы с упомянутым поручением в сопровождении родосцев и афинян пустились в путь морем. Со своей стороны Марк отправил Гая Валерия и других своих друзей для поддержания предложений о мире. Когда они прибыли в Рим, то раздражение римского народа против этолян было снова подогрето царем Филиппом. Воображая, что этоляне не по праву присвоили себе Афаманию и Долопию⁹⁶, Филипп обратился через посредников к друзьям своим в Риме с просьбою войти в его положение и отказать этолянам в мире. Поэтому сенат равнодушно выслушивал представших перед ним этолян, и только тогда, когда устали просить за них родосцы и афиняне, он изменил свое отношение и оказал внимание их речам. Речь Дамида-афинянина за этолян. Рассказывали, что Дамид⁹⁷, вообще мастер говорить, искусно воспользовался подходящим⁹⁸ к случаю сравнением, именно: он сказал, что римляне имеют достаточное основание гневаться на этолян, ибо этоляне видели много хорошего от римлян и вместо благодарности подвергли владычество римлян тяжкому испытанию тем, что зажгли войну с Антиохом. «Только сенат заблуждается, когда гнев свой переносит на народ этолян. В государствах свободных с народом бывает то же, что и с морем. Само по себе, по своей природе море всегда тихо, спокойно, и вообще морю не свойственно смущать ни приближающихся к нему людей, ни плавающих по нему. Между тем всякий раз, когда забушуют на море ветры, возмутит его покой и наперекор природе моря насильственно приведут его в волнение, тогда ничего не может быть ужаснее и грознее моря. То же случилось теперь с Этолией: пока этоляне были независимы в своих действиях, они оставались преданнейшими и надежнейшими пособниками вашими, но с того времени, как со стороны Азии подули на них Фиоант и Дикеарх, а со стороны Европы взволновали народ Менестас и Дамокрит, во всех речах и поступках настроив их противно их собственной природе, тогда в состоянии умопомрачения этоляне замыслили зло против вас и самих себя повергли в несчастие⁹⁹. <...> К виновным будьте беспощадны, но пожалейте народ и, давая ему мир, будьте убеждены, что, возвратив себе независимость, этоляне снова станут преданнейшими из всех эллинов друзьями, особенно теперь, когда вы даруете им спасение». Такою речью афинянин убедил сенат заключить мир с этолянами. 32. Условия мира римлян с этолянами. После того как народ утвердил определение сената, мирный договор вошел в силу. Отдельные условия договора были следующие: «Народ этолян обязуется признавать без обмана верховенство и власть народа римского¹⁰⁰, не пропускать через поля свои и города неприятеля, идущего на римлян или на союзников их и друзей, и не оказывать ему никакой поддержки соизволением народным¹⁰¹. Обязуется иметь общих с римским народом врагов¹⁰², так что, если римляне будут воевать с кем-либо, то и народ этолян обязан участвовать в этой войне. Перебежчиков¹⁰³, беглых, военнопленных, из числа римлян ли или союзников, этоляне обязуются возвратить коркирскому начальнику¹⁰⁴ в течение ста дней от утверждения договора всех, за исключением тех только, которые, будучи захвачены во время войны в плен, возвратились в родную землю и потом были захвачены снова, и тех также, которые воевали против римлян тогда еще, когда этоляне действовали заодно с римлянами; военнопленные, которые в этот срок не будут обнаружены, должны быть выдаваемы по мере обнаружения их, и возврат в Этолию по утверждении договора возбраняется им окончательно. Далее, этоляне обязуются уплатить немедленно находящемуся в Элладе военачальнику двести эвбейских талантов серебра, не уступающего по достоинству аттическому, при этом могут третью часть серебра, если угодно, заплатить золотом, одну мину золота полагая за десять мин серебра, а с того дня, как мир будет утвержден, в течение первых шести лет они обязаны платить по пятидесяти талантов ежегодно, и платеж денег должен производиться в Риме. Этоляне обязуются дать военачальнику на шесть лет сорок заложников, не моложе двенадцати лет и не старше сорока, по выбору римлян, но за исключением союзного военачальника, начальника конницы, союзного писца и тех, которые уже находились в Риме заложниками, и заложники эти должны быть доставлены в Рим; в случае смерти кого-либо из заложников этоляне обязуются заместить его другим. Кефаллении¹⁰⁵ договор не должен касаться вовсе. Все те страны, города и народы, которые были некогда под властью этолян, а при Луции Квинкции¹⁰⁶ и Гнее Домиции или позднее этого завоеваны римлянами или заключили дружественный союз с ними, — ни один из городов сих и их жителей не должен быть принимаем этолянами в союз. Город и земля Ойниад¹⁰⁷ должны принадлежать акарнанам». По клятвенном утверждении этих условий, мир был заключен. Столь славный конец¹⁰⁸ имели дела с этолянами и с эллинами вообще (О посольствах).

33. Из войны римлян с галатами....В то время как в Риме посольства вели переговоры о мире с Антиохом и об Азии вообще, а в Элладе шла война против народа этолян, в Азии закончена была война с галатами¹⁰⁹, к которой мы теперь и обращаем наш рассказ (там же).

34. Переговоры Гнея с Моагетом....Моагет был тиран Кибиры¹¹⁰, жестокий и коварный, заслуживающий обстоятельного рассказа, а не мимоходом брошенных слов. <...> Итак, когда с приближением римского консула Гнея¹¹¹ *⁶⁰ к Кибире Гельвий был отправлен вперед разведать намерения Моагета¹¹², сей последний через послов просил его не разорять страны, ибо он — друг римлян и готов исполнить все требования их. В дополнение к этим словам он предлагал венок в пятнадцать талантов. В ответ на это Гельвий¹¹³ обещал не трогать его полей, но для довершения дела советовал отправить послов к консулу, который со всем войском следовал по пятам. Моагет так и сделал, причем вместе с послами отправил и брата. Повстречавшись в пути, Гней говорил с послами решительно и сурово и объяснил, что Моагет не только держит себя относительно римлян враждебнее прочих азиатских владык, но все силы свои направляет к ниспровержению владычества римлян и за это заслуживает наказания¹¹⁴. Напуганные гневною речью, послы воздержались от дальнейшей передачи того, что было им поручено, и только просили допустить к переговорам самого Моагета. Согласие было дано, и послы возвратились в Кибиру, а на следующий день вышел из города тиран в сопровождении друзей своих, жалкий на вид и в убогом одеянии. В беседе с консулом он жаловался на собственную нужду и на бедность подвластных ему городов, и упрашивал Гнея принять пятнадцать талантов: подвластны ему были Кибира, Силий и город под Лимною. Возмущенный такою наглостью, Гней не сказал больше ни слова и объявил, что, если тиран не уплатит ему с великою благодарностью пятисот талантов, то он не довольствуется опустошением полей, возьмет осадою самый город¹¹⁵ и разграбит его. В страхе за будущее Моагет упрашивал Гнея не приводить угрозы своей в исполнение, понемногу набавлял к предложенной раньше сумме и наконец убедил консула принять от него за дружбу римлян сто талантов и десять тысяч медимнов пшеницы ** (О посольствах).

35. Поход Гнея к Памфилию....К Гнею во время переправы через реку, именуемую Колобатом¹¹⁶, явились послы из города Синды¹¹⁷ и просили прийти к ним на помощь, ибо термесяне, говорили они, призвали к себе Филомела, поля их опустошили и город разграбили, а теперь осаждают и кремль, куда укрылись все граждане с женщинами и детьми. Гней выслушал термесян и обещал подать помощь к великой радости просящих; этот случай он считал величайшей своей удачей¹¹⁸ и направился с войском в Памфилию. По прибытии к Термесу Гней заключил дружественный союз с его жителями, уплатившими ему пятьдесят талантов, а равно и с аспендянами. Принял Гней посольства и от прочих городов Памфилии, причем во время переговоров внушал каждому посольству такое представление о римлянах, о каком говорилось выше¹¹⁹, освободил синдян от осады и продолжал поход на галатов (О посольствах)¹²⁰.

36. Путь Гнея в Писидию....По завоевании города Кирмаса¹²¹, где была взята обильная добыча, Гней снялся со стоянки. Когда они проходили вдоль озера, к Гнею явилисы послы из Лисинои¹²² с предложением принять город под защиту. Гней исполнил их желание, после этого вторгнулся в землю сагаласян¹²³, откуда угнал множество скота, и выжидал, какое решение примут жители города. Наконец явились послы; Гней принял их радушно, получил венок в пятьдесят талантов, двадцать тысяч медимнов ячменя *** и столько же пшеницы и заключил с ними дружественный союз (там же).

37. ¹²⁴...Римский консул Гней отправил послов к галату Эпосогнату¹²⁵ с целью начать при его посредстве переговоры с царями галатов. Эпосогнат тоже отправил послов к Гнею, римскому консулу, и убеждал его не спешить с походом и нападением на галатов толистобогиев¹²⁶, ибо он, Эпосогнат, через своих послов сам поведет переговоры с царями галатов о заключении дружбы с римлянами, и убежден в том, что все справедливые требования римлян будут ими уважены (там же).¹²⁷

Гней в Галатии. Жрецы матери богов....На пути через Фригию римский консул Гней велел перекинуть мост через реку Сангарий¹²⁸, очень глубокую и неудобопереходимую. Когда он расположился станом у самой реки, явились галлы¹²⁹ от жрецов матери богов, Аттида и Баттака из Пессинунта, с украшениями¹³⁰ на груди и со значками, и говорили, что богиня обещает римлянам победу и владычество. Гней принял их ласково¹³¹ (Свида).

...В то время, как Гней находился под городком, именуемым Гордием¹³², пришли к нему послы от Эпосогната с уведомлением, что он переговаривал с царями галатов, но они не желают и слышать о каком-либо мирном соглашении, собрали детей, женщин и все прочее достояние в одно место на гору Олимп¹³³ и приготовились к борьбе (О посольствах)¹³⁴.

Поиск по сайту: